Bloodborne: Песочный человек - Глава 4
Дверь чужого сна казалась чуть более хрупкой, чем раньше. То, что раньше требовало значительных усилий, теперь могло поддаться если не с полпинка, как это было во время прорыва сна в явь, то уж точно…
С пинков, может, пяти-шести?
Я знал, что добровольное принятие моей силы в физическом мире отразится в мире снов. Даже разделённые, сон и явь были связаны между собой и одно могло повлиять на другое. Обычно, конечно, это проявлялось очень слабо, но к моему случаю это не относилось никоим образом: что Гарри, что Герман приняли кровь с моей силой добровольно, отдавшись нахлынувшим чувствам. Пока частичка моей силы была в них — я всегда смогу их найти, всегда буду иметь возможность проще проникнуть в сон, как-то повлиять или что-то внушить.
Правда, так как крови там кот наплакал, да и эффект был скорее временным, ни о каком свободном проходе в сон пока речи не шло, из-за чего, чтобы сэкономить побольше сил, придётся действовать по старинке.
Я размял зыбкие плечи.
— Давай-ка посмотрим, помощник мясника, какой кошмар тебе снится…
Как слабосилок может пройти сквозь преграду и оказаться в чужом сне, не разрывая свой образный пупок?
Допустим, юный дух снов уже научился плавать среди информации и вполне осознанно формировать в том или ином виде двери в чужие сновидения. Это само по себе может быть для не шибко разумных и умелых созданий тем ещё испытанием, не говоря уже о том, чтобы найти чей-то конкретный сон (сиротка Кос должна была почувствовать это на своей мёртвой Великой шкуре!), но, предположим, сон найден.
Что дальше, спрашивается?
А дальше нужно начать… прислушиваться. Со всей возможной нежностью и аккуратностью прикоснуться песочной сущностью ко входу в чужой сон, растекаясь по нему.
Дверь принадлежала владельцу сна, она же и проецировала исходящая из глубин сна разумного информацию. Я прислушивался к этой информации, оттенку беспорядочных эмоций и мыслей, потихоньку настраиваясь на нужную волну.
Я примерно догадывался, что происходило внутри.
Зловонный запах гнилого мяса, преобладающий над остальными чувствами, беспорядочные удары тяжелым топором, отдалённая ругань, смешанная с повизгиваниями и рыком. Ещё пока тихим, практически неслышным, он, впрочем, был достаточно заметным, чтобы обратить на него внимание.
Полученной информации хватало с головой, чтобы перейти к следующему шагу — старому-доброму обману.
Мой песок начал деформироваться, полностью меняя свою структуру.
Теперь я был не Песочным человеком, а зловонной кучей гнилого мяса, практически ничем не отличающейся от той, что была во сне дорогого клиента.
Достаточно сильный, здоровый разум тяжелее обмануть, чего нельзя было сказать про и так сходящего с ума от воли космических существ человека, ещё и принявшего в себя мою силу.
Дверь не распахнулась передо мной, но я всё равно начал просачиваться сквозь неё, словно никакой двери и не было. Ведь я был частью сна, почему бы двери сдерживать меня, словно какого-то чужака, не так ли?
Зыбкий мир приобрёл форму, отправив мою повидавшую всякого дерьма душу в очередной не самый приятный сон.
Сырое, тёмное подвальное помещение. Зыбучее, словно мой песок, пространство; этот сон был очень образным и ни про какую структурированность или подобие порядка не шло и речи. Сон хорошо передавал состояние владельца сна: хаотичное, нервное, одним словом — нестабильное.
Откуда-то пробивался едва заметный свет, освещающий тьму, но в данном случае это было скорее проклятием, нежели благословлением: свет давал рассмотреть окружение.
Горы мяса, целые горы гнилого мяса, заполонившие собой весь сон бедолаги неподготовленный разум могли шокировать в самом худшем смысле этого слова.
Я был частью этой горы. Отдавал тем же зловонным запахом, имел ту же текстуру, форму, если нужно было — вкус. С каждым мгновением нахождения во сне я анализировал окружение, принимая наиболее естественную для подсознания Гарри форму.
В самом центре развернувшегося кошмара был его формальный владелец, разделывавший всю эту кучу. Можно было увидеть, как злился и нервничал помощник мясника: он никак не мог закончить, нависнув над человеческим телом. Очевидно, источником всей этой массы.
На вид — лет пятьдесят, может чуть больше. Гадать, кто это был, не приходилось: хозяин лавки не мог не присниться бедолаге, как и не могло внутреннее чудовище пропустить такую хорошую возможность подточить волю моего клиента.
Гарри не хотелось этим заниматься, ему было страшно, невыносимо страшно, подсознание кричало ему, что он занимался чем-то не тем, но…
Гипнос, как много людей вообще задумывается над тем, что, как и почему делают во сне?
— Почему ты не заканчиваешься, старик… Почему… почему… почему… Проклятье…
Голос Гарри был наполнен отчаянием. Удары топором становились всё более резкими, ошмётки гнилого мяса разлетались по всему пространству сна.
Словом, сказка, а не сон.
Я не спешил как-либо проявляться, продолжая наблюдение. В обычном случае можно было бы уже начать работу, но сейчас стоило немного притаиться и дождаться появления…
Скажем так, «конкурента».
К счастью, конкурент не заставил себя ждать.
Слабое рычание, доносившиеся из самых тёмных уголков сна, совсем не удивило меня, лишь пробудив любопытство. Тварь осмелела, начав постепенно выходить из тьмы, принимая форму перекошенного до неузнаваемости волка. Я навострил все свои чувства.
Оно было заметно менее осторожным, чем я, не боясь привлечь внимание. Слабый рык, становившийся всё сильнее, доносившийся из самой мрачной, лишённой какого-либо света части подвала, был до раздражающего смелым. Чудовище знало, что Гарри не сможет избавиться от него. Ведь оно было частью его. Частью — и вместе с тем нет.
Помощник мясника проснётся и ничего не получится? Ну и что? Он ведь опять уснёт и он попробует ещё раз. А затем примет ещё крови. И затем вновь погрузится в кошмар.
Затем вновь, вновь, вновь…
До тех самых пор, пока его воля не падёт.
С самого первого глотка крови я в полной мере почувствовал, почему она обладает столь волшебным эффектом. Ещё по игре я знал, что Древняя кровь несла в себе волю Великих, частицу силы космических тварей, и даже разбавленная кровь, лишённая практически всех своих свойств, всё ещё могла для простых смертных сотворить чудо в самом ужасном смысле этого слова.
Сильные волей охотники могли противиться чудовищу, но это лишь вопрос времени. Чем больше крови окажется в организме — тем сильнее будет становиться чужая воля. Панацеи не существовало, если только какой-нибудь другой Великий не захочет вдруг помочь глупому человеку.
По крайней мере, так было до моего появления.
Я не был Великим и уж тем более не считал себя сколь-либо приближённым к этим тварям, но так уж совпало, что работа с информацией — моя прямая специализация. Сны несут в себе отпечатки эмоций, мыслей, воли, мотивов, каких-то эфемерных желаний, базовых инстинктов.
Морфей меня усыпи, Царство Снов было настоящей свалкой всего на свете, при всём уважении к её Владыкам.
Поэтому уж что-что, а с чужой волей, если она будет недостаточно сильной, я помочь мог.
Принявший форму гнилого мяса песок вновь начал менять свою форму, потихоньку приближаясь к владельцу сна, принявшись незаметно, аккуратно, со всей возможной деликатностью, обволакивать его тело, подменяя одежду и, самое главное, топор.
Спасибо принятой в яви крови — он не считал столь наглые действия сколь-либо «неправильными» или «раздражающими». Моя сущность уже была знакома для него, он принял её и подсознательно доверился.
С очередным судорожным ударом топора руку удивлённого Гарри повело в сторону. Он едва не споткнулся об плоть старого мясника, но, с моей небольшой помощью, так и не провалился в пучину, оставшись стоять на полу твёрдо.
Сон не разрушился, но мясник, выйдя из нескончаемого цикла, стал чуть более осознанным, удивлённо принявшись осматриваться.
И пропустить пока ещё неявную, но вполне заметную фигуру рычащей твари он не мог.
— Тварь!
Гарри испуганно закричал, едва не повалившись назад, но…
«Это просто мясо, Гарри. Разделай его».
Дорогой клиент неожиданно почувствовал силу в своём топоре. Сон задрожал, но не рассыпался. Орудие в руках помощника мясника засветилось, в отличие от мрачного, приглушённого света и впрямь освещая проклятый не самыми светлыми богами кошмар.
Чудовище, рождённое из остатков чужой воли, словно понимая, что я хочу сделать, кинулось на мужчину, желая впиться тому в глотку, но…
С отвратительным, чавкающим звуком покрытый светом топор оказался всажен в голову формирующейся твари, забирая у той последнюю надежду.
Это не я, он просто удачно махнул рукой!
«Видишь… — мягко прошелестел мой голос, подбадривая клиента. — Ты молодец. Просто мясо, Гарри… Разделай его…»
Мясника не нужно было просить дважды.
Уже без всякой моей помощи (не было никакой помощи, честно-честно!), ощутив прилив силы и уверенности, бугай громогласно закричал, накинувшись на тварь, последовав моему доброму совету, начав разделывать в самом брутальном смысле этого слова тушу. Рубить и кромсать, ломать и дробить кости.
Владыки Снов, на настоящую разделку это было мало похоже, но так даже лучше!
Эта маленькая победа не освободит его от кровавой зависимости. Всё же, это было… скажем так — лечение симптомов, а не первопричины, но, по крайней мере, был сделан важный шаг.
Моё влияние на сон потихоньку становилось больше. Песок растекался по всему пространству сна с каждым новым замахом топора, меняя окружение. Я практически не чувствовал сопротивления владельца, в немалой степени довольный этим.
Горы плоти начали испаряться, словно её никогда и не было. Мрачный подвал начал расширяться, деформироваться. Появилось чистое небо, тёплое солнце и цветочная поляна, столь прекрасная, что её не мог представить себе ни один человек.
С ног до головы окровавленный мясник опомнился лишь тогда, когда от туши твари почти ничего не осталось. Тяжело дыша, он, впрочем, как никогда широко улыбался. Его взгляд наполнился ранее невиданной жизнью, и даже сам сон стал намного более стабильным и… умиротворённым.
Хотя, конечно, здесь есть и моя заслуга, чего душой кривить.
Мужчина, осознав, насколько сильно изменился сон, удивлённо выронил рассыпавшийся золотистым песком топор, принявшись таращиться на открытый вид. Скорее всего ничего подобного он отродясь не видел, будто попав в настоящую сказку.
— О Боги…
«Ты хорошо постарался… — довольно прошелестел я. — "Песчаная Чаша" заботится о своих клиентах, запомни это хорошенько, Гарри…»
Гарри удивлённо повернул голову в сторону, вдалеке увидев мою улыбающуюся человеческую фигуру. Я приложил указательный палец к губам, после чего рассыпался отдававшим золотом песком.
Уже выбравшись из чужого сна, ощутил, как моя сущность довольно задрожала.
Облегчение, радость, слабое чувство грусти и благодарность, смешанная со сладким привкусом…
Назовём это «поклонением».
Мы были теми, кем нас видят другие. Мы можем думать об самых ужасных вещах, но если все будут уверены, что мы подобны светлому Богу, то им мы и станем. Рано или поздно. Вопрос лишь в количестве тех, кто будет в этом свято уверен.
— Мне это никогда не надоест, — прошелестел довольно я, обернувшись на дверь чужого сна.
Та больше не отдавала гнилью, а запахом только распустившихся цветов.
Впрочем, расслабляться было рано.
Меня ждал другой сон. И я знал, что с ним всё будет намного сложнее.
Думаю, не нужно уточнять, что я, к сожалению, был прав.
* * *
«Всё оказалось намного хуже, чем я думал…» — неслышно прошелестел я.
Сон Германа был удивительно чётким, с кучей деталей. Окружение было для меня знакомым, пусть и не в точности тем, которое я запомнил в игре.
Это была мастерская.
Казавшаяся совсем небольшой, в ней, впрочем, можно было найти всё что угодно, начиная от полок с многочисленными книгами, странными банками, статуями, свечами и заканчивая дивными инструментами.
И всем этим был и я, проникнув в сон.
Я — это свечи, что никогда не погаснут.
Я — это старый ковёр на полу.
Я — это потолок и стены.
В этом не было особой необходимости. Самому Герману было плевать. Я мог хоть появиться в истинном обличии — скорее всего он и глазом не моргнёт. Но в данном случае я прятался не от владельца сна.
Огромных размеров чудовище, что по всем законам логики и здравого смысла не могло поместиться в мастерской, не просто поместилось в неё, но и спокойно, ничуть не скрываясь перед владельцем сна, развалилось внутри.
Тварь не пыталась напасть на охотника. Она просто лежала. Чудовище немигающим взглядом смотрело на Германа, заставляя меня чувствовать… скажем так — некоторую нервозность.
Сам Герман, не обращая никакого внимания на тварь, словно та была частью интерьера, сидел за письменным столом, что-то скрупулёзно расписывая. И я мог увидеть, что.
Это был проект, поток беспорядочных мыслей, что, скорее всего, увидят свет.
Чем больше я читал, тем больше морщился. Тёмное фэнтези.
Оно никогда не менялось.
Скелетом будущей Куклы, основой, могли стать кости либо самой леди Марии, либо… донорские образцы.
Мышечно-тканевую начинку можно было достать в госпиталях Церкви исцеления.
Одежду найти было и того проще.
Он продумывал каждую мелочь. Собирался создать настолько реалистичную Куклу, насколько мог.
Можно было подумать, что сон охотника и кошмаром не был, но — нет. Это был кошмар. Кошмар намного более страшный, чем был у Гарри.
Сейчас старик не напоминал убийцу, а скорее увлечённого учёного. Безумного, убитого горем. Моя сила немного помогла ему, это правда, но это был недолгий миг облегчения, что я своей силой собирался немного продлить. И не более.
Сны практически никогда не прорывались в явь. Яркие сны, что я насылал — лишь миг радости, облегчения, что вскоре вновь будут задавлены явью.
Скучающий дракон мог не хотеть просыпаться, потому что знал, что все сны, которые я ему насылал, испарятся вместе с его пробуждением.
Сделка с Присутствием Луны неизбежно будет заключена. Я уже видел, что никак не смогу на это повлиять. Пожалуй, ещё до того, как оказаться во сне, разговаривая с ним в пабе, у меня уже было это понимание.
Я пришёл сюда не за этим.
— Опять засиживаешься допоздна, учитель?
Увлечённый Герман вздрогнул, а вместе с ним и сон. Чудовище удивлённо приподняло морду, наклонив её.
Кажется, оно было слегка удивлено моей наглостью. Впрочем, подтверждая свою поразительную пассивность, нападать не стало, больше сосредоточившись на главном действующем лице — Германе.
Старик, рефлекторно закрыв бумагу руками, повернул голову, увидев ту, кого он ожидал увидеть в своём сне в последнюю очередь.
Леди Марию.
Или, правильнее сказать, всего лишь её фантом.
— Т-ты не настоящая… — пересохшим горлом прошептал мужчина.
Как проницательно.
Отдававший светом золота фантом на это лишь улыбнулась, сделав реверанс. Одеяние охотника заменилось обычным, пусть и слегка вычурным, платьем, под стать самой обычной аристократке.
— Так ли это сейчас важно? — звонко засмеялась девушка, встав прямо напротив чудовища. — Уделишь мне минутку?..
Фантом улыбнулся так, как настоящая леди Мария, наверное, не улыбнулась бы никогда.
Старый охотник прямо на глазах начал плыть, а вместе с ним и старая мастерская, и даже чудовище неожиданно поднялось, сделав шаг назад. Сон наполнялся красками, тёплыми эмоциями, чувствами.
К сожалению, лишний раз рисковать и привлекать ненужное внимание я не мог. Скорее всего в ближайшем будущем я не смогу насылать ему больше таких снов.
Но, по крайней мере, раз уж он каким-то образом наткнулся на мой паб и стал дорогим клиентом, немного облегчить участь, посадить в самых глубинах подсознания слабый свет надежды, я мог. Это максимум, который мог сделать слабосилок вроде меня.
По крайней мере, пока что.
Покидал сон старого охотника я немного раздосадованный, впрочем, зная, как своё настроение немного улучшить.
Я увидел уже двух чудовищ, рождённых в людях. Одно — чужими руками запинал. Второе, будь агрессивным, скорее всего если не сожрало бы меня, то как минимум смогло прогнать из сна.
Но оставалось ещё одно чудовище, которое мне обязательно нужно было сегодня увидеть.
И эта тварь была в моём новом теле.
* * *
Вкусно. Так вкусно! Эта мысль никак не покидала леди Марию. О Боги, как же это было вкусно!
Изысканное сочетание дикого, насыщенного и слегка сладковатого мяса с яркими, терпкими нотами лесных ягод. Плотная текстура мяса, слегка металлический привкус, отличающий её от привычной говядины или свинины.
В соусе леди Мария могла угадал привкус необычной клюквы, черники или смородины. Кислый, но вместе с тем — отдававший сладостью привкус, настолько реальный и многогранный, что девушка практически не могла отличить его от реальности.
Она не знала, как долго добрый Песочный человек наблюдал за ней. Но явно достаточно, чтобы изучить её, пролезть в самые глубины подсознания. Всё — с её негласного разрешения.
Ведь ей было уже на всё плевать.
Слабая, довольная улыбка пропала с лица девушки, оставив одно лишь пугающее, холоднее безразличие.
Она подняла взгляд на странную лампу, отличающуюся от всего, что она когда-либо видела. Интерьер паба отличался от всего, что она когда-либо видела. Чуждый, словно из совсем другого времени и измерения.
Как и сам добрый Песочный человек.
Тот, кто смог зажечь в ней слабый свет надежды и вернуть веру в существование светлых Богов, скрывающихся за страшными, отвратительными, сводящими с ума Великими, существовавшими в их мире задолго до них. Великими, которых они, жалкие, погрязшие в любопытстве смертные, были достойны.
— Добрый Песочный человек… — прошептала безжизненным голосом мёртвая девушка, аккуратно вытерев рот услужливо воплощённой салфеткой. — Прошу, подари нам судьбу, которой мы, погрязшие в неимоверном любопытстве слизняки, недостойны…
Сон доброго Песочного человека задрожал, посыпавшись золотистым песком, со всех сторон начал доноситься визгливый рык чудовища.
Леди Мария на это лишь чуть-чуть приподняла мёртвенно-бледные губы.
В обмен лишь на одно обещание незаслуженной судьбы она готова была отдать всё.
И, что-то ей подсказывало, это относилось не только к ней, охотнику Герману, страждущим пациентам, мертвецам из рыбацкой деревни или королеве её проклятого рода, но и ко всему Ярнаму.
И даже тому, что находилось под ним.
