Elden Ring: Своя концовка - Главы 1-79 + Эпилог.

Глава 79

Внутри Древо Эрд не было золотистым. Тёмное, обугленное, Константин едва ли не с самого начала был уверен, что настоящее Древо давно сгорело, и на поверхности можно было увидеть лишь иллюзию Марики. Что же, теперь это не требовало дополнительных подтверждений.

Шаг Константина, приближающегося к самому сердцу Древа, был твёрдым и уверенным. Он догадывался, что битва будет далеко не такой, какой он запомнил в игре, но сомнений не испытывал. Лишь решимость идти до конца и, наконец, закончить это.

Погасший остановился.

— Выглядишь так себе… — пробормотал мужчина, подняв голову вверх.

Марика, Богиня и королева, была распята на дуге. Обезображенная, половина её тела просто отсутствовала, из-за чего можно было увидеть, что у отказавшейся от материальной формы женщины даже не было внутренних органов. Она была словно слеплена из глины.

И всё же, даже так королеву можно было описать одним словом — совершенство.

Воспоминания Константина не могли и близко передать то, что мужчина увидел перед собой. Перед ним и впрямь была распята совершенная скульптура, которую не могло испортить ничто.

Мужчина даже не знал, что именно так цепляло его взгляд: странная аура вокруг женщины, вылепленные из глины формы или, может быть, ниспадающая длинная золотистая коса?

Богиня не выглядела слабой, нисколько. Крепкая, подтянутая, она каким-то образом умудрялась одновременно выглядеть как самой невинной и нежной женщиной, что мужчина только видел в своей жизни, так и той, кто одним своим присутствием могла заставить склонить голову любого. Практически любого.

Только вот…

— Не вайфу, — непоколебимо произнёс мужчина.

Он был последовательным в своих принципах.

Вайфу — это то, что исходило из раненной души фаната, а не просто красивая обёртка, пусть она будет хоть воплощением красоты.

Голова неподвижной Богини неожиданно дёрнулась. Она резко пробудилась, подняв взгляд светящихся золотом глаз на Погасшего. Два света, золотой и солнечный, встретились.

И если взгляд Константина был спокойный, то Богиня…

Целый ворох эмоций. Усталость, страх подступающей гибели, непередаваемая боль и…

Неожиданное холодное спокойствие, подавившее все остальные чувства.

Это была уже не Марика.

Дуга, сдерживающая Богиню, треснула. Тело упало, но лишь для того, чтобы подняться и потянуться к словно заготовленному на подобный случай молоту. Женская фигура Богини начала стремительно преображаться в мужскую, словно из глины вылепливали что-то иное, золотистые волосы окрасились в красный.

Не прошло и десяти секунд, как перед Константином оказалось существо, не вызывающее у мужчины ни намёка на положительные эмоции. Радагон.

Безусловно, один из самых светлых умов Междуземья, половина от королевы и Богини, возжелавшая превзойти основу. Старания Радагона, его талант и целеустремлённость, могли вызывать уважение, но было нечто, что полностью перечёркивало любые его достижения — предательство.

Он предал свою женщину и детей. Свою вайфу. Легко, буднично, Погасший догадывался, что это был лишь один из многочисленных планов двух половин, без боя подавивших одного из самых опасных и влиятельных противников.

Это полностью противоречило взглядам Константина, а потому…

Исход мог быть только один.

Взрыв!

Перекат!

Удар!

Миг. Всего миг потребовался, чтобы Радагон, плавно замахнувшись молотом, едва не размазал Константина по земле. Удар, несущий в себе силу высшего порядка, настоящего Бога, мог мало чем отличаться от удара обычного воина, но…

Константин чувствовал, что ему лучше было не попадаться под удары.

Кажется, то же самое почувствовал и его противник, сдвинув корпус так, что меч Погасшего так и не добрался до своей цели.

На миг наступила тишина, короткая передышка, после которой…

Удар!

Дзынь!

Радагон словно пытался забить молотом гвоздь, размахивая им с такой прытью, что Погасшему пришлось полностью сконцентрироваться на парированиях, не давая себе допустить ни единой ошибки.

В движениях красноволосого воина и чародея не было ярости. Лишь чёткий, холодный расчёт, столь сильно похожий на то, как сражался сам Константин. Он не переживал в бою, не пытался подавить противников своей яростью или жестокостью.

И, казалось, и сам Радагон чувствовал нечто похожее в Погасшем, относясь к непонятному существу как никогда серьёзно, используя всю доступную силу, которую мог выдать пусть раненый, подавляющий половину себя, но Бог. Бог, посвятивший практически всё своё существование совершенствованию и росту силы, любыми возможными методами.

Правда, было между ними и явное отличие: Радагон не воспринимал битву как нечто особенное. Для него это было лишь средством выживания, необходимостью.

Константин же получал от сражения удовольствие.

Тень Погибели очень приятно удивила его, бой против Радана и Микеллы — тоже. Но это всё было не тем. Нет, не так. Не совсем тем.

Сейчас. Именно сейчас мужчина чувствовал… правильность. Их сражение не меняло ландшафт, им никто не мешал, поле битвы ограничивалось пусть и огромным, но всё ещё конечным Древом. Противник не пытался убежать, не отвлекался на разговоры, сохранял спокойствие и последовательность.

Несмотря на все поглощённые руны и силу Солнца, игнорировать силу Бога было просто невозможно. Костя чувствовал её в каждом ударе, в каждом мельчайшем движении, не говоря уже про мастерство, сравнимое, если не превосходящее мастерство Малении.

Пожалуй, эту битву можно было назвать одной из самых запоминающихся из всех.

Радагон неожиданно подпрыгнул, создав в руке золотистое копьё, направив его в Константина. Тот, подскочив, перехватил молнию, вернув её отправителю, но…

Лишь для того, чтобы красноволосый воин и чародей вновь поймал брошенную в него молнию, кинув её обратно в Константина.

И не стоило уточнять, что Константин был только рад этому.

На ещё одно возвращение молнии Радагон только и успел, что взмахнуть молотом.

Взрыв!

Вновь наступила тишина, битва остановилась, будто между двумя мужчинами проходил сквозь битву разговор. Нет, не разговор. Намерения.

Радагон опустил взгляд, увидев в груди новую дыру, впрочем, не испытав от этого особых эмоций.

Чего нельзя было сказать про фальшивого Погасшего.

Константин удивлённо опустил взгляд своё плечо, увидев, как по его телу принялись расходиться золотистые вены, кожа оказалась обуглена.

— Ты подставился специально, — удивлённо произнёс Погасший, дёрнув плечом.

То слушалось его неохотно. Ему явно нужно было немного времени, чтобы восстановиться. Впрочем, кто его будет сейчас давать?

Красноволосый воин и чародей не стал что-либо отвечать. Правда, Косте какой-либо ответ и не нужен был. Погасший, смотря в глаза противнику, над чем-то задумавшись, медленно, глубоко поклонился.

Радагон не пытался воспользоваться возможностью, оставшись стоять на месте. Лишь когда Костя выпрямился, тот начал медленно, сжимая до золотистых искр молот, идти к нему.

Возможно, для Радагона честь воина была не совсем пустым звуком. Или, может быть, ему самому нужно было время, чтобы хотя бы немного прийти в себя после удара собственной же молнией.

Так или иначе, мужчины поняли друг друга чуть лучше.

Новый обмен не заставил себя ждать. Удар ногой по обугленному дереву заставил Погасшего отскочить, чтобы не дать себя насадить на вырвавшееся из дерева золото, но это стало лишь началом атаки. Следом за отскоком Константину пришлось уходить ещё и от взмаха молотом, а затем ещё и ещё.

Константин не стал спешить, начав ждать возможности.

Периодически обменивался ударами, уходил от атак, старался напасть сам. Как Радагон учился сражаться с ним, так и Погасший изучал противника, подстраиваясь под него.

Никто из них больше не подставлялся, не проявлял небрежности. Они в полной мере осознали, сколь была высока цена этого. А потому — просто обменивались ударами, намерениями, законами.

К счастью или сожалению, в какой-то момент возможность появилась.

С очередным «дзынь» тело Радагона повело назад, и Погасший воспользовался этим, резко сблизившись с противником, всадив клинок тому прямиком в грудь, в которой невооруженным взглядом можно было увидеть повреждённое Кольцо. Меч Погасшего дотянулся до самого сердца сущности Бога.

Случайный обмен, столь буднично ставший для одной из сторон решающим.

Самая обычная и вместе с тем самая удивительная битва для Константина закончилась именно так, как должна была: после очередного случайного обмена.

— Вот… как… — негромко произнёс Радагон, выронив молот.

Кто бы мог подумать, что все его старания оборвутся вот так. Не его половиной, но кем-то третьим, неизвестным.

Это было довольно… разочаровывающе.

Погасший вытащил клинок из груди упавшего противника, нависнув над ним.

— Хотел бы я сразиться с тобой, будь ты на пике своих возможностей, но, к сожалению, соулслайки слишком любят идею регрессии и упадка, — негромко произнёс Погасший, покрепче сжав меч.

Он знал, что это было лишь прелюдией. Прелюдией, что была лучшей частью сражения.

Теперь начинался следующий этап. Этап, что нравился Погасшему меньше битвы с Радагоном, но который обещал по-настоящему проверить его на прочность.

Стоило Радагону закрыть глаза, как что-то изменилось. Сначала неуловимо, но затем…

Затем Константин почувствовал давление целого мира. Ощутил и осознал, что он — всего лишь маленькая песчинка в необъятном космосе, в котором обитает нечто, что он даже осознать не мог.

Нечто, что не просто выходило за пределы мира, но возвышалось над ним, как возвышался король над простым рабом.

Полубоги, Неземные, Боги. Нечто недостижимое для простого люда, но такие же песчинки на фоне чего-то по-настоящему огромного.

Огромные боссы… Они никогда не менялись.

— Посмотрим, насколько хорош этот глист здесь, — сурово произнёс мужчина.

Реальность поплыла, грань межу мирами размылась, начав погружаться в тьму бесконечного космоса, из которого начало выплывать нечто монументальное.

Зверь, наконец, отреагировал на появление Константина.

* * *

Ни восстанавливающаяся в состоянии пограничного сна за пределами физического мира Ренни, ни находившаяся в пограничном состоянии материального и духовного миров Мелина никак не могли взглянуть, что происходило внутри Древа. Печать Богини всё ещё была на месте, лишая любой возможности заглянуть даже самым краешком внутрь, из-за чего им оставалось лишь ждать.

И если для уснувшей Ренни время практически не имело значения, то для Мелины оно играло существенную роль. Каждая секунда, каждая минута. Она металась из стороны в сторону, пытаясь найти себе место, и даже лёгкие… практически дружеские провокации со стороны Селлены проходили мимо её внимания.

Потоку и изгнанной чародейке только и оставалось, что наблюдать за ходящей из стороны в сторону Мелиной, ожидая хоть чего-то.

— Интересно, кукла порвётся быстрее, чем Константин выйдет наружу, или нет… — задумчиво пробормотала женщина.

Поток фыркнул, попытавшись скинуть с головы Селлену, но та не упала, победно улыбнувшись.

Вопрос чародейки имел смысл: вместилище Ренни оставалось в руках Мелины, и чем больше проходило времени — тем сильнее девушка начинала мять и разминать в руках куклу, словно пытаясь отвлечься на что-то.

То, что спящей лунной полубогине такие действия, мягко говоря, не нравились, Мелину ничуть не интересовало.

Время продолжало идти. Долго и мучительно. До тех самых пор, пока не произошло…

Изменение.

Печать, не позволявшая заглянуть внутрь, исчезла. Из-за Древа начала стремительно расползаться тьма космоса, словно кусок их мира провалился в бездну. Небо потемнело, камень под ногами превратился в чёрное море, из которого росли бесчисленные золотистые деревья.

Мир изменился слишком быстро.

Поток едва не начал сходить с ума, кукла в руках Мелины задрожала, ощутив враждебную, холодную силу столь подавляющую, что её не могла защитить даже Луна: слишком уж далеко она была, в отличие от твари, всё это время прятавшейся в их мире.

Твари, чьё сотканное из космоса тело возвысилось над ними на десятки метров, захватив всё внимание неподготовленных к увиденному девушек.

— О Богиня… — широко распахнула глаза Мелина, чувствуя, как у неё подкосило колени.

Она не могла сбежать. Сама мысль об этом казалась ей абсурдной. Не могла забыть то, что увидела. Не могла даже осознать, сколь страшный противник предстал перед её Погасшим.

Мелина обернулась, увидев перед собой едва различимую фигуру Ренни, схватившую её за руку. Полубогиня что-то говорила ей, но фальшивая служанка Пальцев не могла различить.

Впрочем, смысл дошёл до неё быстро: Константин.

Даже толком не успев осмыслить увиденное, Мелина рванула так быстро, как только могла, прямиком к застывшему среди космоса существу, возвысившемся над мужчиной, чьё тело было насажено на меч. Меч, что был вылеплен из Бога(310).

Зверь Элдена вытащил клинок из груди Погасшего, на лице которого застыло удивление, наклонив длинную, уродливую вытянутую шею в сторону Мелины, безошибочно узнав знакомую кровь. Пожалуй, только это и спасло её с Ренни, буквально вырвавшуюся из небытия сна.

Ужас, отчаяние, рвущееся наружу безумие. Оно оказалось слишком сильным.

Своими победами и абсолютной уверенностью мужчина и впрямь заставил их поверить. И теперь эта вера была уничтожена.

Мелина едва не влетела в лежащее тело, вцепившись в окровавленную грудь, пытаясь остановить кровь. Впрочем, она понимала, что это было бесполезно. Рана была нанесена слишком могущественным существом.

Если сущность высшего порядка говорит, что ты умрёшь, то ты не можешь не умереть. Таков закон, правило. Иначе быть не могло. И это вводило лишь в большее отчаяние.

Из глаз Мелины пошли слёзы.

— Самоуверенный глупец! Самоуверенный глупец… Т-ты… ты всё же не рассчитал свои силы… Глупец… глупец…

Едва различимая Ренни застыла над стремительно умирающим Погасшим, чувствуя, как в её голове поднялся странный шум. Она просто не могла поверить в то, что видела, чувствуя, как внутри разрывалось сердце.

Она была зла на Радагона, но и безумие своей матери она никогда до конца понять не могла. Как и не понимала она чувств тётушки.

Но теперь…

Теперь полубогиня в полной мере ощутила безумие своего рода, почувствовав, как внутри неё что-то начало разрываться на части. Она только-только обрела равного спутника, которому могла доверять. Которому могла доверить свою спину и знать, что она будет в безопасности, несмотря ни на что. Только-только поверила в то, что не будет одинокой.

И теперь всё было уничтожено.

— Драматичные фрукты, — ядовитым голосом прокричала Селлена, — вас ничего не смущает?!

Голос чародейки стал для девушек ведром холодной воды. Они опомнились, быстро поняв, о чём она говорит: тело мужчины. Оно, истекая кровью…

…начало рассыпаться на частицы света.

Зверь Элдена, воплощение гигантского уродливого глиста, принялось удивлённо плавать по чёрной, нереальной воде. Существо было удивленно. По-настоящему удивлённо.

Оно знало законы этого мира как никто лучше. Сильный пожирал слабого — это едва ли не буквальное описание их мира. Убийца получал всё, оставляя бездыханное тело, что было обречено однажды подняться в виде живого безмозглого мертвеца, так и не найдя покой.

Но сейчас почему-то этот закон не сработал.

Зверь поднял извилистую голову вверх, истошно завопив тысячами голосами.

Сквозь мрак непроглядной бездны начали просачиваться лучи Солнца.

Рассыпавшийся на бесчисленные частицы света Погасший начал собираться вновь, полностью невредимый, в своей привычной набедренной повязке. Это был не живой мертвец, нет.

Костя был полностью живым и здоровым. Возможно, даже более здоровым, чем раньше.

Шаг невозмутимого мужчины по водной глади в абсолютной тишине мог кому-то показаться оглушительно громким. Зверь Элдена, сущность, что могла видеть зарождение самого мира, уставилось на мужчину столь удивлённой мордой, словно оно увидело новое чудо света.

В каком-то смысле, так и было.

Костя невозмутимо осмотрелся, остановив свой взгляд на ошалевших вайфу, столь широко распахнувших глаза, что Погасший в очередной раз убедился, что соулслайки — это аниме.

— Я надеялся, что получится обойтись без этой механики, — невозмутимо буркнул Костя. — Но, кажется, я немного не рассчитал силы. По крайней мере, не было той красной надписи и экрана загрузки.

Оказывается, тотальный перекач оказался не таким тотальным, как он думал.

Что же…

Это не могло не радовать.

— М-м-механики?

Потерянный голос Мелины заставил Константина вздохнуть, переведя взгляд на не менее потерянного Зверя Элдена.

Его бездействие было даже немного забавным, будто отсутствие реролла и впрямь что-то слегка… сломало.

Про то, как почувствовала себя Латенна, наблюдавшая за всем из первых мест, и говорить нечего.

«Маричьи округлости…»

Костя, проигнорировав альбинорку, смотря на морду гигантского глиста, начал брутально разминаться, чувствуя в теле… лёгкую деревянность.

— Для каждого соулслайкера существует одна-единственная механика, знакомая ему лучше любых перекатов и парирований, — сурово произнёс Погасший, достав из одному ему понятного места меч, отправившийся за владельцем в следующую… жизнь. — Это смерть(311).

Красная надпись, что он видел чаще лица матери.

Красная надпись, что он видел больше, чем травинок в поле.

Красная надпись, что снилась ему в самых страшных кошмарах, став продолжением его самого.

Тот, кто просто не мог умереть, ведь смерть — это неотъемлемая часть игрового процесса.

Видя опустевшие взгляды вайфу, мужчина устало вздохнул, ободряюще улыбнувшись.

— Я справлюсь.

Константин оказался рядом с девушками, отправив их в самый край космического моря, не забыв про Селлену и Потока. Иллюзия миниатюрной чародейки напоследок угрожающе на него уставилась, прищурившись.

Возможно, она хотела сказать что-то очень важное, но застывший Зверь Элдена не мог долго осмыслять базовые механики, подняв вой, всколыхнувшей всё космическое пространство.

То, что увидели девушки (и Поток) дальше, полностью перевернуло их представление о том, кем и чем был прибывший в Междуземье фальшивый Погасший.

Что же они такого увидели?

Они увидели смерти. Много, безумно много смертей. Десятки и сотни. То, в чём Константин был лучше, чем в перекатах и парированиях.

Любой соулслайкер в первую очередь умел умирать. Умирать так, чтобы сломать контроллер, встать с дивана или кресла и пойти купить новый, чтобы затем попробовать ещё раз. И ещё раз. И ещё раз, ещё раз, ещё раз…

Столько раз, сколько потребуется.

Зверю Элдена было плевать на перекаты, плевать на попытки парирований и отскоки. Каждый взмах слепленным из Бога мечом доходил до мужчины, всё иллюзорное пространство было против него, ограничивая каждое движение.

Казалось, космическая сущность отрицала сам факт того, что могла получить урон, из-за чего попытки атаковать Зверя заканчивались лишь смертью мужчины.

Его тело разрезали и рубили.

Взрывали и выжигали золотистым пламенем.

Аннигилировали и расщепляли на атомы.

Но распадающееся на частицы света тело всё равно возрождалось из пепла, и с каждой смертью свет в глазах Погасшего становился лишь сильнее.

В конце концов, он занимался тем, что умел лучше всего — он траил босса.

Как оказалось, недокаченный, ваншотящийся практически от любой атаки космического глиста, но…

Не испытывающий и толики страха или сомнений.

Их битва будет продолжаться столько, сколько потребуется.

Минуту.

Час.

Два часа.

Пять часов и намного, намного больше…

Столько, сколько потребуется.

Стоило отдать должное, Зверь, несмотря на довольно говорящее прозвище, был далеко не совсем лишён разума. Он довольно быстро понял, что не мог убить прямо на глазах перерождавшегося безумца, а потому пытался схватить.

Ограничить и сковать так же, как сковал Богиню. Превратить в сосуд более совершенный, чем была Марика. Бессмертный, вечно перерождающийся в свете Солнца сосуд.

К несчастью, Константин и сам понимал опасность этого, а потому…

Взрывал своё тело, вновь перерождаясь.

В конце концов, он уже воспользовался механикой, так чего теперь её избегать?..

За многие сотни лет жизни в тёмном фэнтези, отрицающем само существование смерти, девушки успели насмотреться на многие отвратительные, ужасные вещи. Во многих — поучаствовали лично.

Но это был первый раз, когда они видели, как кто-то самостоятельно взрывал себя, разлетаясь кровью и кишками, что уже обращались в свет, возвращая мужчину из небытия.

Даже Боги не были истинно бессмертны. Изъятая из законов мира Предначертанная Смерть не дарила истинного бессмертия, лишь оттягивая и обезображивая неизбежное.

Константин же, кажется, с самого первого дня нахождения в Междуземье походил до богоподобное существо больше, чем сама Богиня.

Было очевидно, что финал не мог заставлять себя ждать слишком долго.

Ведь даже космические твари не могли сравняться с терпением, которым обладали истинные трайхардеры.

Сущность, совсем отчаявшись и обратив свой взор на заметно менее бессмертных Мелину и Ренни, столкнулось с тем, что…

Константин уже ожидал подобного, пережив неприятный опыт с Рикардом.

И повторять ошибок не собирался. Вайфу и так прорвались к нему на арену, здорово пощекотав ему нервы!

Потрясений на сегодня достаточно!

Со свистом подаренного вайфу свистка Поток, будто был готов к этому с самого начала, воплотился прямо перед ним, бесстрашно (это же не страшные глазастые головы, в конце концов, всего лишь ужас из глубин космоса) рванув вперёд. Так быстро, как никогда ранее(312).

Воспользовавшись одним-единственным мгновением, когда сущность сместила свой фокус на других жертв, мужчина оказался прямо у самого сердца твари, вонзив клинок в уже заготовленную Марикой трещину(313), заканчивая то, что она так и не смогла сделать.

И если до этого Зверь попросту игнорировал все попытки атаковать, то, стоило клинку вонзиться в единственное уязвимое место…

Что-то с громким, оглушительным звуком, раздавшимся в умах всех жителей Междуземья, разбилось.

Вспышка!

* * *

Мир вновь изменился. Казалось, никакой битвы не было. Они всё также стояли внутри Древа Эрд, словно всё произошедшее было простым сном. Сном, что стал явью.

Невозмутимый Погасший, полностью невредимый от каких-либо ран, стоял напротив рассыпающегося тела Богини, держа в руках её голову. Он точно не знал, что будет, если он позволит ей вновь сделать вдох, но догадывался, что в потенциале ничего хорошего.

Было слишком много вещей, которые одно из самых хитрых и жестоких существ могло сделать не так. Одним фактом своего существования. На плечах Константина лежала слишком большая ответственность.

— О мать, так ли ты видела свой конец…

Шепот Мелины, облокотившейся на своего избранника, был полон печали и Меланхолии.

Обнимавшая сзади призрачная фигура Ренни, вновь засыпавшая прямо на глазах, тоже не выглядела сколь-либо радостной. Она не могла испытывать жалости к Марике, но, по крайней мере, она чуть-чуть лучше смогла понять её мотивы.

К сожалению, даже у одной из самых страшных существ Междуземья они были.

Селлена, видя, в сколь угнетенном состоянии были её спутники, деловито прищурилась.

— Тебе следовало предупредить нас, Константин.

Меланхоличный настрой Мелины мигом изменился, девушка прищурилась, глаз засветился золотистым светом. И даже собиравшаяся уснуть Ренни резко распахнула глаза, впрочем, уставившись недовольно скорее на Мелину, чем на Костю.

— Тебе не следовало так обращаться с моим вместилищем, Мелина.

Уже думая направить эмоции на своего избранника, фальшивая служанка Пальцев легко переключилась на недовольную Ренни.

— Не моя вина, что ты оказалась столь слаба.

Пусть улыбка Ренни была слабой, она всё ещё отразила полный спектр эмоций злой стервы, пережившей некоторые потрясения:

— Раба повелителя всё ещё способна принести ему пользу, чего нельзя сказать про бесполезную служанку…

— Не лишённой тела кукле говорить о пользе повелителю.

Ядовитые слова Мелины, несущие в себе, пожалуй, даже слишком много подтекста, едва не заставили Ренни вспыхнуть от возмущения. Только бы в ней было побольше сил!

Ничего-ничего, в своей следующей книге она обязательно во всех подробностях распишет про героиню, очень уж похожую на Мелину! И её точно не ждало ничего хорошего!

А тело… Эта проблема была решаема!

К счастью, довольное хихиканье Селлены девушки пропустили мимо ушей.

Константин усталым взглядом осмотрел уже готовых вцепиться друг в друга вайфу, развернувшись, подняв голову Марики над собой, точно зная, что делать.

Сквозь рассыпающееся бесчисленными частицами золота иллюзорного Древа ударил свет Солнца, несмотря на то, что наступала ночь: очевидно, Луна оказалась достаточно сговорчивой, решив любые возможные вопросы с Солнцем.

Тело Марики начало рассыпаться, окончательно забирая жизнь боящейся смерти как никто другой Богини.

Но, несмотря на это, по какой-то причине Погасшему казалось, что в следующей жизни ей будет попроще. По крайней мере, он готов был восславлять Солнце за это.

Главенствующая руна, сдерживающая неспокойную душу Богини, влетела в нового, отныне полноправного короля Междуземья, интегрируясь со всеми ранее накопленными Великими рунами. Невиданная Константину власть над миром проникла ему в сознание, окончательно определяя его роль на следующие многие, многие годы.

Мужчина сам не заметил, как заговорил на всё Междуземье, проникая своим голосом в умы всех разумных существ, будь это Морготт, Маления с Миллисентой, Лоскутик, Блайд, Радан, Александр, Бок, Эдгар, Латенна, Ди, Хейт, Диалосс, Райя, Танит, Фия, Госток, Иджи с Джерреном, Маликет, Диалосс, Нефели, Трина со спящими Тиолье и Микеллой, Родерика, Корин с Мириэлем, Ирина, Рожер, Ансбах, Имир, Мур, Топс, Кале со всем своим народом…

Или кто-либо ещё.

Мелина и Ренни моментально замолчали, а вместе с ними и весь мир.

— Я торжественно клянусь, — негромко произнёс Константин, понимая, что ему и не нужно было повышать голос. При желании его теперь будут слышать все и всегда. — Каждому живому существу, каждой живой душе. Наступает новая эра — эра Солнца и Луны. Эпоха надежды и восстановления. Время вновь обретёт смысл.

Мелина, прикусив губу, вытерла проступившую слезу, не веря в то, что дожила до этого момента. Ренни, услышав, как её повелитель назвал новую эру, как никогда счастливо улыбнулась.

Её сон обещал быть крепким.

Наблюдавшая чуть в стороне Селлена показала Косте большой палец.

Кажется, в их мире и впрямь обещало произойти что-то… если не хорошее, то, по крайней мере, неплохое.

Для соулслайка это уже было достижением.

(310) В катсцене перехода во вторую фазу можно увидеть, как Зверь Элдена погружает тело Радагона во тьму, после чего достаёт из неё меч. Учитывая специфику мира, нетрудно догадаться, из чего Зверь по-быстрому склепал себе смертоносное оружие.

(311) «ВЫ ПОГИБЛИ».

(312) До выхода DLC во время боя со Зверем Элдена игроки не могли призывать Потока, что в контексте постоянно передвигающегося по арене босса вызывало немало раздражения, заставляя игроков метаться из стороны в сторону. К счастью, пусть и запоздало, разработчики осознали оплошность, добавив возможность призыва скакуна.

(313) У босса есть слабое место — трещина на груди, с высокой вероятностью оставленная Марикой. Одна из теорий предполагает, что с самого начала психический срыв королевы мог быть как минимум частично наигранным, чтобы разбить Кольцо и избавиться от поводка Зверя. Как мы можем догадаться, если теория верна, что-то очень сильно пошло не так.

Эпилог.

Кувшинград. Маленькое поселение разумных кувшинов, которое Константин хотел посетить уже долгое время. Увы, возникшие обязанности стали довольно сильно ограничивать его способности к передвижению, а к проекциям он относился, мягко говоря, холодно, пережив не самый приятный опыт едва не задушившего его DLC.

Поэтому ещё пока новому королю Междуземья приходилось искать окна свободы. Или, правильнее сказать, окна побега.

Он уже давно хотел найти возможность немного развеяться и закрыть некоторые гештальты, пропущенные во время бурного базового прохождения.

— Необычное место, да… — с сомнением в голосе прошептал Кале, выглядывая из-за укрытия. — Но зачем вам я, король?

— Мне нужна была компания, — сурово буркнул повелитель Междуземья, взглядом найдя нужного человека. — Судьба работает очень интересным образом…

— И впрямь? — почесал незаинтересованно голову Кале. — И всё же, почему именно я?

— Ты так против моей компании? — скептично вскинул брови Костя, переведя взгляд на быстро замахавшего головой торговца.

— Ну что вы! — повысил голос торговец. — Я, хе-хе, только рад компании, даже если это сам повелитель! Тем более повелитель! Просто… У меня была уверенность, что фигура скромного торговца вас мало будет интересовать.

— Ты себя недооцениваешь, я давно хотел тебя навестить, — вернулся к тайному наблюдению Костя, понимая, что начал проникаться увлечениями вайфу. — Ты, вроде бы, хотел послушать истории от меня?

— Отрадно слышать, что повелитель запомнил слова простого кочевника, — хрипло засмеялся Кале, подняв взгляд на ночные звёзды, за которыми наблюдала красивая, полная Луна, что совсем скоро будет заменена ярким, тёплым Солнцем. — Видит Солнце, я рад, что вы не сдались.

— Я тоже, — невозмутимо буркнул мужчина, после чего негромко повторил: — Судьба работает очень интересным образом…

Кале против воли кивнул, пусть и не до конца понял, о чём говорит мужчина. Впрочем, по его взгляду, направленному на улыбающегося горшечника Диалосса, недавно прославившегося своими работами, можно было сделать некоторые выводы.

Рядом с ним сидела обманувшая судьбу служанка, помогая своему рыцарю, нашедшему истинное призвание.

Погасший лично так и не смог вмешаться в этот квест, лишь по ходу событий узнавая, что своими словами влиял на что-то. Теперь он собственными глазами убедился, что порой одних лишь слов было достаточно, чтобы что-то изменить. Так, чтобы всё пошло своим чередом, но немножечко светлее.

Какое-то время Кале и Константин наблюдали за Кувшинградом, после чего благодать подхватила их тела и они исчезли, оказавшись в совсем другом месте.

Где-то в Замогилье, у костра, где… кажется, совсем недавно устраивал привал торговец.

Давно потухшее пламя разгорелось вновь, осветив двум мужчинам ночь.

Уже успевший расслабиться Костя скорчил своё самое усталое выражение лица.

— Я не хочу опять разрываться.

Кале удивлённо моргнул.

— Правильно ли я понимаю…

— Есть не только плюсы в том, что вайфу — ещё и женщины, — печально вздохнул повелитель Междуземья. — Поверь мне, я могу многое рассказать по этому поводу…

Тем же Блайду или, например, Морготту он не мог поделиться всем, зная, что вайфу были поблизости, но стороннее лицо, находившееся относительно далеко столицы, вообще не пересекающееся с девушками…

Он был прекрасным вариантом, чтобы немного выговориться.

Выговориться о том, как он начал пытаться проводить время с Ириной, находя для неё самые разнообразные цветы, чтобы раз за разом радовать её исцелившиеся глаза.

Или, например, о том, как он помогал Родерике с работой.

Или, например, как погрузился в настоящее обучение чародейству с Селенной.

Или, например… главные по старшинству вайфу — Мелина и Ренни, и то, как они не могли поделить между собой… вообще всё.

Или, например…

Костя вздохнул.

Возможно, по отдельности он бы с радостью занимался этим всем, но всем вместе… это было тяжелее любого, даже самого тяжелого боя. И тут следовало понимать, что это было едва ли не меньшими проблемами, приносящими ему какое-то удовольствие.

Восстановление и изучение Кольца, начало отстройки столицы, поиск и организация сохранивших разум существ, не говоря уже про распространение новой веры…

К счастью, благодаря его действиям довольно много существ уже слышали про Солнце и с радостью распространяли о нём слух, но этого всё ещё было недостаточно.

И, к сожалению, даже так — это было лишь вершиной айсберга. Самой-самой вершиной. Всё ещё оставались плохо переносящие друг друга представители фракций полубогов, всё ещё оставался вопрос с Мессмером, всё ещё где-то ошивался дух Яростного Пламени, тихо зализывающий раны, периодически к нему захаживал Лоскутик, одним фактом своего существования принося хаос, приходилось решать конфликты между братом Корином и пастырем клятв, у которого закончилась небесная роса быстрее, чем он думал, не говоря уже про явно ищущего возможности вернуться Бога Гнили.

Тысяча и один вопрос свалились на голову нового короля, устроив ему незабываемое приключение и непрекращающуюся головную боль.

Не стоило забывать, что и сам Константин имел какие-то личные цели, мало связанные с Междуземьем.

Мужчина против воли поднял взгляд на ночное небо, протянув к нему руку, словно пытаясь прикоснуться ко всем многочисленным существам, заменявшим собой звёзды.

Уже было открывший рот Кале резко замолчал, принявшись делать то, что должен был: слушать короля.

— Ты отправишься со мной за компанию к Вратам божественности? Возможно, по пути мы сможем найти парочку интересных товаров на продажу.

Торговец моргнул.

— Вратам… божественности?

Костя сжал кулак, словно попытавшись схватить одну из звёзд.

Глаза мужчины загорелись как никогда ярко. Теперь, когда сражения начали отступать на третий план, внутри мужчины появилось место и для чего-то другого.

Ему хотелось изучить этот мир, разгадать его тайны, осознать собственную силу и то, что всё ещё скрывалось от взора нового короля.

— Я хочу попробовать их… изучить.

Кале удивлённо поднял взгляд на ночное небо.

Возможно, Врата вели в другие миры? Или к самой Великой Воле? А может быть к звёздам в небе? Или, может быть, куда-то ещё?

Междуземье, хотел он того или нет, постепенно становилось ему немного… тесноватым. Самую малость. Костя не собирался останавливаться. Однажды он хотел сделать следующий шаг. Возможно, не к вайфу (существующих вполне достаточно!), но к чему-то, что могло бы заставить его сердце биться чаще.

Кажется, казуальный трайхард…

Только начинался.

\[T]/