• Boosty Shared
• PROSTO0101

• T

Глава 85.docx

Глава 85.fb2

Я шел по улицам Конохи, и впервые за долгое время не чувствовал ни радости, ни триумфа. Победа над Орочимару, трофейный Кусанаги, пять новых уровней — все это отошло на второй план, уступая место одному-единственному, грызущему изнутри беспокойству.

Шисуи.

С того момента, как я покинул деревню, прошло уже больше двух недель. Главный вопрос оставался без ответа.

«Как там глаза? — эта мысль, как назойливая муха, крутилась в моей голове, пока я машинально шагал по знакомым улицам. — Они прижились? Он видит? Или я все испортил?»

Я прокручивал в памяти каждый момент той операции. Каждый разрез скальпелем чакры, каждое наложенное ирье-дзюцу, каждое движение. Я был уверен в своих теоретических знаниях, усиленных Системой и свитками Орочимару. Но теория — это одно. А практика…

«Я первый раз в жизни пересадил глаза, — признался я сам себе, и от этой мысли по спине пробежал холодок. — Да там уж, я в прошлом мире не то что медициной не увлекался, я даже на уроках биологии спал. Не накосячил ли я? Что, если я повредил зрительный нерв? Что, если началось отторжение? Что, если клетки Первого повели себя не так, как я рассчитывал?»

Сотни «что, если» роились в моей голове. Это была не просто операция. Это была моя главная инвестиция. Мой главный секретный проект. И если он провалится… все мои дальнейшие планы рухнут, как карточный домик.

Я дошел до своего старого, убогого дома, поднялся по скрипучей лестнице и остановился перед дверью своей квартиры. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Я достал ключ, вставил его в замок, повернул…

И замер.

Дверь была не заперта.

Я медленно, бесшумно, толкнул ее. Квартира была погружена в полумрак. Тишина. Но это была не та пустая, сиротская тишина, к которой я привык. В воздухе висело что-то еще. Чужое присутствие.

Мои мышцы мгновенно напряглись. Вся усталость после путешествия исчезла. Рука сама легла на подсумок, и в ладони, как влитой, оказался холодный, тяжелый кунай. Я, крадучись, как тень, вошел внутрь, сканируя каждый угол, каждый темный закуток.

И тут я почувствовал его. Резкое, почти беззвучное движение за спиной.

Я развернулся в молниеносном пируэте, выставляя перед собой кунай. Лезвие остановилось в миллиметре от горла того, кто стоял передо мной.

Это был Шисуи.

Он стоял, и на его лице была легкая, теплая улыбка. Он не выглядел удивленным или напуганным. Лишь… довольным.

— Отличная реакция, Наруто, — сказал он, и его голос был спокойным и ровным. — Ты и правда стал намного сильнее.

Он мягко, двумя пальцами, отвел лезвие моего куная в сторону. Я опустил руку, но все еще не мог прийти в себя. Я смотрел на него. А точнее — на его глаза.

Они были открыты. И были живыми. В них больше не было той пустой, мертвой тьмы. В них горел он. Красный, как кровь. Шаринган. С двумя вращающимися томоэ.

— Шисуи… — прошептал я, и мой голос дрогнул. — Ты… ты правда видишь?

— Да, Наруто, — кивнул он, и его улыбка стала шире. — Спасибо. Ты отлично справился.

Облегчение. Оно обрушилось на меня, как цунами, смывая все страхи, все сомнения. Я едва устоял на ногах.

— Слава богу, — выдохнул я. — Я уж думал…

Но что-то было не так. Я видел это. В его взгляде, помимо благодарности, было… недоумение.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, возвращая себе самообладание. — Как глаза?

— С глазами… что-то не так, — сказал он, и его улыбка исчезла. Он нахмурился, прислушиваясь к своим ощущениям. — Я отлично вижу. Даже лучше, чем раньше. Четче. Но… они как будто живые. Я чувствую, как они пульсируют. Как по ним течет… не только моя чакра. Что-то еще. Жизненная сила. С моими прежними глазами такого не было. Что ты добавил туда, Наруто?

Я усмехнулся. Моя маска спокойного, всезнающего гения вернулась на место.

— Я добавил туда клетки Первого Хокаге.

Шисуи замер. Его глаза, его новые, живые Шаринганы, расширились от шока. — Что?.. Клетки… Первого?.. Наруто, откуда ты их нашел?! И почему именно они?! Что они дают глазам?!

— О, Шисуи, — сказал я, проходя вглубь комнаты и садясь на свой старый, скрипучий стул. — Ты многого еще не знаешь.

Я посмотрел на него, и мой взгляд стал серьезным. — Весь этот мир, вся его сила, вся его история… все это держится на клетках Первого.

Я сделал паузу, давая ему время осознать мои слова.

— Понимаешь, Хаширама Сенджу был не просто сильным шиноби. Он был аномалией. Его Кеккей Генкай, Мокутон, был не просто техникой. Это была сама жизнь. Его клетки обладали невероятной, почти божественной жизненной силой. Они могли исцелять, регенерировать, создавать жизнь из ничего. Но это лишь верхушка айсберга.

Я подался вперед. — Клан Учиха и клан Сенджу — это две стороны одной медали. Потомки одного предка, Мудреца Шести Путей. В Сенджу течет его «тело» — жизненная сила. В Учиха — его «глаза», духовная энергия. По отдельности — они сильны. Но вместе… вместе они создают нечто новое. Они запускают процесс эволюции.

— Эволюции? — прошептал Шисуи.

— Именно, — кивнул я. — Что такое Шаринган? Это проявление духовной энергии Учиха, которая активируется в ответ на сильные эмоции. Мангекьё — это его следующая ступень, которая пробуждается от травмы, от потери. Но это — тупиковый путь. Он ведет к слепоте. Потому что глазам не хватает… жизненной силы, чтобы выдержать такую мощь.

Я встал и подошел к нему. — Клетки Хаширамы — это недостающий элемент. Это — катализатор. Они не просто исцеляют твои новые глаза. Они питают их и дают им ту самую «жизненную силу», которой им не хватало. Я не просто пересадил тебе глаза. Я начал процесс слияния. Слияния силы Учиха и силы Сенджу.

Я посмотрел на его алые, двухтомоэные глаза. — То, что ты чувствуешь, Шисуи… эта пульсация… это не просто жизнь. Это — потенциал. Потенциал для следующей, невиданной ранее ступени эволюции.

Шисуи стоял посреди моей убогой квартирки и смотрел на меня. Его новые, двухтомоэные Шаринганы горели в полумраке, но в них больше не было шока от самой операции. В них было нечто другое. Смесь трепета, недоверия и… жадного, почти отчаянного голода. Голода по пониманию.

— Эволюция?.. — повторил он, и его голос, голос одного из сильнейших Учиха своего поколения, был едва слышен.

— Наруто, о чем ты говоришь? Мангекьё — это предел. Вершина силы нашего клана. За ним — только слепота и безумие.

Я усмехнулся. Сейчас я был не Наруто Узумаки, джинчурики и сирота. Я был Попаданцем. Хранителем «канона». И моя лекция была посвящена тому, как сломать этот самый канон.

— Предел? — переспросил я, медленно прохаживаясь по комнате. — Шисуи, то, что вы, Учиха, называете «пределом», на самом деле — лишь предпоследняя ступень. Дефектная, нестабильная, ведущая в тупик. В том «сценарии», о котором я тебе рассказывал, это одна из главных трагедий вашего клана.

Я остановился и посмотрел на него.

— Мангекьё пробуждается от травмы. Эта эмоциональная боль высвобождает в мозгу Учиха особую чакру, которая мутирует Шаринган. Но эта мутация — насильственная. Глаза, не получая достаточной жизненной подпитки, начинают пожирать сами себя. Отсюда и слепота. Это — цена за силу, встроенная в саму систему этого мира.

— Но есть и другой путь, — продолжил я, и мой голос стал тише, почти гипнотическим. — Правильный. Путь слияния. Когда духовная энергия Учиха («глаза») соединяется с жизненной силой Сенджу («тело»), происходит не просто усиление. Происходит… обход системы. Рождается нечто новое.

Он не спрашивал, откуда я это знаю. Он уже знал ответ и просто слушал, и я видел, как в его голове складывается чудовищная картина мира, которую я ему описывал.

— Так значит… — прошептал он, и его взгляд был прикован ко мне. — Все эти легенды… о Мудреце Шести Путей… о вечном противостоянии Учиха и Сенджу… это все — часть «сценария»? Это не просто история войн… это история разделенной крови?

— Именно, — кивнул я. — Он был первым. Тем, в ком эти две силы были единым целым. А потом он разделил свою силу между двумя сыновьями. Одному досталось «тело» и жизненная сила. Другому — «глаза» и духовная энергия. Так и появились Сенджу и Учиха. И с тех пор вы, как два дурака, пытаетесь собрать этот пазл обратно, даже не понимая, что делаете.

Шок. Трепет. Осознание. Все это, сменяя друг друга, отражалось на лице Шисуи. Он видел… источник. Единственный источник правды в этом мире лжи и манипуляций.

— Значит, Мадара… — прошептал он, и это имя он произнес с благоговением, как говорят о мифическом чудовище.

— Легенда гласит, что он сражался с Первым Хокаге, чтобы защитить клан…

— Легенда врет, — отрезал я. — В «сценарии», который я знаю, Мадара был первым, кто приблизился к разгадке. Он понял, что для истинной силы ему нужна не просто победа над Хаширамой. Ему нужна его плоть. Его клетки. Он проиграл ту битву намеренно, чтобы получить то, что хотел.

Шисуи стиснул зубы. Эта информация, это осквернение легенды его клана, была для него как удар.

— Я не просто пересадил тебе глаза, Шисуи, — сказал я, подходя ближе. — Я дал тебе шанс переписать твою часть «сценария». Клетки Хаширамы в твоих глазах — это семя. Они будут медленно, очень медленно, сливаться с твоей чакрой, с твоей ДНК. Они будут питать твои глаза, делая их сильнее. Стабильнее. Они снимут «проклятие слепоты» с твоего будущего Мангекьё.

Я посмотрел на его алые, двухтомоэные глаза.

Шисуи молчал. Он стоял посреди комнаты, и его мир, мир, построенный на гордости клана, на догмах и легендах, рухнул. И на его руинах, как росток, пробивалось нечто новое. Чудовищное. Невероятное.

Он медленно, почти с благоговением, поднес руку к своим глазам. И чувствовал это. Пульсацию. Теплую, живую, полную невероятной, божественной мощи.

Шисуй опустил руку и посмотрел на меня. В его взгляде больше не было ни капли сомнения. Лишь абсолютная, непоколебимая вера.

— Что… — прошептал он. — Что я должен делать?

Я улыбнулся, но в моей улыбке не было пафоса. Она была деловой. Собранной.

— Для начала — забудь о "пути к божественности", — сказал я, возвращая его с небес на землю. — Это — марафон на всю жизнь, а не спринт. Сейчас у нас есть более насущные, практические проблемы.

Я стал серьезнее. — Ты больше не можешь оставаться в бункере. Теперь, когда я вернулся в деревню, за мной будут следить. Джирайя, Цунаде, Рано или поздно они вычислят твое убежище. Посещать квартал Учиха я могу, это вызовет подозрения. А тебе самому ходить по деревне — равносильно самоубийству. Тебе нужно новое, абсолютно безопасное место.

Шисуи нахмурился. — Но где?..

— У меня есть такая база, — сказал я. — «Горная Крепость». Одно из старых, заброшенных убежищ Орочимару, которое я нашел и зачистил. Она находится примерно в пятидесяти километрах к северу отсюда, в скальном массиве, который местные называют «Клыки Демона». Идеальное место. Там тебя никто и никогда не найдет.

Я быстро, на клочке бумаги, начертил ему подробную карту.

— Вход скрыт за водопадом и запечатан сложной фуин-печатью. Вот ключ активации. Там, в главном зале, тебя встретит мой клон. Он введет тебя в курс дела и покажет, где что находится.

Я передал ему карту. — Твои приоритеты на ближайшее время меняются. Ты не тренируешься. Ты — наблюдаешь.

Я посмотрел на его алые глаза.

— Сейчас ты — самый важный научный эксперимент в этом мире. И я должен понять, как он протекает. Ты будешь вести подробный журнал. Записывай все. Каждое новое ощущение в глазах. Каждую, даже самую незначительную, реакцию твоего тела на клетки Первого. Как меняется твое зрение? Как меняется твоя чакра? Эта пульсация, которую ты чувствуешь, — она усиливается? Ослабевает? Меняет ритм? Мне нужны данные, Шисуи. Максимально точные и подробные.

Он внимательно слушал, и в его глазах разгорался огонь понимания. Он был соучастником. Партнером.

— Я буду регулярно приходить, — закончил я. — Мы будем сверять твои записи, анализировать данные и обсуждать наши дальнейшие планы. Но пока… залегай на дно. Изучай себя. И будь готов. Потому что, когда придет время, мы нанесем свой удар.

Шисуи крепко сжал в руке карту. — Я понял, — сказал он, и в его голосе была сталь.

Он подошел к окну.

— Наруто, — сказал он, не оборачиваясь. — То, что ты для меня сделал… я никогда…

— Просто сделай так, чтобы это не было напрасно, — прервал я его. — Увидимся на базе.

Он кивнул и, как тень, выскользнул в окно, растворившись в ночи Конохи.

Я остался один. Я подошел к столу и сел. Моя лекция была окончена. Эксперимент — запущен.

* * *

(POV: Цунаде)

Три дня.

Прошло всего три дня с того момента, как я, Сенджу Цунаде, официально приняла на себя этот проклятый титул. Три дня я сидела в этом кресле, которое когда-то принадлежало моему деду, а затем — моему учителю. И за эти три дня я постарела на десять лет.

Я смотрела на то, что лежало передо мной на столе. Гора. Неприступная, проклятая, бумажная гора. Отчеты о разрушениях. Запросы на компенсацию. Списки погибших шиноби. Протоколы допросов пленных из деревень Звука и Песка. Дипломатическая переписка с Даймё Страны Огня.

«Тяжесть должности», — так это, кажется, называется. Какая ирония. Я, женщина, способная одним ударом расколоть скалу, оказалась почти погребена под тяжестью обычной бумаги. Я всегда думала, что быть Хокаге — это принимать сложные решения, вести войска в бой, защищать деревню. Но никто не предупредил меня, что девяносто процентов этой работы — это, черт возьми, бюрократия.

Дверь в кабинет тихо скрипнула, и в комнату вошла Шизуне. В ее руках была еще одна, свежая стопка свитков. Я издала глухой, страдальческий стон и приложилась лбом к столу.

— Цунаде-сама, — ее голос, как всегда, был полон сочувствия. — Пришли отчеты из госпиталя.

— Давай, — пробормотала я, не поднимая головы. — Добивай меня. Что там еще?

Она положила свитки передо мной. Я развернула первый.

«Пациент: Рок Ли. Диагноз:…»

Я читала, и холод, не имеющий ничего общего с утренней прохладой, начал медленно расползаться по моим венам.

«…множественные осколочные переломы левой руки и левой ноги. Костная ткань раздроблена до состояния песка. Система циркуляции чакры в поврежденных конечностях полностью разрушена».

Вчера ко мне врывался его сенсей, Майто Гай. Он стоял на коленях, он плакал, умоляя меня, величайшего ирьенина, спасти его ученика.

«Спасти?.. — подумала я с горечью. — Тут не спасать надо. Тут нужно чудо. Даже я… даже я не уверена, что смогу заново собрать то, что было превращено в пыль».

Я отложила свиток и взяла следующий.

«Пациенты: Учиха Саске, Хатаке Какаши. Диагноз:…»

«…оба пациента находятся в состоянии комы. Физических повреждений нет, но их ментальное состояние… критическое. Система циркуляции чакры истощена, наблюдаются признаки тяжелейшего психического шока».

Я нахмурилась, прокручивая в голове отчеты АНБУ.

«Мне докладывали, что они оба попали в гендзюцу Итачи Учихи, — пронеслось в моей голове. — Какаши, перед тем как впасть в кому, успел сказать, что в гендзюцу он провел трое суток. Трое суток непрерывных пыток. А в реальном мире прошла всего секунда…»

Ужасающая сила. Я знала, что Итачи был гением. Но это… это было нечто за гранью. Создать мир, в котором время течет иначе, и пытать в нем человека, пока его разум не сломается… Это была сила бога. Или дьявола.

Я откинулась в кресле и потерла виски. Разрушенная деревня. Много раненых. Трое из самых многообещающих шиноби нового поколения — калеки, ментально или физически.

Я горько усмехнулась. Я сбежала из деревни, чтобы убежать от боли и ответственности. И куда я вернулась? В самый эпицентр ада.

Дверь в кабинет снова открылась, на этот раз без стука. В проем, с самой самодовольной ухмылкой, протиснулся он. Джирайя. В одной руке он держал бутылку саке, в другой — две маленькие чашечки.

— Ну как, Цунаде, — сказал он, бесцеремонно усаживаясь на стул для посетителей. — Справляешься? По-моему, эта шляпа тебе очень идет.

Я посмотрела на него, потом на гору бумаг, потом снова на него.

— Заткнись, Джирайя, — прорычала я. — Ты должен был принять эту должность.

Он рассмеялся. — Не-а. Зачем мне такой геморрой? Я лучше буду твоим советником. И собутыльником.

Он наполнил обе чашки и протянул одну мне. Я, не колеблясь, взяла ее и залпом осушила. Сегодня. Сегодня мне это было просто необходимо.

Я молча сделала еще один глоток. Крепкое саке обожгло горло, но не смогло заглушить ту горечь, что скопилась в душе. Мы сидели в тишине, нарушаемой лишь шелестом бумаг, которые Шизуне деликатно перебирала в углу.

— Джирайя, — наконец, сказала я, глядя на его отражение в лакированной поверхности стола. — Спасибо.

Он удивленно приподнял бровь. — За что? За то, что притащил тебя сюда и взвалил на тебя всю эту головную боль?

— За то, что притащил его, — поправила я. — Наруто. Если бы не он… я бы, наверное, до сих пор сидела в том грязном баре, проигрывая последние деньги.

Джирайя усмехнулся. — О, не благодари меня. Этот щенок сам кого хочешь притащит куда угодно. У него талант к тому, чтобы переворачивать все с ног на голову.

Его веселая маска на мгновение исчезла, уступая место серьезному, почти мрачному выражению. Он поставил свою чашку на стол.

— Кстати, о нем, — сказал он, и его голос стал ниже. — Цунаде, есть кое-что, о чем я должен был сказать тебе раньше. Но в деревне была суматоха, а потом… мы были заняты.

Я напряглась, инстинктивно чувствуя, что разговор принимает опасный оборот.

— В последнее время, — начал он, — моя шпионская сеть докладывает об активности одной очень неприятной организации. Они называют себя «Акацуки».

— Они не просто наемники, — покачал головой Джирайя. — Они что-то замышляют. Что-то очень серьезное. И, по моим данным, они почему-то охотятся на джинчурики.

Мое сердце пропустило удар. — На джинчурики?..

— Да, — его взгляд стал тяжелым. — И это подводит меня к главному. Незадолго до того, как мы с Наруто отправились на твои поиски… они приходили. Сюда. В Коноху.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

— Итачи Учиха. И его напарник, Хошигаке Кисаме, один из Семи Мечников Тумана. Они приходили за Наруто.

Холод. Ледяной, пробирающий до костей холод, который был страшнее любого гендзюцу. Я вспомнила отчет о состоянии Какаши и Саске. Вспомнила о чудовищной силе Итачи. И эти монстры… они приходили за этим шумным, наглым, невыносимым мальчишкой. За сыном Минато.

— Если они и правда охотятся за всеми джинчурики… — продолжил Джирайя, поднимаясь. — То дела очень серьезные. Гораздо серьезнее, чем просто нападение Орочимару. Это — угроза всему миру шиноби.

Он подошел к окну и посмотрел на деревню.

— Я ухожу, Цунаде, — сказал он, не оборачиваясь.

— Куда? — прошептала я.

— Мне нужно найти информацию. Узнать, кто они такие. Каковы их цели. Сколько их. Я должен проникнуть в их сеть, узнать их планы, прежде чем они нанесут следующий удар. Моя интуиция кричит, что у нас очень мало времени.

Он повернулся и посмотрел на меня. И в его взгляде я увидела не веселого извращенца, а того самого Джирайю, Легендарного Саннина, который в одиночку мог держать оборону целой страны.

— Береги его, Цунаде, — сказал он. — Теперь, когда ты Хокаге, его защита — твоя главная задача.

— Будь осторожен, Джирайя, — ответила я, и мой голос был тверд. В нем больше не было неуверенности. В нем была воля Хокаге. — Ты — один из сильнейших шиноби этой деревни. И я не могу позволить себе тебя потерять.

Он усмехнулся. — Не волнуйся за меня. Я же бессмертный Джирайя-сама.

Джирайя уже собирался уходить, но я остановила его.

— Когда ты вернешься? — спросила я.

Он замер в дверях и посмотрел на меня, и в его глазах промелькнуло что-то теплое. — Когда соберу достаточно информации. Или когда… когда понадоблюсь тебе.

С этими словами он исчез, оставив после себя лишь запах саке и тяжесть невысказанных слов.

Я осталась одна в огромном, пустом кабинете. Гора бумаг на столе больше не казалась такой уж страшной. Теперь у меня были настоящие проблемы. И я, Пятый Хокаге, должна была их решить.

* * *

(POV: Орочимару)

Боль. Тупая, грызущая, она была моим вечным спутником. Я сидел на своем каменном троне в самом сердце моего главного логова, в Деревне Скрытого Звука. Воздух здесь был спертым, пах озоном от работающих механизмов, формальдегидом из лабораторий и моим собственным, едва уловимым запахом гниения.

Я закашлялся, и на белоснежные бинты, сковывающие мои мертвые руки, упало несколько капель темной, почти черной крови. Проклятый старик Хирузен. Даже из могилы он продолжал меня мучить, оставив гнить в этом теле, которое уже давно требовало замены.

Рядом со мной, в круге света от единственной лампы, стояла Кири. Она была спокойна и сосредоточена, ее холодные серые глаза скользили по строкам древнего свитка по фуиндзюцу. Она была идеальна. Никаких лишних эмоций. Никакой жалости. Лишь абсолютная, безупречная эффективность. Ее рана на животе, оставленная Расенганом мальчишки, была почти полностью излечена ее собственными регенеративными клетками, оставив лишь бледный, едва заметный шрам.

— Орочимару-сама, — ее голос, как всегда, был тихим и ровным, лишенным всяких эмоций. — Ваш клинок… мальчишка Узумаки забрал его.

Я горько усмехнулся, и смех перешел в новый приступ кашля. — Пустяки, Кири. Это незначительно. Пусть пока побудет у него. Игрушка должна развлекать своего владельца, прежде чем он ее сломает.

Я откинулся на спинку трона. — Лучше скажи мне… тот мальчишка, Узумаки Наруто. Как тебе?

Она на мгновение замолчала, обрабатывая запрос. А затем, выдала отчет.

— Субъект Узумаки Наруто представляет собой аномалию высшего порядка, — начала она своим ровным, безэмоциональным голосом. — Запасы чакры — превосходят уровень джоунина в несколько раз. Контроль чакры— стабильный. Обладает как минимум двумя стихийными сродствами — Ветер и Молния, которые использует для создания гибридных техник защиты и передвижения. Тактический потенциал — непредсказуемый. Переходит от примитивной тактики лобовой атаки к сложным, многоуровневым ловушкам с использованием теневых клонов. Психологический профиль — крайне нестабилен, склонен к провокациям и нелогичным, хаотичным действиям, которые, тем не менее, приводят к эффективному результату.

Она сделала паузу и, наконец, подняла на меня свои серые глаза. — Вывод: он опасен. Его потенциал к росту — не поддается прогнозированию. Рекомендуется устранить в кратчайшие сроки.

Я слушал ее, и на моем лице медленно расползалась змеиная улыбка.

— Устранить? — я горько усмехнулся. — Нет, моя милая Кири. Такими игрушками не разбрасываются. Этот мальчик… Наруто-кун… он очень, очень интересный малый.

Я вспомнил. Лес Смерти. Экзамен на Чуунина. Тот момент, когда я впервые столкнулся с ними. С ним и с Саске-куном. Я видел это. В глазах Саске.

«Наруто стимулирует его, — понял я тогда. — Он — его соперник. Его катализатор. Его точка отсчета. Рядом с этим ураганом из чакры и непредсказуемости, гений Учиха вынужден расти, развиваться, становиться сильнее, чтобы не отстать».

Моя улыбка исчезла. Осознание, холодное и неприятное, ударило в голову. Я слишком долго ждал. Я оставил Саске-куна в Конохе, чтобы он набрался сил, возненавидел своего брата еще сильнее. Влияния этого мальчишки. Наруто не просто делает его сильнее. Он дает ему то, чего не могу дать я. Соперничество.

— Мне нужно поскорее провести ритуал, — прошипел я, скорее самому себе, чем ей. — Я не могу больше ждать. Это тело… оно уже на пределе.

Я посмотрел на Кири. В моих глазах горел холодный, решительный огонь.

— Кири.

— Да, Орочимару-сама.

— Сообщи Кимимаро. И остальным. Сакону, Таюе, Джиробо, Кидомару. Пусть немедленно отправляются в Коноху.

Она молча, без вопросов, свернула свиток.

— Их миссия, — сказал я, и мой голос стал тверд, как сталь. — Принести Саске-куна сюда. Любой ценой.

* * *

Я сидел на полу своей убогой квартирки. За окном шумела Коноха, возвращающаяся к жизни под руководством нового, Пятого Хокаге. Впервые за долгое время я был по-настояшему один.

Тишина. Идеальное время для того, чтобы провести ревизию.

Последние недели были похожи на безумный, кровавый ураган. Экзамен, вторжение, битва с Биджу, операция на грани фола, поиски Цунаде, битва с Орочимару… Я действовал на инстинктах, на адреналине, на чистом, холодном расчете. У меня не было времени остановиться и посмотреть на себя со стороны. Понять, насколько я изменился.

«Пора разложить все по полочкам, — подумал я, закрывая глаза. — Провести полный аудит. Понять, кем я стал, и кем я должен стать дальше».

— Система, — сказал я в тишину комнаты. — Выведи полный статус. Все вкладки. Без утайки.

Воздух передо мной замерцал, и передо мной, одно за другим, начали разворачиваться полупрозрачные синие окна, заливая тусклую комнату своим неземным светом.

Я начал с самого основного. С фундамента.

[СТАТУС: Узумаки Наруто]

Уровень: 24

Опыт: 80,000 / 250,000

Титулы: «Убийца Богов» (+10% к урону по существам с божественной/демонической чакрой), «Разрушитель Судеб» (+5 к Харизме при общении с теми, чью волю вы сломили), «Хранитель Секретов» (+10% к успеху действий по сокрытию тайн), «Змея в Тени», «Уборщик».

[ХАРАКТЕРИСТИКИ]

Сила: 45 (отвечает за физический урон, грузоподъемность, пробивную мощь)

Ловкость: 58 (влияет на скорость реакции, скорость передвижения, меткость и уклонение)

Выносливость: 62 (определяет запас здоровья, выносливости и сопротивляемость физическим повреждениям и ядам)

Интеллект: 60 (влияет на объем чакры, ее контроль, скорость анализа и изучения техник)

Мудрость: 53 (определяет скорость восстановления чакры, сопротивляемость гендзюцу, интуицию)

Удача: ??? (влияет на все. Или ни на что. Кто знает?)

Свободные очки характеристик: 25

Я смотрел на эти цифры, и мой мозг, привыкший к анализу, начал работать. Это был не просто список. Это была архитектура моей души, моей боевой машины. И в ней были как несущие колонны, так и опасные трещины.

«Интеллект на 60 — это хороший порог, — размышлял я. — Это дает мне огромный запас чакры и позволяет анализировать техники на лету. Пока этого хватит. Мудрость на 53 — тоже неплохо. Восстановление чакры — критически важный параметр, но пока не горит».

Я перевел взгляд на физические статы.

«Выносливость на 62 — это моя основа. Наследие Узумаки, усиленное тренировками. Благодаря ей я могу создавать сотни клонов и спамить Расенганом, не умирая на месте. Ловкость на 58 — мой главный козырь. Сюнсин, уклонение, скорость атаки — все это держится на ней. Но…»

Я посмотрел на последнюю строку.

«Сила. Всего 45. Это — моя ахиллесова пята. Откровенно проседает. Из-за этого мои удары в тайдзюцу не так смертоносны, как могли бы быть. Из-за этого я до сих пор не могу нормально пользоваться Кубикирибочо, который просто лежит мертвым грузом в инвентаре. Я полагаюсь на скорость и техники, но что, если я столкнусь с кем-то вроде Кисаме или Четвертого Райкаге? С монстром, которому плевать на мою скорость, и который может просто переломить меня пополам одним ударом? Мне нужно поднимать Силу. Не для того, чтобы стать тупым громилой, а для того, чтобы убрать эту уязвимость».

Решение пришло само собой. Нужно было не просто усиливать сильные стороны, а латать дыры в обороне.

— Система, — сказал я уверенно. — Распределение. 10 очков — в Ловкость. Скорость — это жизнь, и ее никогда не бывает много. 10 очков — в Выносливость. Чем дольше я могу сражаться, тем больше у меня шансов на победу. И последние 5 очков — в Силу. Пора начинать исправлять этот перекос.

[ПРИНЯТО. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОЧКОВ ХАРАКТЕРИСТИК…]

[ПОДТВЕРДИТЬ?]

— Подтверждаю.

Я почувствовал это. Не просто волну тепла. А нечто более глубокое. Как будто мой скелет стал прочнее, мышцы налились плотностью стали, а нервная система превратилась в оголенный, вибрирующий провод, готовый передать любой импульс с молниеносной скоростью. Мир вокруг стал… четче. Я слышал, как за стеной бьется сердце соседки. Я чувствовал, как пылинки, подхваченные сквозняком, оседают на моей коже.

Я сжал кулак. Хватка была сильнее. Увереннее.

[ХАРАКТЕРИСТИКИ (ОБНОВЛЕНО)]

Сила: 45 -> 50

Ловкость: 58 -> 68

Выносливость: 62 -> 72

Интеллект: 60

Мудрость: 53

Удача: ???

Свободные очки характеристик: 0

«Вот так-то лучше, — подумал я, ощущая новую, вливающуюся в меня мощь. — Фундамент укреплен. Теперь… пора переходить к инструментам».

Мой взгляд переместился на соседнее окно. На длинный, пугающий список моих навыков. И на 15 свободных очков, которые ждали своего часа. Это была более сложная задача. Характеристики — это грубая сила. А навыки… навыки — это искусство.

[НАВЫКИ]

Ниндзюцу (Общее): Ур. 21

Тайдзюцу (Стиль Вихря): Ур. 19

Гендзюцу (Сопротивление): Ур. 15

Фуиндзюцу (Основы Узумаки): Ур. 12

Ирьениндзюцу (Теория): Ур. 18

Ирьениндзюцу (Практика/Хирургия): Ур. 9

Сенсорика: Ур. 16

Скрытность: Ур. 17

Анализ/Тактика: Ур. 22

…и многие другие.

Свободные очки навыков: 15

Пятнадцать очков. Это была более сложная задача, чем распределение характеристик. Характеристики — это грубая сила. А навыки… навыки — это искусство. Каждый вложенный балл открывал новые горизонты, новые тактические возможности.

«Итак, каковы мои приоритеты? — размышлял я, сканируя список. — Ниндзюцу и Тайдзюцу — мои основные боевые стили, они и так постоянно прокачиваются в бою. Гендзюцу — я не собираюсь его использовать, только сопротивляться, так что пока хватит. Скрытность и тактика — тоже на высоком уровне. Остаются три ключевых направления».

Мой взгляд остановился на трех строках.

«Ирьениндзюцу. Мой ключ к Шисуи, к его глазам, к будущим экспериментам с клетками Хаширамы. Теория у меня уже запредельная, но вот практика… Уровень 9. Это уровень опытного, но не гениального хирурга. Операция на Шисуи была проведена на грани, с огромным элементом удачи. Чтобы двигаться дальше, чтобы понять, как заставить его Шаринган эволюционировать, мне нужна ювелирная точность. Практику нужно поднимать. Однозначно».

Я перевел взгляд ниже.

«Фуиндзюцу. Мое наследие. Мой родной язык, который я только начал вспоминать. Уровень 12 — это смешно. Это уровень прилежного ученика, который умеет копировать простые печати. Но у меня есть «Фуин-компилятор». У меня есть потенциал не просто использовать, а создавать. Создавать ловушки, барьеры, усиливающие печати… Это абсолютное оружие, которое я до сих пор почти не использовал. Его нужно развивать. Срочно».

И, наконец, третье.

«Сенсорика. Уровень 16. Неплохо. Я могу чувствовать засады, могу ориентироваться в бою. Но битва с Кири показала, что этого недостаточно. Она чувствовала мои атаки, а не видела их. Чтобы сражаться с шиноби уровня Каге, с монстрами вроде Итачи, мне нужно видеть мир не глазами, а чакрой. Мне нужно предсказывать их движения, а не реагировать на них. Сенсорику тоже нужно поднимать».

Три направления. Пятнадцать очков. По пять на каждое. Идеальный, сбалансированный рост.

— Система, — мой голос был тверд. — Распределение. 5 очков — в Фуиндзюцу (Основы Узумаки). 5 очков — в Ирьениндзюцу (Практика/Хирургия). И последние 5 — в Сенсорику.

[ПРИНЯТО. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ОЧКОВ НАВЫКОВ…]

[ПОДТВЕРДИТЬ?]

— Подтверждаю.

Если от характеристик по телу прошла волна физической мощи, то от навыков… в мой мозг хлынул целый океан.

Фуиндзюцу. Сложные диаграммы печатей, которые раньше казались мне набором хаотичных линий, вдруг обрели смысл. Я увидел в них не просто узоры, а математические формулы, потоки энергии, команды. «Код», как и говорила Система, стал кристально понятным. Я вдруг осознал, как можно модифицировать базовую взрывную печать, чтобы сделать ее направленной. Как создать простейший барьер, который будет реагировать не на физический контакт, а на всплеск чакры. Мои пальцы зачесались от желания взять кисть и начать творить.

Ирьениндзюцу. Мои руки, казалось, сами вспомнили сотни часов, которые мои клоны провели за операционным столом в логове Орочимару. Я почувствовал, как мои пальцы стали еще точнее, еще чувствительнее. Я мог представить, как скальпель из чакры в моих руках становится тоньше волоса, как он может разрезать не просто ткань, а отдельные клетки, не повреждая соседние. Знания о генной инженерии, которые до этого были лишь теорией, теперь обрели практическую основу. Я понял, как именно клетки Хаширамы интегрируются в ДНК Учиха. Это было озарение.

Сенсорика. А вот это было самым странным. Мир вокруг… он стал громче. Я закрыл глаза. Я больше не слышал ушами. Я чувствовал. Я чувствовал, как под полом, в своей квартирке, спит старая соседка, и ее сердце бьется ровным, медленным ритмом. Я чувствовал, как в сотне метров от меня, по крыше, пробежал шиноби из патруля АНБУ, и его чакра была холодной и спокойной, как гладь озера. Мой мир расширился.

Я встал. Я чувствовал себя… обновленным. Более сильным. Более быстрым. Более опасным. И, что самое главное, — более уверенным.

[НАВЫКИ (ОБНОВЛЕНО)]

Фуиндзюцу (Основы Узумаки): Ур. 12 -> 17

Ирьениндзюцу (Практика/Хирургия): Ур. 9 -> 14

Сенсорика: Ур. 16 -> 21

Свободные очки навыков: 0

«Вот так-то лучше, — подумал я, открывая глаза. — Теперь я готов к тому, что ждет меня впереди».

Я только что провел полную ревизию своих сил, распределил очки, почувствовал, как становлюсь сильнее. И теперь… у меня появилось свободное время. Опасное, непривычное чувство.

«Так, чем бы заняться? — подумал я, потягиваясь. — Шисуи на базе, приходит в себя. Цунаде разгребает бумажные завалы. Джирайя свалил в закат. А я…»

И тут я вспомнил.

«Какаши. И Саске. — пронеслось в моей голове. — Я слышал, что они оба получили пизды от Итачи и лежат в больнице. Попали под Цукуёми».

Мой интерес мгновенно обострился. Цукуёми. Легендарное гендзюцу Мангекьё Шарингана, способное управлять временем и пространством в сознании жертвы. Техника, ломающая разум.

«Это слишком имбовый гендзюцу, — анализировал я. — Я должен подробно узнать, как он работает. Каковы его эффекты. Каковы его слабости. А лучший способ получить информацию — это поговорить с теми, кто пережил его на своей шкуре».

Решено. Пойду-ка проведаю наших героев. С фруктами и фальшивым сочувствием.

Я вышел из дома в прекрасном настроении. Солнце светило, птички пели. И Коноха… она менялась. Я шел по улицам и замечал, как быстро деревня восстанавливается после вторжения. Разрушенные дома были почти полностью отстроены, на улицах сновали люди, и в воздухе, вместо запаха гари и страха, витал запах свежего дерева и надежды.

И я заметил еще кое-что. Взгляды. Точнее, их почти полное отсутствие. Жители больше не смотрели на меня с той смесью ненависти и страха, к которой я так привык в детстве. Теперь в их взглядах было… ничего. Пустота. Полное, почти неосязаемое безразличие. Иногда, правда, я ловил на себе чей-то быстрый, любопытный взгляд, но он тут же прятался.

«Похоже, они почти забыли обо мне, — подумал я с усмешкой. — Чтобы тебя перестали считать демоном, нужно просто убить пару-тройку монстров на глазах у всего города и подружиться с Легендарными Саннинами. Просто и эффективно».

Я почти дошел до госпиталя, когда услышал знакомые, пронзительные голоса. За углом, прямо перед входом, разворачивалась трагикомедия.

— Лбастая! Я же сказала, Саске-куну нужны витамины! Фрукты — это лучший выбор! — кричала Ино, размахивая корзинкой с яблоками.

— Что ты понимаешь, Свино-Ино?! — не уступала ей Сакура, сжимая в руках термос. — После такого шока ему нужен питательный, горячий суп, чтобы восстановить силы! А не твои кислые яблоки!

— Мои яблоки не кислые! Они сладкие, как моя любовь к Саске-куну!

— Твоя любовь такая же плоская, как твой лоб!

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?!

Я подошел к ним сзади и с самой добродушной улыбкой сказал: — Йо! Девчонки, чего шумим?

Они обе, как по команде, развернулись ко мне.

— Наруто! — в один голос воскликнули они. — Вот ты и рассуди нас!

— Да! — подхватила Ино. — Скажи этой лобастой, что я права!

— Нет, скажи этой свинье, что права я! — взвизгнула Сакура.

Они смотрели на меня с такой надеждой, как будто я был верховным судьей, решающим судьбу мира. Я сделал самое задумчивое лицо, на какое был способен.

— Хм, сложный выбор… — протянул я, почесывая подбородок. — Суп… фрукты… И то, и другое — хорошо. Но я думаю, что Саске-куну сейчас больше всего нужен…

Я сделал драматическую паузу.

— …Рамен! — торжественно объявил я. — Да! Большая, горячая, жирная миска свиного рамена из «Ичираку»! Он лечит все, от сломанных костей до разбитого сердца и ментальных травм от гендзюцу S-класса. Проверено!

Они замерли. А потом их лица исказились от одинакового, чистого, незамутненного раздражения.

— Ты как всегда, Наруто, — в один голос процедили они.

— Ладно-ладно, не дуйтесь, — я примирительно поднял руки. — Пойдемте все вместе. Уверен, Саске будет рад любому знаку внимания.

Мы вошли в госпиталь и поднялись на нужный этаж. Чем ближе мы подходили к его палате, тем тише становился коридор. Атмосфера веселой перепалки сменилась гнетущей, тяжелой тишиной.

Мы вошли. Палата была погружена в полумрак, шторы были плотно задернуты. И на кровати, глядя в потолок пустыми, невидящими глазами, лежал он. Учиха Саске.

— Саске-кун, мы пришли тебя проведать! — весело, но немного нервно, сказала Сакура.

— Мы принесли тебе фрукты! И суп! — добавила Ино.

Он не ответил и даже не повернул головы. Он просто лежал, и я чувствовал его чакру. Она была слабой, истощенной, но под этой слабостью, как тлеющие угли, горели два чувства. Бессилие. И черная, всепоглощающая зависть.

— Саске-кун?.. — робко позвала Сакура.

— Убирайтесь, — его голос был тихим, хриплым, лишенным всяких эмоций. — Все.

— Но, Саске-кун…

— Я сказал, убирайтесь!

Я решил вмешаться. Я подошел к его кровати и с самой дурацкой улыбкой помахал ему рукой.

— Эй, Саске! Слышал, ты тут приболел? Не волнуйся, я принес тебе лучшее лекарство — свое общество! Можешь не благодарить!

И тут он, наконец, повернул голову. Он посмотрел на меня. И в его глазах, в его черных, как ночь, глазах, полыхал огонь. Огонь ненависти.

— Наруто… — прошипел он.

Девчонки испуганно отшатнулись. Я же, наоборот, наклонился ближе.

— Что такое, Саске? — спросил я. — Выглядишь так, будто увидел призрака. Или своего старшего брата. Что, в принципе, одно и то же.

Это было последней каплей.

Мои слова повисли в гнетущей тишине палаты. Сакура и Ино испуганно переглянулись, не понимая, как реагировать. Но Саске… он понял. Я нажал на самый больной, самый свежий нерв в его душе. И он взорвался.

— ЗАМОЛЧИ!

Он рывком сел на кровати, и его глаза вспыхнули алым. Два томоэ в каждом зрачке вращались, как кровавые водовороты. Его чакра, до этого слабая и подавленная, хлынула наружу — темная, колючая, полная ненависти и отчаяния.

— Признайся! — прорычал он, и его голос был голосом человека на грани срыва. Он смотрел на меня, но я видел, что он смотрит сквозь меня, на призрак своего старшего брата. — Откуда у тебя такие силы?! Кто тебя обучил?! СКАЖИ ЖЕ!

Он вцепился пальцами в больничную простыню, сжимая ее с такой силой, что костяшки побелели.

— Мне… мне нужна сила! — его голос сорвался на отчаянный шепот. — А она у тебя есть! У тебя, у последнего неудачника, у идиота, который только и умеет, что валять дурака! Но ты не ценишь ее! Ты просто… играешь!

— Саске-кун, успокойся! — взмолилась Сакура, делая шаг к нему, но он даже не посмотрел на нее. Все его внимание, вся его ненависть, вся его зависть — все это было направлено на меня.

— Тебе меня не понять! — крикнул он. — Ты никогда не терял всех! Ты не знаешь, что такое быть слабым, беспомощным! Что такое смотреть в глаза тому, кто отнял у тебя все, и понимать, что ты — лишь мусор у него на пути!

Я молчал. Я видел сломленного, до смерти напуганного мальчика, которого его гениальный старший брат только что окунул лицом в его собственное бессилие. Цукуёми Итачи сделало свою работу. Оно не просто показало ему смерть родителей. Оно показало ему пропасть. Пропасть между ним и тем, кем он хотел стать.

А я… я, со своей аномальной силой, со своей победой над Гаарой, со своей дуэлью с Орочимару, был для него живым напоминанием об этой пропасти. Я был солью на его ране.

— Саске… — начала было Ино, но он ее оборвал.

Он медленно, с трудом, встал с кровати. Он все еще был слаб, но его воля, подпитываемая ненавистью, держала его на ногах.

— Пойдем, Наруто, — сказал он, и его голос был тихим, но твердым, как сталь. — Я хочу с тобой сразиться.

Сакура и Ино ахнули.

— Что?! Саске-кун, тебе нельзя! Ты еще не оправился! — запричитала Сакура.

Но я ее уже не слушал. В моей голове, как щелчок, все встало на свои места.

«Ага. Вот оно, — подумал я, и на моем лице появилась легкая, едва заметная усмешка. — Та самая сцена на крыше. Канон, ты все-таки упрямая штука. Даже когда я ломаю тебя в одном месте, ты, как сорняк, пытаешься прорасти в другом. Саске сломлен. Ему нужно доказать самому себе, что он не слабак. И для этого ему нужен спарринг-партнер. Тот, кто, как он думает, незаслуженно получил свою силу».

Я посмотрел на него. На его горящие, полные боли и решимости глаза.

Я повернулся и пошел к выходу.

— Пойдем на крышу, — сказал я, не оборачиваясь. — Там нам никто не помешает.

Я вышел из палаты, слыша, как за моей спиной раздаются торопливые шаги Саске и испуганные возгласы Сакуры.