Медоед глава 4 Медоед и росомаха
Как рассказывала Эйлин, защита традиционно проходила в два этапа.
Первый этап состоял сплошь из представленных соискателем звания расчётов, выкладок, лабораторных журналов и так далее. Информация: кто, как, что, зачем и почему.
Воду лить считалось дурным тоном, наоборот, надо было всё рассказать кратко и полностью понятно, этакая презентация и рекламная компания разом.
Действо максимум на час, и потом полчаса вопросы: магистры идиотами не были, мозгами шевелили всем на зависть, а время своё очень ценили.
Финальным аккордом было представление результата: полчаса максимум на посмотреть и, может, даже пощупать.
Такая перспектива ни Брока, ни Октавиуса, ни тем более Эйлин не радовала, однако имелось роскошное «но»: клятвы.
Химерологи собирались не абы где, а в катакомбах Парижа, в закрытой от простых смертных части. Этот огромный кусок некрополя был настолько опутан чарами, настолько тщательно запечатан, что обо всём, что происходило на испытаниях, никто и никогда не узнавал. Даже слухов не ходило. Что поделать, химерология — очень «весёлая» наука, и на суд магистров представляли такое, что могло испугать до мокрых штанов кого угодно из непосвящённых.
Вдобавок после Второй мировой войны химерология оказалась под запретом в ряде стран, хотя мастеров и магистров это не останавливало. Не хотят обыватели лицезреть в магических кварталах химер? Им же хуже.
— Брок, держись поближе ко мне, — приказал Октавиус, надевая наследнику на шею очередной родовой амулет. — Если хоть что-то пойдёт не так, активируй портключ. Слово-активатор помнишь?
— Р-р-рамлоу! — ответил Брок.
— Замечательно, — успокоенно кивнул Октавиус, окидывая внука внимательным взглядом.
Выглядел тот, как подобает наследнику рода Принц: бархатные одёжки, расшитые защитными узорами и гербами, кожаные ботиночки и прорва защитных амулетов. Светлокожий, черноглазый, румянец на пухлых щёчках. Красота, которую Октавиус не чаял когда-либо увидеть, но талант Эйлин сделал мечты реальностью.
Подошедшая Эйлин блистала: платье, причёска, украшения. Она протянула оливковую ветвь, искусно выкованную из меди, и они перенеслись в зал испытаний.
Эйлин прошла на небольшую сцену, достала из крошечной сумочки коробочку, положила на простой дубовый стол — единственный предмет обстановки — и та разложилась сама собой, увеличиваясь в размерах. Пара секунд — и на столе лежат папки, в воздухе повис большой белый экран, на котором будут писаться формулы и показываться воспоминания Эйлин, а рядом со столом возник удобный стул.
Эйлин проверила, всё ли лежит в правильном порядке, и села. Амфитеатр заполнялся магами и ведьмами, чинно занимающими места. Октавиус с Броком сидели в первом ряду. Зазвонил колокольчик, Эйлин встала, на экране появилось изображение медоеда в клетке. Брок собой аж залюбовался: ух, какой он был зверюгой! Сразу видно — серьёзный мужик!
Дальше было скучно — у детского тела имелась куча ограничений, и неспособность к произвольному продолжительному вниманию оказалась одной из них. Брок с этим работал, но слушать сжатую в час историю своего преображения было так неинтересно!
Он вертел головой и разглядывал комиссию из магистров и зрителей. Глава комиссии, серьёзный мужик, кажется, тоже был химерой. Как интересно! Брок осторожно втянул носом воздух и едва не закивал: химера. Собрат! Но не медоед, нет, как ревниво отметил он. Кто-то опасный, хищный… и почти родственник. Но кто?
Он ещё раз втянул носом воздух и принялся думать, не обращая внимания ни на сцену, ни на окружающих. Химера — высокий, с мощным костяком и мышцами мужчина, черноволосый, с карими с жёлтыми крапинками глазами, пах знакомо. И даже чем-то родственным пах… Брок был уверен, что в Африке такого запаха не встречал. И вообще в этой своей жизни не встречал. Значит, его будоражит воспоминание из прошлого?
Скорее всего.
Но какая у медоеда может быть родня? Из кого сделали химеру? И он принялся вспоминать животный мир, надеясь найти разгадку. Время шло, Эйлин почти завершила презентацию. Пошли вопросы от присутствующих. Брок думал, досадуя на несовершенство детского тела и незрелость мозга. Председатель встал, чуть сгорбясь, наклонил голову… И Брок, озарённый, едва не заорал на весь зал, с трудом сдержавшись.
Росомаха! Химеру сделали из росомахи!
Ну что ж, и правда родня. Значит, поймёт — в этом Брок отчего-то был совершенно уверен.
Настало время демонстрировать химеру, и Эйлин спустилась в зал, взяла Брока за руку и вывела на возвышение. В зале начались шепотки и переглядывания. Брок горделиво посмотрел на магов и едва удержал себя от пренебрежительного фырканья. Пфе! Люди! Вот родич-химера — это да, это серьёзно! С таким он бы не отказался схлестнуться в поединке! А эти… И он расплылся в широкой улыбке, показывая идеальные детские зубки.
Всё равно не поймут.
Эйлин что-то говорила, погладила довольного своей выходкой, непонятной непосвященным, Брока по голове, взяла его на руки. Маги переглядывались. Эйлин отнесла его на место, Брок сел и попытался сосредоточиться. Опять инстинкты обострились, да что ж это такое! Он хоть собрату вызов не бросил?
Взгляд на председателя показал, что нет. Тот его понял правильно. Наконец маг встал, оглашая вердикт.
— Эйлин Принц присуждается звание магистра химерологии за творческую работу по преображению магического африканского медоеда в дитя человеческое!
Эйлин приняла кольцо магистра, диплом, позволила председателю комиссии поцеловать себе руку.
Дальше очень кстати был фуршет. Брок как раз проголодался. Увидев накрытый стол, от которого одуряюще пахло всякими вкусными вещами, он, удостоверившись, что дед рядом, тут же отправился подкрепиться, при этом расчётливо сместившись немного влево: председатель как раз замер, набирая на тарелку закуски.
И Брок, который до стола макушкой не доставал, просительно рыкнул.
Химера бросил на него весёлый взгляд и тоже тихонечко рыкнул в ответ.
Октавиус, как раз завязавший беседу с одним из итальянских Борджиа, завертел головой, хмурясь. Обнаружил внука на руках Ягоса Макропулоса, не демонстрирующего ни капли раздражения от навязчивости ребёнка. Наоборот, что Ягос, что Брок внимательно рассматривали стол и явно обсуждали достоинства того или иного блюда. Со стороны можно было принять это за обсуждение минимум мировых проблем. Ягос доставал тарталетку или канапе, они сосредоточенно нюхали, после чего или пробовали, или отставляли на блюдо не понравившееся.
Со стороны Брок и Ягос выглядели как отец и сын… или как два зверя сходной породы. Октавиус понимающе отвёл взгляд. Ягосу было двести девяносто лет, и он, как и Брок, когда-то был создан гениальным, но бездетным химерологом из рода Макропулос, когда тот понял, что не сможет продолжить род обычным способом. Оно и понятно, ходили слухи, что маг обрёл бессмертие, а за всё надо платить. За предположительно вечную жизнь — тем более. Что за зверь был основой, осталось тайной, но, похоже, какая-то родня африканским медоедам.
Интересно, кто? Надо будет спросить внука.
И Октавиус погрузился в разговор, краем глаза следя за методично опустошающими столы внуком и Ягосом. Аппетит что старый, что малый демонстрировали отменный. Эйлин отвечала на поздравления, переговаривалась со знакомыми, тоже иногда искала глазами сына. В принципе, сейчас они могли за него не волноваться: наложенные на залы чары не позволят даже мыслей, не то что действий, направленных во вред хоть кому-то из присутствующих.
А вот позже, когда они вернутся… Вот тогда да, есть опасность нападения: Октавиус не просто так фланировал по залу, общаясь с присутствующими, он ещё и отмечал, кто как реагирует на Брока. И несколько расчётливо-жадных взглядов ему не понравились.
В гостиницу они вернулись портключом — сияющая и довольная собой Эйлин, сонный от сытости Брок и настороженный Октавиус. В холле их уже ждали и атаковали сразу. Какое безрассудство!
Пока шестеро боевиков поливали заклятьми Октавиуса и Эйлин, седьмой подхватил Брока на руки и потянулся к шее, чтобы активировать портключ. Но не успел: очаровательный пухлощёкий кроха внезапно отрастил полную зубов медоедью пасть и вцепился ему в лицо. Хрупкая человеческая челюсть хрустнула. Из дыры на месте носа хлынула кровь. Брок сглотнул и вцепился в шею мага, вырывая огромный кусок плоти. Маг рухнул, разжав руки, кровь из разорванной артерии хлынула потоком. Брок, яростно рыча, мягко упал на пол, пружиня на начавших изменяться ногах. Из пальцев рук полезли мощные чёрные когти. Нападавшие разразились бранью, кто-то продолжил атаковать Эйлин с Октавиусом, двое бросились к Броку, скачущему по полу, скаля клыки.
Неожиданно что-то лопнуло со звоном, и в холле появилось новое действующее лицо, сходу снёсшее несколькими ударами берущих Брока в клещи боевиков. Удары огромных белёсых когтей пробивали щиты и зачарованную одежду, тихое рычание вгоняло в ужас. Брок радостно взвизгнул и помчался под защиту собрата, сейчас похожего на гибрид человека и животного.
Через несколько минут живым, хоть и лишившимся правой руки по локоть, а левой — по запястье, остался только один нападавший. Ягос Макропулос выпрямился, подхватывая Брока на руки и оставляя боевика на растерзание Принцам.
— Давай, малыш, соберись и возвращайся.
Брок облизнулся и закрыл крохотные глазки, сосредотачиваясь на том, чтобы вновь стать человеком.
— Умничка! — похвалил его Ягос, довольно наблюдая за тем, как морда превращается в лицо, втягиваются когти и удлиняются кости ног. Брок моргнул, вопросительно рыкнул, и маг его успокоил: — Ты молодец. Всё получилось.
Брок завертел головой, успев увидеть, как тела нападавших трансфигурируют в какие-то мелкие предметы, как ещё живого наёмника — или кто он там — пакуют и прячут в сумочку, как исчезает под взмахами палочки кровь и как предметы, разбитые во время нападения, вновь принимают прежние форму и вид.
С тонким противным писком исчез поставленный нападавшими барьер: Брок с Ягосом одинаково сморщились. Октавиус подошёл и поклонился, рядом сделала книксен Эйлин.
— Благодарю вас, этнарх Макропулос, — признательно улыбнулся Октавиус, протягивая руки.
Брок с радостью перебрался к деду и обнял его за шею. Он как-то сразу устал и скуксился.
— Немцы, — коротко объяснил Ягос. — Твари. У вас потрясающе боевой наследник, лорд Принц.
— Благодарю, — довольный Октавиус ещё раз признательно склонил голову. — Вы позволите пригласить вас в гости? У нас отличные охотничьи угодья: леса и степи, богатые добычей. Думаю, Броку будет приятно охотиться в компании.
Брок, почти уснувший на плече деда, зевнул и неожиданно хрипло заворчал, порыкивая. Ягос мягко рассмеялся, глядя на него.
— С удовольствием принимаю приглашение. От хорошей охоты я никогда не отказываюсь!
Обсудив дату визита, Ягос откланялся, а Октавиус с Эйлин вернулись в номер. Брок спал, довольно посапывая. Маг с нежностью погладил внука по растрепавшимся волосам и лично уложил в постель. Эйлин задумчиво наблюдала за хлопотами отца.
— Глупое нападение, — тихо произнесла она, закрывая дверь в комнату сына. — Глупое. Разве они не понимали, что Брок — наследник Принц? Кровь не выжечь. В другой род не принять. Так зачем? Как-то всё это… непродуманно.
— Немцы после разгрома и разделения Германии на две части готовы на что угодно, чтобы снова воспрять, — объяснил дочери Октавиус. — Тех, кто умел думать, уничтожили, а новое поколение ещё не набрало силу. И им бы удалось похитить Брока. Если бы не…
И он покачал головой.
Им повезло. Повезло, что две химеры приняли друг друга, а не восприняли как врагов. Повезло, что Брок отреагировал как зверь, атакуя, а не как человеческий ребенок — крича и плача. Повезло, что Макропулос пришёл на помощь: воспоминания о звероформе Ягоса заставляли передёргиваться. Интересно, а Брок тоже таким вырастет? Повезло, что маг согласился погостить. Огромная честь для них: да, Принцы — графы, но и Макропулос — этнарх. Глава целой общины!
Нет, всё-таки идея Эйлин обернулась огромной удачей для них. Во всех смыслах. А теперь осталось лишь навестить Африку, вернуться домой и подготовить всё к визиту Ягоса Макропулоса. Возможно, с ним удастся наладить полноценное сотрудничество: тайн маг из рода бессмертных через одного магов должен знать неимоверное количество!
Прекрасная и очень умная Эйлин Принц
