Прошёл месяц с тех пор, как мы разрушили планы Владислава в Вене, испепелив его и его приспешников в том проклятом замке. Месяц, который казался вечностью, растянутой в бесконечной петле размышлений и самокопания, где каждый день эхом отзывались крики той ночи, а каждое воспоминание жгло, как открытая рана. Я сидел в своём кабинете в особняке Уэйнов, уставившись в окно, где осенний ветер срывал листья с деревьев, словно напоминая о бренности всего сущего — о том, как легко жизнь сдувает в небытие, оставляя лишь голые ветви. Мой мозг работал как сверхкомпьютер — ещё одно "преимущество" моих криптонских способностей, — перебирая каждый момент той ночи с безжалостной точностью, словно алгоритм, ищущий ошибку в коде. Я анализировал траектории пуль, углы атаки, временные задержки в своих реакциях, даже химический состав воздуха в ритуальном зале. Миллиарды сценариев проносились в голове: что, если бы я был быстрее на долю секунды, предвидя магический барьер? Что, если бы мой азарт не ослепила меня, позволив рассчитать всё заранее? Но каждый раз вывод был один: ошибки коренились не в расчётах, не в стратегии. Они были во мне. В эмоциях.
Эмоции — это была моя Ахиллесова пята, скрытая под бронёй неуязвимости. Я всегда думал, что они добавляют глубины, делают меня человеком в мире богов, но в той битве они стали цепями, тяжелее любых магических оков, которые могли бы удержать даже меня. Когда я увидел Эбигейл, влетевшую в зал как вихрь ярости, мой мир сузился до одной точки: страх за неё. Страх, который парализовал мой разум на мгновение, заставив забыть о холодном анализе, — и в этот раз, по иронии, именно он пробудил во мне лазерный взгляд, испепеляющий врагов. Но это было чистым везением, слепым броском судьбы, а не расчётом. До того ярость — слепая, всепоглощающая, — когда Кинг кричал от боли под пытками Владислава, ослепила меня полностью, отключив мыслительный процесс, превратив в зверя, а не в стратега. Если бы я был холоден, как машина, как тот сверхкомпьютер в моей голове, способный моделировать реальность за секунды, я бы предотвратил потери, рассчитав каждый шаг врага заранее. Но нет, я позволил чувствам взять верх, и они стали вирусом в системе — сбой, который стоил жизней. Воспоминания о родителях, о той ночи в морге, где их тела лежали холодными и безжизненными, вспыхивали в голове, как помехи в идеальной программе, заставляя меня колебаться в критический момент. Эмоции делают сильных слабыми, а героев — жертвами, превращая битву в хаос, где логика тонет в потоке гнева или страха. И я, с моей нечеловеческой мощью, пал жертвой собственной человечности, цепляясь за остатки души, которая принадлежит прошлому.
Я откинулся в кресле, закрыв глаза, и позволил воспоминаниям нахлынуть, как приливной волне, смывающей барьеры. Прошлая жизнь — жизнь Андрея, пожилого учёного, грезившего о порталах и многомерных пространствах, — теперь казалась далёким кино, чёрно-белым фильмом, снятым на старую плёнку, где кадры мерцают, но не трогают душу. Я помнил каждый кадр: лабораторию, заполненную гулом машин и возбуждёнными голосами коллег; лица команды, полные восторга от прорыва в квантовых туннелях; даже запах кофе из термоса, который я пил ночами, решая уравнения, что могли изменить мир. Но это было как просмотр чужой истории — интересной, но не моей, отстранённой, как эхо в пустом зале. Внуки, с их сияющими глазами, когда я рассказывал о науке, объясняя тайны квантовой механики через аналогии с супергероями; жена, с её тёплой улыбкой по утрам, когда она подавала завтрак, — всё это поблекло, как старая фотография, выцветшая под солнцем, оставив лишь контуры. Новая реальность поглотила меня целиком, переписала код моей души, сделав из мудрого старика молодого воина с телом, которое могло выдержать взрыв звезды. Теоретически вечная жизнь, бесконечная энергия от солнца, способности, которые делали меня богом среди смертных — но эта трансформация не была безболезненной. Она стёрла грани между "тем мной" и "этим мной", оставив лишь эхо, тихий шёпот в глубине сознания. Иногда я ловил себя на мысли: а был ли тот Андрей реальным, или это всего лишь сон, который приснился Кал-Элу, последнему сыну Криптона? Новая молодость дала мне второе дыхание, вернула импульсивность и страсть, но она же сделала меня уязвимым — ведь с ней вернулись эмоции подростка: импульсивность, гнев, любовь, которые вспыхивают ярко, но могут ослепить в самый неподходящий момент. Я в теории могу разорвать цепи миров, но не могу разорвать связь с человечностью, которая делает меня слабым перед лицом потери. Или это и есть сила — держаться за то, что делает нас людьми, даже когда мир требует стать монстром? Баланс между богом и человеком, между местью и справедливостью — вот что определяет истинного героя.
Хватит. Довольно заниматься самобичеванием, которое лишь кормит внутреннего демона сомнений. Я стряхнул наваждение, как паутину с плеч, и выпрямился в кресле, чувствуя, как решимость возвращается, словно прилив энергии от солнечного света. У меня есть дело — дело, которое никто, кроме меня, не сделает. Моё наследство. То, что осталось от семьи Уэйнов, от родителей, которых я потерял в той проклятой ночи. Странным, почти циничным способом меня лишили всего: акции, контроль, даже воспоминания о стабильности — всё это было отобрано, как будто кто-то тщательно спланировал удар, чтобы уничтожить семью. Совет директоров, эти твари в костюмах, с их холодными улыбками и юридическими лазейками, отобрали у меня империю, построенную поколениями предков, превратив наследие в жалкие крохи. Я мог бы вмешаться как Титан — ворваться в их офисы, выбить признания силой, стереть их самих с лица земли, наказать за предательство одним движением. С моей скоростью и мощью это было бы проще, чем раздавить муравья под ногой. Но это претило мне — слишком легко, слишком нечеловечно, слишком похоже на то, что делали они. Я хотел уничтожить их как Брюс Уэйн — как человек, сражающийся на равных, используя ум, стратегию и волю, а не грубую силу. Не бог, спускающийся с небес, чтобы карать, а воин, поднимающийся из пепла, чтобы восстановить справедливость шаг за шагом. Поэтому я решил разделить свою личность: день для Брюса Уэйна — бизнес, интриги, строительство империи из руин; ночь для Титана — тени, месть, сила, которая бьёт из темноты. Это напоминало что-то знакомое… Бэтмена из комиксов моей первой жизни, того Брюса Уэйна, потерявшего родителей в тёмном переулке, ведущего двойную жизнь: миллиардер днём, мститель ночью. Ноирный персонаж, окутанный мраком Готэма, с его плащом, как крылья ночи, и гаджетами, рождёнными из боли и гения. Его история была выдумкой, вдохновлённой трагедией, но моя — реальностью, безумной и страшной, где ставки выше, чем в любом комиксе. Я не надену маску летучей мыши, не стану прыгать по крышам в плаще, но принцип тот же: использовать тьму против тьмы, не теряя человечности, балансируя на грани. Или это самообман — способ оправдать страх перед тем, чтобы полностью стать Титаном, потеряв связь с тем Андреем, с той жизнью, которая сделала меня тем, кто я есть? Двойная жизнь — это не слабость, это баланс, хрупкий, как нить паутины, но необходимый, чтобы не сломаться под весом собственной мощи.
Я стряхнул последние остатки сомнений и уставился в документы, разложенные на столе, где стопки бумаг и экраны мониторов отражали свет лампы, создавая игру теней. Анализ продаж моих двух новых игр — Civilization и Wolfenstein 3D — лежал передо мной, как карта к сокровищам, полная цифр и графиков, которые говорили о триумфе. Эти шедевры, которые я привнёс в этот мир раньше времени, опираясь на знания из будущего, уже завоёвывали рынок с неумолимой силой. Civilization, стратегия, где игроки строили империи от каменного века до космоса, продавалась миллионами копий, и отзывы были восторженными: критики хвалили глубину, свободу выбора, историческую точность — от возведения пирамид до запуска спутников, где каждое решение влияло на ход цивилизации, как в реальной истории. "Это не игра, это симулятор эволюции человечества!" — писали в рецензиях, подчёркивая, как она заставляет думать о последствиях, стратегии и случайностях. А Wolfenstein 3D, шутер от первого лица, где герой сражался с нацистами в лабиринтах замков, бил рекорды по адреналину: динамика боёв, напряжение погони, революционный движок — "Революция в жанре! — восклицали рецензенты. — Динамика, напряжение, как будто ты сам в бою, с потом на ладонях и сердцем в горле!" Продажи росли экспоненциально, принося миллионы, и я видел в этом фундамент для большего — для империи, которая затмит даже Stark Industries. WayneGame процветала, но пора было расширяться дальше.
Следующий шаг: ко мне должен был прийти риэлтор, чтобы обсудить покупку здания для компании — своей территории, где я мог бы запустить следующий этап без оглядки на аренду или чужие стены. Мне нужно было своё пространство — современное, вдохновляющее, где команда могла бы творить без границ. Wayne Technologies уже набирала обороты, с подразделением WayneGame, которое начинало доминировать в игровой индустрии, принося не только прибыль, но и влияние. Но впереди был WayneSoft — сердце моей империи, с операционной системой, которая изменит само понимание пользования компьютерами: WayneOS 1.0.
Я откинулся в кресле, мысленно перебирая преимущества этой системы, которые я заложил в неё, опираясь на знания из будущего — эры, где технологии стали продолжением человеческого разума. В эпоху, когда большинство пользователей мучилось с командной строкой DOS — чёрным экраном, требующим запоминания сотен команд, как древний шифр, — WayneOS предлагала революцию: графический интерфейс, интуитивный и доступный, словно дыхание. Представьте: вместо набора "DIR" для просмотра файлов вы просто кликаете мышью по иконкам, ярким и понятным, как картинки в книге для детей, но мощным для профессионалов. Окна, которые можно перетаскивать, сворачивать, открывать несколько одновременно — многозадачность, которая делает работу с компьютером похожей на управление реальным столом, а не на разгадывание загадок. Для новичков это спасение: больше не нужно учить коды, как древний язык, забытый миром; интерфейс визуальный, с метафорами реального мира — корзина для удаления файлов, папки для организации, как в шкафу. Производительность взлетит: меньше ошибок, быстрее обучение, шире аудитория — от школьников, играющих в мои игры, до пожилых, осваивающих новые горизонты. Бизнесы смогут внедрять компьютеры без месяцев тренировок сотрудников, а домашние пользователи — наслаждаться программами без фрустрации, открывая мир творчества одним кликом. WayneOS интегрирует встроенные утилиты: текстовый редактор с WYSIWYG (что видишь, то и получаешь), калькулятор для сложных расчётов, даже простые инструменты для графики — всё в одном пакете, готовом к работе. Безопасность: графический интерфейс снижает риски случайных команд, которые могли стереть данные в один миг, добавляя слои подтверждений и визуальных подсказок. И масштабируемость: система готова к будущим обновлениям, от сетевой поддержки для глобального сотрудничества до мультимедиа, где звук и изображение оживают без усилий. В 80-е-90-е это прорыв: от элитарного инструмента для хакеров компьютеры станут массовым продуктом, как телевизоры или телефоны, доступным каждой семье. Windows в моём мире смог — и я уверен, WayneOS сможет больше, потому что я знаю, куда вести эволюцию, предвидя ловушки и возможности. Да, уже есть похожие системы у конкурентов, но это пока первые пробы пера, сырые и неструктурированные, полные багов и ограничений. А моя — это прямой шажок в будущее.
Звонок в дверь прервал мои размышления, выдернув меня из лабиринта мыслей о прошлом и будущем. Риэлтор прибыл — пора действовать, перейти от планов к реальным шагам. Я встал, поправил рубашку и направился к двери. Моя империя ждала рождения — не в мечтах, а в бетоне и стекле, где идеи обретут форму и силу.
Я открыл дверь, и на пороге стояла женщина средних лет — ухоженная, с той уверенной грацией, которую даёт многолетний опыт в мире, где каждая сделка может стоить миллионы. Она была одета в строгий деловой костюм серого цвета, идеально подчёркивающий её профессионализм, с портфелем в руках и улыбкой на лице — не фальшивой, а отточенной, как инструмент, который помогает закрывать контракты. Её волосы были собраны в аккуратный пучок, а глаза за стеклами очков в тонкой оправе излучали уверенность и опыт, словно она видела тысячи подобных встреч и знала, как превратить сомнения клиента в энтузиазм.
— Добрый день, мистер Уэйн. Я Элизабет Крюгер, риэлтор с двадцатилетним стажем в коммерческой недвижимости Нью-Йорка. «Рада наконец встретиться лично после наших телефонных бесед», —произнесла она, протягивая руку для рукопожатия. Её голос был ровным, с лёгким нью-йоркским акцентом, который добавлял нотку практичности и уличной смекалки — той, что помогает ориентироваться в лабиринте городских сделок.
Я пригласил её внутрь, жестом указав на кабинет, и предложил кофе, который она вежливо приняла, отметив, что предпочитает чёрный, без сахара — "чтобы не отвлекаться от дела". Мы устроились за столом, где она разложила папки с предложениями, её движения были точными и экономными, словно каждый жест был частью отработанного ритуала.
— Мистер Уэйн, я тщательно изучила ваши требования, — начала она, открывая первую папку и разворачивая передо мной стопку фотографий, схем и отчётов. Её голос был ровным, уверенным, с той интонацией, которая внушает доверие: не слишком напористой, но достаточно убедительной, чтобы клиент почувствовал себя в надёжных руках. — Вы ищете здание в Нью-Йорке, предпочтительно в Манхэттене или недалеко от центра, с потенциалом для реконструкции под высокотехнологичную штаб-квартиру вашей компании. Оно должно быть просторным, с возможностью расширения — идеально для размещения лабораторий, офисов. Желательно с историческим шармом, чтобы подчеркнуть престиж Wayne Technologies, но без чрезмерных ограничений на перепланировку, которые могли бы затянуть проект. Бюджет, как вы указали, ограничен, но не является жёстким барьером, но эффективность важна — мы ищем варианты, где инвестиции окупятся через рост и инновации. Я подобрала несколько объектов, которые сейчас выставлены на продажу, учитывая рыночные тенденции и ваши приоритеты. Давайте пройдёмся по ним по порядку, и я отвечу на все вопросы, чтобы вы могли принять обоснованное решение.
Она вытащила фотографии и начала показывать их одну за другой, комментируя каждое предложение с профессиональной детализацией, словно проводила персональную экскурсию по будущему. Её объяснения были чёткими, подкреплёнными фактами — квадратные метры, стоимость квадратного фута, потенциальные риски и преимущества, — но с лёгким энтузиазмом, чтобы зажечь интерес.
Первое здание было в сердце Финансового района — современный стеклянный небоскрёб на Уолл-стрит, возвышающийся на 25 этажей, с панорамными видами на гавань, где воды Гудзона искрились под солнцем, как расплавленное серебро.
— Это идеальный вариант для технологической компании вроде вашей, — объясняла она, разворачивая схемы этажей и подчёркивая ключевые зоны пальцем в перстне с небольшим бриллиантом. — Полностью оснащён современными технологическими решениями, энергосберегающими системами, включая солнечные панели на крыше, и даже площадкой для вертолёта, что удобно для быстрых перемещений между филиалами. Продаётся за 150 миллионов, но владелец на грани банкротства, так что мы можем сбить цену до 120–130 миллионов через переговоры. Минус — высокая конкуренция в районе, где каждый квадратный метр стоит золота, и здание относительно новое, без той души, которую вы упоминали в запросе. Оно функционально, но, возможно, слишком корпоративное — как один из многих в этом улье Уолл-стрит.
Я кивнул, но внутри оно казалось слишком стерильным, как корпоративный аквариум, где рыбы в костюмах плавают в поисках прибыли, не замечая стен. Не то — слишком безликое для того, что я строю.
Второе предложение — исторический лофт в Сохо, бывший склад текстильной фабрики XIX века, с кирпичными стенами, высокими потолками и открытыми пространствами, где эхо шагов могло бы вдохновлять на творчество.
— Здесь можно создать настоящий креативный хаб, — энтузиазм в её голосе нарастал, словно она видела потенциал своими глазами. — 10 000 квадратных метров, идеально для IT-стартапа вроде Wayne Technologies: лофты для разработчиков с естественным освещением, открытые зоны для брейншторминга и командных встреч, даже место для лаунж-румов с видом на улицы Сохо. Цена — 80 миллионов, и оно уже частично реконструировано: новые коммуникации, но сохранён индустриальный шарм — балки, кирпич, большие окна. Район модный, рядом галереи, кафе и креативные агентства — это привлечёт молодых талантов, которых вы, наверняка, ищете для Wayne Technologies. Минус — ограничения на внешнюю реконструкцию из-за исторического статуса, но внутри свобода полная.
Звучало заманчиво, с оттенком артистизма, который мог бы вдохновить команду WayneSoft на инновации, где код встречается с креативом. Но Сохо был слишком богемным для моих планов — мне нужна была не студия художников, а крепость стратегов.
Третье — офисный комплекс в Мидтауне, недалеко от Таймс-сквер, с 15 этажами и подземным паркингом, где шум города мог бы стать фоном для амбиций.
— Это золотая середина: центральное расположение, отличная транспортная доступность — метро, такси, даже близость к аэропортам, — продолжала она, переходя к следующей папке с энтузиазмом эксперта, знающего рынок как свои пять пальцев. — Лифты высокой скорости для быстрого перемещения между этажами, системы безопасности последнего поколения с биометрией и камерами, плюс вид на Эмпайр-Стейт-Билдинг, что добавляет престижа и мотивирует сотрудников. Продаётся за 120 миллионов из-за смены владельца — компания-продавец реструктуризируется, так что торг возможен до 100 миллионов. Минус — район шумный, но для динамичной тех-компании это может быть плюсом: энергия города подпитывает инновации.
Практично, удобно, но слишком предсказуемо — такие здания плодились как грибы после дождя, и моя империя должна была выделяться, а не сливаться с толпой безликих башен, где каждый день похож на предыдущий.
Но четвёртое предложение заставило меня замереть, как будто интуиция подсказала: это оно. Мисс Крюгер слегка замялась, прежде чем открыть следующую папку, её улыбка стала чуть напряжённой, словно она готовилась к отказу.
— Это… не совсем в центре Манхэттена, но недалеко от Центрального парка — на Верхнем Вест-Сайде, в тихом квартале у Коламбус-Сёркл, — произнесла она, разворачивая фото с лёгкой осторожностью в голосе. — Бывшая школа искусств, построенная в 1890-х годах в стиле неоготики. Здание пустует уже десятилетия — с 1950-х, когда школу закрыли из-за финансовых проблем. 20 000 квадратных метров, включая главный зал с высокими сводами, студии для творчества, подземные уровни для хранилищ и даже небольшой внутренний двор, который можно превратить в зелёный оазис для сотрудников. Архитектура впечатляющая: высокие арочные окна, пропускающие естественный свет, каменные фасады с резьбой, напоминающей средневековые мотивы, и башни, добавляющие величественности. Идеально для реконструкции под штаб-квартиру: пространство можно разделить на лаборатории, офисы, даже дата-центры в подвалах с естественной прохладой. Цена — всего 40 миллионов, потому что… ну, оно долго не продаётся, и на рынке ходят слухи.
Я наклонился ближе, разглядывая фото: тёмный силуэт здания, с его стрельчатыми окнами и башнями, окутанными плющом, выглядел как из готического романа — мрачный, величественный, полный тайн, где каждый камень хранит историю. Оно не сияло стеклом и сталью, как современные башни, а дышало историей, словно ждало, чтобы кто-то вдохнул в него новую жизнь — мою жизнь, мою империю. "Это оно, — подумал я, чувствуя лёгкий озноб возбуждения. — Не просто офис, а символ. Крепость для моего дневного 'я', где я буду строить империю днём, и убежище для ночного, где тени спрячут секреты и планы мести. Здесь я смогу сплести нити бизнеса и силы в один узел."
— Мне нравится это, — сказал я, указывая на фото школы и встречая её взгляд с твёрдостью, которая не допускала сомнений. — Расскажите подробнее, мисс Крюгер. Что именно делает его таким… особенным, помимо цены и архитектуры?
Мисс Крюгер удивилась, её брови взлетели вверх, и она на миг потеряла свою профессиональную маску, моргнув, словно не веря услышанному.
— Вы уверены, мистер Уэйн? — переспросила она, её голос стал чуть тише, с ноткой беспокойства, но она быстро взяла себя в руки, как истинный профессионал. — Это… необычный выбор для технологической компании вроде Wayne Technologies. Большинство клиентов предпочитают что-то более современное, с готовой инфраструктурой и без… исторического багажа. Но да, оно соответствует вашим требованиям: простор для роста, потенциал для расширения — подземные уровни можно превратить в защищённые серверные или лаборатории, а главный зал идеален для конференц-зала или открытого пространства для инноваций. Исторический шарм добавит престижа — представьте, как ваши партнёры будут впечатлены готическими элементами, сочетающимися с хай-тек интерьером. Однако… — Она замялась, перелистывая страницы отчёта, её пальцы слегка дрогнули, выдавая внутреннее напряжение. — Я должна предупредить: это здание говорят проклятым. Кто бы его ни покупал, все эти люди разоряются и… умирают при странных обстоятельствах. Последний владелец, в 1980-х, пытался превратить его в роскошный отель — обанкротился через год из-за загадочных проблем с финансированием, а потом погиб в странной аварии на стройке, где, по слухам, обвалилась балка без видимой причины. До него — галерея искусств в 1970-х, владелец сошёл с ума, утверждая, что слышит голоса в стенах, и закончил в психиатрической клинике. А в 1960-х — какой-то эксцентричный миллионер, купивший его для личной резиденции, умер от сердечного приступа прямо в главном зале во время осмотра, хотя был здоров как бык. Я бы вам его вообще не предлагала, но оно идеально подходит под ваши требования: цена не очень высокая из-за репутации, расположение удобное — рядом метро, парки и бизнес-центры, — и структура позволяет любые модификации, включая современные системы безопасности и инфраструктуру. Если вы готовы рискнуть, это может стать жемчужиной вашего портфеля — уникальным активом, который никто не осмелится скопировать.
Её слова повисли в воздухе, но вместо отпугивания они только разожгли мой интерес. Проклятие? В мире, где я сам — ходячая аномалия, где HYDRA плетёт интриги в тени, а вампиры проводят ритуалы, — это звучало как вызов. "Проклятие для обычных людей, — подумал я. — Но я не обычный. Если там и есть тьма, она встретит равного."
— Меня всё устраивает, — ответил я спокойно, встречая её взгляд. — Предлагаю отправиться туда завтра. Посмотреть на месте.
Она кивнула, хотя в глазах мелькнуло сомнение, и начала собирать документы. — Хорошо, мистер Уэйн. Я организую визит на утро. Но… будьте осторожны.