Как в сказке ч.3
Злой рёв заставил пушок на жопке встать дыбом.
— Сука, бля! Жопоёб зубастый! — не менее громко и яростно ору я на чудовище, стремительно бегущее на меня в трепещущем свете факела, впопыхах воткнутого в трещину стены пещеры. Спасибо Господу, что эта трещина тут так удачно БЫЛА!!!
Бам! Встреча когтистого локомотива сказочных ужасов и доблестного принца Тристейна произошла где-то на… приличной глубине под горным кряжем, находящимся на территории Дюлока.
Если быть точнее, то встретились мой щит, и морда Пещерного Ужаса. Увы, диспозиция была такая, что попробуй я рубануть мечом, эта тварь буквально снесла бы меня своей тушей.
Ужасы Пещер, несмотря на немалую массу крупного туловища, умели быть незаметными. Мне очень и очень повезло услышать, как скотина прыгнула на меня с уступа, и уклониться от первой атаки. Не попадись под лапу монстра несколько камешков, громко скрипнувших в тишине копей, тут, скорее всего, бы и пришел конец моей истории о чести, доблести и дерьмовой выпивке.
Но увернуться получилось. Пещерный Ужас, промахнувшись, впечатался в одну из стен пещеры, обижено рыкнул, и развернулся ко мне. Неожиданное нападение не удалось, но тварь имела все шансы прикончить меня в «честном бою».
Чем-то монстрила была похожа на четырёхглазого когтя смерти из Фоллаута, но, слава Богу, ростом поменьше, и шкурой потоньше. Иначе, думаю, шансов не было бы никаких.
«Быстрый», — мелькнула мысль, пока разворачивался к твари, кубарем прокатившейся мимо меня, из-за удара по тыкве щитом.
Несколько секунд, чтобы принять нормальную стойку, я выгадал, но подготовиться как следует это Чудо-Юдо не дало, вновь бросившись на меня.
— Йоб… — продолжить высококультурную мысль я не успел, рубанув по лапе быстрой твари коротким мечом.
Успешно. Оружие, хоть и не привычный длинный меч, что в пещере больше мешал бы, и тем более не любимый мною фламберг, ударило прямо по запястью концом клинка, удачно заставив одну из конечностей твари потерять в убойности, а самого монстра взвизгнуть.
Дальше начался сумасшедший дом. Резкие наскоки монстра, безумные пируэты воина в доспехах… Кха… Представить скачущего в полной броне бойца — та ещё задачка, но потому как я продолжал жить, хоть и изрядно потным и слегка помятым — у меня получалось.
Длилось всё это безобразие… недолго, я только слегка запыхался. Но, чёрт побери, мне показалось, что мы тут час «плясали».
— Уф-ф-ф… — тяжело вздыхаю, усаживаясь на мёртвую тварь. Естественно, предварительно подвергшуюся «контрольным» затыкам мечом. Сейчас ещё башку отрублю — и вообще красота будет. — Свезло.
Действительно, свезло, да ещё как! Тварь была явно не матёрая, а вполне себе молодая. Хотя, этого следовало ожидать. В самоцветных шахтах Дюлока такие монстрики заводились время от времени, и хорошим решением было резать этих тварей сразу, как только Пещерный Ужас «заселяется» в новую жилплощадь.
Эти чудовища очень территориальны, и выгоняют молодняк сразу, как те подрастут. Вот и приходят новосёлы в “свежие” пещеры. Иногда из глубин, иногда ночами по земле. Со старой, матёрой тварью, я бы точно не справился в одну каску… кхм, в один шлем. Как минимум, опытные Ужасы Пещер знают, что если уничтожить источник света, то человек превращается в беспомощную добычу.
— Йобана-покорёбана, — стянув шлем, сплёвываю слюну с кровью. Паскуда, перед смертью, хорошо так вдарила мне по башке покалеченной правой лапой, из-за чего я сильно прикусил язык. А вот поэтому рот надо закрытым держать, а не материться во время драки. Правильно матушка говорила, что грязная речь — плохо, и Боженька сквернословов наказывает. Правильно. Но, в процессе боя, сохранять молчание довольно сложно. Мне, по крайней мере.
На войне орал и матерился, как и на охоте на чудовищ. На простой охоте… не, я её тупо не люблю. Никакого азарта, абсолютно не интересно и скучно. О каком вовлечении в процесс можно говорить, когда зверушку загоняет натуральный полк слуг, а ты уже её тупо забиваешь, словно на бойне? Папаше и братьям нравилось, а я не любитель такого времяпровождения.
Из пещеры, со стороны откуда я пришёл, послышался топот. Бежали явно люди, а судя по звону и бряцанью металла — мои рыцари. Не свезло мужикам. Ну, они точно так думают. Потому что «подвиг» — мой, слава моя, девки мои… и так далее, и тому подобное.
Вообще, я не планировал устраивать охоту на чудовищ. Потому что ну его в сторону! Особенно в чужой стране! Увы, один из моих свитских услышал, что гномы, работающие на местных копях, прислали в королевский замок письмо, прося помощи с пришедшим в шахты монстром. По мне, так лучше бы ближайший гарнизон извещали, но бородачи, даже рудокопы, народ гордый, и раз нанимались непосредственно короной и в коронные самоцветные шахты, то послания слали исключительно во дворец.
Воинов подгорного народа тут не было, только артель рудокопов, нанятая Дюлоком. Коротышки — лучшие шахтёры в мире, к тому же славящиеся своей честностью, и имеющие неплохие отношения с людской расой. Церковь не требовала от верующих их истребления… как минимум потому что папский престол активно торгует с гномами, закупая редкие и драгоценные руды, камушки и остальные разнообразные ништяки. Короче, еретики, но пока с их помощью можно богатеть, то не такие уж и богопротивные.
Эльфы, кстати, тоже считались условно дружественным народом. Условно — потому что… пакостники редкостные. Никогда нельзя быть уверенным, что предпримет ушастый, встреченный тобой на большой дороге. Может мимо пройдёт, может хлеб разделит, а может ночью спящего прирежет или в спину стрелу пустит. Лично я остроухих, как народ, не особо люблю. Есть пара знакомых эльфов, к кому отношусь положительно, но в целом, ушастым не доверяю, предпочитая держаться подальше. Как я уже говорил: непредсказуемые, мстительные, злопамятные, пафосные сволочи, хоть и заявляют они о себе, как о сторонниках Добра и Света.
Понять их, конечно, тоже можно. Люди плодятся, как ненормальные, захватывая себе всё больше и больше земель, и как-то уберечь территории эльфийских княжеств можно только как следует вломив «круглоухим» по зубам. Но, всё равно, одно дело войны — там всё понятно, другое — убивать всяких бродяг, что по границе их территории ходят. Тоже не всегда, зависит от командира ушастых пограничников: могут, в случае «забредания» на территории княжества просто больно побить, и из леса выпнуть, а могут и на ветке у окраины леса на собственных кишках вздёрнуть… В этом случае особо не повозмущаешься — их земля, творят, что хотят. А вот когда из чащи на границе стрела прилетает, убивая мимокрокодила на месте — там да, сволочизм натуральный. Потому как за кромкой леса — уже не эльфийские земли. В общем, Гуманность, Добро и Свет так и прут…
Плюсы у них тоже есть — детей эльфы никогда не тронут, не делая различий, отпрыск дворянина перед ними, или немытого серва отродье. Даже когда мстят за своих мелких ушастых на детишек, что людских, что других народов, руку не поднимают. К тому же эльфийские Князья, бывало, приходили на помощь королевствам людей, когда у тех были проблемы с нашествиями монстров или войны с другими условно тёмными расами.
— Ваше Высочество! — первым из темноты вынырнул Ганс, один из моих оруженосцев. Я как раз слегка отдохнул (больше морально) и поднялся на ноги, приняв позу пафосную, а рожу сделав суровую и невозмутимую. Челюгу тоже не забыл выдвинуть, чтобы соответствовать образу несгибаемого воина великого Тристейна. — Вы в порядке?
— Разумеется, — бросаю на парня чуть насмешливый взгляд. — Язык только прикусил.
Ухмыляюсь, сплёвывая кровавый сгусток. В этот момент как раз за Гансом выскочил Грубер и часть рыцарей.
— Как и ожидалось от принца Алана, — одна из фигур в доспехах сняла шлем, явив мне довольную бородатую физиономию рыцаря в годах. Сэр Герберт был моим наставником с малых лет, и достижениями ученика гордился чуть ли не больше меня.
— Молодая тварь — было не сложно, — звякнули доспехи, когда я пожал плечами. Это была наглая ложь, призванная подчеркнуть невероятную скромность моего высочества. Если правду говорить, то я тут чуть не сдох.
— Для такого славного воина — конечно, — рыцарь хитро прищурив глаза, покосился на моих оруженосцев. — Всё потому, что вы, Ваше Высочество, со всем старанием подходили к обучению воинскому ремеслу, в отличие от пары знакомых мне юношей…
— Всю тушу забираем, Принц, или только голову? — с деловыми интонациями поинтересовался Грубер, всеми силами показывая лицом, что вообще не в курсе, о чём говорит сэр Герберт.
Уже пожилой, но ещё не старый рыцарь, даже после того, как я «выпорхнул из гнезда», оставался со мной, став одним из воинов личного отряда третьего принца Тристейна. Единственное, крепкий мужчина в самом расцвете сил распробовал на вкус наставничество, и с моего молчаливого одобрения занимался в свободное время с Гансом и Грубером. Конечно, учить оруженосцев дело рыцаря, но я ещё и принц, так что подобное в моём случае допустимо. Да и оба парня воспринимали это сугубо положительно: у сэра Герберта репутация доблестного воина и завидная история жизни, ну и, не стоит забывать, что моё воинское мастерство — в немалой степени плод и его трудов. Говорю это без преувеличений.
Он был седьмым сыном благородного рода, ходил в оруженосцах у моего отца, убивал чудовищ, участвовал в трёх военных кампаниях, вернувшись без серьёзных ран, но с великой славой. Его Величество лично выбрал сэра Герберта моим наставником, оказав великую честь, и тот, не посрамив доверия государя, сделал из младшего принца воина, что в довольно юном возрасте заслужил себе прозвище. Для оруженосцев честь учиться воинской премудрости у такого уважаемого и славного человека.
Минусы, правда, тоже были. Распробовав в роли ученика обычного «нашенского» попаданца, который очень не хотел помирать, и в принципе был в перманентном шоке от этого мира, а от того к обучение относящегося крайне серьёзно, сэр Герберт чрезвычайно прохладно относился к валянию дурака: беганью за благородными и не очень юбками, употреблению спиртных напитков и азартным играм. Хотя сам был во всём этом совсем не дурак, даже в своём возрасте. Объяснял мужчина свои двойные стандарты тем, что мои оруженосцы ещё жёлторотые птенцы, а он уже могучий орёл, и право имеет. Что логично, в принципе.
— Всю, — царственно машу рукой в сторону трупа. — Может в замке ливер Пещерного Ужаса пригодится. Если нет — прикажу сделать чучело в полный рост.
Уточнять, что тушу я решил предложить королеве Гримхильде, не стал. Рыцари, несмотря на то, что в их головах часто всего одна извилина, да и та от подшлемника, всё и так прекрасно поняли. Оруженосцы спокойно кивнули, наставник чуть поморщился. Реакция остальных, несмотря на шлемы, скрывающие лица, тоже, готов биться об заклад, была разнообразной.
Но в основном отрицательной. Поработать я со своими людьми поработал, но от антипатии к магии это не избавило. Некоторые даже не хотели обрабатываться, и пришлось давить не личным авторитетом, а церковным. Ну и зуботычинами, замаскированными под учебные поединки.
С поединками всё решилось без проблем — каждый, от оруженосца до славного рыцаря был только рад «смахнуться». Да и с пропагандой от имени церкви никаких сложностей не происходило, честно говоря. Всего-то и надо было закаменеть физиономией, охладеть взглядом, брови приподнять в удивлении, и спросить: а не охренели ли часом благородные рыцари, что сомневаются в Примасах аж целых двух стран? Родины Её Величества, где надёжность и преданность Святому Престолу тогда ещё принцессы утвердил тамошний Архиепископ, и Дюлока, где леди прошла через то же самое ещё перед свадьбой? Или, может быть, благородные господа хотят сказать, что не верят Великому Инквизитору, который прибыл в эту страну после гибели прошлого короля, и расследовал его гибель, пристально присматриваясь ко всем на тему злого умысла и предательства Человечества, Веры и Господа?
Как бабка отшептала любой ропот, честное слово. Ещё Архиепископ Дюлока, на следующий день после акта воспитания, стал на меня смотреть глазами доброго дедушки. Если честно — замечательно. Попасть в милость высшему церковному иерарху королевства — это очень неплохо. Конечно, его неприязнь я бы пережил, но предпочитал с такими «товарищами» дружить, потому как жизнь становится намного легче. И на мелкие косяки смотрят сквозь пальцы, и об одолжении можно попросить. Главное не наглеть, и не переходить черту.
Данное мероприятие тоже пойдёт в копилочку доброй славы Алана Три Башни. Точнее, башка Пещерного Ужаса. Доблестных воинов везде уважают, а защитников простого народа — и подавно. И фиг с ним, что «простой народ» в данном случае — нелюдь поганая. Мои люди и без подсказок расскажут через пару дней, как я тут спасал сотни бедных и несчастных людей, отбиваясь от несметных полчищ чудищ. Не потому что я им головы заморочил, а потому что… рыцари… пиздят, как дышат. Особенно когда напьются, да подавальщицу крутопопую за эту самую попу щупать начнут.
* * *
Её Величество, королева Гримхильда, единоличная правительница Дюлока, облегчённо вздохнула, расслабившись в кресле, напротив которого стояло крупное, богато украшенное зеркало.
В «отражении» она сейчас видела глубокую, тёмную пещеру — нерукотворную. Иногда, при создании шахт, старатели натыкаются на подобные образования в глубине породы и укрепляют их, включая в систему. Тут-то и решил устроить логово молодой Пещерный Ужас, здесь он и погиб под мечом принца Тристейна.
Алан Три Башни выгодно отличался от образа, который себе представляла королева. Она ждала варвара-фанатика, который будет чуть ли не рычать на неё, ведьму, но приехал довольно странный мужчина. Не было агрессии по отношению к чародейству, презрения к образу жизни Дюлока, отличающегося от Тристейна в сторону большего комфорта.
Мужчина с внушительной фигурой и не менее внушительной челюстью быстро нашёл общий язык со святошами, вёл себя чрезвычайно прилично, “не трогая” даже служанок. Был вежлив и обходителен как с ней, так и с Белоснежкой, которая, кажется, уже фантазирует о любви до гробовой доски и выводке детишек. И даже своих рыцарей приструнил, когда те обсуждали «ведьму на троне», что приятно поразило саму Гримхильду.
В общем, принц соседнего государства вёл себя… спокойно, и был по-настоящему приятным гостем, несмотря на происходящее после его приезда.
Королева изначально готовилась к серии поединков между приезжими рыцарями во главе с принцем, и воителями королевского дворца. Она смирилась с неизбежными потерями среди своих вассалов и подданных, проведя некоторые перестановки. Оставила при дворе либо самых сдержанных и надёжных, либо самых… бесполезных и даже вредных для её власти. Королева решила, что если не может предотвратить бедствие, то можно попробовать извлечь из него выгоду.
И вновь благодаря Алану Три Башни события развивались довольно мягко: за неделю, что гости находились в королевском дворце, произошло больше десятка поединков, всего три из которых окончились смертью аристократов Дюлока. К удовлетворению Её Величества, погибли именно те люди, что ей мешали. Остальные бои велись либо до первой крови, либо до признания поражения. И проходили… в довольно сдержанной атмосфере, что было даже после понимания, что Алан Три Башни гость адекватный, несколько неожиданно.
Тристейн, сосед Дюлока, являлся очень воинственной страной, и культ силы там возведён практически в абсолют. Может из-за того, что соседняя страна вела активную захватническую политику, время от времени нападая на соседей, и либо откусывая куски территорий, либо поглощая королевства полностью. А может, Тристейн пестовал в жителях страсть к войне из-за частых Крестовых Походов, в которых неизменно и с радостью участвовали, что рыцари, что простые воины королевства-соседа. По причине довольно качественных и немалых сил, отправляемых в армию Крестового Похода, к королевству очень хорошо относился Святой Престол, что гарантировало Королю Тристейна весьма мощную поддержку как самого Папы, так и простых и не очень верующих.
Разумеется, Гримхильда предпочла бы держаться от этих слепо верящих немытых варваров как можно дальше, но Тристейн и Дюлок имели общую границу. Это было второй причиной, почему принцесса благословенного и развитого Альбиона, где правили просвещённые чародеи, а с соседями-эльфами были настолько замечательные отношения, что избранных людей даже пускали на территорию княжества… абсолютно не желала становиться королевой Дюлока. Вообще. Совсем. Она даже пошла на неслыханное для любой хорошей дочери злодейство: устроила отцу безобразный скандал, полностью, до последней чашечки, разбила невероятно ценный эльфийский сервиз — княжеский подарок, а после начала настоящую голодовку!
Королева слабо улыбнулась. Воспоминания о делах семилетней давности вызвали лёгкое чувство ностальгии. Она… скучала по тем временам. Беззаботное времечко, наполненное учёбой у отца, матери и бабушки, приятным общением c братьями и сёстрами, мелкими радостями и комфортом, которым так богат Альбион. Но вся благодать юности была разрушена известиями о скорой свадьбе с королём Дюлока, что недавно овдовел.
И это была первая причина нежелания выходить замуж — вдовец. Ещё и с семилетней дочерью. Когда Гримхильда узнала об этом, то её живое воображение волшебницы нарисовало весьма правдоподобную, неприятную картину: она — жена на замену. Та, кто должна будет родить королю Дюлока сына. Мачеха для маленькой принцессы Белоснежки, что, скорее всего, вряд ли не просто полюбит, а хотя бы будет испытывать нейтральные чувства к мачехе. Подобных примеров в Альбионе было масса — среди других дворян.
Увы. Не помогли ни слёзы, ни скандалы, ни голодовка. Не прошло и полугода с момента смерти предыдущей королевы Дюлока, как Гримхильду отправили к будущему мужу. Никаких смотрин — всё уже было решено в переписке с отцом.
Но. У волшебницы оставался один путь. Крайне рисковый, потому что в случае неудачи её ждал либо монастырь, либо костёр. Не понести. Для чародейки не допустить зачатия — легче лёгкого. Конечно, она допускала возможность того, что будущий муж ей понравится и даже полюбится, всё же о государях Дюлока шла хорошая слава. Их семья, хоть и была богата всего одной дочерью, но по донесениям послов и слухам среди простого народа, имела репутацию крепкой и любящей.
Только вот… не полюбился Гримхильде супруг. Во-первых из-за того, что супругами они пробыли всего месяц, прежде чем на территорию Дюлока вошли войска Британики, страны-родины прошлой королевы. А во-вторых, буквально на третий день пребывания, во время подготовки к свадьбе, будучи ещё только невестой, Гримхильда узнала, что именно её будущий супруг и свёл со свету свою прошлую жену. Та не могла забеременеть повторно. Шесть лет король Дюлока искал варианты, даже обращался к какой-то неназванной чародейке. Ведьма, кстати, явно была не из тех, кто ходил под светом Господа. Но всё было тщетно, а чужого мужчину на троне своей страны король не желал.
Итогом стало отравление, замаскированное под «загадочную болезнь», которую, кстати, некоторые пустоголовые, но рьяные в вере идиоты приписывали новой невесте короля.
«Замечательно», — с сарказмом думала тогда Гримхильда, подслушивая разговор об этих событиях через своё зеркало. На душе было… отвратительно. Да и страшно, чего уж скрывать.
Все, буквально все в Дюлоке, кроме нескольких верных сторонников короля, были уверены в том, что между ним и королевой любовь и страсть. Что Его Величество без ума от супруги, что души не чает в дочери, а в итоге… Двуличный мерзавец!
Тем же днём Гримхильда отправила с пойманной и зачарованной птицей письмо домой, и стала молиться о том, чтобы папа одумался, разорвал помолвку, и вернул свою дочь домой. Увы, тщетно. Даже ответа не пришло. Зато до Дюлока дошли слухи об ужасной эпидемии, начавшей буквально косить жителей Альбиона. Так что девушка… вышла замуж. Только вот тем, кто взял в жёны ведьму против её воли можно только посочувствовать!
Она применила к своему супругу то же, что и он к прошлой жене: лицемерие и яд. Ну, не совсем яд, скорее лекарство, но побочные эффекты делали его для мужчин страшнее крысиной отравы. Долг прекрасен, когда выплачивается по счетам! Поэтому Гримхильда решила не только попытаться обезопасить себя, но и отомстить, как могла, за свою предшественницу, которую по-настоящему тут все любили. И за Белоснежку, и плевать, что девочка смотрела на неё при первой встрече, как на кровного врага.
Новая королева показывала всем и каждому невероятную любовь к супругу. Создавала впечатление, что у неё просто ум отшибло от страсти. А тем временем, с помощью магии задурила головы поварам и слугам, заставляя тех подливать в вино или еду Его Величества специальное зелье, «специю», то самое лекарство, которое гарантировало, что мужчина ну никак не сможет исполнить супружеский долг.
Лекари разводили руками, ведь король просто светился здоровьем, был бодр, прекрасно себя чувствовал… только вот его королевский циклоп предпочитал не гордо стоять несгибаемым воином в нужные моменты, а вяло болтаться между волосатых ляжек дохлой одноглазой змейкой.
К сожалению, долго так продолжаться не могло. Она пыталась уговорить «любимого супруга» позвать кого-то из её родни, но тот отказался, отправив письмо с просьбой о целителе в коллегию магов при Святом Городе. У тех была просто прекрасная репутация, во-первых, магов, которых контролирует Святой Престол, во-вторых, держащих в секрете тайну болезни при необходимости. Понятно, что сохранение тайны там весьма условное, но Папе точно не нужно давить на Дюлок информацией о подобном недуге его короля, а вот перед родичами жены Его Величество позориться не желал.
Так что Гримхильда снова погрузилась в молитвы. Больше от безнадёжности. Ведь девой ей осталось быть только те месяцы, пока маг коллегии не приедет ко двору. Два, максимум — три. Потом нужно будет снимать чары с прислуги, чтобы не попасть под тяжелую руку Папского правосудия.
Только вот дождаться целителя у Его Величества не вышло. Неожиданно Британика прислала объявление войны, после чего ввела войска. Сказать, что король был удивлён — ничего не сказать. Да ладно он, все были в шоке, ведь между королевствами были прекрасные отношения, и соседний правитель весьма тепло относился к зятю, взявшему в жены его любимую младшую дочь. Даже Гримхильда не поверила сначала, сочтя услышанное от одной из своих фрейлин то ли глупой шуткой, то ли забавным слухом.
Только вот Его Величество не смеялся. Ни от переданного послами объявления войны, ни от информации, что армия Британики хозяйничает на землях Дюлока. Вторженцы, правда, себя вели очень странно. Вместо того, чтобы идти вглубь территорий, они захватили несколько замков приграничных лордов (поговаривали, что те чуть ли не сразу сдались), и… просто ждали.
Гримхильда не очень хорошо понимала в тактике или стратегии, её этому просто не учили никогда, но при дворе нашлись люди, что смогли её просветить по этому поводу. Она, как и многие, не понимала, что происходит. Впрочем, недолго. Ровно до того момента, как после известия о том, что она стала вдовой, потом новостях о чудесной победе лорда, ставшего главнокомандующим вместо её супруга, в столицу не прибыли послы Британики для того, чтобы… заключить с ней мир.
Уже на переговорах, добившись разговора наедине, брат почившей королевы Дюлока, второй принц Британики, рассказал, что произошло. Птицу, что она послала домой, перехватили шпионы соседней страны. Они подозревали, что гибель Её Величества была делом рук Альбиона, который желал породниться с соседом, и упрочнить связь с помощью наследника, который возьмёт как кровь правителей Дюлока, так и кровь её, Гримхильды.
Сейчас она не могла сказать, к добру или к худу всё так произошло. Да, король Дюлока ей был противен. Да, несмотря на страх от известий о его смерти она ей радовалась. Понимала гнев короля Британики, чью любимую младшую дочь отравил подлец, понимала его желание забрать жизнь убийцы. Только вот, после подписания мира и заверений Британики, что пока с принцессой Белоснежкой всё в порядке, сосед даже косо смотреть на Дюлок не будет, она много лет думала… о всяком. Гримхильде скоро тридцать, а она так и не попробовала удовольствие от «сна» с мужчиной. Ей нельзя познать радость материнства, ведь, независимо от того, кем будет её супруг, это грозит проблемами и лично ей, и теперь уже её стране… А ведь Гримхильда никогда не желала взваливать на себя ярмо правления!
Но пришлось! Пришлось править! Женщине! Мужчинами!!! Не счесть, сколько раз она была, буквально, в шаге от смерти. Она пошла на сделку с совестью, вовсю используя магию, управляющую сознанием. Бесчисленное количество раз она ощущала дуновение жара костра. Но ведьма, королева Дюлока смогла. Со временем у Гримхильды появились по-настоящему верные сторонники, простой народ, хоть и вспоминал правление предыдущих правителей, но тоже принял её.
Только вот… даже в самые хорошие дни она чувствовала себя словно циркач-канатоходец над пропастью. Британике было важно лишь благополучие Белоснежки. Родной Альбион после жуткой эпидемии только выкарабкивался из ямы. Тристейн… наращивал территории. Дикие Земли, соседи-люди — этим головорезам было всё едино. И после последнего завоевания, где сосед заработал сокрушительную победу, Гримхильда поняла, что следующей целью Тристейна может быть сытый её усилиями, благополучный Дюлок.
И она попыталась, успешно попыталась, договориться с кровожадным соседом. Альтернатив… не было. Даже приди на помощь Британика, у них не вышло бы противостоять закалённой в боях, хорошо обученной армии Тристейна, а если у соседа хватит мозгов заявить о том, что принцессе Белоснежке гарантирована безопасность, и после победы Тристейна та станет супругой одного из младших принцев (старший был уже женат), то Гримхильде даже на помощь соседа рассчитывать не стоило бы.
Результатом стал высокий, широкоплечий мужчина с тяжелой квадратной челюстью, и тремя десятками суровых воинов, прибывший в Дюлок. Будущий муж Белоснежки… и очередной страх за жизнь Гримхильды. Пока — дарящий надежду, но что будет дальше?
— Ох… — женщина тяжело вздохнула, массируя виски. Разговор между принцем, оруженосцами и рыцарями так и разил варварством. Но… от услышанных планов принца, касательно тела чудовища, на её лице появилась слабая улыбка.
Хоть принц Алан и не говорил, зачем туша монстра в столице, но королева поняла, что тот имеет в виду. Она, действительно, найдёт применение некоторым внутренностям, шкуре и когтям Пещерного Ужаса. Даже поблагодарит героя, в одиночку сразившего тварь, и обезопасившего жизни артели коротышек, которую ей с таким трудом получилось нанять для работы в самоцветных шахтах.
— Герой… — новый вздох, в котором можно было услышать горечь… и зависть. — Бог несправедлив. Я тоже хотела героя, а не проклятого женоубийцу…
Взмах руки, и картинка с зеркала пропадает, сменяясь отражением королевы. Страшного не случилось — принц жив и вернётся с победой. И слава Богу, ведь его смерть означала лишь начало огромных проблем для неё и её страны. Она уже распорядилась, чтобы ВСЕ новости о монстрах, чудовищах, разбойниках НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не доходили до принца и его свиты. Ей ещё тридцати нет, а из-за переживания за этих… героев даже спать нормально не могла. А когда увидела, что именно принц нарвался на Ужаса Пещер, чуть сердце не остановилось! И ругалась она не менее грязно, чем сам Алан Три Башни в сражении с чудовищем! Потому что ей только армии Тристейна, пересекающей границу Дюлока, пришедшей мстить за любимого в воинской среде третьего принца по приказу своего короля не хватает!!!