• Boosty Shared
• VMash

• T

• повелитель поневоле
• overlord

Мой шаг за порог Башни был обдуманным и осторожным. Поле отрицания сгустилось вокруг меня, как плотный, искажающий взгляд туман, одновременно скрывая моё присутствие и сбивая с толку чужие чувства. Я запросил у Башни точное местоположение незваного гостя. Координаты всплыли в сознании с кристальной ясностью — северо-западный склон, сектор старых руин, аккурат за грудой полуразрушенных, поросших мхом валунов, что когда-то были частью внешней стены.

Путь занял не более пяти минут. Воздух здесь был прохладнее, пропитан запахом влажной земли, гниющих листьев и древнего камня. Я подошёл к указанному месту, скользя бесшумной тенью между обломками. Ничего. Ни малейшего движения, ни звука, нарушающего тишину леса, лишь шелест листвы на ветру. Визуально — пустота. Моё поле отрицания работало безупречно, значит, цель либо ушла столь же незаметно, как и появилась, либо… обладала маскировкой.

Я остановился, закрыл глаза на долю секунды, отбросив зрение. Вместо этого я направил волю вовне, тонким и очень слабым импульсом магии внушения, я стал сканировать пространство вокруг, ища отзвук чужого разума. И там, где глаза видели пустоту, внутреннее чутьё отчётливо зафиксировало его — сфокусированный, напряжённый, невероятно осторожный, но живой и присутствующий. Он был здесь. Прямо передо мной, за грудой камней.

Промедление было смерти подобно. Неизвестный разведчик уже мог понять, что обнаружен.

Потому игра в прятки закончилась. Я открыл глаза, резко развернулся лицом к эпицентру невидимого присутствия. Вместо пистолета — хотя ствол по-прежнему был направлен туда же, куда и взгляд — я сфокусировался на диадеме. Вся моя воля, весь накопленный запас маны хлынул в единый, чудовищный по силе импульс. Не атаку на тело, а сокрушительный удар по разуму.

Я представил его как клубящуюся тучу, насыщенную до предела всем спектром человеческих эмоций: леденящий душу ужас перед непостижимым, парализующую панику, сладострастное опьянение, всепоглощающую ярость, экстатическое блаженство — всё сразу, всё вперемешку, в тысячекратно усиленном, невыносимом коктейле. Цель одна — перегрузить сенсорику, сломать фильтры восприятия, довести сознание до предела и заставить его отключиться, спасаясь от безумия.

Сконцентрировавшись до боли в висках, я выпустил этот импульс. Прямо в ту незримую точку напряжения.

Импульс рванул вперёд, невидимой, но сокрушительной волной. И именно в этот миг цель сдвинулась. Не назад, не в сторону, спасаясь. Вперед. На меня. Молниеносный, нечеловечески быстрый рывок из пустоты. Тень, обретающая форму лишь в долю секунды полёта. Я инстинктивно нажал на спуск пистолета, но выстрел грохнул впустую — она уже была слишком близко, траектория рывка сбита моим же ментальным ударом, который настиг её быстрее пули.

Невидимость спала, как разорванная пелена. Из пустоты передо мной материализовалась фигура, уже потерявшая контроль над телом. Она пронеслась в воздухе, сбитая с траектории собственным конвульсивным рывком, и рухнула на камни в двух метрах позади меня. Её тело, гибкое и сильное, конвульсивно дёрнулось в воздухе, словно по нему пропустили ток, а затем обрушилось на камни, беззвучно, как тряпичная кукла. Она ещё пару секунд мелко дрожала, пальцы судорожно царапали камень, а потом замерла, глаза закатились, сознание отступило под натиском сенсорного ада.

Я отключил поле отрицания, но не опустил пистолет. Сердце колотилось, адреналин горел в жилах. Она была ослепительна даже в беспомощности. Высокая, стройная, с чертами лица, выточенными мастером-ювелиром. И телом… Да, телом, которое не скрыла бы и самая дорогая броня. Грудь упругая, совершенной формы, бедра… Мой взгляд скользнул ниже, но тут же вернулся к лицу. Красота смертоносного лезвия.

— ХРУМ! — с начала мой выстрел, а теперь и мой окрик, резкий и громкий, прокатился по склону, нарушая тишину руин.

Ответом был не крик, а низкий, нарастающий гул. Каменный гигант появился из-за поворота тропы быстрее, чем я ожидал, его жёлтые глаза-щелки сразу нашли меня и распластанную фигуру у моих ног. За ним, поднятые шумом и моим зовом, показались деревенские — Лука с парой охотников, Марфа, испуганно прижимая к себе внучку, несколько других женщин. И, конечно, Гнарл — бесшумно скользнувший вперёд, его управляющая невозмутимость сменилась холодной боевой готовностью. Позади него чётким строем выдвинулись Тык и его "рекруты" — миньоны в глиняных шлемах, с мечами наготове.

Я не сводил пистолета с бесчувственной эльфийки.

— Спокойно! — бросил я в сторону подбегавших. — Всё под контролем. Лука, Марфа — разойдитесь, отведите людей. Здесь небезопасно. Гнарл, Тык — обеспечьте периметр. Никого не подпускать.

Лука кивнул, сразу начав успокаивать и уводить перепуганных деревенских. Марфа бросила последний тревожный взгляд на эльфийку и поспешила за внучкой. Гнарл отдал тихие приказы миньонам, те мгновенно рассредоточились, блокируя подходы к месту событий. Хрум замер, как каменный истукан, его внимание приковано к пленнице.

— Ты, ты и ты, — указал я на трёх ближайших миньонов. — Обыскать. Снять всё. Оружие, доспехи, украшения, всё до нитки. Осторожно — вероятны ловушки.

Миньоны подступили к эльфийке с опаской, но решительно. Первая ловушка сработала почти сразу — когда один из них потянулся к пряжке на её поясе, тонкая, почти невидимая нить дрогнула, и из складки одежды выстрелила крошечная шипастая сфера. Миньон отпрыгнул с визгом — сфера, жужжа, врезалась в камень рядом и рассыпалась облачком едкого дыма. Вторая ловушка была в подошве сапога — при попытке его снять сработал пружинный механизм, выбросивший лезвие. К счастью, миньон держал сапог в стороне от себя.

Процесс был медленным, кропотливым. С каждой снятой вещью раскрывался арсенал профессиональной убийцы. Сначала сняли отличную кожаную броню, покрытую стёртыми рунами маскировки и усиления — она оказалась удивительно лёгкой и гибкой. Под ней — плотная, стёганая поддоспешная рубаха. Затем — подвеска-периапт на тонкой цепочке. Два кольца на пальцах — одно простое серебряное, другое с крошечным тёмным камнем. Браслеты на запястьях — один с резным узором, другой гладкий, холодный на ощупь. Скутеллы — изящные наплечники, тоже с едва заметными узорами. И оружие — два изогнутых кинжала в ножнах у пояса и на лодыжке, четыре метательных ножа, спрятанных в специальных кармашках на предплечьях и голени. Даже шпильки в её белоснежных волосах, аккуратно уложенных в тугой узел, оказались отравленными иглами.

Когда её раздели догола, оставив лишь в простом, функциональном нижнем белье (бюстгальтера не было, лишь узкие шортики), я приказал:

— Волосы. Проверить досконально. Каждый сантиметр.

И не зря. В густой массе серебристых волос, у самого основания черепа, был искусно вплетён ещё один шип, длиннее предыдущих, покрытый липким, синеватым веществом. Миньон, обнаруживший его, по неосторожности слегка задел шип пальцем. Спустя мгновение кожа вокруг крошечной царапины почернела, сам миньон затрясся, захрипел и замертво рухнул на землю. Яд был мгновенным и беспощадным.

На земле передо мной лежала груда смертоносного изящества — доспехи, оружие, ловушки. Сама же убийца, полуобнажённая, лежала без сознания на холодных камнях, её бледная кожа покрылась гусиной кожей от утренней прохлады. Красота её тела была неоспорима — высокая, подтянутая, с рельефом тренированных мышц, подчёркивающих стройность. Грудь — не слишком большая, но идеальной формы, упругая даже в бесчувственном состоянии. Талия — тонкая, бёдра — округлые, ноги — длинные и сильные. Даже сейчас, обезоруженная, она излучала опасную грацию хищной кошки.

Но любоваться было некогда.

— Гнарл, — я не отводил ствола от неподвижного тела. — Весь этот арсенал — в мой кабинет. Тщательно, в перчатках. Ничего не трогать голыми руками. А теперь — металл. Любой. Немедленно.

Гнарл исчез с характерной для него эффективностью. Через несколько минут миньоны сновали туда-сюда, сгружая у моих ног груду металлолома: сломанные косы, ржавые обручи от бочек, обрывки цепей, даже старый топор без топорища. Тык, без колебаний, снял с пояса свой недавно выкованный Хрумом меч и положил его сверху кучи — жест преданности.

— Хрум, — указал я на груду. — Наручники. Ножные кандалы. Пояс. Всё вместе — монолитно. Ни сустава, ни щели. Чтобы мышь не проскользнула. И приковать её к стене в самой дальней камере тюремного блока. К самой толстой цепи.

Каменный голем шагнул вперёд. Его огромные руки взяли горсть металла. Под пальцами Хрума железо расплывалось, плавилось, теряло форму, сливаясь в новые, жутковато-практичные очертания. Через минуту в его ладони лежали массивные цельнолитые наручники с внутренней стороной, покрытой мелкими шипами (чтобы любая попытка вывернуть кисть причиняла боль), такие же ножные браслеты, соединённые короткой цепью, и широкий пояс с массивным кольцом на спине. Ни замков, ни шарниров — только гладкий, монолитный металл.

Хрум легко поднял эльфийку, взвалив её через плечо, как мешок. Я шёл сзади, пистолет всё ещё наготове, не спуская глаз с пленницы. Дорога до Башни была недолгой, но за это время я успел оценить не только её мастерство маскировки и тот умопомрачительный рывок, но и… совершенство её форм. Идя сзади, невозможно было не заметить изящный изгиб спины, упругие ягодицы, идеально очерченные простым бельём, длину и силу её ног. Она была воплощённой опасностью и красотой — смертоносный цветок, сорванный мной.

В тюремном блоке, в камере без окон, с толстыми каменными стенами, Хрум приковал её пояс к тяжёлой цепи, вмурованной в стену. Наручники и кандалы щёлкнули, приняв запястья и лодыжки в свои неумолимые объятия. Цепи позволяли лишь минимальные движения — встать, сесть на грубую каменную лавку, лечь. Хрум встал у двери, его каменная громада заполнила проём, жёлтые глаза неотрывно смотрели на пленницу.

А спустя десяток минут её веки дрогнули. Медленно, словно через силу, они поднялись.

Глаза. Они были невероятного, ледяного аквамаринового цвета. И в них не было ни страха, ни паники, ни даже боли. Только чистейшая, неразбавленная ненависть и глубочайшее презрение. Она смотрела прямо на меня. Взгляд был острым, как отравленный клинок, и холодным, как глубины ледникового озера.

Помещение погрузилось в напряжённую тишину, нарушаемую лишь тяжёлым, мерным дыханием каменного стража. Эльфийка не шевелилась, только её грудь слегка вздымалась. Её нечеловечески прекрасное лицо было бледным, но безупречно спокойным. Ни слова, ни звука. Только этот пронзительный, полный немой ярости взгляд, впившийся в меня. Она изучала меня так же пристально, как и я её — словно оценивая.

Я ответил ей тем же. Спокойным, аналитическим взглядом хозяина, перед кем лежит опасный, но пойманный зверь. Мы молчали. Секунды растягивались в минуты.

Молчание в камере тянулось, становясь почти осязаемым, как густой туман. Я наблюдал за ней, а она — за мной. Её аквамариновые глаза, полные первозданной ненависти и презрения, казалось, пытались просверлить меня насквозь. Хрум стоял неподвижно у двери, его каменное присутствие было грозной гарантией невозможности побега. Воздух гудел от напряжения, от невысказанных слов и нереализованных угроз.

Наконец, я нарушил тишину. Голос звучал спокойно, почти дружелюбно, контрастируя с ледяной атмосферой камеры и направленным в неё дулом пистолета.

— Добро пожаловать в мою Башню. Нестандартный способ проникновения, признаю. — Я позволил себе лёгкую, совершенно неискреннюю улыбку. — Предлагаю начать с малого. Как тебя зовут? И кто тебя прислал?

Ответом был лишь усилившийся блеск ненависти в её глазах. Губы плотно сжались, будто запечатанные. Она не моргнула. Ни тени страха, только вызов.

— Молчание — золото, но здесь оно не в цене, — продолжил я, сохраняя ровный тон. — Ты проникла на мою территорию. Это автоматически делает тебя моей… гостьей. Или ресурсом. Выбор за тобой. Сотрудничество сделает твоё пребывание значительно комфортнее. — Я слегка кивнул в сторону грубых каменных стен и массивных цепей. — У меня есть теплая комната. Чистая постель. Приличная еда. Взамен — информация. Имя. Работодатель. Цель визита. Просто, не правда ли?

Никакой реакции. Она дышала ровно, грудью, подчёркивающей совершенные формы даже под простой тканью белья, но её тело было напряжено, как тетива лука. Я почувствовал слабое сопротивление мысленному щупу, который я аккуратно направлял в её разум — фоновое внушение через диадему — тонкий, едва уловимый нажим на эмоции:

«Расслабься… доверься… Нет смысла сопротивляться… Скажи…»

Это был деликатный инструмент, требующий времени, как капля, точащая камень.

Но камень казался гранитом. Я усилил поток маны, сделав импульс более ощутимым — давление на волю — мягкое, но настойчивое внушение:

«Говори. Ты хочешь говорить. Сопротивление бесполезно и мучительно. Сотрудничай, и боль уйдёт».

И тут произошло неожиданное. Её прекрасное лицо исказила внезапная, жуткая гримаса. Это была смесь чистого, первобытного ужаса, глубочайшего отвращения и такого желанного презрения. Она не отшатнулась физически — цепи не позволили бы — но всем существом словно отпрянула внутрь себя.

— Не смей! — Её голос, впервые прозвучавший в камере, был низким, хрипловатым от ярости, но удивительно мелодичным. Каждое слово било, как хлыст. — Не смей лезть в мой разум, жалкий, вонючий человечишка! Твоя грязная магия — как лапы таракана, ползающие по чистому стеклу! Ты не достоин даже смотреть на меня! Ты — червь, возомнивший себя богом в своей каменной норке! Гниль! Отродье! Твоё место — в грязи и страданиях, а не здесь, пытаясь осквернить то, что тебе никогда не постичь!

Проклятия лились элегантно и ядовито. Она не просто ругалась — она уничтожала, возводя стену своего эльфийского превосходства. Я слушал, слегка наклонив голову, анализируя. Её реакция была слишком резкой, слишком специфической именно на ментальное воздействие. Не на угрозы физической расправы, которые я ещё не озвучивал, а именно на попытку внушения средней силы.

— Оскорбления — признак слабости, а не силы, — парировал я спокойно, игнорируя поток яда. — И твоя реакция… любопытна. Ты чувствуешь это, да? Чувствуешь, как я пытаюсь достучаться? Интересная защита. Но не безупречная. — Я решил проверить догадку. — Отказ от сотрудничества имеет последствия. Ты красива. Очень. Мои миньоны… они неразборчивы. И лишены эстетического чувства. Представь, что будет, когда я прикажу им… развлечься с тобой. А потом оставлю тебя им. Надолго.

Я ожидал страха, отвращения, может быть, новой волны проклятий. Но увидел лишь усиление презрения. Её губы искривились в холодной, надменной усмешке.

— Попробуй, грязный скот, — прошипела она. — Отпусти своих жалких тварей. Пусть попробуют прикоснуться. Каждого, кто осмелится, я убью взглядом, даже в цепях. А если не убью… — ее взгляд скользнул по мне с леденящим пренебрежением, — …их прикосновения будут лишь доказательством твоей абсолютной ничтожности и бессилия. Ты можешь только отдать приказ, как трусливый падальщик, но не способен сделать ничего сам. Ты боишься подойти ближе, человечишка? Боишься, что даже связанная, я вырву твою жалкую глотку?

Её слова были остры, как бритва. Она не боялась физического насилия. Она боялась, презирала и ненавидела именно магическое вторжение. Это было ключом. Я снова послал импульс внушения — не слабый фон, не среднее давление, а концентрированный, мощный удар воли, сфокусированный на одном приказе:

«Замолчи!»

Реакция была мгновенной и знакомой. Её тело снова дёрнулось в цепях, глаза закатились, гримаса ужаса и отвращения мелькнула на лице, и она обмякла, без сознания, голова бессильно упала на грудь.

— Хм, — я произнёс вслух, больше для себя, опуская пистолет, но не выпуская его из рук. — Очень любопытно. Слабое воздействие — она не замечает или игнорирует. Среднее — чувствует и яростно отторгает, как осквернение. Сильное… пробивает защиту, но цена — отключение сознания. Крайне неэффективно для допроса.

Я подошёл чуть ближе, но все ещё вне досягаемости даже гипотетического броска (цепи были короткими). Мои глаза скользили по её безупречной коже, по простому белью, по местам, где раньше были спрятаны смертоносные сюрпризы. Ни колец, ни амулетов, ни видимых татуировок — ничего, что могло бы объяснить такую специфическую защиту. Только она сама. Врожденная резистентность? Долгие, изощрённые тренировки по защите разума? Возможно, и то, и другое.

— Врождённое сопротивление или выдрессированный рефлекс, отсекающий часть спектра ментального воздействия, — пробормотал я, размышляя вслух. Хрум молча наблюдал. — Но не весь. Очень слабый и сильный импульсы проходят.

Это меняло планы. Быстро сломить её волю силой магии не получится. Угрозы физической расправы, судя по её реакции, лишь укрепляли её в чувстве превосходства и давали ей пищу для новых оскорблений. Она была слишком сильна духом, слишком убеждена в своей исключительности. Ценный источник информации упёрся в стену эльфийской гордыни и странной ментальной защиты.

Я вздохнул, не отрывая глаз от её бесчувственной, но все ещё ослепительной фигуры. Несколько дней. Мне потребуется несколько дней. Не на отдых, а на кропотливую, изматывающую работу. Возврат к слабому, фоновому внушению. К капле, точащей гранит. Постоянное, ненавязчивое давление на подсознание: ослабление воли, притупление страха, создание иллюзии безопасности, а затем — шаг за шагом — формирование условного рефлекса, что правда, сказанная мне, приносит облегчение, а сопротивление — лишь продлевает дискомфорт. Это потребует огромного расхода маны, постоянной концентрации и терпения. Но иного пути не было.

Эта эльфийка знала слишком много — кто её послал, что им известно о Башне и о моих способностях. Она была ключом к планам нанимателей. И я этот ключ достану. Пусть даже мне придётся подобрать его, миллиметр за миллиметром.

— Хрум, стой. Не своди с неё глаз, — отдал я приказ. — Я вернусь позже. Гнарл! — Мой голос прозвучал громче, эхом отозвавшись в каменном коридоре.

Управляющий появился почти мгновенно, его безупречная фигура возникла в дверном проёме рядом с каменным гигантом. Его взгляд скользнул по бесчувственной пленнице, затем вопросительно устремился на меня. В его глазах читалась готовность к любым распоряжениям.

— Двойная охрана у двери. Смены каждые четыре часа. Никто, кроме меня, не входит. Пищу и воду — только по моему личному указанию. Проверять на яды и посторонние вещества. Она придёт в себя через несколько часов. Если попытается говорить с охраной — игнорировать. Не вступать в контакт. Все её слова — дословно и немедленно докладывать мне. Понимаешь?

— Совершенно ясно, Повелитель, — бархатный голос Гнарла звучал без тени сомнения. — Будет исполнено с максимальной тщательностью. Охрана, протокол, изоляция. Никаких отклонений.

— Хорошо. — Я бросил последний взгляд на эльфийку. Её серебристые волосы спадали на бледное лицо, дыхание было ровным, а сама она пребывала в глубоком сне. Красота и смертельная опасность, скованная камнем и металлом. Теперь предстояла долгая игра терпения и воли. — Я буду в своих покоях. Меня не беспокоить, кроме как по экстренным вопросам или её словам.

Гнарл склонил голову в безмолвном подтверждении. Я развернулся и вышел из камеры, оставляя за спиной каменного стража, безупречного управляющего и самую сложную, но ценную пленницу, которую мне когда-либо доводилось брать. Дорога к ответам лежала через дни тихого, настойчивого ментального давления. И я был готов к этой работе.

P.S. Уважаемые читатели, если найдёте ошибки, напишите мне, пожалуйста, в ЛС (желательно), ну или хотя бы отпишитесь в комментариях.