Наруто: Бессмертный Макс. Глава 26.
Глава 26.
После моего боя арена продолжила кипеть не только звоном боккэнов, но и гулом сотен голосов, смешивающихся в единый шумовой фон.
Я наблюдал за поединками, отмечая про себя интересные нюансы использования Ки: у одного буси поток сгущался в ударной волне, буквально сдувая противника с ног, у другого — обволакивал тело туманной пеленой, искажая очертания и затрудняя прицеливание.
Были и быстрые, почти молниеносные развязки, где победа решалась одним точным ударом в открывшуюся брешь. Но ничто не зацепило так, как первая схватка Торао Камидзуру. Его «Вихрь» оставался эталоном скорости и контроля.
Когда же солнце приблизилось к зениту, прозвучал гонг, возвещающий обеденный перерыв. Гул трибун нарастал, превращаясь в рокот, как море перед штормом. Люди потянулись к выходам.
Арика, поднявшись с судейского места, лишь бросил мне короткий, но понятный взгляд и кивок в сторону города — «Иди. Отдохни». Он же направился к группе других мастеров, вероятно, для обсуждения увиденного.
— В гостиницу, юный господин? — спросил Кендзи, помогая мне надеть моё красное хаори. — Или в чайный дом?
— В «Золотого Дракона», — ответил я, ощущая приятную ментальную усталость от наблюдения за довольно большим количеством разных боёв. Тело просил еды, а ум — тишины для анализа. — Просто поесть и передохнуть.
Мы шли по оживлённой улице, смешавшись с потоком зрителей и участников. Воздух был насыщен запахами жареной пищи, пряностей и пота. И тут, у лотка торговца сладостями, украшенного разноцветными моти и данго, я увидел их.
Харуми. Та самая маленькая девочка с умными глазами из сада гостиницы. Она стояла, сосредоточенно разглядывая сладости, держась за руку девушки лет четырнадцати. Сестра, судя по поразительному сходству — те же тёмные волосы, аккуратные черты лица, только без детской мягкости, а с уже проступающей девичьей строгостью.
Обе были одеты в кимоно с преобладанием зелёного и золотого — цвета, запомнившиеся с утра.
Рядом, как тень, стояла пожилая служанка с бесстрастным лицом, её зоркие глаза сканировали окружение.
Чуть поодаль, сливаясь с толпой, но не теряя бдительности, замерли двое охранников в скромных хакама — их позы и взгляды выдавали профессионалов.
Харуми заметила меня первой. Её серьёзное личико озарилось широкой, искренней улыбкой. Я решил подойти. Вежливость обязывала, да и вид её радости был приятен после напряжённой атмосферы арены.
— Харуми-тян, — позвал я, приближаясь и делая лёгкий, учтивый поклон в их сторону.
— Такэши-сама! — отозвалась она, её голосок звенел от радости. Она даже слегка припрыгнула. — Вы победили! Я видела! Вы дрались так… так красиво и ловко! Как настоящий сокол! — Она с восторгом посмотрела на сестру. — Аки-нээсан, это он! Тот самый Такэши-сама, про которого я рассказывала!
Аки — повернула ко мне лицо. Её взгляд был холодноватым и оценивающим. Она слегка склонила голову в ответ на мой поклон, но улыбки не последовало.
— Аки, — представилась она сдержанно, односложно. Её глаза, чуть уже, чем у Харуми, и более проницательные, изучали моё лицо, доспех, меч у пояса. Ни страха, ни интереса — чистый, отстранённый анализ.
— Приятно познакомиться, Аки-сама, — ответил я, сохраняя нейтральную вежливость. — Харуми-тян, благодарю за поддержку. Рад, что поединок вам понравился. — Я кивнул на лоток. — Выбираете сладости к обеду?
— Да! — оживилась Харуми. — Хочу моти с красной фасолью! Аки-нээсан любит данго с зелёным чаем. А вы? Возьмите тоже! В честь победы!
Я не стал отказываться. Пока мы выбирали (я взял простые данго с соевой пудрой), Аки молча наблюдала.
Её молчание было красноречивым — она явно не одобряла или не понимала такой лёгкости в общении младшей сестры с незнакомым юношей, пусть и знатного рода. Служанка стояла неподвижно, но её внимание было приковано к нам.
— Вы же видели бои после своего? — спросила Харуми, смакуя кусочек моти. — Тот мастер с большим мечом был таким сильным! А девушка, которая победила ниндзя… она была как статуя, пока не ударила!
Я кивнул, делясь кратким впечатлением. Пока мы говорили, Аки взглянула куда-то в сторону цитадели, и на её обычно бесстрастном лице мелькнуло нетерпение.
— Старшая сестра задерживается, — тихо, но с лёгким упрёком в голосе, произнесла она, больше для Харуми, чем для меня.
— Мако-нээсан? — встрепенулась младшая. — Она же должна выступать после перерыва!
— Да, — подтвердила Аки. — Но отец снова задержал её.
В этот момент толпа чуть расступилась, и к нам подошла ещё одна фигура. Девушка лет восемнадцати, высокая, стройная, с прямой спиной и властно поднятым подбородком. Её кимоно также несло зелёно-золотые акценты, но в более сдержанной, взрослой манере. Лицо, красивое и холодное, как высеченное из мрамора, сейчас было омрачено явным раздражением.
Я узнал её — она была среди участников во время жеребьёвки, выделялась своей отстранённостью.
— Мако-нээсан! — обрадовалась Харуми.
— Наконец-то, — с облегчением вздохнула Аки, но тут же нахмурилась, заметив настроение старшей.
Мако лишь кивнула сёстрам, её взгляд скользнул по мне с беглой, безразличной оценкой. Она не стала представляться.
— Отец… — начала она, но сжала губы, будто сдерживая поток недовольства. — Ничего. Идёмте, нам нужно поесть перед… выступлением. — Голос её был ровным, но в нём слышалось напряжение.
Харуми, ловя её настроение, прошептала мне, чуть склонившись:
— Отец хотел, чтобы в турнире участвовал наш брат — для престижа семьи. Но его… не получилось найти. Пришлось заменить Мако-нээсан. И ей это очень не нравится, — девочка сделала серьезное лицо, — а ещё ей надоели ухажёры. Они всё время подходят!
Мако услышала последние слова и бросила на младшую сестру строгий взгляд, но ничего не сказала. Её раздражение, казалось, лишь усилилось.
— Нам пора, — холодно констатировала Мако, обращаясь ко всем. — Приятно было видеть вашу победу, Хигаки-доно, — добавила она в мою сторону чисто формально, уже отворачиваясь.
— Удачи в поединке, — ответил я, кланяясь.
Сёстры, сопровождаемые служанкой и невидимо охраняемые стражами, направились к ресторану неподалёку.
Харуми на прощание махнула мне рукой, сияя улыбкой. Аки шла, не оглядываясь, её спина была прямой и неприступной. Мако ушла, неся на плечах груз нежеланного долга.
Зелёное и золотое… Семейные проблемы… Старшая сестра, вынужденно участвующая в турнире… Мысли крутились, как осенние листья на ветру. Намёки деда утром, его слова о «случайных встречах-семенах» и «внимании к их семье» теперь обретали тревожную конкретность. Но ключевой пазл всё ещё не вставал на место. Кто они?
— Юный господин? — тихо напомнил Кендзи.
— Да. Идём.
⁂
После короткого отдыха и лёгкой трапезы в «Золотом Драконе» мы вернулись на арену. Энергия перерыва сменилась новым напряжением — начались поединки второй половины дня.
Среди выходящих на чёрный камень выделялись признанные мастера, чьи имена вызывали уважительный шёпот на трибунах, и несколько ниндзя, чьи стили, основанные на чакре, выглядели чуждо, но оттого ещё более опасными.
И вот, среди участников объявили её.
— Следующий поединок! Номер тридцать два! Мако, представительница семьи Майто!...
Майто. Имя прозвучало как удар гонга в тишине моих мыслей.
Всё сложилось: зелёное и золотое — цвета их семьи. Пропавший брат — вероятно, это и есть Дай, которого ищет старый глава. Старшая сестра, вынужденная заменить его… и скорее всего владеющая их родовой техникой! Те самые «Восемь Шагов к Смерти», Хатидо: Си но Аями!
Техника, которая для меня, благодаря бессмертию, могла стать не самоубийственным козырем, а просто ещё одним, пусть и экстремальным, режимом боя. Цель, к которой я подсознательно стремился, оказалась здесь, на арене.
Мако вышла на камень. Её осанка была безупречна, лицо — холодной маской, скрывающей утреннее раздражение. Противником её оказался крепкий, опытный самурай лет двадцати пяти на вид из клана Фудзивара, известного сбалансированным стилем и железной выдержкой.
Бой начался. Мако сражалась хорошо. Очень хорошо. Её стиль был сдержанным, точным, основанным на чётком парировании, быстрых выпадах и умении держать дистанцию.
Она использовала Ки эффективно — для усиления ударов, уплотнения блока, коротких рывков. Но преимущества не было.
Фудзивара был крепким орешком, опытным и не поддающимся на провокации. Он методично давил, испытывая её защиту, ища слабину.
Постепенно инициатива перешла к нему. Мако больше отбивалась, отступала, её дыхание становилось чаще, на лбу выступил пот.
Зрители замерли, чувствуя нарастающий перевес Фудзивара. Аки на трибуне сидела, вцепившись пальцами в край скамьи, её лицо было бледным. Харуми смотрела, широко раскрыв глаза, забыв даже про сладости.
Казалось, поражение неизбежно. Фудзивара, почувствовав усталость противницы, пошёл в решительную атаку, мощный син-мен-учи, призванный сломить её защиту раз и навсегда.
И тут с Мако произошла метаморфоза. Всё её тело вдруг содрогнулось. Не от удара, а изнутри. По её коже, на открытых участках шеи и рук, пробежала волна красноты, как от сильного жара. Изо рта вырвалось короткое, сдавленное хрипение. И… она двинулась.
Она двинулась с такой чудовищной, нечеловеческой скоростью, что глаз едва успевал зафиксировать перемещение. Это был не шаг, не рывок — это был срыв, взрыв!
«Первый Шаг к Смерти!» — мелькнуло у меня в голове понимание.
Прямая аналогия с техникой из аниме открытия Врат, которую использовали Майто Дай и Майто Гай в Конохе! Только здесь это было не чакрой, а Ки, сжигающей тело ради усиления.
Её боккэн, движимый этой неистовой скорость и силой, прочертил в воздухе короткую, сокрушительную линию. Он не попал в Фудзивара — тот инстинктивно рванулся назад, но кончик усиленного боккэна все же чиркнул по его нагруднику.
Звук удара был глухим, но мощным. Фудзивара отлетел на несколько шагов, едва удержав равновесие, его глаза округлились от шока.
Мако не продолжила атаку. Она замерла на месте, вся дрожа, как в лихорадке. Краснота на коже не спадала, дыхание стало прерывистым, хриплым. Она едва стояла. Но удар был достаточно точен и достаточен. Судья, оценив силу и контроль (она явно остановилась, не добивая), взмахнул флажком в её сторону.
— Победа за Мако, семьи Майто!
Трибуны взорвались аплодисментами, смешанными с возгласами изумления от неожиданной развязки.
Но Мако уже не слышала этого. Она, шатаясь, словно пьяная, пошла к выходу с арены, сильно прихрамывая на левую ногу — последствие чудовищной нагрузки на суставы и мышцы. Аки и Харуми уже бежали к ней по краю поля, их лица были искажены беспокойством. Служанка и охранники поспешили следом, чтобы оградить их от толпы.
Я видел, как Харуми суетливо пыталась поддержать старшую сестру, что-то тревожно спрашивая. Мако лишь мотнула головой, её лицо было серым от боли и истощения.
Её взгляд, полный стыда и злости за эту вынужденную демонстрацию силы и её цену, метнулся по сторонам… и на мгновение встретился с моим.
«А что, если… жениться на Харуми?» — циничная, расчётливая мысль сама собой возникла в моей голове.
Простой путь. Привязать себя к семье Майто через ребёнка, который явно ко мне расположен. Получить доступ к их технике, их связям.
Использовать её доверчивость и детскую симпатию как ключ к нужным дверям. Два года назад, будучи Максом из другого мира, я, возможно, даже не задумался бы. Цель оправдывала средства.
Но что-то внутри резко воспротивилось. Грубо, почти физически. Образ деда, его суровые уроки не только меча, но и донести кодекс самурая, встал перед глазами. Честь. Достоинство. Верность слову.
Использовать ребёнка? Пусть даже с благими, на мой взгляд, целями? Предать то уважение, тот искренний свет в её глазах, когда она радостно сказала «Алый Сокол»? Это было… подло. Не по-самурайски. Не по-Хигаки.
«Нет.»
Путь к силе Майто должен лежать через честное противостояние, через завоевание их уважения, а не через манипуляцию детским чувством.
Я невольно поднял глаза к судейской ложе. Арика Хигаки сидел там, его взгляд был прикован не к уходящей Мако, а ко мне.
И в этом взгляде, тяжёлом и всепонимающем, я прочитал не просто одобрение. Я прочитал гордость. Гордость за то, что его внук, его ученик, выбрал правильную тропу, даже если она будет длиннее и сложнее. Он должно быть видел мою внутреннюю борьбу и её исход.
Трибуны гудели, как растревоженный улей, но для меня мир сузился до уходящей фигуры Мако Майто. Её хромающая походка, сгорбленные плечи под зелёно-золотым кимоно, болезненная гримаса — всё кричало о цене того единственного, сокрушительного рывка. Хатидо: Си но Аями. Техника, превращающая тело в метеор на мгновение, оставляя после себя лишь пепелище боли. И она владела ею. Не в совершенстве, как старый глава клана, наверное, но владела. Цель маячила так близко, почти осязаемо.
«Знакомство с отцом… Главой Майто. Под благовидным предлогом. Здоровье старшей дочери… интерес к её сёстрам… особенно к младшей, с которой у меня уже есть контакт. Через Харуми. Это логично. Вежливо. Ничего подозрительного.»
Мысли выстраивались в чёткий план, пока бои продолжались. Я почти не отрывал глаз от арены, но воспринимал происходящее уже сквозь призму нового знания. Каждый поединок молодых мастеров добавлял штрихи в картину.
Буси Железа. Их стили были разнообразны: мощь Хатакэ, молниеносная точность Цуругавы, сокрушительный вихрь Камидзару. Но объединяло их одно — естественность в бою. Ки текла неотрывно от движения, как кровь по венам. Усиление удара, уплотнение блока, короткий рывок — всё это было продолжением воли, почти рефлексом. Не было видимой работы, лишь результат. И скорость… Да, скорость многих, особенно после демонстрации Торао и моего собственного боя, была впечатляющей. Тела, закалённые годами физических тренировок, отзывались на Ки мгновенно.
Ниндзя. Их было меньше, и они выделялись. Не только одеждой. Их бой с мечом выглядел… инородным. Виртуозно? Порой да. Особенно тот мастер цзянь из Страны Травы или девушка Осиро, победившая шиноби утром. Но в большинстве своём… Чувствовалась скованность. Им не хватало пространства для манёвра, для сложных акробатических приёмов или скрытых техник. Без печатей, без кунаев и сюрикенов, без возможности использовать гендзюцу или ниндзюцу в полную силу, они казались ограниченными. И самое главное — задержка. Та самая, о которой говорил дед. Микроскопическая пауза между решением и действием, пока чакра «лепилась», направлялась, концентрировалась. В поединке самураев, где решения принимаются за доли секунды, а удары следуют с инстинктивной скоростью, эта задержка могла стать фатальной. Даже физически они часто уступали — выносливость, базовая сила, реакция. Их преимущество было в другом — в разнообразии, в непредсказуемости, в способности убивать не только клинком. Но здесь, на «Восьмиграннике Судьбы», в чистом кендзюцу… их стихия была иной.
«Прямой бой — вот наше поле. Наша сила. Здесь самураи правят балом. Коноха, Ива, другие деревни… они это видят. И оценивают. Дед был прав — этот турнир не просто соревнование. Это демонстрация силы Страны Железа.»
Солнце клонилось к западным горам, окрашивая белые стены Сэйрен-дзё в багрянец, когда прозвучал гонг, возвещающий конец дневных поединков. Последняя пара — два самурая из враждующих приграничных кланов — сошла с арены, едва сдерживая взаимную ненависть после ничьей, объявленной судьями.
Глашатай вышел на центр чёрного камня, его голос, усиленный Ки, перекрыл гул толпы:
— Благодарим всех участников за захватывающие поединки! Молодые клинки показали остроту и силу! После небольшого перерыва, уважаемые гости и достопочтенные участники, приглашаем всех остаться для оглашения пар следующего этапа турнира, который состоится завтра на рассвете!
Трибуны зашумели ещё громче. Люди потянулись к выходам — освежиться, перекусить. Я остался на месте.
— Кендзи, — обратился я к помощнику, стоявшему позади. — Не мог бы ты раздобыть что-нибудь перекусить? Моти, рисовые шарики… и воды. Здесь я подожду.
— Сейчас, юный господин, — он поклонился и растворился в толпе, двигаясь с привычной для служителя знатного дома ловкостью.
Я откинулся на скамью, закрыв глаза, но не для отдыха. Перед внутренним взором вновь проносились образы сегодняшних боёв.
Удары Хатакэ, сметающие всё на пути. Изящные, смертоносные линии Цуругавы. Неистовый вихрь Торао Камидзару. Точные контратаки Осиро. И… взрывная, самоубийственная скорость Мако Майто. Как они использовали Ки? Хатакэ — как таран, грубо, но эффективно. Цуругава — как стрелу, летящую к цели. Камидзару — как бурлящий поток, дающий неукротимую энергию. Майто… как взрывчатое вещество, сжигающее сосуд для единого мига мощи.
А я? Я использовал её как воздух — незаметно, но жизненно необходимо, для баланса, скорости, мгновенных решений. «Ку:ё Тайка» и «Ку:то Синсэй» — усиление тела и Остриё Сознания. Не для грубой силы, а для совершенства движения и восприятия.
Кендзи вернулся быстро, неся бамбуковый контейнер с душистыми рисовыми шариками «онигири», обёрнутыми нори, и глиняный кувшин с прохладной водой. Я ел механически, запивая плотный, солоноватый рис водой, продолжая обдумывать варианты.
Вскоре трибуны начали заполняться вновь. Вернулись участники, их наставники, зрители, не желавшие пропустить важное объявление. На судейском возвышении заняли места мастера, включая Арику. Его глаза спокойно скользнули по залу, ненадолго задержавшись на мне.
На арену вышел не глашатай, а сам Кагецу Камидзару, глава принимающего клана. Человек лет шестидесяти, но прямой, как копьё, с лицом, высеченным из камня, и пронзительными глазами цвета грозового неба, унаследованными его сыном. Его голос, тихий, но невероятно чёткий и несущийся над толпой без видимого усилия, заставил замолкнуть даже самых разговорчивых.
— Досточтимые гости, уважаемые коллеги, юные мастера меча! — начал он. — Сегодняшний день подарил нам зрелище истинного духа кендзюцу! Мы видели мощь, выносливость, невероятную скорость и хладнокровную точность! Каждый, кто вышел сегодня на этот камень, уже доказал свою силу и волю! Победа или поражение в одном поединке — лишь ступень на долгом пути воина. Проигравшие — не побеждены навсегда. Победители — не достигли вершины. Путь меча бесконечен, как небо над нами. Пусть сегодняшний опыт станет вашим учителем. Завтра — новые вызовы, новые противники, новые уроки! Благодарим вас за честь, которую вы оказали Сэйрен-дзё своим мастерством!
Он поклонился, и арену захлестнули аплодисменты. Затем он уступил место старшему писарю Като, который развернул свиток.
— Объявляем пары для поединков второго этапа категории «Молодые Мастера»! — провозгласил Като.
Напряжение висело в воздухе. Слышались вздохи облегчения, сдавленные возгласы, когда кто-то избегал явных фаворитов вроде Торао или Такаси Хатакэ. Я сидел, внешне спокойный, но внутри всё было натянуто, как тетива. Имя «Майто» ещё не прозвучало.
— Победитель поединка семнадцать! — голос Като разрезал тишину. — Такэши Хигаки, клан Хигаки!
Я почувствовал, как десятки глаз устремились на меня. Кендзи за моей спиной выпрямился.
— Против победителя поединка двадцать семь! — Като вынул следующий жетон, взглянул на него. — Мако, семьи Майто!
Ропот пробежал по трибунам. Мако сидела неподалёку, в окружении Аки и Харуми. Боль от использования техники и усталость всё ещё читались на её лице, в осторожной позе. Она повернула голову в мою сторону. Наши взгляды встретились. В её глазах не было страха или раздражения. Было усталое, но жёсткое понимание. Она знала, кто я. Видела мой бой. Она кивнула. Чётко, коротко, с оттенком уважения к противнику, которого ей предстояло встретить. Вызов принят.
Рядом с ней Харуми вскрикнула, хлопнув в ладоши. Её глаза, огромные и сияющие, перебегали с сестры на меня и обратно.
— Такэши-сама! Мако-нээсан! — прошептала она, полная недетского волнения от предстоящей схватки людей.
Аки же не смотрела на меня. Её холодный, аналитический взгляд был прикован к лицу старшей сестры. Она видела её боль, её напряжение. Её собственное лицо оставалось непроницаемым, но пальцы судорожно сжали складки её кимоно. Беспокойство сестры, её тревога за Мако, перевешивали любой интерес к моей персоне как к противнику.
Жеребьёвка завершилась. Объявили остальные пары. Торао Камидзару достался ниндзя из Амегакуре, что вызвало довольный гул — зрелище обещало быть жарким. Такаси Хатакэ встретится с мастером иайдзюцу из клана Осиро.
После финальных слов и благодарностей толпа начала расходиться. Я дождался, пока Арика спустится с судейского возвышения… Кендзи замер позади. И мы двинулись к выходу из цитадели, образуя небольшую процессию — дед впереди, я рядом, Кендзи и двое наших охранников сзади. Герб Хигаки на наших хаори снова заставлял толпу расступиться.
Первым заговорил Арика. Его голос был низким, предназначенным только для моих ушей:
— Хорошо провёл бой, Такэши. Очень хорошо. — Он не смотрел на меня, его взгляд блуждал по вечерним улицам Сэйрен-дзё, но в голосе звучало редкое, не притворное одобрение. — Не только клинок. Голову держал правильно. Не поддался на провокации Хаяси, не показал лишнего. Выдержал. И закончил красиво. Точно. Эффектно. «Алый Сокол»… — Он хмыкнул, и в углу его губ дрогнуло подобие улыбки. — Звучно. Запомнилось людям. Это важно.
— Спасибо, сэнсэй, — ответил я, чувствуя прилив гордости от его слов. Но вопрос висел в воздухе. — А пара с Майто… Это… совпадение?
Арика замедлил шаг на мгновение. Он по-прежнему смотрел вперёд, но его профиль стал жёстче.
— Турнир «Восходящих Клинков» славится своей честностью, внук, — произнёс он размеренно, выбирая слова. — Случайности… они случаются. Как падение камня с горы. Иногда камень падает туда, куда нужно путнику, чтобы перейти ручей. Иногда — на голову. Но путник идёт дальше, используя то, что дала ему судьба. Или судьбоносная рука опытного проводника. — Он наконец повернул голову, его взгляд сверкнул в сгущающихся сумерках мудростью и… лукавством? — Мако Майто… сильная противница. Опасная. Особенно своей отчаянной техникой. Но ты видел её сегодня. Видел цену. Используй это. И помни… случайная встреча с младшей сестрой утром — это тоже камешек на тропе. Не теряй его из виду.
Он не стал говорить больше. Не стал подтверждать или отрицать своё влияние. Но в его словах, в этом намёке на «опытного проводника», я услышал всё, что хотел.
Дед подстроил эту встречу. У него были свои планы, свои расчёты на семью Майто, и я, его наследник, был ключевой фигурой в этой игре. Это не вызывало возмущения. Это была политика. Реальность их мира. И он давал мне шанс — шанс не только победить, но и обратить внимание главы Майто.
— Понял, дед, — просто сказал я.
— Хорошо, — кивнул он. — Теперь — ужин. Отдых. Завтра нужна свежая голова и быстрые ноги. Мако не будет медлить, если решит применить свой козырь.
В «Золотом Драконе» нас ждал скромный, но питательный ужин в наших покоях: тушёные овощи с тофу, рыба на пару, идеально сваренный рис. Арика ел молча, погружённый в свои мысли, вероятно, анализируя все сегодняшние бои с точки зрения судьи и стратега. Я же мысленно проигрывал возможные сценарии завтрашней схватки с Мако, вспоминая каждый её шаг, каждый нюанс использования «Шага».
После ужина дед встал.
— Выспись, внук, — сказал он, его голос звучал устало, но твердо. — Не гоняй мыслей попусту. Что будет — то будет. Ты готов. Я видел.
Он удалился в свою комнату. Я остался один. Вышел на небольшую веранду, выходящую во внутренний садик гостиницы. Ночь была тихой, прохладной. Воздух пах влажной землёй и цветами. Где-то вдалеке слышался сдержанный гул ещё не уснувшего города.
«Мако Майто… «Восемь Шагов к Смерти»… Использует ли она только Первый Шаг? Или освоила больше? Рискнёт ли применить завтра, зная цену? А её отец… Как подойти? Через Харуми? Через интерес к здоровью старшей дочери после тяжёлого боя?»
Мысли кружились, но уже без прежней суеты. Был план. Была цель. Была поддержка деда. И было знание, что завтра на чёрном камне «Восьмигранника Судьбы» мне предстоит не просто выиграть поединок. Мне предстоит сделать шаг навстречу силе, которая могла изменить всё для клана Хигаки. И для меня.
Я глубоко вдохнул ночной воздух, ощущая знакомый тёплый поток Ки в харе, успокаивающий, как дыхание самой земли. Завтра будет новый день. Новый бой. Новый шаг на Пути.