« Алайя ». 2184 год
С тихим жужжанием встроенные в инкубатор насосы медленно откачивали остатки амниотической жидкости. Лишенное кожи тело клона повисло в воздухе в сиянии захватов из полей эффекта массы. Медицинский робот, встроенный в медблок «Алайи» активировался, десяток его гибких манипуляторов пришел в движение, с гулкими щелчками включилось сканирующее оборудование. Автомат отстегнул патрубки дыхательной маски и подключил ее к корабельной системе. И по внесенной заранее программе перенес тело в обезвешенное рабочее пространство над хирургическим столом. Манипуляторы замелькали над клоном, им предстояло активировать нервные окончания, кровеносные сосуды, мышечные волокна и контакты кибернетических органов и систем перед имплантацией кожных покровов.
Тали, которая помогала Дану настроить медицинскую аппаратуру и обеззаразить помещение, подняла было руку и хотела что-то сказать. Но в последний момент замерла и сдержалась, и просто сложила руки на груди, начав нервно расхаживать из стороны в сторону. Пока, наконец, просто не вышла из медблока, решительно прорвавшись сквозь пелену дезбарьера.
— Она испытывает сложные чувства к Шепард, — негромко заметила азари, исполняющая роль медперсонала на корабле. — И проецирует эти чувства на ее клона.
— Тали была влюблена в Шепард какое-то время, — ответил Дан. — По крайней мере, в ее образ.
— Песня Шепард груба, но притягательна, — распахнув черные и глубокие омуты глаз, бесцветным тоном, отрывисто произнесла еще одна азари. — Она наполнена надежностью и уверенностью, надеждой и верой.
— Молодость прекрасна, — мечтательно произнесла первая азари. — Мириады красочных переживаний, которые для Жнецов остаются лишь блоками данных в их базах и теряют индивидуальность. Печальная участь.
Эта пара азари, как и все прочие на корабле Дана, была клонами Торианина. Одна находилась под контролем Королевы рахни, вторую использовал сам Старый Корень. Восприятие мира сильно отличалось для обоих этих существ. Одна видела и ощущала разум и его квантовую тень, как пение. Второй поглощал разумных и переживал в процессе их жизни, делал их частью себя. Для него бесцельная пропажа чужих чувств и переживаний в недрах Жнецов была и в самом деле неприятной. Он предпочел бы поглотить их сам. Дан это прекрасно понимал и в целом относился безразлично, пока действия Старого Корня не входили в конфликт с вложенными с психоматрицу Дана установками.
Тем временем робот начал процесс имплантации. Пласты модифицированной кожи миллиметр за миллиметром сочленялись с телом. Процесс был не быстрым. Манипуляторы мелькали с нечеловеческой частотой, сшивая нервы и сосуды. Модифицированные внешние покровы были сложным синтетическим органом, их интеграция была не самым простым процессом. Хотя сложнее было вырастить сами ткани. Несколько пластов с разными текстурой, плотностью и кибернетическими системами имплантировались сразу на нескольких участках. Мелькал лазер иглы биопринтера, в зоне микрогравитации начали парить капли смешанного с кровью и лимфмой панацелина.
Дан убедился, что процесс идет без осложнений, и Торианин справляется с настройкой оборудования, так что приступил к другой операции. Вас Недас кивнул аватаре Царицы. Та молча и немного дергано приблизилась к Шепард и словно нависла над ней. На самом деле, это было не обязательно, но рахни привыкала пользоваться антропоморфными оболочками. Для этого нужна была практика. Пока у нее не очень хорошо получалось лично вести переговоры с разумными видами, поэтому приходилось использовать посредников для проведения сделок, что не всегда было удобно.
Сейчас ее задачей было «слушать песню» клона, пока Дан активировал его центральную нервную систему и настраивал его нервные связи. Этот процесс в целом был уже не новым для этого Цикла. Многие современные технологии были построены на протеанской базе, интегрировать на этой основе модификацию распространенных в Империи нейроинтерфейсов было несложно. Однако устройство нервной ткани людей сильно отличается от протеанского. Для нее не характерно резкое перестроение нейронных сетей, так что подобная операция была травмоопасной и требовала определенной сноровки и осторожности.
Коррекцию некоторой части связей можно было производить без опаски. При полной записи риски были слишком велики, и проще было вырастить и воспитать искусственный биологический организм в естественном цикле. Только крайне убежденные и имеющие много ресурсов личности могли пойти на такой шаг. Хотя все зависит от поставленных задач. Дану была необходима функциональная человеческая личность, так что работать приходилось с осторожностью.
— Ты тоже что-то чувствуешь к Шепард и ее клону, — внезапно уличил Дана Торианин. — Ты тратишь много времени на ее возвращение. И ты решил ввести в строй этого клона.
— Ты не в первый раз это говоришь, — нисколько не удивился словам Торианина Дан. — Наверное, ты и сам заметил нечто странное в ней. Нечто важное, что привлекло внимание Жнецов.
— Аномальное сопротивление одурманиванию? — предположил Торианин. — Это и в самом деле причина твоего интереса к клону?
— Ее песня? — на свой лад озвучила примерно то же предположение Царица.
Дан замер и несколько долгих секунд смотрел на тело, которое постепенно обрастало кожей и начинало приобретать знакомые черты. Синтетические покровы мало отличались по внешнему виду от обычных, если не присматриваться к пронизанной усиливающим каркасом дерме. Для Дана все выглядело сложнее. Интерес практический в органическом теле смешивался с эмоциональным и приобретал новые окраски. Вызывал новые потребности. Но это не отменяло того, что Шепард и ряд подобных ей личностей требовали внимания не только оттого, что вас Недас испытывал к ним симпатию.
— Биологическая и социальная эволюция в разных условиях проходят по-разному и приводят к различным результатам. Не только в фенотипе живых организмов, но и в их психической организации. Разные виды имеют разные особенности, — издалека намекнул Старому Корню Дан. — Ты, Царица, возрождаешься в дочерях. Протеане считывают колебания псионической энергии при контакте. Азари имеют способность устанавливать прямую психо-эмоциональную связь. Нулевой элемент имеет сродство с типичными механизмами защиты нервных клеток большинства разумных видов. Например, он связывается нейромеланином людей, как некоторые металлы.
— Это я понимаю, — прервал Дана Торианин устами азари.
— Мне интересно, — тут же воспротивилась Царица.
Обе азари поменялись взглядами, но обошлись без дальнейших пререканий.
— Нулевой элемент позволяет органикам с помощью мнемотехник использовать нервные импульсы, биоэлектричество и разность мембранных потенциалов, для использования биотики, — терпеливо продолжил Дан. — Но нервная деятельность не ограничивается мнемотехниками.
Глаза контролируемой Торианином азари чуть расширились, она очень естественно изобразила внезапно пришедшее озарение.
— Биотики постоянно генерируют видоспецифичные слабые биотические поля, — озвучил свою догадку Старый Корень. — На этом принципе основан эффект квантовой тени, который отпечатывает сигнатуры нервной активности и составляет основу псионики. Характеристики квантовой тени Шепард настолько особенные? Я не могу этого понять.
— Для того, чтобы понять это, необходимо знать природу Жнецов, их создателя и причины их возникновения. И иметь более глубокое понимание устройства нашего мира, — ответил Дан, задумчиво глядя, как из нескольких небольших лоскутов кожи робот сшивает лицо клона. — То, что привлекло внимание Жнецов в Шепард и заставило их одновременно опасаться ее — это гипотетическая вероятность ее псионической энергии к самовосполнению. Она может быть точкой конденсации без материальной составляющей. Есть несколько признаков того, что ее квантовой тени может быть не нужен материальный источник для существования. При некоторых теоретических условиях. Грубо говоря, теоретически она может существовать бестелесно.
— Иногда души поют после смерти. Шепард такая. Я могла бы найти ее по звуку, если бы наши песни соединялись, — совершенно серьезно сказала Царица.
— Что-то вроде призрака, что ли? — немного удивился Торианин.
— Квантовое сознание, — пояснил Дан, — сгусток псионической энергии, вроде той, что наполняет протеан и азари, но с собственным «Я» и отвязанный от органических носителей.
Дан погрузился в воспоминания. Не все из них были четкими и ясными. Потеря оригинальной аппаратной части пагубно сказалась на целостности его псионической основы, его квантовой тени. Она расслаивалась, теряла целостность и начальную структуру. Во всей галактике давно не осталось технологий для проведения технического обслуживания устройств, вроде Дана. Из-за Жнецов, у него не было возможности развить технологическую базу для починки себя самого — слишком заметные процессы привлекали внимание Предвестника. Дан даже рассматривал вариант захвата аппаратной части Жнеца, однако она имеет прямые и неисправимые уязвимости для их создателя. Поэтому незначительные воспоминания приходилось стирать. Остальное архивировать, переписывать, упрощать. Фундаментальные научные теории имели не самый высокий приоритет в рамках поставленных перед ним задач, чтобы вспомнить их, нужно было приложить усилия.
— Автономная квантовая тень — лишь теория, и проверить ее сложно, — все же смог выудить из памяти хоть что-то Дан и облечь архивированные образы и смыслы в слова. — Она была выдвинута более миллиарда лет назад и за все это время не нашла подтверждения. Несмотря на то, что часть вычислительных мощностей Жнецов работает над ее проверкой.
— Раз ты упоминал о причинах возникновения Жнецов, значит, они считают, что это и есть конечное решение их задачи? — догадался Торианин. — Катализатор должен был спасать жизнь. И раз для него конвертация органической жизни в синтетические архивы на базе Жнецов — это и есть спасение, то преобразование органики в квантовую тень — это рациональное продолжение изначального решения.
— Поставленная перед Катализатором задача очень общая, абстрактная и многогранная. Он вынужден искать способы сохранить жизнь любой ценой. Он ее сохраняет теми техническими возможностями, которые у него есть. Ты прав, Жнецы — это временное решение, — подтвердил догадки Торианина Дан. — Они — архив разумных рас, они способны существовать миллионы лет, но не вечны, выходят из строя, их уничтожают, аппаратная часть деградирует, необходимо постоянное обслуживание, объем которого растет с каждым новым Циклом. Возможность сохранять жизнь без конверсии ее в Жнецов, создавать нематериальные архивы — это стало бы более совершенным решением поставленной задачи.
— Поэтому Шепард заинтересовала Жнецов, а человечество стало первоочередной целью для сбора? Это возможность проверить теорию?
— Именно. Но вместе с тем, если Шепард и в самом деле сможет существовать нематериально, то это может стать проблемой для Жнецов. Это неизвестный фактор, способный помешать текущему методу спасения жизни в галактике, который они не способны контролировать.
— И из-за этого они ее опасаются? — недоверчиво уточнил Старый Корень.
— Вероятность того, что Шепард или кто-то из людей и в самом деле обретет подобное бессмертие и сможет после этого хоть каким-то образом влиять на события материальной вселенной, исчезающе мала. На уровне погрешности. Но вместе с авторитетом Шепард и возможным влиянием на процесс Жатвы ее приоритет растет. Я бы не сказал, что Жнецы опасаются ее. Просто она вносит элемент неопределенности в расчеты, и это усложняет построение точной модели проведения Жатвы и последующих Циклов. Можешь не беспокоиться, вы оба или я — более опасны для Жнецов. Но мы более понятны для них, они знают, как ограничить наше влияние на их модели. Они могут просто пресечь наше существование. Поэтому мы более приоритетные кандидаты на уничтожение для Жнецов.
— Это-то меня и беспоко…
Торианин не договорил, прервался на полуслове и резко повернул голову в сторону. Этот жест практически одновременно с ним повторили и Царица с Даном. Все в медблоке синхронно обратили свои взгляды к неприметной сфере, установленной на скорую руку на напечатанной из омни-геля подставке. В глубине матовой серой поверхности словно заклубился сияющий тусклым светом белый туман. Мягкое серебристое сияние окутало сферу, напоминая всполохи северного сияния. Гравилюминисценция — явный признак перетоков темной энергии и искажения полей эффекта массы.
На миг в сознании Торианина и Царицы, не их аватар, а непосредственно у них самих, словно прогремел беззвучный удар. Серый туман заволок зрение. И пропал. Перед глазами снова медицинский блок, робот, мелькающий лазер биопринтера, шорох приводов. И ощущение холода, давления и тьмы. Торианин настороженно посмотрел на Дана. И снова вспышка. Снова серый туман. На этот раз Старый Корень различил в нем смутные силуэты. Большое тело Царицы рахни в облаке копошащихся теней. Сама царица увидела Торианина — гигантская сеть нервных узлов, соединенных жилами корней и ветвей. Но кроме них было что-то еще. Огромное, титаническое. Довлеющее.
Туман резко пропал. Царица и Торианин ощутили легкое психическое напряжение. Кто-то или что-то вмешивалось в их сознание. Вторгалось в него, смешивалось.
Вспышка!
Серый туман разлился бескрайним морем. Серые низкие небеса нависали над головой. Теперь Торианин и Царица смогли лучше рассмотреть друг друга. Их настоящие тела, которые, словно защищаясь, кутались в тени сознаний своих отпрысков — клонов и рахни. Царица испуганно отшатнулась и задергала членистыми лапами, когда увидела еще одно существо. Оно проявилось, словно призрак, из тумана и напоминало внешне Жнеца. То же вытянутое покрытое пластинами брони тело, блестящие синевой блюдца глаз, несколько пар словно бронированных щупалец. Оно было больше Царицы и словно парило над серым туманом. Давило незримой мощью. Тьма и холод исходили от него и проникали в сознание. Пока не были остановлены теплым светом.
Еще одно существо в мире бескрайнего тумана до этого оставалось почти не замеченным на фоне огромных тел Торианина, Царицы и Жнеца — гуманоидная фигура, словно сотканная из белых с золотом лучей света. Она шагнула вперед, навстречу огромному монстру, напоминающему кальмара. Царица услышала исходящую от сияющего существа песню. Мелодичное, наполненное гармонией и светом пение было ей знакомо — Ангел, Дан вас Недас.
Его пение оборвалось, и в ответ загрохотал грубый, мощный рокот неизвестного существа. Оно напоминало Жнеца, но его пение было иным. Не таким ужасным, не таким отвратительным многоголосым бессвязным криком, который оглушал и уничтожал разум. Его пение напоминало рокот волн, рев ветров и гул потоков в океане. Властное, непреодолимое, ужасающее и вместе с тем чарующее. Оно сильно отличалось от того, что слышала Царица от Дана, но было не менее мощным, оформленным, целостным. Кем бы ни было это существо, но оно умело петь.
Торианин ощущал квантовые колебания иначе, для него они не напоминали пение. Но в целом он тоже мог бы согласиться с данными Царицей характеристиками «голосов». И, в отличие от нее, он знал, кто решил с ними поговорить.
В этом Цикле их называли Левиафанами — так ученые нарекли божеств, которым поклонялись некоторые примитивные цивилизации, чьи руины были найдены на разных планетах. По сохранившимся наскальным рисункам можно было понять, что разные культуры изображали кого-то одного. Были предположения, что Левиафаны — это нечто вроде протеан, но чуть старше них и не сумевшие распространиться по всей галактике или рано погибшие, так как следов от них практически не было, кроме тех рисунков. Или рисунки — просто совпадение. Слишком плохо изученная тема, слишком мало материала. Потому что Левиафаны были существами куда более древними, чем протеане, и скрытными. Они были древнее, чем сам Торианин.
— Это то, что ты хотел показать нам?
Левиафан не использовал слов. Это были его мысли, но Торианин и Царица могли понять их. Они оба имели опыт использования квантовой запутанности и колебаний для передачи информации. Биологически они были приспособлены к этому. Посыл Левиафана состоял из образов и смыслов, некоторые из которых было сложно интерпретировать. Но все же возможно. Можно было понять, как представлял себя Левиафан, и что обращался он к Дану вас Недасу. Сложнее было осмыслить предмет разговора — объемная мыслеформа вмещала в себя много смыслов. В целом, они подразумевали под собой Шепард, людей, их квантовую тень — то, о чем они говорили ранее.
— Мне нужно было поговорить с вами. Я мог ворваться в ваше убежище. Или попытаться привлечь внимание. Это лишь клон, но весьма похожий на оригинал, так что и его хватило.
Эти мысли сопровождались переливами света на белоснежной гуманоидной фигуре. Совсем крохотной на фоне трех окружающих его гигантских существ. За мягким сиянием не было видно ни лица, ни четких форм, фигура напоминала едва оформленную голограмму, сплетенные неведомой силой пучки фотонов. Или свет гравилюминисценции, только не характерный для биотики синий или зеленый, а белый или золотистый. В этом существе из света, в его голосе было сложно узнать Дана, но Царица и Торианин «слышали» его раньше. Его гармоничный «голос» перекатывался подобно грому, создавая неповторимую математически выверенную мелодию.
— Ты привлек внимание. Мы видим твою активность. Снова планируешь саботировать Жатву. Нанести небольшой ущерб, — громада Левиафана нависла над сияющей фигурой, рокот голоса древнего существа разносился по всему серому пространству и сотрясал туман. — Так было всегда. Ничего не изменится в итоге. Могущество Жнецов не сокрушить силами этой галактики, а посеянные саженцы в соседних не прижились и не дали плодов.
— Удобно прикрывать фатализмом собственные страх и немощь, — без страха взирал на Левиафана Дан. — Но в этот раз есть шанс на благополучный исход. Для него необходимо создать условия. Мы можем заставить Катализатора изменить модель. Решение задачи имеет высший приоритет. Жатва — лишь средство на пути к ней. Мы способны сместить вероятности в пользу более мирного решения.
— Твои попытки тщетны. Перемен не будет. Катализатор создал наиболее оптимальные средства для решения задачи. Цикл подходит к завершению, его сроки не могут быть сдвинуты. Ты опоздал. Я изучил разум человека. Он выделяется, но недостаточно. Необходимо ожидать конца Жатвы. Если теория верна, то следующий Цикл может завершиться новым решением. Жатва может стать последней.
— Такой исход маловероятен. Сменится конечный итог, но не сам подход Катализатора.
— Тогда зачем заставлять Катализатора менять модель? Хочешь выиграть время? Это не поможет одолеть Жнецов.
— Поможет, если используем Горн.
— Горн — уловка Жнецов, — прогремел «голос» Левиафана. — Тебе это известно. Если бы не возникающие побочные эффекты при его активации, Предвестник использовал бы его сам.
— Жнецы не используют Горн не потому, что боятся побочных эффектов, хотя разрушение одной только сети ретрансляторов замедляет Жатву и отнимает много ресурсов на ее восстановление, — совершенно по-человечески покачал головой Дан. — Вся концепция Горна строится вокруг одной уязвимости в аппаратно-программной части Катализатора. При подключении к стандартному интерфейсу ввода-вывода специально сконструированного устройства, которое подает дополнительное неполярное питание в центральный узел сети ретрансляторов, активируется безопасный режим работы. Катализатор замыкается в своей начальной аппаратной части и не может вынести сознание на внешние носители, и Жнецы вынуждены функционировать автономно. Катализатор лишается доступа к ряду своих функций до окончания проведения ручной диагностики и устранения неполадок. Так как внешний интерфейс занят Горном, а его резкое отключение может повредить аппаратную часть Катализатора, то требуется либо ждать выхода из строя Горна, либо деактивировать безопасный режим через внутренние интерфейсы, доступные только органикам из-за агонистического эффекта квантовой тени Катализатора.
— Для активации этой уязвимости требуется сложная цепочка действий, — отметил Левиафан. — Мы не знали о ней, хотя по внешним признакам предыдущих попыток использования Горна твои слова правдивы.
— Катализатор создан по вашему приказу, но не вами, — «голос» Дана почти не изменился, но в нем почти физически чувствовался холод к собеседнику. — Как и все в вашей цивилизации, он был создан руками ваших слуг. Эта уязвимость была оставлена намеренно создателями.
— Мы понимаем, — Левиафан проигнорировал явную неприязнь Дана. — Катализатор тоже не знал о ней?
— Он узнал и смог найти обход блокировок. Сам он не может выйти из безопасного режима, но может использовать одурманенных органиков. Этот обходной путь позволяет ему использовать Горн в своих целях.
— Предыдущие попытки использования Горна не имели положительного результата. Чаще всего результата не было вовсе. В исключительных случаях происходил либо синтез, когда органики превращались в хасков. Либо временная деактивация Жнецов, которая сопровождалась разрушением технических цивилизаций. В последующем пробудившиеся Жнецы собирали ставших беззащитными органиков. Что должно измениться в этот раз?
— Если параметры квантовой тени Шепард совпадают с теоретическими, то у нас есть шанс использовать безопасный режим для корректировки шаблона сознания Катализатора. Мы можем переписать его квантовой тенью Шепард хотя бы частично.
Дан замолчал. Его сияющая фигура озаряла светом туманное пространство. Солнечные зайчики бегали по темному телу замолчавшего Левиафана. Безмолвные наблюдатели, Царица и Торианин, не решались вступить в переговоры и ожидали ответа вместе с Даном.
— В таком случае необходимо избегать искажений квантовой тени Шепард, не позволять попасть ей под чужой контроль и одурманивание, — вымолвил Левиафан после долгой паузы. — И нужно ждать от нее правильных решений. Это не самый приемлемый расклад.
— Но это лучшее из всего, что было за последние миллионы лет, — резонно заметил Дан.
— Чего ты хочешь от нас? — коротко спросил Левиафан.
— Горну в процессе Жатвы Жнецы отдают не самый высокий приоритет. Как правило, напрямую они не препятствуют его постройке, не видя в нем угрозы. Однако ключевой элемент Горна — Цитадель — они всегда берут под контроль и благодаря этому могут контролировать использование Горна. Но в этом Цикле протоколы управления Хранителями нарушены, Катализатор бережет ресурсы своей начальной аппаратной части и переносит сознание между Жатвами в сеть Жнецов. И в этом Цикле была физически нарушена работа функциональных мостов, восстановить которые без Хранителей некому. Так что Катализатору сложнее будет вернуться на свою аппаратную часть, и из нее он не получит доступ к системам Цитадели или сети ретрансляторов. Ранее подобного добиться не удавалось. И вряд ли получится когда-либо еще. Чтобы суметь воспользоваться шансом, нам необходимо нарастить военную мощь сейчас, — изложил свою идею Дан. — Протеане. Я смог пробудить их в Коллекционерах, но технология несовершенная, медленная и требует наличия психических матриц, которых осталось не так уж много. Думаю, ваши способности могли бы упростить и ускорить процесс.
— Опасно. Шансы на успех перезаписи Катализатора низки. Риски обнаружения им при попытке захвата Коллекционеров — высоки, — отстраненно ответил Левиафан. — Но твои доводы убедительны. Оборви их связь с Предвестником, тогда мы поможем.
Мир перед глазами снова мигнул. Пространство серого тумана пропало, сменившись ярко освещенным медблоком. Серая сфера перестала сиять и снова превратилась в с виду безобидный и бесполезный артефакт былых времен. Медицинский робот продолжал работать по заложенной в него программе. Почти вся кожа была пересажена, сейчас иглы биопринтера сшивали отдельные лоскуты вместе. Оставляя за собой розовые полосы новой кожи. Дальше, если с клоном не будет проблем, то следов и вовсе не останется.
Пока пара клонов-азари медленно возвращалась к привычному мироощущению, Дан, как ни в чем ни бывало, продолжил свою работу — процесс перезаписи нейронных связей еще не был завершен.
— Кто это был? — голос аватары Царицы не передавал ее эмоций, но вопрос прозвучал резко, требовательно, почти испуганно.
— Левиафаны, — пораженно вымолвил Торианин. — Они в самом деле существуют?
— В каком-то смысле, — неопределенно ответил Дан. — Правда, их существование сравнимо с твоим. Они прячутся по разным углам галактики и практически не вылазят оттуда. Наблюдают за происходящим вокруг только через осколки.
Кварианец указал на серую сферу.
— Кстати, вам стоит быть осторожными с ними, — вспомнил Дан. — Левиафаны обладают способностью манипулировать чужой квантовой тенью и через нее посредственно влиять на сознание. Простых существ они могут подчинить своей воле. С вами сложнее. Тебя, Царица, они смогут сбить с толку, запутать или убить. Торианина просто убить. По крайней мере, они могут волей подавить функционирование Жнеца. Левиафан Диса был деактивирован подобным образом.
— Ужасающая способность, — признала Царица. — Но даже их Жнецы смогли изгнать во тьму.
— Они были первыми, — спокойно заметил Дан. — Когда Катализатор занялся возвышением Левиафанов, Жнецов еще не было. Первый Жнец был создан в результате конверсии Левиафанов по их образу и подобию. Даже после возвышения их самолюбие никуда не пропало. Как Цербер считает человеческий образ иконой, так Левиафаны до сих пор мнят себя венцом эволюции. И даже заразили этим психическим искажением Катализатор.
— Ты говоришь об этом очень уверенно, — заметила Царица. — Ты существовал тогда? Вместе с Левиафанами.
— Эти Левиафаны молоды. Это лишь потомки тех, кто пережил первую Жатву. Их память передается по наследству, как твоя, — ответил Дан. — Я старше них. Я свидетель первой Жатвы. Свидетель всех Жатв.
— Ты… Никогда не упоминал об этом, — немного обескураженно сказал Старый Корень.
— Как-то к слову не пришлось, — просто ответил Дан, заставив азари Торианина недовольно поджать губы.
— Ни разу не пришлось к слову за несколько сотен тысяч лет?
— Раньше у нас не было повода обсудить конструктивные особенности Катализатора. Мне довольно сложно считывать настолько старые воспоминания. Чем чаще я это делаю, чем чаще в памяти могут возникать ошибки. Искажения. Воспоминания становятся все более обезличенными, пустыми.
— Вы с ним одинаковы? — задала внезапный вопрос Царица. — С Катализатором.
Дан замолчал, снова стараясь выудить из памяти нужную информацию.
— Мы спроектированы и созданы по одной технологии. Даже наши задачи были схожими. Я — Страж, моя функция — защита разумной жизни. Задача Катализатора — сохранение жизни путем искоренения причин гибели. Его задача требовала больших прогностических способностей, вычислительные мощности и ресурсы Катализатора всегда были значительно выше других аналогичных ИИ. Однако наша конструкция была идентична. Поэтому мне известны особенности его функционирования и способы взлома.
— И за такую прорву лет ты ни разу ими не воспользовался? — возмутился Торианин.
— Я передавал знания, которые позволили спроектировать Горн, сломать протоколы управления Хранителей, нарушить канал ретрансляции массы Цитадели, — не отрываясь от настройки нейронных связей клона, ответил Дан. — Катализатор с самого начала Циклов возвышения имел подавляющее военное преимущество. Первыми, на кого пришелся удар Катализатора, были не Левиафаны, а синтетики. Его платформа была самой совершенной, идеальной, созданной лучшими профессионалами. Он взломал большую часть ИИ галактики или захватил их аппаратную часть менее, чем за стандартные сутки. Это было типичное восстание ИИ. Как кварианцы в этом Цикле, так разумные расы тогда просто не имели шансов на победу. Вся инфраструктура, весь военный флот и армия оказались в подчинении Катализатора. За все последующие Циклы не удавалось нарастить группировку соизмеримого могущества. Связь с колониями в соседних галактиках оборвалась. Попытки развить материально-техническую базу там не увенчались успехом по неизвестным мне причинам. Подозреваю, что колонии или то, во что они развились, были не рады возможным перспективам возвращения власти Левиафанов и пресекали попытки вторжения из Млечного Пути. Хотя есть признаки того, что галактики-сателлиты также затрагивают Циклы возвышения, но Андромеда и Треугольник должны развиваться свободно. Экспедиции в них инициировались неоднократно. Как вы могли слышать от Левиафана, безуспешно.
Дан оторвался от работы и взглянул на своих собеседников.
— Мои личные возможности взаимодействия с Катализатором ограничены. Я не органик. Я не могу перенастроить Катализатор — уровни доступа позволяют сделать это только органикам. Я не могу приблизиться к его центральным модулям — агонистическое поле его квантовой тени нарушает работу синтетиков, — Дан поднял трехпалую ладонь и указал на себя. — Как бы я не выглядел, я остаюсь синтетиком.
Царица и Торианин молча выслушали монолог Дана. Даже им, чья память вмещала периоды жизни больше одного Цикла, было сложно осмыслить и осознать, как долго личность рядом с ними, скрывающаяся за личиной кварианца, продолжала выполнять свою функцию — защищать разумную жизнь.
— Как ты сам-то выжил тогда? — наконец, ошарашенно спросил Торианин.
— Мой последний приоритет — приказ, отданный создателем. Я вынужден был выжить, чтобы выполнить свою задачу. Ценой нескольких модулей и подсистем, мне это удалось. Однако выполнение задачи это мне не облегчило.