ПроF левелинг! Главы 10-11
(Пы.сы.: для удобства новых подписочников, буду выкладывать все главы отдельным файлом, от первой до актуальной)
Глава 10
Сознание ко мне возвращалось неохотно, как будто его вытащили из теплой, приятной, манящей к себе кровати часов в пять утра. Я открыл глаза и увидел… Потолок. Белый, идеально ровный, с тусклой прямоугольной лампой. Пахло таким примечательным, стерильным запахом и спиртом. Ну я в больнице, точно.
Первая мысль: «Опять». Становится уже хреновой традицией — отключаться после каждого серьезного замеса. Сначала с червем, потом под волком, теперь вот с троллем. Пора завязывать с этим, а то так и пропущу всю свою жизнь, приходя в себя в разных незнакомых местах.
Я осторожно пошевелился. И замер. Ничего не болело. Вообще. Ни ребра, которые, я был уверен, треснули от удара тролля, ни плечо. Я медленно приподнял голову и посмотрел на свою левую ногу.
Она была целой.
Никакого самодельного сапога из кости, никакой опухоли, ни синевы. Просто моя нога. Босая. Бледная, но без единого шрама. Рядом с кроватью стоял стул, на нем — аккуратно сложенная больничная роба. Моей рваной одежды, волчьей накидки и оружия, естественно, рядом не было.
Та-а-а-ак, что вообще было то со мной?
Последнее, что я помнил, — лицо тролля, рушащееся в снег, и серое небо над головой. А потом все, меня поглотила пустота. Но раз я здесь, в чистой палате, а не в ледяной дыре, значит, меня подобрали Охотники. Значит, все закончилось хорошо.
Дверь тихо щелкнула, и в палату вошел мужчина в белом халате. Не врач. Скорее, администратор или кто-то из начальства — слишком уж уверенно он держался. В руках у него был планшет.
— Егор Андреевич Кретов? — спросил он, сверяясь с экраном. Голос спокойный, деловой.
Я кивнул.
— Доброе утро. Вы находитесь в медицинском блоке НИИ аномальных явлений. Вы поступили к нам вчера в тяжелом состоянии: множественные ушибы, внутреннее кровотечение, перелом трех ребер, открытый перелом левой голени с разрывом сухожилий и критическое истощение мана-резерва.
Он перечислял мои травмы с таким спокойным видом, будто зачитывал список покупок, а не мой будущий счет за лечение, ептить…
— Учитывая обстоятельства и вашу… ценность для дальнейших исследований, — он сделал короткую, но многозначительную паузу, — было принято решение о привлечении целителя B-ранга для вашего полного восстановления.
Бля-я-я-я…
Я молча смотрел на него. Целитель B-ранга — это уже не просто врач. Это, по сути, ходячее чудо на уровне некроманта… Или ангела, как посмотреть. Стоимость одной такой процедуры полного исцеления на черном рынке измерялась шестизначными суммами. Государство прибегало к их помощи только для восстановления S-ранговых охотников или высшего командного состава. А тут — ради какого-то F-рангового новичка…
Да, я примерно догадывался, в чем дело. Не в моем здоровье. А в том, что я сделал. И в том, как я это сделал. Мой маленький секрет, похоже, перестал быть только моим. Хотя, к черту его. Все равно бы рассказал начальству.
— Когда я смогу уйти? — спросил я.
— Это будет решать не медицинский персонал, — ответил мужчина. — Как только вы будете готовы, с вами захочет поговорить профессор Вольский. Он руководит исследованием вашего…ам, случая.
Он положил планшет на тумбочку и направился к выходу.
— Отдыхайте. Вам принесут еду.
Дверь закрылась, оставив меня наедине со своими мыслями. НИИ. Изолятор. Профессор. Все это звучало не слишком радужно. Очевидно, что я больше не был простым охотником. Я стал «случаем». Феноменом. Экспонатом, который, вероятнее всего, будут изучать под микроскопом. И от этого было куда неуютнее, чем от сломанной ноги в ледяном лесу, ведь перспективы остаться относительно «свободным» человеком мигом рушились. Или заставят клепать артефакты на благо страны круглыми сутками, или действительно будут изучать меня по слоям. Надо думать, как отбиваться от этого…
Надо думать, как вести диалог и выбить для себя хотя бы минимальную свободу… Пусть я и согласен с тем, что Охотники должны делать свою работу, но пусть это будет хотя бы как у высокоранговых.
Через пару часов дверь снова открылась. В палату вошел пожилой мужчина в строгом костюме, который сидел на нем так, словно он в нем родился. За ним, как тени, вошли двое крепких парней в одинаковых серых костюмах — точно не Охотники, но и не военные. Наемники? У нас еще действуют ЧВК? Треш.
Они встали у двери, сложив руки на груди. Классические «понятые» или, скорее, конвой.
— Егор Андреевич, — мужчина подошел к моей кровати и протянул руку. Его рукопожатие было сухим и крепким. — Профессор Аркадий Вольский. Рад видеть вас в добром здравии.
Я молча пожал ему руку. Его глаза за стеклами очков изучали меня с живым, почти хищным любопытством. Я заметил крошечный, телесного цвета наушник в его ухе. Прокололся дядя. Значит, это не просто беседа. Это допрос под запись, и каждое мое слово будет проанализировано и запрокотолированно.
— Я тоже рад быть в добром здравии, профессор, — ответил я ровно. — Хотя и не до конца понимаю, чем заслужил такое внимание.
— О, поверьте, заслужили, — Вольский сел на стул. — Вы совершили нечто… экстраординарное. Не только выжили в условиях, в которых не выжил бы более сильный Охотник, что, конечно, совпадение вашей удачи, способностей и характера, но и продемонстрировали уникальный феномен.
Он сделал паузу, давая мне возможность отреагировать. Я молчал.
— Ваши… изделия, — продолжил он, тщательно подбирая слова, — прошли полный анализ. Накидка, повышающая терморегуляцию и дающая повышенную защиту. Шина, блокирующая боль. Копье, способное повредить артефактную сталь. Все это создано вами из подручных материалов менее чем за сутки, верно? Вы ведь понимаете, что это значит?
— Что я неплохо справляюсь в экстремальных ситуациях? — предположил я.
Профессор усмехнулся.
— Это значит, что вы, молодой человек, сделали в одиночку то, над чем в нашем НИИ трудятся целые отделы. Для вас не секрет, что у нас есть цеха артефакторики. Громадные заводы, где десятки ученых и техников месяцами пытаются вживить магические свойства в неживую материю. Мы тратим просто колоссальные суммы, миллиарды на оборудование, на реагенты, на энергию. А вы… вы просто взяли кость, шкуру и создали артефакт силой… Нам даже пока не понятно, с помощью чего это произошло. Намерение? Вы ведь не используете технологию. Вы используете сами законы этого мира. Ни в нашей, ни в других, уж поверьте разведке, странах нет ни одного зарегистрированного случая подобного дара. Вы — уникум.
Он наклонился вперед, его голос стал тише, доверительнее.
— Мы хотим предложить вам сотрудничество. Работу на благо страны. Ваша способность может перевернуть очень многое. Мы сможем создавать дешевые, массовые артефакты для армии, для охотников. Это спасет тысячи жизней. Подумайте, какие перспективы открываются перед вами. Лаборатория, любые ресурсы, финансирование…
— И полная изоляция до конца моих дней? — прервал я его. — Статус «секретного объекта» и жизнь в золотой клетке?
Выражение лица профессора не изменилось, но я увидел, как напряглись его спутники у двери.
— Это вопрос безопасности, Егор Андреевич. Вашей и государственной. Такой дар… он слишком ценен, чтобы им рисковать.
— Я понимаю, — кивнул я. — И ценю вашу заботу. Но давайте будем честны, профессор. Вы не просто предлагаете. Вы ставите меня перед фактом. Я сейчас не в той позиции, чтобы отказываться. Я — «случай», который вы изучаете.
Вольский молчал. Я попал в точку.
— Так вот, — продолжил я, садясь на кровати и глядя ему прямо в глаза. — Я готов к сотрудничеству. Но на моих условиях.
— Это смелое заявление для F-рангового охотника, — холодно заметил профессор.
— Ранг не имеет значения, когда речь идет о монополии, — парировал я. — А у меня, как вы сами сказали, монополия на этот дар. И вы это знаете. Поэтому вы здесь, а не какой-нибудь армейский полковник. Вы понимаете, что силой от меня ничего не добиться. Если я не захочу, я не создам даже зубочистку.
Я видел, как он обдумывает мои слова. Он был умен. Он понимал, что я прав.
— Ваши условия? — спросил он наконец, и в его голосе прозвучал холодок. Он перешел от уговоров к делу.
— Первое, — начал я, глядя ему прямо в глаза. — Я остаюсь охотником. Не штатным сотрудником НИИ, а действующим бойцом.
— Разумеется, — тут же парировал Вольский, не давая мне закончить. — Вы будете прикомандированы к специальной исследовательской группе. Будете участвовать в контролируемых рейдах для сбора необходимых материалов…
— Нет, — прервал я его. — Вы не поняли. Не «контролируемые рейды». Настоящие. Я должен быть в реестре, как все. Получать назначения, ходить в зачистки. Мой дар, как я понял, напрямую связан с убийством монстров. Если я буду сидеть в вашей лаборатории и ковыряться в трупах из холодильника, я стану бесполезен. Как минимум, потому что не смогу сам проводить добычу ресурсов. Мой дар умрет, а вместе с ним и ваш интерес ко мне.
Я блефовал, конечно. Сам ведь не знал, как работает моя сила, но это звучало убедительно.
Профессор на мгновение задумался.
— Вы хотите сказать, что для создания артефактов вам необходим… боевой опыт? Свежий материал?
— Я хочу сказать, что я не знаю, что мне нужно, — честно ответил я. — Но в лесу, на грани смерти, это работало. А в вашей лаборатории, боюсь, не сработает. Поэтому я должен оставаться в поле. Это не обсуждается.
— Хорошо, — после долгой паузы кивнул он. — Этот пункт… мы можем обсудить. Далее?
— Второе. Гражданская жизнь.
— Поясните, — его взгляд стал жестче.
— Я буду выполнять приказы. Ходить в рейды, когда потребуется. Создавать артефакты по вашим заказам. Но в свободное от этого время я — не ваш экспонат. Я хочу жить не в казарме или в бункере НИИ, а в своей квартире. Ходить в магазин, не спрашивая разрешения. Иметь личную жизнь. Точно так же, как живут охотники A и S-рангов. Или как лучшие охотники у южнокорейских коллег, к примеру.
При упоминании Кореи профессор едва заметно кивнул. Он понял, на что я намекаю.
— Я читал отчеты, — продолжил я, видя, что зацепил его. — Ведущие гильдии в Сеуле, давно поняли, что тотальный контроль убивает мотивацию. Их лучшие бойцы — публичные личности. У них есть недвижимость, бизнес, они живут почти нормальной жизнью. И это делает их сильнее, а не слабее. Они сражаются не только за приказ, но и за то, что им дорого. За свой мир. Я хочу того же.
— Охотники высших рангов заслужили эти привилегии своей силой и статусом, — возразил Вольский. — Они могут себя защитить. Вы же, с вашим даром, моментально станете мишенью для всех — от частных корпораций до вражеских разведок. Наша изоляция — это в первую очередь ваша защита.
— Мой ранг — F. Моя ценность для вас — S, если не выше, — отрезал я, чувствуя, как внутри разгорается холодная уверенность. — И вы это знаете, профессор. Поэтому вы сидите здесь, а не какой-нибудь армейский полковник. Вы понимаете, что силой от меня ничего не добиться. Если я не захочу — я не создам и зубочистку. А без нормальной жизни, без ощущения, что я человек, а не подопытная крыса, я точно не захочу.
Я сделал паузу, а затем добавил последний, самый важный пункт.
— И еще. Мне нужна будет команда. Маленькая, постоянная группа, которую я либо выберу сам, либо одобрю. Я не буду ходить в рейды с кем попало. Мне нужны люди, которым я смогу доверять. И которые будут прикрывать мою спину, пока я занимаюсь… своей работой.
— А, ну и точно — вдруг вспомнил я. — На свое усиление я могу брать сколько угодно созданных мною артефактов. Мне же важно выжить, верно?
Профессор долго молчал, глядя на меня. Я видел, как в его голове идет сложный просчет. Он взвешивал риски. С одной стороны — беспрецедентные требования от F-рангового мальчишки. С другой — возможность получить то, чего нет ни у кого в мире.
— Ваши требования… — медленно произнес он, — беспрецедентны. И создают массу проблем для нашей службы безопасности. Но… в них есть логика.
Он встал. Я понял, что выиграл.
— Хорошо, Егор Андреевич. Квартира. Свободный график вне заданий. Право на формирование собственной группы. Все это будет в контракте. Но поймите, это не подарок. Это инвестиция. И мы будем ждать от вас соответствующей отдачи.
Он снова протянул мне руку.
— Добро пожаловать в большую игру. Надеюсь, вы понимаете ее правила.
Я пожал его руку, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Я добился своего. Но в то же время я понимал, что только что добровольно надел на себя поводок. Просто он был гораздо длиннее, чем они планировали изначально.
Следующие несколько дней превратились в бесконечную бюрократическую карусель. Меня перевели из изолятора в комфортабельную палату, больше похожую на номер в хорошей гостинице. Ну прям лакшери. Каждый день ко мне приходили люди: юристы с контрактами, психологи, офицеры из Ассоциации Охотников с вопросами.
Суть была проста: мой F-ранг аннулировался. Официально меня переводили в резерв с присвоением временного статуса «специалист особого назначения при НИИ». На бумаге это звучало солидно. А на деле я становился собственностью института, хоть и с привилегиями. Мне временно выделили квартиру в закрытом жилом комплексе для сотрудников НИИ в Новосибирске (где мы сейчас и находились, к слову), хорошую, даже по меркам Охотников, зарплату и почти полную свободу передвижения, но с парой «но»: за мной всегда присматривали, я не должен ближайшее время выезжать за пределы города, пока полностью изолирован от посещения других стран. А еще обязан участвовать в закрытии врат, если на то укажет начальство, подчиняется приказов непосредственного начальника и еще многое многое другое. По сути, ха-ха, ничего не поменялось, кроме статуса, привилегий и фронта работы.
Мои условия приняли. По крайней мере, на словах. Контракт был хитро составлен, но главное я получил: меня не запрут на производстве пожизненно и не будут вскрывать черепушку.
А потом меня впервые повели «на работу». Профессор Вольский лично встретил меня у входа в сектор биоматериалов.
— Рад видеть вас на ногах, Егор Андреевич, — сказал он с улыбкой, в которой было больше научного интереса, чем человеческой теплоты. — У нас возникла небольшая… загвоздка. Пройдемте.
Мы вошли в огромный, холодный ангар. В центре, на гигантской платформе, все еще лежала туша тролля. Точнее, то, что от нее осталось. Часть плоти была срезана, обнажая кости и внутренности. Вокруг стояло несколько техников в защитных костюмах, их лица были растерянными.
— Как вы видите, — начал профессор, указывая на труп, — мы попытались приступить к извлечению материалов. Но столкнулись с феноменом. Каждый раз, когда наши специалисты пытаются отделить какой-либо фрагмент — кость, кусок шкуры, коготь — он немедленно рассыпается в пыль. Точно так же, как если бы монстр был убит обычным способом.
Он посмотрел на меня в упор.
— Мы перепробовали все. Разные инструменты, разные специалисты, даже привлекли охотника с навыком «разделки». Результат один — пепел. У нас есть теория, что право на использование материалов принадлежит только тому, кто убил монстра. То есть, вам. И это несколько меняет ситуацию…
Ага, и делает меня еще более ценным кадром — подумал я, подходя к туше ближе
— Мы были бы вам очень признательны, если бы вы помогли нам проверить эту гипотезу. Нам нужны образцы, типа кости, фрагмента шкуры и коготь.
Мне тут же выдали стерильный скальпель. По первичным ощущениям — артефактный. Я подошел к туше и сделал все то же, что и тогда в лесу. Сосредоточился, вложив в движение намерение: «Отделить. Сохранить. Сделать материалом».
Скальпель вошел в плоть легко, как в масло. Я аккуратно вырезал кусок шкуры, затем, найдя сустав, отделил один из когтей. Они не рассыпались. Они лежали на стальной платформе, материальные и реальные.
В ангаре повисла тишина. Я видел, как у Кости, ассистента профессора, от удивления округлились глаза.
— Невероятно, — прошептал Вольский. — Просто невероятно.
* * *
Кабинет Министра обороны РФ, Москва. Поздний вечер.
За массивным дубовым столом сидели трое. Сам министр обороны — седовласый, суровый мужчина, чье лицо, казалось, никогда не знало улыбки. Напротив него — генерал ФСБ, отвечающий за контроль над Пробужденными. Чуть в стороне, в кресле, сидел профессор Вольский из НИИ, с папкой в руках.
— …иными словами, Аркадий Петрович, — говорил генерал, постукивая пальцами по столу, — вы утверждаете, что вся наша дорогостоящая программа «Бастион» по созданию централизованной армии Охотников — это стрельба из пушки по воробьям? Что она не проявляет себя в должной мере?
— Я утверждаю, — спокойно ответил Вольский, — что мы пытаемся выиграть новую войну старыми методами. Мы создали жесткую военную структуру, подчинили всех Охотников уставу. Это работает для поддержания порядка внутри страны. Но это не дает нам преимущества на мировой арене. Мы воспитываем хороших солдат, генерал. А мир требует гениев. И чудовищ.
— Что вы предлагаете? Распустить все и позволить им создавать частные гильдии, как американцы? Чтобы они продавали артефакты и жизни наших ребят налево и направо? — с иронией спросил генерал.
— Я предлагаю изменить подход, — возразил профессор. — Мы не можем тягаться с Китаем в численности. Мы не можем тягаться с Америкой в деньгах. Наш единственный путь — качество. А качество — это не только ранг. Это оснащение, это тактика, это нестандартные способности.
Министр обороны до этого молчавший, поднял взгляд.
— К чему вы клоните, Аркадий Петрович? Конкретнее.
Вольский положил на стол тонкую папку с грифом «Совершенно секретно». На обложке значилось: «Инцидент 7Г-Омск. Субъект "Сонар"».
— Немногим раннее F-ранговый Охотник, пропавший без вести во Вратах, вернулся. Один. С трупом D-рангового тролля, которого убил сам. А на нем было вот это. — Профессор открыл папку, и на стол легли фотографии: накидка из волчьих шкур, костяное копье, уродливая шина. — Артефакты. Созданные им в полевых условиях, с нуля, из останков убитых им монстров.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.
— Этот мальчик, Егор Кретов, — продолжил Вольский, — обладает уникальным даром. Он может создавать артефакты интуитивно, силой намерения. Он — наш ключ к тому самому качественному превосходству. Представьте, если мы сможем вооружить каждого нашего Охотника C и D ранга не стандартным, а уникальным, подогнанным под него снаряжением. Если каждый наш отряд будет иметь в запасе расходники, стоимость которых не шестизначная. Наша армия Охотников станет на порядок эффективнее. Один наш боец будет стоить троих их.
— Один мальчишка, — скептически произнес генерал. — Вы хотите построить всю оборонную стратегию вокруг одного, пусть и талантливого, но нестабильного элемента? А если его убьют? Если его переманят?
— Поэтому он должен быть защищен и мотивирован, — твердо сказал профессор. — Мы не должны делать из него узника или подопытного кролика. Мы должны дать ему то, что он хочет — свободу, команду, возможность развиваться. В обмен на его лояльность и его дар.
Министр обороны взял папку и начал медленно листать отчет. Его лицо оставалось непроницаемым.
— Старый мир, с ядерным вооружением закончился, — сказал Вольский, глядя на министра. — Начинается новая эра. Эра, где один человек может быть ценнее целой армии. И у нас есть такой человек. Вопрос в том, хватит ли у нас мудрости, чтобы правильно им распорядиться.
Министр закрыл папку.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Дайте ему все, что он просит. Отряд, ресурсы, свободу. Но пусть генерал обеспечит ему такую «свободу», при которой и муха не сможет пролететь мимо незамеченной. Он должен оставаться у нас, любой ценой. Можете даже в наблюдение поставить Орлова, пока совсем не стал спесивым…
Глава 11
После успешного «извлечения» материалов меня провели в кабинет профессора. Просторный, светлый, с панорамным окном, выходящим на внутренний двор института. На столе стояли две чашки с дымящимся чаем. Вольский указал мне на кресло напротив себя.
— Присаживайтесь, Егор Андреевич. Думаю, нам есть, о чем поговорить, теперь уже без лишних ушей.
Я сел, взяв чашку. Чай был обычным, черным. Это немного расслабляло.
— Почему у вас ничего не получается? — спросил я прямо. — Вы говорили про цеха, заводы. Вы же создаете артефакты.
Профессор устало потер переносицу.
— Создаем. Если это можно так назвать. То, что мы делаем, — это скорее «вживление». Мы берем уже существующие магические материалы — кристаллы, руду, эссенции из Врат — и пытаемся «впечатать» их свойства в не-магическую основу. Плавим, облучаем, смешиваем. Это грубая, топорная работа с колоссальными затратами энергии и чудовищным процентом брака. Из ста попыток удачной оказывается одна.
Он отпил чай и посмотрел на меня.
— Вам ведь говорили на курсах про специализацию? Про то, что каждый Пробужденный, помимо базовых сил, имеет предрасположенность к чему-то одному? У кого-то это усиление, у кого-то — стихийный контроль, у вас, вот, изначально, — сенсорика. Так вот, мы предполагаем, что ваша истинная специализация — не «Сонар». Это лишь побочный эффект. Ваша специализация, как мы предполагаем — Артефактор.
— Но такого класса нет в реестре, мне и не показали ее при пробуждении — заметил я.
— До сегодняшнего дня не было, — согласился Вольский. — Этот мир постоянно меняет правила. Он заставляет нас следовать им. Человек без специализации на магии огня, будь он хоть S-ранга, никогда не сможет создать файербол, даже если он маг. Точно так же и здесь. Мы не могли создавать артефакты, потому что у нас не было ни одного человека с нужным «навыком». А вы — есть. И вы, своим существованием, ломаете не только наши представления, но и весь рынок.
Он усмехнулся, но в его глазах не было веселья.
— Знаете, что сейчас происходит? Директор крупнейшего в стране частного артефактного бюро, господин Замятин, когда до него дойдет информация о вас, будет рвать и метать. Вы за пару часов в лесу сделали то, к чему он шел два года, вкладывая в это сотни миллионов. Вы для него — прямая угроза.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Одно дело — иметь дело с государством. Совсем другое — с частными корпорациями, у которых свои методы.
— Он может попытаться выйти на вас, — продолжил профессор, словно читая мои мысли. — Сделать предложение, от которого, как он думает, нельзя отказаться. А может, прибегнет и к угрозам. Но не беспокойтесь. Теперь вы под нашей защитой. Вы слишком ценны, чтобы мы позволили кому-то вмешиваться.
Он допил свой чай и поставил чашку на стол.
— Так что привыкайте, Егор Андреевич. Ваша старая жизнь закончилась. Началась новая. И она будет куда интереснее. И куда опаснее. Но вы ведь к этому уже привыкли, не так ли?
— Я вас услышал, профессор, — прервал я его рассуждения. — И если это был намек на то, что условия нашего договора могут измениться, то мой ответ — нет. Я все еще жду возможности выйти в город. Когда я смогу это сделать?
Вольский на мгновение поджал губы, явно не ожидая такой прямоты.
— Мы… разбираемся с бюрократической частью, — ответил он чуть более сухо. — Но в целом, сам выход вам никто не запрещал. Я распоряжусь, чтобы вам оформили временный пропуск.
— Спасибо. И еще один вопрос. Что с Вратами на Транссибе? Их удалось закрыть?
— Да, вчера, без дополнительных потерь, — кивнул профессор.
— Кто участвовал? Там была группа… — я запнулся, подбирая слова. Вспоминать тот бой, то отчаяние и свой собственный страх было неловко. Но и молчать было нельзя. — Там были те, кто помог мне выбраться. Я бы хотел знать, что с ними.
Я смотрел на профессора, и он, казалось, читал мои мысли. Я не винил их за то, что они не пошли за мной. Это было бы самоубийством, нарушением всех протоколов. Но я восхищался ими. Тем, как они работали. Как действовали. И если мне предстоит собрать свою команду, то начать хотелось бы именно с таких людей.
— Я, кажется, понял, чего вы хотите, Егор Андреевич, — сказал Вольский, и в его глазах блеснул знакомый огонек. — Те охотники, группа Тимура Белькевича, позывной «Штиль», — они достаточно проинформированы текущей ситуацией. Они видели и вас, и неисчезающий труп.
Он сделал паузу.
— Их рейд-группа уже направляется сюда. Официально — для отдыха и дебрифинга. Неофициально — для подписания соглашения о неразглашении и, — он чуть улыбнулся, — для прохождения собеседования в вашу новую команду. Вы ведь этого хотели?
Я невольно усмехнулся в ответ.
— Раскусили. Тогда можно мне информационную сводку по всей его группе? Хотелось бы ознакомиться с их профилями.
— Само собой. Подготовят, — кивнул Вольский. — Что-то еще?
— Да. Можно мне взять… часть тролля? — спросил я, чувствуя себя немного наглым. — Вы все равно скоро заставите меня что-то создавать, но свой первый «официальный» артефакт я хотел бы сделать в качестве подарка. И будет ли какой-то реестр созданных мною предметов? Чтобы я знал, где и у кого они находятся.
— Обижаете, Егор, — впервые за все время разговора профессор перешел на «ты». — Это государственная структура. Протоколы, реестры и учет будут, не сомневайтесь. Каждый созданный вами предмет будет задокументирован. Подготовим документы на передачу. Если получатель, конечно, охотник и имеет на это основания.
Я кивнул. Все складывалось даже лучше, чем я ожидал. Я получил не только свободу, но и возможность собрать тех, кто, возможно, станет адекватной командой. Притирку то мы уже прошли.
Спустя час после разговора на мой защищенный планшет пришел файл. Стандартная Служебная Характеристика из базы данных Ассоциации Охотников РФ. Я открыл первый документ.
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На: Охотника Белькевича Тимура Игоревича
Личный номер: А-0117
Позывной: Штиль
Присвоенный ранг:С
Классификация: боец (усиленного типа)
Специализация: контроль и эмиссия электрокинетической энергии.
Возраст: 32 года.
Количество подтвержденных зачисток:18 (включая инцидент 7Г-Омск). Из них 3 ранга в составе штурмовой группы.
Психологическая характеристика: устойчив, хладнокровен. Обладает выраженными лидерскими качествами, способен к быстрому тактическому анализу и принятию решений в критических ситуациях. Эмоциональный фон стабильный, лояльность структуре высокая.
Боевые навыки: мастер ближнего боя с применением короткоклинкового оружия в качестве проводника мана-разрядов. Эффективен против одиночных и множественных целей. Рекомендован в качестве командира мобильных оперативных групп.
Особые отметки: участник ликвидации последствий «Ржевского прорыва».
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На: Охотника Антонова Антона Сергеевича
Личный номер: B-0245
Позывной: Монолит
Присвоенный ранг:С
Классификация: маг (изменяющего типа)
Специализация: геокинез. Контроль почвы и скальных пород.
Возраст: 28 лет.
Количество подтвержденных зачисток: 14.
Психологическая характеристика: спокоен, флегматичен. В бою демонстрирует исключительную концентрацию. Исполнителен, надежен. Малоконтактен.
Боевые навыки: специалист поддержки и контроля территории. Способен к созданию фортификационных сооружений, изменению ландшафта, формированию атакующих конструкций (шипы, валы). Является ключевым элементом обороны группы.
Особые отметки: наиболее эффективен при работе в связке с охотником «Штиль».
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На: Охотника Исаеву Веронику Павловну
Личный номер: B-1531
Позывной: Вега
Присвоенный ранг: D
Классификация: убийца (ассасин)
Специализация: повышенная ловкость, скорость и реакция.
Возраст: 26 лет.
Количество подтвержденных зачисток: 11.
Психологическая характеристика: исполнительна, педантична. Способна к хладнокровной оценке ситуации даже в условиях интенсивного боя. Действует быстро и точно, строго следуя тактическому плану.
Боевые навыки: специалист по точечной ликвидации быстрых и уязвимых целей. Использует парные короткие клинки. Ее стиль боя основан на уклонениях, молниеносных выпадах и поиске слабых мест в обороне противника. Прямой силой не обладает, но компенсирует это невероятной скоростью.
Особые отметки: часто выполняет роль разведчика или «флангового бойца», заходя противнику в тыл, пока основная группа отвлекает внимание. Эффективна против монстров с низкой броней, но высокой подвижностью.
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На: Охотника Сергеева Семёна Игнатьевича
Личный номер: C-0873
Позывной: Сенга
Присвоенный ранг:D
Классификация: боец (силового типа)
Специализация: берсерк.
Возраст: 35 лет.
Количество подтвержденных зачисток: 16.
Психологическая характеристика: характер вспыльчивый. Вне боя склонен к социальной адаптации. В бою проявляет контролируемую агрессию. Болевой порог высокий.
Боевые навыки: специалист по прорыву обороны и уничтожению бронированных целей. Использует тяжелое рубящее оружие. Эффективность возрастает при получении несмертельных ранений.
Особые отметки: нуждается в тактическом контроле со стороны командира.
СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
На: Охотников Кузнецова Олега Валерьевича и Кузнецова Павла Валерьевича (братья)
Личные номера: D-1101, D-1102
Позывные: Сокол и Гром
Присвоенный ранг:D
Классификация: стрелки (дистанционного поражения)
Специализация: использование арбалетного оружия с артефактными боеприпасами.
Возраст: 29 лет.
Количество подтвержденных зачисток: 12.
Психологическая характеристика: психотип схожий. Спокойны, методичны. В бою демонстрируют высокий уровень синхронизации.
Боевые навыки: обеспечивают огневое прикрытие. «Сокол» специализируется на поражении одиночных целей (пробивные/электрические болты). «Гром» — на контроле группы противников (оглушающие/замораживающие болты).
Особые отметки: наивысшая эффективность достигается при совместной работе. Разделение не рекомендуется.
Я закрыл планшет.
Команда — сработавшийся, проверенный в боях механизм. Это круто.
Я даже не думал становиться лидером этого отряда. Команда сработанная, опытная, со своим командиром. У меня не было ни нарциссического желания кем-то руководить, ни, честно говоря, опыта для этого. Если переговоры со Штилем пройдут удачно, я просто стану частью их группы. Моя способность чувствовать ману никуда не делась, так что я мог быть им полезен и как «Сонар», и как новоиспеченный Артефактор.
И Тимуру мне хотелось сделать подарок. Просто так. В знак уважения.
Я направился в ангар, который теперь превратился в импровизированную лабораторию. Туша тролля все еще лежала на платформе, но вокруг уже кипела работа. Техники в белых халатах установили массивные верстаки, закрепили на них тиски. На столах были разложены наборы инструментов — от хирургических скальпелей до тяжелых стамесок. В углу уже монтировали какую-то печь, похожую на плавильную. Я понимал, что мне тоже придется во всем этом разбираться. Чутье — это хорошо, но нужно знать, как держать инструмент и понимать основы ремесла. Ведь одно из условий моего дара — понимание структуры предмета…
И интересно, насколько круче и эффективнее могут стать предметы, если материалы для их изготовления будут максимально подготовленными? Но да ладно.
По выданному мне талону я получил свой «паек»: квадратный лоскут шкуры тролля, все еще грубый и необработанный, его огромную бедренную кость, пару ребер и моток обычной веревки. Я также попросил несколько мана-кристаллов, которые выпадают из обычных монстров, и небольшой контейнер с пеплом, оставшимся после развеявшихся тварей.
Что можно сделать для бойца, чей стиль — скорость и электрические разряды? Оружие у него свое. Броня тоже. Значит, нужно что-то вспомогательное. Идея пришла сама собой: нечто, что сможет накапливать его энергию. Небольшой резервуар для одного, но мощного удара. Как раз хорошо должно войти в тандем с его клинком.
Я положил бедренную кость на верстак и принялся за работу. Сначала я не обращал внимания на окружение, полностью поглощенный процессом. Но постепенно я начал чувствовать на себе взгляды. Сначала это был только Костя, ассистент профессора, который делал какие-то пометки в планшете. Потом подошел сам Вольский, сложив руки на груди. Затем подтянулись и другие техники. Они не подходили близко, стояли у стен, но их молчаливое, напряженное внимание создавало ощутимое давление.
Я старался не обращать на них внимания. Я вырезал из кости основу для наруча. Втер в нее пасту из пепла и, не понимая, как пришел к такой идее — собственной крови.
Намерение: «Стань проводником. Впитывай, но не храни».
Затем вставил в центр мана-кристалл.
Намерение: «Стань источником энергии. Храни. Накапливай силу».
И, наконец, начал оборачивать все это шкурой тролля, сплетая сухожилия в сложный узор, который диктовала мне интуиция.
Намерение: «Стань сосудом. Запечатай силу внутри. И отдай ее по воле носителя».
Когда я затянул последний узел, предмет в моих руках едва заметно загудел. Готовый, цельный, он удобно лег на предплечье. Я снял его и, не говоря ни слова, протянул Косте.
— Проверьте, — сказал я.
Ассистент с трепетом взял наруч, словно это был бесценный экспонат, и осторожно поместил его в камеру «Ковчега-7». Все взгляды теперь были прикованы к мониторам. Машина загудела, и на экранах побежали строки данных.
— Невероятно… — прошептал Костя. — Стабильная артефактная структура. Ранг… ранг D., что свойственно и рангу монстра. Артефакт поддерживающе-усиливающего типа.
— Свойства? — нетерпеливо спросил профессор Вольский.
— Он… он работает как накопитель. Судя по всему, он может поглотить и удержать в себе один мощный энергетический заряд, сопоставимый с мана-выбросом охотника C-ранга. А затем высвободить его по команде носителя, — Костя повернулся ко мне, его глаза были полны изумления. — Вы только что создали идеальный тактический инструмент. Боец может зарядить его в спокойной обстановке, а в критический момент боя нанести дополнительный, неожиданный удар, не тратя на это собственную ману.
Он снова посмотрел на монитор.
— Профессор, он сделал то, над чем бился наш отдел энергетики последние полгода. Только он сделал это за час. Лол.
— Н-да, дела… — протянул профессор, глядя то на меня, то на результаты на экране. И в этот момент на его наручных часах пиликнуло уведомление. — О, как вовремя. Егор Андреевич, идемте за мной. Встретим ваших коллег и попутчиков.
Меня провели к одному из выходов во внутренний двор института. Там, у служебного входа, уже стояла знакомая мне группа. Тимур, Сенга, Антон (который оказался Монолитом, но все равно запомнился мне как Антон), братья-арбалетчики и Вега. Они выглядели уставшими, но целыми. На их лицах не было ни радости, ни удивления — лишь привычная настороженность людей, которых вызвали «на ковер».
Они увидели меня, и на секунду в их взглядах что-то изменилось. Смесь удивления, любопытства и, может быть, даже толики уважения.
Тимур шагнул вперед.
— Сонар, — кивнул он. Просто, без лишних слов. — С возвращением.
— Штиль, — ответил я, чувствуя, как неловкость сковывает язык. Что им сказать? Спасибо, что бросили умирать, но перед этим вдохновили выбраться из задницы? Извините, что притащил за собой тролля?
Я решил действовать.
— Это тебе, — сказал я и протянул ему наруч, который все еще держал в руке. — В качестве… благодарности.
Тимур с удивлением посмотрел на предмет, потом на меня. Он осторожно взял наруч. Я видел, как его пальцы, привыкшие к рукояти меча, ощупывают грубую шкуру и гладкую кость.
— Что это? — спросил он.
— Накопитель, — вмешался профессор Вольский, не удержавшись от лекции. — Артефакт D-ранга. Способен поглотить и удержать один ваш электро-разряд. Сможете использовать его в бою как дополнительный, неожиданный удар.
Взгляды всей группы были прикованы к наручу. Сенга присвистнул. Даже на лице Монолита промелькнуло удивление.
— Ты…откуда у тебя? — спросил Тимур, глядя мне прямо в глаза.
— Я думаю, что обязан вам, — сказал я, избегая прямого ответа. — Это малое, что я могу сделать. Пока — только для тебя. Но я постараюсь, чтобы со временем у каждого было что-то подобное. И если я все-таки окажусь в вашем отряде надолго, такое точно будет у каждого.
Тимур молча надел наруч на предплечье. Он сел как влитой. На секунду по его руке пробежала едва заметная голубая искра, и кристалл в центре артефакта тускло вспыхнул, отзываясь на его ману.
— Подходит, — коротко сказал он. Затем посмотрел на меня, и в его глазах я впервые увидел не просто расчет командира, а что-то другое. Признание.