• Boosty Shared
• Виталий Петров

• T

Вряд ли успею доделать, поэтому пока отрывок.

* * *

— Пиздец, и где я? — пробубнил я, держа карту провинции Фиттоа и вглядываясь в путаные каракули картографов, которые, казалось, рисовали вслепую.

Чернила слегка размазались в углах, а линии дорог вились, как следы пьяного змея, совершенно не помогая ориентироваться.

Прошёл уже почти год с того момента, как я внезапно вторгся в семейное гнёздышко Грейратов, и с одной стороны, это время тянулось бесконечно, как бесконечная дорога через болота, а с другой — прошло оно в такой унылой рутине, что я едва не забыл, каково это — жить по-настоящему.

Мой обычный день был расписан с точностью механизма: подъём с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь щели в деревянных ставнях; завтрак из овсянки с мёдом, который Лилия готовила с какой-то почти священной тщательностью; затем физическая тренировка — бег по холмам, отжимания и работа с весами, которые я сам смастерил из камней; обед с неизменным супом из овощей и куском хлеба; занятия по исцеляющей магии с Зенит, где я корпел над заклинаниями, пока пальцы не начинали дрожать от напряжения; ещё одна тренировка с копьём, где я скрещивал оружие с Полом в потных дуэлях, наполненных его громкими ругательствами и моими насмешками; ужин, обычно с жареной рыбой или тушёным мясом; помывка в деревянной бадье, где я отмывал пот и пыль дня; и, наконец, чтение книг по магии или истории этого мира перед сном, пока глаза не слипались сами собой. И так по кругу, день за днём, как в бесконечном танце с рутиной, от которого я уже начал задыхаться.

Можно ли сказать, что я преувеличиваю?

Вряд ли.

Эта деревня находилась в заднице мира, затерянная среди лесов и холмов, где единственными событиями были редкие визиты торговцев да случайные стычки с волками. Здесь ничего не происходило, и я сам стал для молодой семейки Грейратов чем-то вроде яркого синего пятна в их размеренной жизни. Сначала я не торопился с поисками своей родной деревни, решив просто отлежаться после долгого пути через полмира, полный опасностей и лишений.

Отправил все свои тревоги в задницу и начал гонять балду, а заодно и Пола, который за время семейной жизни слегка размяк. Физически он ещё держал себя в форме — мускулы всё ещё бугрились под рубашкой, — но рефлексы, техника и инстинкты настоящего бойца явно притупились. Он махал мечом, как какой-то стражник у конюшни за полставки, а не как воин и авантюрист, и в спаррингах с воздухом явно терял былую остроту.

Мы начали тренироваться вместе, и это пошло на пользу обоим: я оттачивал навыки копья, а он возвращал себе былую хватку. Пол был слабее Гислен, но уже через месяц показал прогресс. Правда, победить меня ему так и не удалось. Копья, с их длинными древками и возможностью держать дистанцию, явно выводили его из себя, и он ворчал, что это нечестно. Удивительно, но я ни разу не проиграл, даже когда Зенит приходила посмотреть — её присутствие явно вдохновляло Пола, но я не собирался давать ему поблажек. Хочет покрасоваться — пусть тренируется, а не ждёт милости. Один раз он намекнул на послабление, но я лишь усмехнулся и добавил ещё один раунд. Хрен ему, а не победа.

С Зенит у меня сложились тёплые, почти родственные отношения.

Ученик и учитель всегда создают особую связь, а у нас с ней она уже была в прошлом, что добавляло ей глубины. Зенит — добрая, открытая душа, всегда готовая выслушать и помочь, особенно мне, с моей пустой, как бочка без дна, головой после потери памяти. Её магия исцеления не достигала высот королевского уровня, но знания и опыт были впечатляющими для её лет. У неё была скромная, но ценная коллекция книг по этому ремеслу, которые она с радостью делилась со мной. Раньше я опирался на обрывочные воспоминания и книгу от Талханда, полную непонятных пассажей, но Зенит составила для меня чёткий план обучения. Она разбила материал на этапы, как опытный педагог, адаптировав его даже для такого новичка, как я, который на старте знал лишь пару заклинаний, и стала для меня полноценным проводником в мир магии.

По вечерам она выделяла два или три часа, чтобы заниматься со мной: проверяла домашние задания, отрабатывала вместе со мной новые навыки и рассказывала то, чего не было в книгах — уроки, усвоенные ею в Милисе. Это была настоящая работа учителя, и, несмотря на её признание, что до меня учеников у неё не было, она справлялась блестяще, улучшая методы, которые когда-то применяли к ней самой. Я учился с энтузиазмом, порой отдавая магии больше времени, чем тренировкам с Полом. Исцеляющая магия оказалась многогранной: она могла не только лечить смертельные раны, но и наносить их, создавая яды или усиливая оружие. Такие знания явно не будут лишними — копьё сломается, а мана всегда под рукой. Я не отлынивал, стараясь быть ответственным, и Зенит гордилась мной, видя, как я, несмотря на потерю памяти, возвращаюсь на «истинный путь». Её труд оплачивался справедливо — я не жадничал в этом плане, но и карманы до последней монеты тоже не выворачивал. Мы нашли общую середину, при которой мы оба были довольны.

Общим у Пола и Зенит был их сын, Рудеус Грейрат.

Маленький человечек, которому на момент моего появления в доме исполнился год с небольшим, выглядел как типичный здоровый малыш, унаследовавший черты отца и обещающий стать таким же проблемным, как Грейраты в целом. Кровь — не водица, и эта семья явно таила в себе что-то необычное. Поначалу я вообще забывал о его существовании, дети не вызывали у меня ни интереса, ни эмоций — пустота, как будто их мир мне чужд. Зенит порхала над Руди с Лилией, Пол иногда подключался после её подзатыльников, но я держался в стороне. И, похоже, не зря.

Сначала я не замечал ничего странного, но чем дольше жил с Грейратами под одной крышей, тем больше подмечал в Руди что-то… неправильное. Он был не как другие малыши. Порой он проявлял излишнюю активность, а в следующий момент становился пугающе спокоен, сидя в углу с каким-то задумчивым видом. Но больше всего меня настораживало его наблюдательность. Идёшь по гостиной, а на тебе — тяжёлый, целенаправленный взгляд, не детский, а скорее взрослый, с ноткой осуждения и презрения. Поворачиваешься, а там Руди сидит, смотрит, хмурит брови, а потом, после короткой паузы, отворачивается и возвращается к своим игрушкам.

Это было странно, почти жутко.

Я не специалист по детям, и, возможно, просто не видел таких, но где-то в глубине сознания шептало, что так себя не ведут даже самые необычные малыши. Обычно они, наверное, орут, спят, гадят — в общем, ведут себя как животные детёныши. А Руди… он был другим. Зенит и Пол ничего не замечали, и когда я пытался намекнуть, они отмахивались с лёгкими насмешками: мол, у них опыта с детьми побольше моего, так что я зря паникую. И да, спорить было бессмысленно — они знали сына лучше. Наверное, это просто черта Грейратов, их детская особенность. Но всё равно я старался держаться от Рудеуса подальше, дистанцируясь, что было легко: его поиграют, накормят, уложат спать, и он пропадает из поля зрения до конца дня.