— Держитесь покрепче, — прошептала Алогема, обращаясь к птенчикам постарше.
Они буквально облепили её, держась за неё когтями, пока она обеими руками прижимала к себе корзину, внутри которой были совсем недавно вылупившиеся птенчики. Яростный ветер, что ломал даже самые толстые ветви Древа, норовил сбить её с ног, но она шла к лестнице, опираясь лишь на ноги и полагаясь лишь на себя. В её жизни было мало радостей и целей, она была пустой, и потому эти птички, поколения которых она кормила, были для неё… не всем, но почти всем.
Домен был разрушен, разительный удар Дракниена нанёс непоправимый вред, из-за чего корни дали слабину. И теперь Четвёрка тянула это место в разные стороны, стремясь разорвать на куски. Лишь благодаря его обитателям это не случилось в тот же момент удара. Видно не глуп был Видар, когда решил разделить свою душу и отдал половину своей силы другим, приютив здесь даже тех, кого… кого многие видеть здесь не хотели.
Аккуратно спустившись вниз, пытаясь добраться до замка Мордреда или крепости Алора, чтобы спрятать там птичек, Алогема сразу же побежала. Но почти сразу упала, когда варп содрогнулся уже в который раз… шла битва Богов и страдали из-за этого все. Что останется после этой битвы и что родиться в скорбных останках… об этом и думать не хотелось.
А тем временем гигантский разлом уже устремился прямо к Древу, словно бы хотел обрушить его в бездну и расколоть весь домен на две части. Алогема не знала, что делать в такой ситуации. Она просто впала в ступор пред подобной мощью, повернувшись к ней спиной, чтобы накрыть грудью корзинку.
— СМЕРТЬ НЕ ПОВОД СДАВАТЬСЯ!!! — тем временем раздался безумный голос, полный презрения и ненависти.
И словно ангел с белым и чёрным крыльями Сиберус гигантской цепью сковал один край разлома, встал на другом и начал тянуть его, плюя в лицо очередной попытки Тёмных Богов сломать его и то, что ему было дороже жизни. Он первым среагировал в момент удара Дракниена, не посмел шоку от смерти Видара взять над собой верх и принялся делать то, что просто надо было делать.
— Им нет числа, — пробасил Вестгот, оглядывая весь горизонт. — Никогда не видел, чтобы Четвёрка действовала сообща. Алор, Закеиль — отправляйтесь на помощь Аркацию. Битва не закончилась, она только началась. Я останусь здесь и убью всех до того, как кто-то ступит на нашу землю.
Та решимость и непоколебимость, абсолютное отсутствие эмпатии к товарищам в момент сражения… именно это и нужно было сейчас, и это дал Вестгот, заставив опомниться даже Закеиль и Алора.
— ЛЕГИОН!!! — и ударив себя кулаком в грудь, Вестгот заставил подняться не только свою роту, но и каждую душу, что приходила сюда и медленно тлела, в надежде, что перед полным исчезновением её ещё призовут на бой. — НА ВОЙНУ!!!
Паника, хаос… Куам был в шоке, Четвёрка нападала и на них, отныне для Хаоса Куам был предателем и врагом. Полчища демонов вырывались наружу и стало понятно, почему такие могучие гарнизоны были оставлены Видаром и почему лучшие силы Куама во главе со Щитом Куама остались в столице. Потому что битва на Терре лишь прелюдия к событиям, до которых надо теперь дожить любой ценой.
— Беги внутрь, быстрее. Мы тут разберёмся, — помогая Алогеме подняться, произнесла тень Мордреда, большая часть которого находилась в реальном мире, сражаясь в роли могучего пси-титана.
И тут же Алогема кивнула, встала и побежала, да так быстро, как может бежать лишь по-настоящему ценящий жизнь человек. Лишь немного она исказила свой путь, подбежав к огненной яме Торквемады, у которой сидел тихий Юртен, облачившийся в простую и удобную гражданскую одежду. Она взяла его за руку и побежала дальше, успокоившись только внутри крепости, где один из воинов Куама принимал последнюю присягу и наставлял на бой тех, для кого исполнение долга не кончилось со смертью.
— Свобода! Честь! Разум! — взывая к трём главным Имперским Истинам, громко говорил воин, после чего ещё один отряд поднялся и ушёл.
Именно ради этого когда-то вёлся Великий Крестовый Поход. Ради свободы Человечества, когда ни эмоции, ни боги, ни слабости не смогут сковать Человека своими цепями, даровав истинную свободу, которая началась со смерти тиранов и диктаторов. Честь взывала к великой Морали, к защите своего дома, семьи, гордости и всего того, что заставляло стремиться к высокому, к чему-то, что куда больше собственной жизни. И Разум всегда был инструментом, острым и точным, позволяющим победить саму Смерть и отправиться к звёздам, создав среди пустошей ада — рай по воле ума.
И хоть многие позабыли эти Истины, пусть пал Император и Галактику объяло Пламя Войны, но остались ещё те, кто хранил эти принципы, пусть даже они и называли уже по-другому. Куам был одним из них и создал прочную, стойкую систему, что ныне давала бой всему Хаосу. Но к этому они все и готовились, потому удар не стал сюрпризом, как и на случай смерти Видара давно был целый ряд указаний, что уже исполнялись.
— Юртен? — спросила Алогема, глядя на бывшего криговца, который последнее время жил без войны.
Он стоял как вкопанный и смотрел на знамёна Мордерда. Все рыцарские дома родного мира — их знамёна висели здесь, как память и наставление, ведь каждый дом являлся столпом государства и олицетворял ту или иную черту характера. Долг, мужество, решительность, беспощадность или же милосердие…
Многие из них были врагами Мордреда, унижали его и загнали на самое дно. Все отголоски давно жили здесь, много общались между собой и мало тайн осталось между ними. Тем не менее в какой-то момент все знамёна появились здесь. Потому что не имел Мордред права на слабость и обязан был учиться лучшему у лучших, пусть даже между ним и лучшими был ряд личных конфликтов.
Алогема немного испугалась, подумав что у Юртен опять вышел из рецессии. Порой он мог не говорить ни слова на протяжении десяти лет или даже больше, с учётом искажения времени варпа. Алогема его понимала, ведь сама прошла через это, когда была ничем и пустой. Потому она старалась помогать ему, а он… он помогал ей, когда цикл рецессий менялся.
В этом молчаливом симбиозе они и жили, не мешая другим, а другие не мешали им, понимая что порой… порой с чем-то надо справляться самому и только время как-то поможет. Хотя порой они общались даже с Торквемадой, так… двумя-тремя словами… раз в пять лет. Этого было достаточно, на большее сил не хватало.
Но Юртен повернулся к ней и впервые посмотрел прямо в глаза, доставая из внутреннего кармана шинели маленькую стеклянную колбу. В ней находился ещё более маленький и странный цветок, что питался крохами энергии души и хорошо себя чувствовал без кислорода. Насыщенные и голубые словно самые чистые небеса лепестки, ярчайший зелёный стебель и листочки… он был прекрасен.
— Я умер не узнав, что такое цветы, — тихо произнёс Юртен. — Увидел их благодаря Мордреду, что поделился своей памятью. Но только недавно я понял зачем они нужны. И понял благодаря тебе.
Юртен передал Алогеме колбочку, а лицо его всё ещё оставалось стальным и уродливым. Гигантский ожог на всё лицо, шрамы от шрапнели… словно само воплощение Войны. Он прошёл через всё то, через что только может пройти солдат, а затем уже в облике эмиссара водил других солдат в ад, возвращаясь обратно на перегруппировку с душами, которым одной смерти словно мало было.
— Я повесился на своём же ремне. Не выдержал. Потом во мне оказалась душа Видара. Он выдержал. Потом я умер во второй раз, на поле боя, где кричали в муках даже астартес. И тогда я сражался за девятерых, даже без магии. Но если бы кто-то объяснил всё это… показал бы наглядно… — говорил Юртен, видя в глазах Алогемы отражение прекрасного цветка. — Я бы сражался за тысячу и больше. Не знаю почему этому не учат. Не понимаю почему считают слабостью. Видно… хотят, чтобы мы были готовы к уничтожению самого прекрасного, раздавив это гусеницами танков, вместе со своей человечностью. Под этим они понимают солдатский долг… но теперь я понимаю, чем он является на самом деле. И каким солдатом действительно стоит быть, а каким — нет.
После этого незаметно Юртен снял свою шинель и укрыл Алогему, после чего сделал шаг назад, вытянулся по струнке и сложил аквиллу. После чего также незаметно на его плечи легла униформа криговца. Никогда раньше не видевший ценности того, за что сражается… он лишь слушал и верил сказанной пропаганде. Он сражался и готов был раздавить даже ребёнка, если приказ будет таким.
И хоть всё вернулось к тому же, с чего начиналось… к жестокой войне, где всегда будут умирать молодые парни, посланные в атаку траншею с пулемётами… как и одежда на Юртене осталась та же, но… всё было теперь абсолютно по-другому.
— Они все заняты тем, в чём они лучшие. Но они не успевают ещё и сохранить то, что важно им. Помоги им, — последние слова прозвучали уже довольно жёстко, никогда в таком тоне Юртен не обращался к Алогеме, которая могла раствориться в мироздании и из-за на первый взгляд сущих пустяков.
Но менялись все, как и Алогема стала прочнее, да и гражданская шинель всё равно была тяжёлой и с ней от Юртена словно передалась и частичка его характера. Ведь каким бы ни был Криг, но даже гражданские там вели свои бои, умирая за станками во время круглосуточных смен. И как-то так получилось, что Видар забыл о самом главном — о том, что кому-то надо же прикрыть тыл.
Или не забыл?
— Презирая смерть! Во имя наших предков, нашего дома, близких за нашими спинами! — кричал контуженный офицер, шатаясь идя по взорванной магией линии укреплений. — Сражайтесь за их покой! Вы будете стоять по колено в крови, чтобы они никогда её не увидели!
Он не слышал ни своего голоса, ни того как орда демонов уже двигалась к первому внешнему району столицы Куама. Просто повторял слова и поднимал тех, кто ещё мог встать и сражаться, хотя бы просто опереться на укрепление и смотреть в амбразуру, нажимая на спусковой крючок. Большего он требовать не мог. Просто стрелять во врагов до самого конца.
Как вдруг он обнаружил, что уже всех поднял, а бойцы перестали стрелять. Офицер удивился, даже подумал что Хаос захватил умы его бойцов. Но затем понял, что он и сам жив, и оборона не сломалась. Посмотрел в сторону врага и… обнаружил там лишь трупы демонов, что стремительно гнили, ведь их тела не могли задержаться в физическом мире без подпитки.
И аккуратно проехав через брешь, перепрыгнув через траншею, сделанную наспех прямо в асфальте, обратно на перегруппировку поехал всадник с копьём наперевес, чтобы ударить уже в другом месте, возможно даже в другом мире. Сразу же он узнал Вестника Смерти, одного из эмиссаров Многоликого Короля.
Давно его никто не видел в битвах, но все были рады, что в войне на их стороне будет сама Смерть. Смерть, что позволит самым верным и преданным сразиться ещё раз, спася товарищей, у которых есть шансы вернуться домой живыми. И хоть мало кто помнил старые битвы, но…
Исчез и тот пагубный фатализм, который вызывал вину у живых за то… за то что они просто были живы.