Глава 24
Джон
Чтение истории о драконах стало для Джона чем-то личным. Раньше его больше привлекали великие короли и войны, которые они вели, но теперь он впитывал каждую деталь. Правление Эйгона, Мейкара, Дейрона и Джейхейриса сбивало его с толку — ведь все эти короли были его предками.
Он прочитал некоторые из сочинений мейстера Эймона Таргариена, своего пра-пра-пра-дедушки, брата Эйгона Невероятного, своего прапрадеда. Эйгон был четвёртым сыном, прожившим жизнь среди простого народа, и взошёл на трон после смерти двух братьев и отказа остальных от своих прав на трон. Это заставило Джона задуматься: почему, когда совет был готов вручить ему трон, он всё равно предпочёл изгнание на Стену, оставив брата править Семью Королевствами? Джон размышлял, стоит ли ему принять предложение дяди, возможно, он мог бы сам спросить Эймона.
Когда Джоанна нашла его, её взгляд напомнил Джону об обещании, которое он дал ей, и вернул прежние сомнения. Но когда она взяла его за руку и посмотрела в глаза, все годы пролетели перед глазами Джона, и он понял: если есть кто-то, с кем он мог бы поделиться, это была она, неважно, кто её отец или дед, как и неважно, кем был он сам. Поэтому он попросил её встретиться с ним в Богороще на следующий день.
Той ночью Джон не спал, глядя в потолок и обдумывая, как рассказать Джо правду. С чего начать? Рассказать, кто его родители? Что лорд Старк не был его отцом? Или сначала поведать о Рейгаре и Лианне? Он не хотел, чтобы она даже на миг подумала, что он — плод изнасилования. Джон должен был избавить её от этой мысли, как лорд Старк избавил его. Он должен был объяснить всё медленно, как это сделал лорд Старк, и молиться, чтобы она поняла.
С наступлением утра Джон сразу же отправился к маэстру Лювину, зная, что тот, как всегда, не спит. Маэстр был удивлён, когда Джон попросил книгу о королях Таргариенах, но ещё больше сбит с толку, когда он спросил о священных текстах Веры Семи. Хотя Джоанна не была особо религиозной, Джону нужно было, чтобы она знала всю правду так же, как он сам знал её той ночью, когда они были одни в Богороще, и она заставила его поклясться хранить её тайну. Маэстр Лювин, не будучи последователем Семи, всё же достал копию Семиконечной Звезды, и Джон с благодарностью взял её, отправляясь в Богорощу. Его сердце колотилось. Как он и ожидал, Джоанна уже была там, стоя на коленях у Сердечного Дерева. Она повернулась к нему и сразу подошла. Её глаза расширились от удивления при виде Семиконечной Звезды.
— Джон…
Он крепко взял её за руку.
— Джо, то, что я собираюсь сказать, должно остаться между нами. Ты не должна рассказывать об этом ни отцу, ни матери, ни братьям, ни сёстрам, никому. Вся моя семья будет в опасности. Джо, мне нужно, чтобы ты сделала для меня то же, что я сделал для тебя. Поклянись, положив руку на эту книгу, что никому не расскажешь то, что я тебе скажу.
Она посмотрела ему в глаза и кивнула. Положила одну руку на книгу, другую — на Сердечное Дерево.
— Клянусь Древними Богами и Новыми.
Джон кивнул, отложил книгу и взял её руки в свои.
— Джо, лорд Старк открыл мне правду, которую скрывал с того дня, как привёз меня в Винтерфелл. Он узнал её от твоего отца и деда. Если бы они узнали, они бы захотели моей смерти.
Джоанна выглядела озадаченной.
— Зачем им твоя смерть, Джон?
— Джо, Эддард Старк не мой отец. Он мой дядя. Лианна Старк была моей матерью. Её не похищали. Она и Рейгар Таргариен встретились в Харренхолле и сбежали вместе. Они любили друг друга. Джо, я родился в Башне Радости, где умерла моя мать. Рейгар Таргариен был моим… настоящим отцом.
Он заставил себя смотреть ей в глаза, пока она переваривала услышанное. Она молчала, потом закрыла глаза и тяжело вздохнула. Когда открыла их снова, она задала ему вопрос.
— Как это случилось, Джон? Как твой о… Как лорд Старк дошёл до этого? Как такое возможно?
Джон подробно объяснил. Как его мать спасла Хоуленда Рида, как она заступилась за его честь, как Рейгар узнал её тайну и как между ними вспыхнула тайная страсть. Как Рейгар убедил свою жену аннулировать брак и женился на Лианне Старк после их побега. Как его мать пыталась объяснить произошедшее, пока не стало слишком поздно что-либо исправить, но потерпела неудачу. Как её отец убил Рейгара, а её дед — Элию и её детей. Как лорд Старк нашёл её умирающей, а его самого на руках у Виллы, и она умоляла его уберечь сына. Как лорд Старк лгал и обманывал свою семью и её семью все эти годы, пока его брат не убедил его, что пришло время раскрыть правду тем, кто мог её знать.
— Мейкар, — закончил Джон, задыхаясь от рассказа. — Это моё настоящее имя. — Затем он опустил взгляд.
Джоанна задержалась рядом с ним, её взгляд прожигал его.
— Джон… что ты собираешься делать? Теперь, когда ты знаешь правду?
Он посмотрел на неё и увидел беспокойство в её глазах.
— Джо, я не хочу трон твоего отца. Половина королевства погибла из-за него уже много раз. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Всё, чего я хочу, — это чтобы мы все были живы, Джо, чтобы вся моя семья была в безопасности вместе с королевством. Если правда выйдет наружу…
— Это означало бы войну, — грустно сказала Джоанна. — Мой отец… он всё ещё ненавидит Рейгара. Если бы он узнал правду, Джон, он бы не просто разозлился, он бы сошёл с ума. Женщина, которую он любил, выбрала мужчину, которого он ненавидел больше всех, она вышла замуж за его врага вместо него. Он был бы в ярости, унижен, и… Лорд Старк никогда не рассказывал ему об этом. Отец почувствовал бы себя преданным, он бы увидел в Старках врагов и захотел бы их уничтожить. Мой дед… Боги, для меня это никогда не казалось реальным, когда они говорили об Элии, но Боги…
Она слегка споткнулась, и Джон протянул руку, чтобы поддержать её.
— Никто не должен знать, — твёрдо сказала она. Затем посмотрела ему в глаза.
— Никто не узнает, Джо, — сказал он, кивнув.
— Вы все были бы мертвы, если бы он узнал. Джон…
Она подошла ближе и медленно, но уверенно обняла его. Он с радостью принял это, чувствуя её тепло, и его сердце сжалось от облегчения.
— Джон… мне нужно это обдумать, надеюсь, ты понимаешь… Но когда я доверилась тебе, ты сдержал своё слово, и я обещала тебе кое-что на днях, и я сдержу это обещание.
Они разорвали объятие, и он кивнул.
— Джо…
Она успокаивающе подняла руку.
— Всё будет хорошо, Джон. Я поговорю с тобой позже. Мне нужно время.
Он торжественно кивнул и провожал её взглядом, несмотря на её слова, молясь, чтобы не потерять её.
Позже в тот же день его нашёл дядя.
— Я хочу пойти с тобой, дядя, — сказал Джон. — Я хочу встретиться с Эймоном.
* * *
Джейми
Воспоминания о теле Джона Аррена в септе остались в памяти Джейми, как и его разговор с сестрой во время церемонии.
— А что, если он кому-нибудь рассказал? — спросила сестра.
— Кому он мог рассказать? Своей жене-идиотке?
— Моему мужу, — прошептала она злобно. Её взгляд был острым, но Джейми улыбнулся, видя, как она прекрасна в гневе.
— Если бы это случилось, мы оба были бы мертвы, моя любовь, — прошептал он, когда она усмехнулась. — Ты выглядишь нервной, это начинает бросаться в глаза.
— Это не шутка, Джейми.
— Это похороны, сестра, конечно, это не шутка. Но всё, что он знал, умерло вместе с ним. Мы сожгли ту бумагу, которую принесла девушка…
— Её нужно заставить замолчать, — сказала Серсея, и Джейми жестом успокоил её.
— Она знает, что в её интересах держать рот на замке. К тому же, я сомневаюсь, что она достаточно умна, чтобы понять всё это. Она скоро должна выйти замуж, как мы и обещали, и забудет об этом. И мы тоже.
— Аррен хотел отправиться в Винтерфелл, — сказала Серсея, уже не слушая его. — А что, если он что-то знал?
— Он бы не потерпел всей этой секретности. Он бы посоветовал Аррену как можно скорее отправиться к Роберту.
— Ты же знаешь. Он дурак.
— Сомневаюсь, что Аррен рассказал ему об этом, сестра. Он наверняка планировал сделать это в Винтерфелле.
— Роберт отвезёт нас туда, — сказала сестра, улыбаясь.
— И? — спросил Джейми, чувствуя, как в её голове формируется план.
— Если Старк что-то задумал, Джоанна узнает. Она умна.
— Что ты предлагаешь?
Она посмотрела на него.
— Могу тебя заверить, моя дочь будет знать, кому она предана.
Путешествие в Винтерфелл было долгим и скучным. Роберт пил, ругался и снова пил, пока его сестра была заперта в этой чёртовой карете совсем рядом с ним, и Джейми был в ярости. Она была так близко, и всё же он не мог её получить. Из-за этого поездка казалась ещё более мучительной.
Это напомнило Джейме времена, когда они с Серсеей были детьми и не понимали, что делают, но каким-то образом знали, что это не должно быть обнаружено. Когда слуга поймал их, а их мать узнала, Джейме охватил страх, а затем стыд, увидев ужас на её лице, когда она осознала, что произошло. Этот момент остался с ним надолго, когда их разлучили и даже поставили стражу у двери Серсеи.
— Неправильно так думать о ней, Джейме, — строго, но с печалью сказала мать. — Никогда больше так не делай, или у меня не будет выбора, и я расскажу твоему отцу.
При этих словах он вздрогнул, представляя реакцию отца. После этого их долго держали порознь. Джейме чувствовал, что мать тогда была права, и ушёл расстроенным и злым, но стыд, внушённый ею, оставался. Пока она не умерла. Горе было невыносимым. Серсея плакала, а он обнимал её, пытаясь утешить. Он сам должен был справиться с утратой, чтобы доказать что-то, но постепенно его чувства снова начали проявляться. Сначала он пытался бороться с этим, слыша слова матери в своей голове, но быть без Серсеи было так удушающе, что он больше не мог этого вынести. Чувство вины вскоре ушло. Она не понимала, говорила Серсея, вот и всё.
Сейчас он чувствовал то же самое — она была так близко и в то же время так далеко. Он видел её голодные глаза, устремлённые на него, и это заставляло его улыбаться.
Его брат выглядел взволнованным из-за поездки, и Джейме знал причину этого. У Тириона и их племянницы всегда была сильная связь, и его брат с нетерпением ждал новой встречи с ней. Джейме поддразнивал его за это, но сам тоже с нетерпением ждал встречи. Он не часто писал ей, в основном на именины, но он любил её — она была достаточно милой для общения, в отличие от Джоффри.
Джоффри, который рос, был разочарован жизнью в дороге, и им всем приходилось терпеть его истерики. Его братья и сестры, однако, воспринимали это лучше, и Джейме снова задался вопросом, почему Джоффри вырос таким, какой он есть.
Когда они прибыли в Винтерфелл, Старк обращался с ними как с семьёй. Из всех детей только младшая дочь была похожа на Старка. Женщина Талли стояла рядом со своим мужем, и он не мог представить себе более неподходящей пары — лорд Винтерфелла, поклоняющийся Древним Богам, и его южная жена. Железнорожденный заложник выглядел самодовольным, словно он был наследником лорда, а не очаровательным рыжеволосым мальчиком рядом с ним. Рядом с ними стояла Джоанна. Она стала выше, но Джейме думал, что она всё ещё ниже, чем должна быть для её возраста. Она напоминала ему мать, хотя теперь больше показывала черты Роберта. Однако её глаза всё ещё заставляли Джейме с нежностью вспоминать о своей матери, когда он приветствовал девушку с искренней улыбкой.
Он почти рассмеялся, увидев выражение лица Старка, когда тот понял, насколько низко пал Роберт, и сгорел от ярости, когда увидел, что этот человек посмотрел на него так же снисходительно, как и много лет назад в тронном зале. Как смеет этот человек судить его? Как смеет он осуждать его за то, о чём ничего не знает? Но Джейме всегда сдерживал себя, уверяя, что ему всё равно. Мир — проклятое место, почему его должно это волновать?
Он беспокоился о том, что произойдёт, когда дети останутся одни, зная Джоффри и то, как он вёл себя с сестрой раньше. Джейме содрогнулся от ужаса, вспоминая, как девочка упала в океан…
Когда они вернулись, Джоффри с гордостью демонстрировал меч, который ему подарила Джоанна, прекрасный меч, который назывался Зуб Льва. Это было умно — она знала, что подарить Джоффу, чтобы он был в хорошем настроении.
Мирцелла получила красивую шубку, а Томмен — нового кота, которого назвал Сиром Лионом. Подарок был продуманным, хотя и не очень приятным для Джейме или кого-либо ещё, ведь кот, казалось, ненавидел всех, кроме самого Томмена. Кот шипел и даже царапал Серсею, когда Томмена не было рядом, что, к счастью, случалось нечасто. Однако благодаря Джоанне Томмен и Мирцелла полюбили лютоволков, которых Старки держали как домашних животных. Серсея была параноидальной из-за того, что её дети находились рядом с ними, но Джейме успокоил её нервы, хотя знал, что это вопрос времени, прежде чем волки станут слишком дикими, чтобы дети Старка могли их контролировать.
Сам Старк большую часть времени проводил с Робертом, сопровождая его в глупых выходках. Это шло на пользу Джейме, так как он и Серсея находили больше возможностей сблизиться, хотя и не так часто, как им обоим хотелось бы. Серсея проводила большую часть времени с детьми, но когда Джейме был рядом, он замечал, насколько формально и официально она и её старшая дочь общались друг с другом. На лице Серсеи играла улыбка, но Джейме знал её слишком хорошо, чтобы не видеть, насколько она была наигранной. Джейме знал, что она выжидает, чтобы допросить дочь. Он пытался отговорить её, чтобы не пугать девочку, но его сестра была упрямой женщиной, и в конце концов Роберт, благодаря вмешательству Джоанны, заметил, что его жена и дочь не сходятся во взглядах, и устроил так, чтобы они проводили время вместе.
Джейме пытался предостеречь Серсею, чтобы она не была слишком настойчивой, чтобы подходила к дочери с нежностью. Но она только рассмеялась.
— Я буду достаточно хитра, брат, но она моя дочь, она расскажет мне всё, что мне нужно знать.
Однако, когда Серсея вернулась, её уверенность исчезла, а в глазах горел тревожный огонь.
— Она утверждает, что ничего не знает, но это не значит, что мы в безопасности, — сказала она с явным разочарованием.
Джейме не был удивлён. Если бы Джон Аррен узнал их тайну и сообщил её Старку, Роберт бы уже об этом знал.
— Как Джоанна? — спросил он.
Серсея удивлённо посмотрела на него, не ожидая такого вопроса.
— Хорошо, — просто ответила она.
Остаток дня прошёл без происшествий, хотя застывшее лицо Старка вечером казалось мрачнее, чем обычно. Другие дети, включая Джоанну, тоже выглядели подавленными. Это мало интересовало Джейме, пока сама женщина Талли, казалось, не впала в депрессию и не заперлась в своих покоях. Это бросило мрачную тень на Старков, омрачая новость о назначении Старка Десницей.
Для Джейме это не имело значения, но его сестра наслаждалась зрелищем их реакций. В конце концов, женщина Талли вышла, но была явно другой. Её манеры стали резкими, а взгляд — отстранённым. Она избегала любого контакта с мужем и казалась погружённой в свои мысли, отказываясь разговаривать. Старк был этим обеспокоен, но Роберт, казалось, не заметил ничего необычного и устроил небольшое празднование.
Джейме ожидал стука в дверь и появления слуги с посланием. Он ухмыльнулся, прочитав его.
— В полдень, у Разрушенной Башни Первой Крепости, мой лев.
Первая Крепость была старым заброшенным фортом Винтерфелла, и её высокая, разрушенная башня казалась зачарованной. Джейме улыбнулся, направляясь туда, где его ждала Серсея с ухмылкой.
— Ну, брат, как давно это было.
Ни капли стыда не охватило его, когда он лёг на неё. Ни капли стыда, когда они прижимались друг к другу, выкрикивая имена. Если это было неправильно, ему было всё равно. Ему было всё равно.
Но затем она закричала. Закричала от шока и страха, что Джейме подскочил, проследив за её взглядом к окну. Он увидел, как маленькая, каштановолосая фигура исчезла из виду.
Мальчик вцепился в окно, его лицо Талли было полным ужаса. Джейме чувствовал, что падает в бездну. Мальчик видел их.
Серсея молча кричала ему глазами: "Он знает. Он видел нас."
Сердце Джейме замерло. Он повернулся к мальчику. Это был инстинкт. Его рука протянулась, и мальчик выглядел довольным, даже благодарным, когда Джейме поднял его.
— Боже, за что? Неужели я действительно так проклят?
Мальчик смотрел на него, сбитый с толку, а Джейме задумался, сможет ли он действительно это сделать. Несмотря на тяжёлое дыхание Серсеи, это было не тем, кем он хотел быть. Он никогда не хотел стать тем, кем его все называли.
Убийца королей, клятвопреступник, убийца.
Эти слова эхом звучали в его голове, вызывая гнев. Джейме подумал об осуждающих глазах Старка и насмешливом ухмылке Роберта. Почему его должно это волновать? Они уже сделали из него монстра. Так почему бы не стать им по-настоящему?
Он посмотрел мальчику прямо в глаза.
— Сколько тебе лет?
— Семь, — тихо ответил мальчик.
Джейме изобразил на лице отвращение, презрение ко всему миру. Он не обращался ни к кому конкретно, но его слова прозвучали как приговор.
— Что не сделаешь ради любви
* * *
Джоанна
Джон был похож на Старка. Больше, чем кто-либо из детей Неда, за исключением, может быть, Арьи. Арьи, которая всегда напоминала Лианну Старк.
Лианна Старк. Великая любовь ее отца. Женщина, на которой ему было суждено жениться.
— Она должна была быть твоей матерью, — сказал он однажды, пьянее обычного. — У тебя должны были быть ее глаза.
Лианна, которую похитил и изнасиловал человек, которого Роберт ненавидел больше всех. Но была ли она похищена? Она сама пришла к нему на том турнире. Роберт рассказывал об этом: как Рейгар Таргариен короновал Лианну Зимними Розами. Они сбежали вместе, поженились, разрушив королевство, разорвав его на части. Их больше не было, но остался их сын. Джон.
Джон, который всегда был рядом с ней. Сын и дочь мужчин, которые ненавидели друг друга. Ее отец убил его деда. Но Джон не ненавидел ее. Он доверил ей свою тайну. Нет, он не обвинял ее.
Она лежала на кровати, размышляя. Джон был похож на Старка — темные волосы, серые глаза, суровое лицо. Он был волком, но и чем-то еще. Чем-то, что ей велели ненавидеть и бояться. Но она никогда не обращала на это внимания.
Джон смеялся с ней, играл с ней, рос с ней. Он был сыном человека, которого ненавидел ее отец, и женщины, к которой мать ревновала. Но Джон был для нее Старком, а не Сноу. Он был честным, как Нед Старк. Почтенный Нед Старк, который предал ее отца. Но было ли это предательством? Ее отец всегда пугал ее своими взглядами.
— Не все Таргариены плохие, отец, не так ли? — спросила она однажды, когда ей было семь. Он резко ответил, но она уже научилась не воспринимать его всерьез.
Джон рассказал ей о том, как ее отец ничего не сделал, чтобы наказать Тайвина Ланнистера. Это была просто история, но теперь это стало реальным. Ее дед был убийцей, как Эйерис Таргариен, и Роберт ничего не сделал, чтобы наказать его из ненависти.
Ее кровь не была чистой, она поняла это. Но ее семья не определяла ее, и почему семья Джона должна была определять его?
Джон был тихим, наблюдательным, иногда грубоватым, но с теплым сердцем. Он любил своих братьев и сестер, хотя их родство было ложным. Его недостатки не имели значения. Она знала Джона Сноу, и кем бы ни был Мейкар Таргариен, это не имело значения. Все, что имело значение, это то, что Джон был ее другом. Она хотела, чтобы он знал: она всегда будет рядом с ним, кем бы ни были их отцы друг для друга.
Нед Старк был тем, кто вырастил Джона. Он называл его сыном, но обращался с ним как с бастардом. Это вызывало гнев. Нед лгал, обманывал свою семью. Но если ее отец действительно стоял в стороне и позволил убить Рейенис и Эйгона, то, возможно, даже Нед Старк не смог бы помешать ему убить доказательство того, что Лианна его не любила.
Если ее отец узнает правду, это будет означать войну и страдания для королевства. Лорд Старк не позволит Джону пострадать. Никто не должен знать. Но почему Джон рассказал ей? Чувствовал ли он долг перед ней? В любом случае, он доверял ей, и этого было достаточно. Он был ее другом, и не имело значения, кто его родители. Сейчас он нуждался в ней.
Она долго сидела в своей комнате, размышляя. Ее отец снова пил, братья и сестры были с детьми Старков, а ее матери нигде не было видно.
Наконец, она постучала в дверь Джона.
— Джо?
— Привет Она тихо вошла, и он закрыл дверь. Призрак подскочил к ней, начал лизать руку, и она хихикнула, поглаживая его.
— Джо…
— Джон, мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому, — сказала она. — Но я обещаю, что то, кем были твои родители, не изменит того, как я тебя вижу. Клянусь.
Его глаза загорелись, и он с облегчением вздохнул.
— Джоанна… спасибо.
Она обняла его, искренне.
— Если мне тяжело, то каково тебе? — сказала она. Он молча кивнул, и они сели на кровать. Призрак лежал между ними.
— Я прожил всю свою жизнь, думая, что я знаю, кто я. А теперь я не знаю. Я пытался быть сыном лорда Эддарда Старка, но теперь я не уверен, кто мой отец. Является ли он моим отцом или дядей? Его дети — мои братья и сестры или кузены? Я просто не знаю, Джоанна.
Он заплакал, и она грустно посмотрела на него.
— Я понимаю тебя, Джон, — сказала она. — Я люблю свою семью, но иногда мне кажется, что мое место здесь, с вами, а не с ними.
Он кивнул.
— Мне интересно узнать о Таргариенах, но я чувствую, что этим предаю лорда Старка. И… я ведь собираюсь уйти с дядей Бендженом на Стену.
— Ты не предашь его, Джон. Он знает это. У тебя есть право поговорить с твоим родственником.
— Я все еще хочу, чтобы он был моим отцом, Джо.
— Ты когда-нибудь думал иначе?
— Нет.
— Тогда он твой отец, Джон. Он любит тебя, и ты любишь его. Это все, что имеет значение.
Джон кивнул, и она взяла его за руку.
— Моя мать оставила мне письма, — сказал он, доставая коробку с символами Таргариенов, Старков и Мартеллов. — Есть письма к Рейенис и Эйгону, но я их не читал. Но я прочитал эти…
Он показал ей документы — свидетельство о рождении, аннулирование брака и свидетельство о браке.
Это были доказательства его права, но Джон не стремился к власти. Он хотел только семью.
— Письмо моей матери мне, — сказал он, и она заколебалась.
— Всё в порядке, — сказал он, и она медленно начала его читать. Слеза скатилась по её щеке, когда она закончила и посмотрела на Джона.
— Она любила тебя, Джон, — сказала она с легкой улыбкой, и он ответил ей взаимностью.
— Она это сделала, — сказал он. Затем его лицо стало несколько мрачным.
— Что это такое?
— Зачем они это сделали, Джо? Они разрушили столько жизней…
Она понимала его точку зрения, она и раньше так думала, но, читая письмо, что-то привлекло её внимание.
— Я не могу оправдать их поступок, но она говорит, что пыталась донести эту информацию до того, как казнили вашего деда и дядю.
— Убит, — мрачно сказал Джон, и она грустно кивнула.
— Вы родители, кем бы они ни были и чем бы это ни закончилось, они, по крайней мере, пытались это остановить.
Он тяжело вздохнул.
— Полагаю, я больше злюсь на Рейегара. У него была жена, дети, долг перед ними и королевством, и он отложил все это в сторону. Его отец был чудовищем, но королевству не нужно было страдать так, как ему пришлось, чтобы освободиться от Безумного Короля. Больше никому не нужно было умирать. Моя мать… ей не нужно было умирать.
Она не нашла слов, чтобы выразить это, всё, что она могла сделать, это успокаивающе держать его за руку.
— Я не могу это читать, Джо, — сказал он, держа в руках письма Рейегара. — Я не готов и не думаю, что когда-либо буду готов. Это так чертовски сложно, я хочу узнать о Таргариенах, но я так зол. Как думаешь, мне вообще стоит поговорить с Эймоном? Я уже сказал, что хотел бы, но…
Она задумалась на мгновение.
— Я думаю, тебе стоит это сделать, Джон. Рейегар не был единственным твоим родственником, как и Безумный Король. Эйгон Невероятный был порядочным человеком, как и многие другие. Эймон мог бы помочь тебе наладить с ними связь без всей этой злости. И Джон… Я ничего о нём не знаю, но… это могло бы сделать Эймона счастливым, зная, что у него всё ещё есть семья в Семи Королевствах. Что он не один…
Она подошла к нему ближе, положив руку ему на плечо.
— И ты тоже.
Он молча закрыл глаза.
— Спасибо, Джо, — сказал он наконец, и она наконец увидела эту улыбку, которая могла согреть тысячи сердец.
— А теперь, пока мы оба свободны, почему бы нам не прокатиться? — сказала она, потянув его за собой.
— А что, если нас кто-нибудь увидит? — неуверенно спросил он.
— Ну и что? Я собираюсь покататься с другом.
— Для всего мира я всё ещё ублюдок. Королева…
— Не беспокойся о моей матери. Пошли.
Они вдвоём направились к конюшням с Призраком на буксире. Вскоре они уже ехали через Уинтертаун, а белый волк легко бежал рядом с ними.
— Прекрасное место, не правда ли? — с нежностью сказал Джон.
— Да, это так, — сказала Джоанна с улыбкой.
— Как насчет гонки? — спросил он после паузы. — До Первой Крепости и обратно?
— Только если ты позволишь мне победить, — сказала она, и затем уже поехала, когда Джон и Призрак пытались её догнать. Они добрались до Первой крепости достаточно быстро, остановившись, чтобы дать отдохнуть своим лошадям.
— На данный момент мы вничью, — улыбнулась Джоанна, а Джон тихонько рассмеялся.
Призрак молча шагал между ними, когда внезапно его уши навострились, и они увидели, как что-то движется вдалеке, приближаясь к ним. Это был Лето, и он был встревожен. Он отправился туда, откуда пришёл, и Призрак немедленно последовал за ним, оглядываясь на них, как будто призывая следовать за ним. Они тихо поскакали за ними и нашли их ждущими у Сломанной Башни.
— Что такое, мальчик? — спросил Джон у пристально смотрящего волка.
— Джон… — тихо прошептала Джоанна, глядя туда, куда направлялся Саммер.
— О, боги, — сказал Джон, когда они оба заметили, кто лежит рядом с Лето.
Крик Джона, зовущего брата, был заглушён лишь криком Джоанны.
* * *
Джорах
Мысль о Линессе одновременно огорчила и разозлила Джораха. Её потеря наполнила его горем и болью. Но была и ярость. Он сделал всё для своей жены, купил ей всё, что ей было нужно для счастья. Продал в рабство, чтобы она была счастлива, но теперь она была в Лисе с торговым принцем в качестве любовника, в то время как он был оставлен странствовать, попрошайничать и пить, изгнанный и отверженный, пока счастливый случай не дал ему шанс на искупление. Шаг, который привёл его сюда, на свадьбу принцессы и кхала.
Рейегар Таргариен был человеком доблести и знаний, он уважал это, несмотря на то, что сражался с драконами, но его брат был всем, чем он не был. Визерис был зол, слаб и не очень умен, и при всей своей бедности Король-Нищий был мальчишкой. Ему фактически вручили обещание армии с помощью Иллирио Мопатиса, толстого болвана, и он даже не пытался скрыть, что, по его мнению, Кхал был ниже его.
Кхал был крепкого телосложения мужчиной, который даже Джораху навязывал сдержанность. Но девушка, на которой он женился, была кроткой и тихой, и Джорах не мог не пожалеть её. Её брат продавал её как скот и ничего из этого не делал.
Девушка была одета в красивое платье, но оно не могло скрыть её взгляд во время церемонии или её нервозность во время танца смерти. Тем не менее, она приняла это на удивление смело, у неё была смелость дракона.
Джорах наблюдал, как были вручены свадебные подарки. Её брат дал ей трёх служанок, предоставленных Мопатисом.
Он принёс вперёд всё, что мог дать изгнанник, небольшую стопку старых книг по истории и песням Семи Королевств. Он извинился, но его сердце немного согрелось и немного раздражилось от вины, когда она радостно поблагодарила его.
Он наблюдал, как Иллирио преподнёс ей прекрасное вино, достаточно хороший подарок, но следующий подарок был не совсем обычным. Он пришёл в сундуке с другими подарками, но был так непохож на них, и выражение лица Джораха было сравнимо только с её собственным.
Это было яйцо, покрытое мелкими чешуйками, чёрное как полночь, но подчеркнутое кроваво-красными отметинами, очерчивавшими его и мерцавшими в свете заходящего солнца.
— Это яйцо дракона, — с благоговением сказала она, её фиолетовые глаза мерцали.
— Из Теневых Земель за пределами Асшая, — сказал Магистр Иллирио. — Эоны превратили его в камень, но он всё ещё ярко горит красотой. Когда-то их было три, говорили они, но оставшиеся два были утеряны. Пусть последний напомнит тебе о твоей семье навсегда.
Девушка редко отводила взгляд от этого яйца, пока его не унесли, когда пир закончился. Джорах издалека наблюдал, как её уводили с кхалом, обмениваясь словами с братом, чьи изможденные глаза, казалось, заставляли девушку дрожать. Дейенерис Таргариен исчезла из его поля зрения и осталась в сознании Джораха, когда он шёл, один в ночи, к человеку, стоявшему у дерева.
— Новости?
— Да, — сказал он, держа в руках пергамент, предназначенный для мастера шепота. — Заговор драконов начался.