• Boosty Shared
• Lasombra

• T

• малефик
• гарри поттер

— Заклинания, — начал Долохов, использовав палочку для изменения ландшафта островка в дуэльную арену с длинным помостом и защитными стенами. На самом деле, он ставил стены, чтобы идеально воссоздать тюремную камеру, где нет возможности отступить. Стоит сделать поспешные шаги с арены — стена тебя остановит. — Ведьмы и колдуны зачитывают их вслух, после чего делают техничный взмах палочкой и отправляют проклятие в цель. Чтение и движения — две фундаментальные слабости магов. И если движения можно скрыть обманками или быстрым исполнением, то что делать со словами? Не произносить их вообще! Невербальные чары изучают на шестом курсе Хогвартса или на четвертом в Дурмстранге. Однако далеко не все постигают её в совершенстве. А те, кто постигают, вынуждены иногда вспоминать детство. Но почему?

— Ограничения, — ответил я, решив дополнить его мысль. — Мощность заклинания, сотворённого идеальным движением и словом, будет максимальной. Отсутствие слов уменьшает эффективность наполовину. Чтобы восполнить потери, градация от одного до пятидесяти процентов будет зависеть от мастерства заклинателя. Ещё одна деталь сокрыта во многих палочках, которые являются проводниками между внутренней магией заклинателя и внешней мира. Например, чем чувствительнее порода дерева, тем лучше она улавливает волю. Лишь немногие волшебники смогли использовать невербальные заклинания с той же эффективностью, что и вербальные.

— Постижение невербальной магии — это учение о воле, — он приподнял свою палочку и ухмыльнулся. — Я расскажу тебе всё, что знаю, и что открыл нового. Истинное наследие. Можешь собой гордиться.

Сдержанно отвешиваю короткий поклон.

— Итак, допустим, ты захочешь использовать невербальное протего — простой магический заслон, что вместо твоего тела встретит вражеское проклятие. Сначала ты должен представить движение палочки в голове, затем вообразить эффект его сотворения — заглянуть в будущее, оставаясь в прошлом. Когда с этим будет покончено, самое важное, представь своё воображение как монетку, а свою палочку как копилку. Просто брось монетку в копилку. И всё, вот и весь секрет. Если сделаешь всё правильно, тебе даже не потребуется в реальности использовать нужное движение палочки. Хватит силы фантазии. Без лишних движений твоя палочка поймёт, чего ты от неё хочешь.

— Представь движение, визуализируй эффект, — обобщил я.

— Твоя палочка. Из чего она сделана?

— Тис и сердечная жила кракена.

— Завидное сочетание. И безумно редкое, — задумался он. — Сердечных жил кракенов осталось с гулькин нос после запрета на их отлов несколько веков назад. А тис символ яда в первозданном виде. Все его части, кроме ягод, содержат яд. Нет, в ягодах же есть семена.

Долохов ушел в свои думы, пока я вспоминал всё, что знал о своей палочке.

Тисовые палочки считаются одними из редчайших из-за ничтожно малого числа волшебников, совместимых с этой породой деревьев. По преданию, они наделяют владельца властью над смертью, что привело к высокой ценности в кругах исследователей тёмных искусств. Тис отвергает всех малодушных и слабых, всех, кого презирают в магическом сообществе. Стоило мне стать совместимым со своей спутницей по жизни, как надежды Долоховых на мой счёт сильно возросли.

Но дерево всё равно остаётся лишь материалом для растопки камина. Важна сердцевина — как ядро для магического голема. Не имеет значения, насколько прочным будет каменный гигант, если его изначальная сила ограничена. Здесь мне повезло дважды. Среди тёмных колдунов почитается сердечная жила дракона, потому что гроза небес является олицетворением статуса и силы. Ему вровень идет кракен, повелитель бурь и гроза морей.

У меня наибольшая схожесть именно с водой и смертью. Поэтому родители воспользовались ресурсами и связями для индивидуального заказа на палочку, напрочь пропитавшейся символизмом.

Кракен ассоциируется с морскими легендами, страхом перед неизвестностью, разбойничьей культурой, потоплением и тёмной магией, ведь кракена часто упоминают как зло мира сего. Как чудовище, что бороздит океанскую бездну.

Если я не ошибаюсь, в озере на территории Хогвартса тоже есть кракен.

— Для тёмных заклинаний, более чем идеально, — наконец утвердительно заговорил Долохов. — С невербальными у тебя возникнут сложности. Тис сопротивляется всему, что не имеет отношения к смерти. Трансфигурировать землю в смертельное копьё? Пожалуйста, можно даже два. А вот сделать скамью. Тут даже пресловутых пятидесяти процентов не получится. А кракен… Я не берусь утверждать наверняка, но он идеально совместим с тисом, тоже символизирует смерть, только в другой форме. Ещё воду, но ей тоже можно убить, так что в этом ты преимуществ не получишь. Будь у тебя феникс, ты получил бы преимущество в исцелении… Но зачем ещё использовать заклинания, если не для победы над врагом? Твоя палочка даже в руках неумелого мага охотно усилит всё, что связано со смертью. А если это яды — то и на все двести. Ха-ха… Не переживай о том, чего не имеешь, сосредоточься на том, что у тебя есть.

Продолжая говорить, он первым встал на дуэльную арену с левой стороны, я чуть позже занял правую. Теперь оставалось дождаться правил.

— Чтобы отточить невербальную магию, начнем с создания щитов от заклинателя, кто будет активно забрасывать тебя проклятиями, — Долохов взялся за палочку, приподнял её и показал сперва одно движение, затем другое. — «Maledictorum Interfector» и «Velum Tenebrarum». Запомнил?

— Убийца проклятий и Покров тьмы, — повторил я.

— Первое простое: достаточно поймать палочкой вражеское заклинание, как ты сможешь его рассеять, «убить», что в духе твоей природы. Из недостатков: он требует мастерства и сильно зависит от физической формы владельца. На этот случай есть Покров тьмы. Часть умбракинеза, если проще. В отличие от протего, бесцветного щита, он неидеален. Использовать его, как выйти в красном к белоснежным монашкам, ха-ха. Сразу привлечёшь внимание. Зато этот щит отлично разъедает проклятия, почти как кислота.

— И потому его почти не используют. Если рядом союзники, и они коснутся покрова, то останутся без рук? — уточнил я.

— Верно мыслишь. Пока не освоишься… я буду использовать толчки, — предупредил Антонин о телекинетических волнах. Лучше, чем жалящее заклинание, но всё же может сломать ребра и серьёзно покалечить. Зато все тело чесаться не будет, и то радость. — Ох, чуть не забыл спросить о твоём уровне. Сколько у тебя было выбросов?

Магические выбросы показывают, является ли ребёнок сквибом — позором семьи.

Выбросы случаются у детей до одиннадцати лет, ещё не контролирующих свою силу, чаще всего, когда им страшно или больно. Защитная реакция организма, нечто естественное, встроенное в нашу природу и отличающее нас от обычных людей.

Редко когда выброс состоит из чистого взрыва магической энергии, потому они считаются крайне опасными, граничащими с проявлением высшего волшебства. Если юного мага начать избивать до потери сознания, срабатывает выброс, и обидчик может быть убит на месте проклятием, воплощённым через волю ребёнка уничтожить своего врага. Поэтому в магических семьях… детей, ещё не окрепших, воспитывают по китайской системе вседозволенности, чтобы они случайно никому не навредили.

Самых сильных волшебников порождают самые темные времена.

Однако же моя осознанность была развита не по годам благодаря перерождению. Кроме того, семейство Долоховых готово на всё ради силы: пойти на риск частого провоцирования магических выбросов. Ведь каждый из них повышал мои возможности, словно тело — это шарик. В этом сравнении воздух можно представить как выброс.

Проткнется иглой, если перестараться, но мне немного повезло.

— Сотни, — прикинул я.

— Дьявол его подери, — прошептал он удивлённо. — Nervorum Excisor… В нашей семье мой брат избежал этой участи — ему не выжигали нервы заклинанием, чтобы провоцировать искусственные выбросы и разрабатывать исток. Я же прошёл через полсотни, если не больше. Но когда организм перестаёт воспринимать боль, а также начинает догадываться, что она не причиняет вреда, эффективность метода падает до нуля. Есть ещё Круцио, но его никто не использует. Смысла в силе нет, если ребёнок сойдёт с ума от боли. Нет, не то. Пытки? Огонь? Оставляют шрамы; клеймо — позор для семьи. Загадка.

— Вода, — пожал плечами. — Не оставляет следов, легко контролируется. С её помощью просто довести до состояния близкого к смерти. Когда у организма не остаётся выбора, кроме как защититься выбросом.

— Ха-ха-ха! — гулко засмеялся он в голос. — Больные ублюдки… Ох, я это вслух сказал? С другой стороны, понятен выбор палочки. Родство с водой у тебя что надо, если тебя в ней топили, как щенка. Да и выбор тиса: яда в тебе должно быть сокрыто не меньше, чем в соках этого дерева. Кто проводил церемонию?

— Шаман подконтрольного нам племени.

— Хочешь, я его сотру с лица земли? — вроде в шутку, а вроде всерьёз предложил дядя.

— Лишнее, — отодвинув верхнюю одежду, я достал ритуальный атрибут. — Его нож, — коротко ответил я, вернув острый предмет в чехол. — Первая попытка утопить меня не удалась, но ученики учли ошибку наставника, как и я — границы своего гнева. Этим ножом была прочерчена черта.

— Мог и раньше сказать. Я уже подумывал пойти по стандартной процедуре обучения. Показываешь пример, твой родич не видит его в глаза, и получает детское проклятие. Вроде жалящего. Ха, помню, однажды твой дед обмазал мне всё тело подобием оспы. До сих пор в кошмарах снится, — широко улыбнулся он. — Однако мы пойдём по простому пути, доброму. Ты смотришь, запоминаешь и не делаешь ошибок. Уяснил?

Вместо слов я поднял палочку и повторил его движения для формирования покрова. Палочка отлично впитала образ и без слов поняла мои намерения. Ближайшие тени потянулись ко мне, поднялись и окутали фигуру тонким слоем черноты. Чтобы скрыть уязвимости и улучшить обзор, было необходимо подправить форму, оплетая незакрытые участки игольными нитями, паутиной.

Последнее…

Щит чертовски опасен не только для союзников, но и для заклинателя. Очередная правка: расширение радиуса теневой сферы для улучшения маневренности. Печально взмахнуть рукой и остаться без неё.

Теперь, чтобы защита не спадала, следует каждые пару секунд обновлять образ в голове. Интеллектуальные возможности палочки не сравнятся с человеческими. У неё память, как у хлебушка.

— Действие заклинания не прекращается, значит, основы ты знаешь, — подметил дядя, указывая на меня палочкой и выпуская из неё бледно-зелёный луч.

Антонин говорил, что использует толчки, а не парализацию. Не похоже на учебную хитрость. Скорее указывает, что я допустил ошибку — осталось понять, какую.

«Убийца проклятий», — успел я мысленно представить образ в момент пробития щита.

Вражеское заклинание потеряло половину изначальной мощи и снизило скорость. Тут даже не нужна ловкость рук, чтобы успеть коснуться кончиком палочки луча и развеять его. Но не успел я покончить с одним заклинанием, как в меня полетело другое.

Быстро соображая, я повторил формулу «Теневого покрова» и залатал дыру, в которую целился дядя. Успел, и тем самым получил шанс отразить второй удар. Но стало опасно.

Просчитывая работу заклинания покрова, я представил другое его проявление. Половина купола исчезла. Теперь защита стояла только спереди. Если я пропущу заклинание и получу отскок, то не влечу спиной в разъедающую тьму. Она может меня и не убить. Мунго в силах полумертвого поставить на ноги, но такой жизненный урок мне ни к чему.

— Быстро догадался! — обрадованно похвалил Антонин, на этот раз используя сложную дуэльную технику: тройное плетение.

Три прозрачных луча, на этот раз телекинетических, полетели в меня. От двух я успел отбиться, а третий вонзился в корпус и вынудил меня отлететь к стене на краю арены.

Чтобы не упасть лицом на камень после столкновения, я через силу отскочил и, приземлившись, схватился за грудь.

Ощущения были не из лучших, словно из тела выкачали весь воздух.

— Прошла минута с начала боя, а ты уже проиграл. Будь это «Авада Кедавра», от тебя остался бы бездушный труп. Советую стать серьёзнее, — только и успел оповестить он, как в ход пошло квадроплетение.

Четыре заклинания меньше чем за секунду.

Я, конечно, предполагал, что знакомый мне Антонин Долохов после Азкабана сильно сдал в силе, но мои догадки не подтвердились. До падения Волан-де-Морта дядя был не просто сильным — он был настоящим чудовищем.

Чтобы защититься, я дважды использовал покров. Первый был более мощным, второй послабее. Я создал два последовательных щита на расстоянии метра друг от друга. Первый щит снизил скорость заклинаний наполовину, затем пустое пространство ещё больше ослабило их, и второй щит успел полностью нейтрализовать все четыре проклятия.

На этот раз без «Убийца проклятий».

— Прямые лучи скучны, не находишь? Как насчёт проклятий с искажённым вектором? — его слова заставили меня побледнеть, быстро перестраивая тактику. Теперь следовало опасаться не только прямой атаки. Лучи будут изменять траекторию и атаковать из любой точки воздушного пространства. Но вылетают они из палочки Антонина Долохова.

За ними можно уследить. В теории так, на практике предстоит испытать свою реакцию.