• Knightmare

• легенда об искателе

Глава 9.docx

— Спасибо, — поблагодарила Кэлен помощницу лекаря, что принесла ей обед.

Девочка только улыбнулась краем губ и убежала к другим больным. Заботливая, симпатичная, да, к тому же, талантливая врачевательница. «Повезёт кому-то с женой», — сказал как-то лекарь Таркос, наставник вышеозначенной личности. После этого он, правда, сердечно попросил Исповедницу не распространяться об этом. Не рассказывать лекарке, что учитель, верхом одобрения которого было сухое: «хорошо», нахваливал её перед посторонними.

Есть Кэлен пока не хотела, поэтому, отложив поднос, она взяла книгу и, открыв на том месте, где недавно прервалась, продолжила свои попытки по осмыслению древне д’харианского текста. За время лечения она прочла множество книг. Медицинские трактаты, исторические опусы, жизнеописания великих полководцев и королей, сборники мифов и сказок различных народов. Сейчас Исповедница улучшает своё знание древне д’харианского, попутно постигая мудрость магов, что жили в незапамятные времена.

Не сказать, что знания, заключённые там, сильно полезны. Даже после пояснений Ричарда, который и принёс ей эту книгу, многое просто ускользало Кэлен. Ссылки на некие «всем известные» вещи, апелляции к авторитетам, что за тысячелетия просто канули в безвестность. Однако это хоть немного разгоняло скуку и было полезно для общего развития.

Битва на Маковом Поле, как её нарекли вестландцы случилась полтора месяца два с половиной месяца назад и закончилоась безоговорочной победой Хартленда. Д’Харианская армия была разбита и рассеяна по окрестностям. Как единая, грозная сила она существовать перестала, генерал и все старшие офицеры были либо убиты, либо пленены. Однако выжило множество капитанов и лейтенантов, сумевших собрать вокруг себя бегущих легионеров. В окрестностях появилось множество банд, с которыми нужно было разбираться. Войско Хартленда несколько недель ловило остатки д’харианской армии. Те из них, которые не убрались обратно, в пределы империи, а зачем-то остались на территории Вестландии. Наверное, хотели пограбить и отыграться на крестьянах за столь сокрушительное поражение.

Хоть вестландцы и выиграли битву, но понесли они при этом весьма серьёзные потери. Из двух тысяч отборных всадников, составлявших элиту войска Хартленда осталось чуть меньше трёх сотен. Все остальные полегли на Маковом Поле, которое было названо так, потому что кровь буквально пропитала землю в том месте. Из-за чего там начали расти исключительно маки, алые цветы.

Это, конечно же, было не совсем правдой, а лишь красивой легендой, которую сочинил Ричард, пустил «в народ» и, чтобы подкрепить её, тайно приказал засеять место битвы семенами мака. На вопрос Кэлен о том, зачем вообще это нужно, Искатель ответил, что таким образом отдаёт дань погибшим и исполняет обещание, которое дал перед битвой. Что воины, сражавшиеся за Вестландию против Д’Хары навеки останутся в людской памяти. А легенда такого рода — лучший способ не забыть тех, кто сражался и геройски погиб в Битве на Маковом Поле.

«К тому же, — заметил диктатор Хартленда, — затраты на посев маков во стократ меньше, чем на возведение монумента, который в ином случае пришлось бы ставить на месте этого, грандиозного побоища».

«И не надо забывать, — добавил он уже в следующую встречу с Исповедницей, — что Вестландия — молодая страна, не имеющая пока собственной, героической, великой и драматичной истории. Легенда о Маковом Поле — одна из тех маленьких ступеней, из которых потом сложится устойчивая лестница единой нации».

«И сколько же понадобиться героических битв, чтобы достроить эту лестницу, — спросила тогда Кэлен с лёгким, праздным интересом».

«Вполне возможно, что одной более, чем достаточно. Смотря как люди в дальнейшем воспримут эту легенду. Я намерен сделать всё, чтобы она распространилась как можно более широко. Однако не только из легенд и истории формируется единый народ. В первую очередь, его создают тесные торговые связи. Не будет их, распадётся даже народ, бывший изначально единым. Но с ними даже самый тёмный крестьянин из Инктерии* станет братом правоверному джарийцу*. Потому что один сеет и жнёт пшеницу инструментами, которые сковал второй, покупая выращенное инктерийцем зерно. Именно это делает обоих вестландцами, а никак не почитание одних и тех же героев. Культура лишь скрепляет уже имеющиеся связи, а не создаёт их, — дал Искатель более, чем исчерпывающий ответ».

То, что было сразу после битвы Кэлен помнит очень плохо. Прежде, чем её нашли союзники и оказали помощь прошло некоторое время, за которое она успела потерять достаточное количество крови и подхватить лихорадку. Несколько дней Исповедница была на грани жизни и смерти. Её отпаивали отварами, которые сбивали жар, но сильно ослабляли, из-за чего она практически всё время спала. Временами на Кэлен начинала бредить, видя невозможную и абсолютно бессмысленную ерунду. Это ещё сильнее путало Исповедницу, стирая для неё понятия времени и пространства. Она перестала отличать сон от реальности, не помнила, что с ней происходило в ближайшие часы, и происходило ли вообще.

Но духи оказались к ней благосклонны, постепенно Исповедница начала выздоравливать. Силы стали возвращаться, она уже не проводила целые дни в койке, а старалась хоть что-то делать. Лекарь и санитары были довольно приветливы и охотно шли ей навстречу. А также без всяких проблем отвечали на все её вопросы, поведав о том, как закончилась битва, что происходит в данный момент, ну и, конечно же, сообщили Кэлен, где она находится. А находилась она в военной лечебнице Пятого Восточного Форта, который был буквально забит ранеными. Одно время Исповедница очень плохо спала из-за стонов, которые издавали воины, чьи раны были особенно тяжёлыми и причиняли им ужасную боль. Если днём Кэлен почти не обращала на это внимание, то вот ночью, силясь заснуть, слышала малейший шорох за стеной. А стоны, пусть и не слишком громкие, тревожили Исповедницу гораздо сильнее.

С одной стороны ей было бесконечно жаль всех этих несчастных, она сама испытывала постоянные боли и прекрасно понимала, как им плохо. Но вот с другой они не давали ей спать, и дошло до того, что в какой-то момент Исповедница уже не так сильно грустила, когда кого-то из них перемещали в мертвецкую.

На третью неделю после битвы Кэлен навестил Ричард и предложил вернуться в Хартленд. К тому времени колено уже не мучило её постоянными болями, однако до полного выздоровления было ещё очень далеко. И с тех пор мало, что изменилось. Раны заживали весьма неохотно, буквально испытывая нервы Исповедницы на прочность. Деятельная натура Кэлен страстно желала покинуть пределы этой подземной клетки, куда её посадил собственный недуг, что никак не желал проходить.

Тем не менее, несмотря на это, Исповедница всё же отказалась ехать в Хартленд. Исповедница прекрасно понимала, что окажется в точно такой же «тюрьме». Только чуть более удобной и без соседей, которые, порой, доставляли ей беспокойство.

Это имело бы смысл, если бы у неё тут не было никаких дел. Но они были. Дело в том, что в плен к вестландцам попало много д’харианцев в ходе зачистки окрестностей от остатков вражеской армии. Всех их поместили в одно место, обнесённый высокими деревянными стенами лагерь, возведённый руками самих же пленных. Находился он вблизи от Пятого Восточного Форта. Просто потому что там была сосредоточена чуть ли не половина всей армии Хартленда. И если сдавшимся врагам взбредёт в голову нечто дурное, их очень быстро утихомирят.

В ту пору, когда Кэлен уже более или менее оправилась, этой частью войска командовал Чейз, а Ричард был в Хартленде, утрясал какие-то вопросы с союзниками. Немолодой Страж Границы пришёл к ней и рассказал, что, оказывается, большая часть пленных д’харианцев это и не д’харианцы вовсе, а насильно мобилизованные жители королевства Тилат, обычные крестьяне и ремесленники. Чейз спросил: может ли она поговорить с ними, повысить их лояльность или даже перетянуть некоторых на сторону Вестландии. Он предполагал, что, как Исповедница, Кэлен должна иметь у них немалый авторитет.

Чейз

Поначалу она относилась к этой идее скептически. Д’Харианцы, безусловно, очень жестоки, но они не дураки. Даже рядовые легионеры получают весьма солидное жалование, примерно равное месячному доходу цехового подмастерья. Именно поэтому даже те, кто попал в армию не по своей воле, со временем становятся верными воинами, если не Д’Хары и Рала, то своего легиона. Они проникаются духом товарищества, что царит там, и уже не помышляют об иной жизни за пределами военного лагеря.

Однако Кэлен вспомнила, о чём толковал исповеданный офицер. Новобранцы. В армии было очень много только-только сформированных полков. Так почему бы и вправду не попытаться поговорить с ними? Глядишь, из этого и правда может выйти какой-нибудь толк.

И она, всё ещё неспособная ходить, отправилась в лагерь для пленных. Специально для этого путешествия ей соорудили кресло на колёсиках, которое приходилось катить одному, очень сильному и выносливому человеку. Его звали Олсен, с тех пор он регулярно «выводил» Кэлен на прогулки. Из-за чего они с Исповедницей слегка сдружились. Та была благодарна простому солдату, который заботился о ней, хотя никто не вменял ему эту обязанность. Делал Олсен это из чистой благодарности. Обороняясь в окопах от наседавших д’харианцев он был уверен, что им всем рано или поздно настанет конец. И ко всем выжившим в практически самоубийственной атаке хартлендским всадникам испытывал огромную благодарность и чуть ли благоговение.

Ну а Кэлен, которая, благодаря слухам, стала чуть ли героиней среди героев. Затмевали её лишь Ричард и Дотлар, который, по всё тем же слухам, лично зарубил пять сотен д’харианцев. Про Искателя и говорить нечего. Многие договорились до пылающего меча, взмахами которого Ричард обращал в прах тысячи врагов. Слыша такое Исповедница лишь тихо, про себя, посмеивалась над тем, каких же пределов, порой, достигает человеческая фантазия.

В благодарность за то, что Олсен выводит не даёт ей всё время прозябать в четырёх стенах, Кэлен, в свою очередь, подкидывает ему разные небольшие подарки. Предлагать деньги она поостереглась, такого, как он, это, скорее всего, только оскорбило бы. А так можно было впихнуть ему эти материальные эквиваленты благодарности под предлогом их очень малой стоимости.

Когда возле Пятого Восточного Форта вырос большой военный лагерь на двадцать пять тысяч солдат, в нём самом, а также в крепости, появились, как их стали называть, «магазины», зачем-то используя древне д’харианский термин. По факту же это были очень большие лавки-трактиры-театры. Под одной крышей продавали самые разнообразные товары. От сладостей и зубного порошка, до оружия, доспехов и сёдел. Напротив полок с товарами располагались ряды с маленькими трактирами, где один — два повара готовили еду, а посетители усаживались прямо за стойки, на высокие стулья без спинок. А чуть дальше, в стороне шума и запахов еды можно было посмотреть театральные представления. Декорации и костюмы там не шли ни в какое сравнение с поделками бродячих артистов, таскавших чуть ли не на себе всю свою утварь. Они были на голову, а то и на две выше, нежели всё то, что Исповеднице приходилось лицезреть до этого.

Игра актёров не поражала воображение, Кэлен видела лицедеев и получше, но реалистичные костюмы, практически ничем не отличавшиеся от того, что носят настоящие короли и принцессы, а декорации, не представлявшиеся из себя просто разрисованные деревянные панели, часто заставляли Исповедницу забыть о том, что всё происходящее — не взаправду, и погружали в историю с головой. Правда, актёры могли бы играть и получше, да.

Но это Кэлен успела многое повидать, а потому удивить или поразить её было достаточно сложно. На неискушённых вестландцев всё это действовало, словно кувалда на гнилые опорки. Они буквально просаживали всё своё жалование, скупая билеты на все возможные представления. Какой бы спектакль ни шёл, можно было не сомневаться: все места заняты, и нет яблоку негде упасть из-за стоячих зрителей, жмущихся вплотную друг к другу.

Всё свободное от муштры и казарменных обязанностей время солдаты проводили в театрах. Удивительно, но они почти не пили. Отчасти потому что были поглощены совсем другим, отчасти из-за того, что монет на пиво и брагу у них почти не оставалось. Между спектаклем и выпивкой они однозначно выбирали первое.

От Ричарда Кэлен узнала, что эти «магазины», а, по сути, упорядоченные ярмарки, содержались, по большей части, из казны Альянса. То есть, оплачивали всё это великолепие почти все города-государства Вестландии. Однако в «магазины» вкладывались и торговые гильдии, и даже отдельные, очень богатые купцы.

Искатель рассказал, что идеи о необходимости организовать культурный досуг для граждан Хартленда тревожила умы Ричарда и его соратников уже очень давно. Но до поры всё это оставалось уровне планов, прикидок и голой теории. Были куда более важные дела, вроде строительства крепостей, подготовки армии, мобилизации и переселения людей из приграничных областей.

Пригодились они совершенно неожиданно, когда встал вопрос о том, чем бы таким занять солдат, что, проходя суровую воинскую подготовку, которая должна помочь им выжить при встрече с д’харианскими легионерами, потихоньку сходили с ума без выпивки, женщин и привычных развлечений, вроде большого мордобоя, когда парни из одной деревни в кровь бьют лица точно таким же парням из соседней деревни.

Сражаться и умирать за родной Хартленд она, может, и были готовы, вот только солдатская жизнь была не для них. Постоянная, монотонная муштра, выматывающая их до предела, и обязанности, кажущиеся им скучной, бессмысленной ерундой. Со временем, они, наверное, привыкли бы. Да вот только времени у Вестландии не было. Ей нужна армия «уже вчера», а из-за опасения союзников Хартленда, что тот усилится ещё больше, она и не была создана до тех пор, пока д’харианцы не «постучались в дверь» к вестландцам. Ричард очень много говорил о союзниках и часто из его уст можно было услышать не слишком приличные выражения.

Он бесился из-за того, что те, вместо того, чтобы работать на общее благо, до последнего держатся за свои личные, «шкурные» интересы, и ему приходиться идти на разные ухищрения, добиваясь от них тех или иных вещей.

Слушая рассказы Искателя о собраниях Альянса Вестландии, Исповедница невольно ловила себя на мыслях о том, что всё это уже было. Только не здесь, а в Эйдендриле. Совет Срединных Земель вёл себя точно также. Советники спорили друг с другом из-за каждой мелочи, не могли прийти к единому мнению, выработать хоть сколько-нибудь вменяемое решение по тому или иному вопросу. Это, в конечном итоге, и погубило Срединные Земли. Все тянули «одеяло» на себя, и никто не хотел брать на себя ответственность.

К сожалению, Эйдендрил, как оказалось, значил для Срединных Земель гораздо меньше, чем Хартленд для Вестландии. И его не возглавлял кто-то похожий на Ричарда. Такой же целеустремлённый, умный, хитрый, харизматичный и… безжалостный. Хотя… Кэлен немного одёрнула себя. Искатель вовсе не был безжалостным. По крайней мере, не таким, как Даркен Рал. Он мог быть жестоким, но эта жестокость всегда имела чёткие границы и оправдание.

Если бы во главе Эйдендрила стоял кто-то, у кого были бы похожие качества, кто знает, как бы всё обернулось, и смогла бы Д’Хара так легко победить во второй войне со Срединными Землями?

Оставлять только-только сформированные полки на съедение муштре и казарменному быту было нельзя, поэтому Ричард решил создать центры досуга, предназначенные для бойцов вестландской армии. Как это у него всегда было, данная мера преследовала сразу несколько целей. Это и возможность для ментального отдыха солдат, и подъём их мотивации, и новые возможности для торговли, как следствие, оживление экономики, и даже… «пропаганда».

Очередной древне д’харианский термин, который на современный язык очень сложно перевести. Причём даже Кэлен, неплохо знающей этот мёртвый язык. Увы, не в той вариации, где присутствует это слово. Древне д’харианский, знакомый ей, использовался в этом и прошлом тысячелетиях, а вот тот, которым частенько пользуется Ричард, является каким-то уж совсем реликтовым. В просто огромная куча слов и понятий, отсутствующих в более поздних версиях. Сопоставляя свои знания со знаниями Ричарда, она приходила к неутешительному выводу о деградации языка. И. вполне возможно, что не только его. Впрочем, ни для кого не новость, что волшебники прошлого были во сто крат более могущественными просвещёнными, нежели их современные потомки. Вполне возможно: это как-то отражается и на языке.

Кэлен покупала Олсену небольшие подарки именно в таком «магазине», что располагался в подземельях форта. Вернее, она, разумеется, не делала этого самостоятельно, а просила об этом других солдат, которые также с готовностью исполняли некоторые её поручения.

К лагерю пленных Исповедницу впервые отвёз этот здоровенный, добродушный солдат, который, кажется, слегка на неё заглядывался. Своё белое платье, которое сразу показало бы пленным, кем она является, осталось в Хартленде, и ждать, пока ей его привезут, было слегка бессмысленно. Увы, это платье — не настолько значимая вещь, ради которой можно жертвовать временем. Прошли времена, когда наряд Исповедницы позволял с точностью опознать принадлежность его владелицы. Срединные Земли уже не те, что прежде. И Исповедницы тоже. Сейчас любая мошенница может надеть чёрное или белое атласное платье и выдать себя за Исповедницу. Кэлен уже не раз приходилось сталкиваться с недоверием людей во время своих странствий. И иногда она доказывала свою… подлинность, весьма радикальными методами. В те моменты, когда ей просто не оставляли выбора.

Пленные легионеры могли просто не поверить Кэлен и счесть её просто ряженой лгуньей. Ей бы всё равно пришлось доказывать, что она — Исповедница. После разговора со лагеря для пленных она решила прибыть туда в самой обычной одежде и представить всё так, будто явилась туда, ради исполнения своей прямой обязанности, исповеди. Благо, кандидатов на неё среди легионеров было предостаточно. Дебоширы, воры, убийцы, даже противоестественные насильники, направлявшие свою похоть совсем не туда, куда следовало бы.

Кэлен выбрала одного, который, как ей казалось, более других заслуживал исповеди. Негодяй, что из-за недельного продовольственного пайка и куска мыла зарезал двух своих товарищей. Причём, сделал это не в драке, а хладнокровно убил обоих во сне.

Вестландцы заранее поставили в центре лагеря помост и виселицу. Охрана не контролировала каждый шаг д’харианцев, внутри лагеря они могли передвигаться более или менее свободно. Поэтому, когда Кэлен приехала туда, большинство из них собралось на только что созданном лобном месте, ожидая начала «представления». Ничего удивительного, учитывая, что с развлечениями в то время у пленных было весьма туго. Точнее, совсем никак. Их в то время даже ни к каким работам не привлекали. Они просто сидели на огороженной территории и старались не умереть от скуки, питаясь довольно скудными пайками. А тут какое-никакое разнообразие. Пусть даже вызванное не самым радостным поводом.

В тот раз Исповедница сделала ровно то, чего от неё и ждали. Исповедовала преступника, заставив его при всех сознаться в своих злодеяниях, а затем приказала ему удавиться. Что он с радостью и сделал. Совершив правосудие, Кэлен произнесла перед пленными короткую речь, сводящуюся к тому, что, раз они жители Срединных Земель, то и суд у них будет соответствующий. Легионеров нужно было подводить к нужным мыслям постепенно и не слишком навязчиво. Они с Чейзом так решили.

В следующий раз Кэлен наведалась в тот лагерь через два дня. Также исповедовала одного преступника, после чего произнесла перед пленными уже другую речь. В ней было куда меньше патетики, и гораздо больше чисто материального. Она сообщила пленным, что вестладцам нужны умелые ремесленники, и они готовы неплохо платить тем, кто согласится на них работать. Поначалу на это предложение откликнулись единицы. Не потому что большинство легионеров были верны Ралу, а из-за опасения быть обманутыми, они боялись, что их загонят куда-нибудь на рудники и будут нещадно эксплуатировать. Причём, с их неосторожно данного согласия.

Однако со временем эту ситуацию удалось переломить. Кэлен лично общалась с теми, кто не побоялся довериться вестландцам, «выбивала» для них привилегии у коменданта, создавая образ благодетельницы и защитницы, которая очень хочет помочь попавшим в беду тилатцам. Она и правда хотела, но пленные легионеры просто так не пошли бы ей навстречу, а потому приходилось идти на маленькие хитрости, создавая в их головах несколько приукрашенный образ. Чтобы они доверяли ей и прислушивались к её советам.

К моменту приезда Ричарда в Пятый Восточный Форт лагерь с пленными изрядно опустел. Одни тилатцы, знакомые с различными ремёслами, разъехались по всей Вестландии и, получив статус: «ограниченно свободных работников, стали трудится на государственных мануфактурах, изъявили желание вступить в армию и после многочисленных проверок, третьи исчезли непонятно куда. Кэлен спрашивала о них, но Чейз сказал, что это секрет, и ей не положено об этом знать. Однако он заверил: с ними не делают ничего ужасного.

Многим Кэлен к тому моменту помогла, но далеко не всем, оставалось ещё, как минимум, четыре тысячи человек, нуждавшихся в ней. Именно поэтому, когда Искатель предложил ей переезжать в Хартленд, она отказалась. Возможно, Кэлен ошибалась. Но в тот момент она была уверена, что без неё оставшиеся пленные просто пропадут.

Побыв пару дней в Пятом Восточном Форте, Искатель уехал обратно, в Хартленд. А затем, спустя почти неделю, вернулся. И так с тех пор и не покидал эту приграничную крепость. Впрочем, большую часть времени он проводил в военном лагере, в расположении вестландской армии. Ричард лично руководил учениями по боевому слаживанию полков и тренировками новыми видами оружия. То есть, с пушками и мушкетами.

Кэлен неоднократно наблюдала за тренировками солдат. Особенно за учениями стрелков-мушкетёров, которых мучили сильнее всех прочих, доводя исполнение команд до какого-то чуть ли не механического рефлекса. И, надо сказать, результат впечатлял. Когда ровная, тянущаяся на сотни метров шеренга солдат, разражается, вдруг, огнём и дымом, а уши закладывает от оглушительного грохота, сердце буквально замирает от восторга.

Несмотря на то, что дел у Ричарда было предостаточно, он не забывал регулярно, раз в два дня, приходить к Кэлен. Одни визиты были короткими (он просто приносил ей разные книги из собственной библиотеки), ну а другие могли длиться часами.

Однажды у них состоялся весьма познавательный и важный, в первую очередь для Кэлен, разговор. Искатель рассказал Исповеднице неизвестные ей ранее подробности битвы на Маковом Поле. В частности о том, как ему удалось разгромить тяжёлую конницу д’харианцев. До этого Исповедница слышала лишь байки, в которые было весьма непросто поверить.

Почти все, кто был в отряде Ричарда и выжил в той мясорубке, не задержались в форте, покинув его уже через два дня после битвы. Поэтому достоверных сведений о том, что творилось в восточной части Макового Поля просто не было.

Искатель рассказал обо всём в подробностях. В тот день открыл ей свою тайну, которую по непонятной причине скрывал от всех. Поведал о Проявлении, воплощённой воли человеческого разума, которая в буквальном смысле способна менять реальность. О том, какими они бывают, как появляются и на что способны.

Поначалу Кэлен отнеслась к словам Ричарда с некоторым недоверием. Она не думала, что он врёт. Просто ей показалось, что речь идёт о вещах неконкретных, метафизических, которые не слишком соприкасаются. Но когда он зажёг над своей ладонью пламя, Исповедница поняла, что говорит Искатель о вполне реальных явлениях.

Ведь она не ощущала никакой магии. В принципе. А Кэлен, пусть и не относилась к породе чародеев, но распознавала волшебство без труда. Особенно, если оно творится в непосредственной близости от неё. Путешествуя с волшебником годами, она научилась чувствовать магию не хуже, чем гончая падаль. Навык для Исповедниц совсем не уникальный и далеко не выдающийся.

И, не ощутив никакой магии в огне, который не мог быть создан ничем, кроме чар, Кэлен склонна была поверить Ричарду и его рассказам о Проявлениях. Просто потому что никакого иного объяснения случившемуся у неё не имелось.

Ещё она с удивлением узнала, что её сила Исповедницы тоже относится к этим Проявлениям. Так же, как и дар волшебников. «Проявление магического типа», как назвал его Ричард. Это могло показаться глупостью и подгонкой фактов под весьма странную теорию.

Однако, поразмыслив над словами Ричарда, Кэлен находила их всё более логичными. Ведь кем были последние чародеи Эйдендрила? Теми, кто получил дар не в наследство, как цвет волос или глаз, а приобрели в ходе долгой и упорной учёбы. Как Проявления, о которых говорил Искатель. А ведь каких-то сто лет назад все были свято уверены, что магические способности можно получить только от рождения и никак иначе.

С того разговора Кэлен не покидает мысль, что Ричард Сайфер — совсем не обычный Искатель. Конечно, Искатель не может быть таковым, по определению. Но Ричард здорово выделяется даже на фоне предшественников, каждый из которых был легендарным героем. Возможно, ей это только кажется, и современники предыдущих Искателей думали о них точно также. Однако отделаться от этой мысли Кэлен никак не могла, и у неё были на то весомые причины.

Начиная от странного нежелания Ричарда прикасаться к Мечу Истины и заканчивая тем, что он повелевает жарой и холодом на таком уровне, что может убивать десятки врагов, разом.

Когда они только познакомились, она видела довольно неоднозначного человека. Жёсткого, а иногда и откровенно жестокого, нетерпимого, циничного, своенравного и гордого. Но, в тоже время, и доброго, справедливого, сопереживающего. Не говоря уже о том, что Ричард был очень умён и эрудирован.

Не так Исповедница представляла себе Искателя. Не благородный герой, но жёсткий правитель, стремящийся к благу своего народа, но, подчас, совершающий неблаговидные поступки. Очень долго Кэлен не могла определиться со своим отношением к Ричарду и одно время даже подумывала о возвращении в Срединные Земли, считая свою миссию полностью проваленной. Искатель не принял Меч Истины, отмахнулся от своего предназначения. Какой тогда теперь смысл оставаться в этом чуждом краю?

Останавливало её лишь слабое здоровье Шаа, изрядно подорванное во время пересечения Границы. Повторный переход в ближайшие месяцы попросту убил бы мерцающую в ночи. Вопреки своему желанию Исповедница осталась в Вестландии.

И постепенно, практически не замечая этого, она начала проникаться к Ричарду уважением и симпатией. Понимать мотивы разных его поступков, образ мышления и приоритеты. И не только его, но тех людей, что населяют Западный Край.

В Вестландии всё было совсем не так, как в Срединных Землях. Здесь никто не спешил перед ней кланяться, даже зная, что она — Исповедница. Её не боялись, не уважали и не преклонялись только из-за статуса. К ней относились только так, как он сама того заслуживала. Словами и поступками. Вестландцы оценивали Кэлен, как человека, имеющего те или иные личные качества, обладающего какими-то навыками или же нет. Такое отношение было для неё в новинку. И, говоря по чести, сильно подкупало.

В Срединных Землях она с самого рождения была, в первую очередь, Исповедницей, а уж потом только Кэлен Амнелл. Окружающие видели в ней лишь строгую, но справедливую хранительницу закона. Даже не пытаясь завести с ней какие-то личные отношения за рамками тех миссий, которые ей поручал Эйдендрил. Единственные, с кем она могла быть собой, были её сёстры по ордену. Но в последние годы она почти потеряла с ними всё контакты. Одни погибли, другие рассеялись по Срединным Землям и прячутся.

Попав в Вестландию, Кэлен открыла для себя целый новый мир. Жители этого края были… свободны. Их не сковывали тысячи негласных правил, традиций. Законы носили, во многом, чисто условный характер. И очень часто нарушались в совершенно обыденном порядке.

В Вестландии не было королей, вельмож, дворян, волшебников и Исповедниц. Никто не указывал людям, как жить. Более того, они сами, в какой-то степени, указывали своим правителям.

Хоть какой-то властью здесь обладал только тот, кто уважаем обществом. Простыми крестьянами, горожанами, солдатами и купцами. Нет уважения и авторитета, нет и власти. Никто просто не будет подчиняться тому, кого не знает, и неважно, какие у него есть титулы и звания.

Ричард имел власть только потому что его уважали и любили. А ещё ему верили. И не потому что он — Искатель, которому просто положено почитание. А потому что он был хорошим правителем. Людям нравились его дела, и они буквально ввергли ему свои жизни и своё благополучие. И им было совершенно наплевать, что занимает он свою должность не совсем законно, фактически, свергнув предыдущих правителей.

Ричард был плотью от плоти этого общества, только, кажется, умноженным раз в пять. Он не только не ценил традиции, но и презирал их, считая, что лишь полезные обычаи или, по крайней мере, безобидные обычаи и имеют право на существование. Являясь убеждённым прагматиком, он не верил ни во что. Высший замысел, судьба, Создатель, духи или даже какое-нибудь гадание по звёздам были для него всего лишь "мистической чепухой". Ричард не верил, что существует хоть какая-то предопределённость, вершатся судьбы всех людей.

Подобное очень сильно противоречило мировоззрению Кэлен, выросшей с осознанием важности правил и древних законов. Она всегда знала, какой будет её судьба. Знала и совершенно не противилась этому. Даже когда Даркен Рал разрушил весь её привычный уклад жизни, Исповедница не стала мыслить по-иному. Не переосмыслила свою жизнь. Ведь, по сути, ничего не изменилось. Стало гораздо хуже, она лишилась дома и превратилась в странницу, кочующую по Срединным Землям. Но люди вокруг не изменились нисколько. Кэлен оставалась всё той же Исповедницей, которая, в меру сил и возможностей, исполняла свой долг.

Попав в Вестландию, она будто очутилась в другом мире. Те же деревья, та же листва, луга, деревеньки и города. Люди, внешне ничем не отличавшиеся от всех прочих. Но какими же другими они были внутри! Кэлен могла бы назвать их свободными! Не от какого-то тирана, вроде Рала, а от незримых, внутренних оков, что носили на себе жители Срединных Земель и Д'Хары! Каждый, независимо от богатства или знатности.

Общаясь с ветландцами, Кэлен ощущала, как ржавеют её незримые оковы, как осыпаются на землю рыжим песком, как спадают с запястий и голеней, никому больше не нужные, грязные и забытые. Но вечерами, когда она оставалась наедине с собой, оковы возвращались, давя ещё сильнее, чем раньше. Исповедница, и этим всё сказано. Кэлен не может забыть о своём долге перед Срединными Землями, просто не имеет на это право. Какими бы ни были её собственные желания.

И тем не менее она буквально влюбилась в этот край свободы, в этих людей, которые сами выбирают свою судьбу, а не идут на поводу у разных шарлатанов, назначивших себя господами. Дворянами, королями и… всеми прочими. Влюбилась, как в недостижимую мечту. Для неё недостижимую. Ведь даже если всё кончится благополучно, она вернётся в Срединные Земли и продолжит вершить закон, как и полагается Исповеднице.

Каждый раз, когда Кэлен думает об этом, её охватывает страшная тоска. Всё было бы гораздо проще, если бы… если бы не Ричард. Если бы ей просто понравилась Вестландию, она завела бы здесь друзей и иногда навещала бы их, а не… а не влюбилась. Безнадёжно и глубоко. Всё то, чем был для неё Западный Край, соединилось в одном человеке и манило её к себе, как мёд пчелу. И это не считая того, что он был молодым, красивым мужчиной, который очень нравился ей, как женщине.

Мысль о расставании с ним приводила Кэлен в отчаяние. Тем большее горе на она ощущала, понимая, что это неизбежно. Исповедницам не дано любить. Их удел — рожать здоровых детей подонков, заслуживших исповедь. Превращение же любимого мужчину в безвольного раба — худшее, что можно только представить. Кэлен не простила бы себе, если бы поступила так с Ричардом.

Однако, несмотря это, ничего не мешало ей наслаждаться пребыванием в Вестландию и общением с Искателем. Пусть идёт война, пусть ей раздробили колено, и неизвестно когда она ещё поправится. Это всё равно гораздо лучше, чем одинокое скитание по Срединным Землям, которое ждёт её в будущем. Возможно, ей даже удастся вернуться в Эйдендрил и воссоединиться с сёстрами. Но… счастливой Кэлен всё равно не станет.