2023-02-05 20:38
Мерлин. Часть 3. Отрезок 7(1)
Проглядывающее сквозь щель на грозовом небе солнце озаряло верхушку центральной мачты, что блестела от влаги, которой её пропитал многодневный ливень.
Шторм прошëл ещë вчера, море более или менее успокоилось, а вот дождь всë льëт и льëт. Пока что тучи до безобразия хмуры, а потому ждать прояснения погоды нам ещё долго.
Этот неожиданный вестник погодной перемены застал меня на верхней палубе. Я стоял, облокотившись о борт, и всматривался в виднеющуюся вдалеке землю, мимо которой мы проплывали. Западный берег Пиренейского полуострова, будущая Португалия. А пока что земля, которую то и дело отбирают друг у друга вестготы и арабы. Не так давно по историческим меркам через этот край прошли вандалы, захватившие почти всю римскую Африку. Ныне об их владычестве над теми территориями напоминают лишь опустошённые селения, заметённые песками времени.
Я очень люблю дождь, мне нравиться слушать его музыку, объёмный шелест и стук. Люблю глазеть на огромные массы воды, что капле сыпятся на нас неба, на создаваемую ими им рябь, превращающую гладь морской равнины в острые, горные вершины. Даже мокнуть под дождëм мне очень нравиться.
Палуба, несмотря на всë ещë неспокойное море, почти не качалась. Лишь вибрировала слегка время от времени. Стабилизирующие чары надёжно хранили наши желудки и вестибулярные аппараты.
К тому же, корабль, на палубе которого я сейчас стоял, был раз в пять больше любого современного судна.
Настоящий пришелец из будущего. Восемнадцатого столетия, если быть точным.
Вряд ли, мне удалось в точности скопировать многопушечный линкор времён Семилетней войны. С моими-то знаниями в истории кораблестроения, ограничивающимися статьями в детской энциклопедии. Полагаю, если бы моë творение увидел некто, разбирающийся в теме, он бы тут же окрестил мой корабль жуткой химерой, непонятно вообще как появившейся. Однако с обывательской точки зрения, это оно! Тот самый корабль, который из кино! Только без пушечных портов.
Созданием собственного флота, который будет на голову всë, что есть у моих потенциальных противников, я озаботился ещë до похода на Мерсию. Нанял мастеров-корабелов вместе с многочисленными подмастерьями и учениками, поставил над ними нескольких лаборантов, которые худо-бедно соображали, и дал им задание разработать проект принципиально нового корабля: большого, вместительного, но, в тоже время, быстрого и надëжного.
Пока у нас не было выхода к морю, я практически не обращал внимание на деятельность этой "супергеройской" команды. Работают? Что-то делают? Молодцы! Не всë получается, какие-то проблемы? Ну так и Москва не за один день строилась!
Однако, когда мы получили в свои руки развитый морской порт с весьма уютной гаванью, их работа резко актуализировалась! И мне пришлось залезть в неë аж двумя руками, ибо проект вошёл в стадию производственного Ада, из которого выбраться самостоятельно был не в силах.
Нанятые ремесленники, пусть и являлись мастерами своего дела, но пребывали, по большей части, в состоянии глубокого невежества. Ни писать, ни считать, ни, тем более, чертежи чертить не умели. Лучший и единственный их измерительный инструмент: меткий глаз, источник знаний: отец научил. И этого, как ни странно, хватало, чтобы строить вполне качественные суда с гарантией не то что на десятилетия, на века. Но вот проблема: создать что-то принципиально новое с такое интеллектуальной базой практически невозможно. Если специально не задаться такой целью. Но в том-то и дело, что подобного рода ремесленники — жуткие ретрограды, для которых любое отступление от "освящëнного веками" рецепта — само себе жуткое преступление.
И моим лаборантам приходилось бороться с неграмотностью вверенного контингента, дабы те могли облечь свои знания в какую-то приемлемую форму. Дело шло со скрипом. Уважаемые мастера с трудом воспринимали мысль, что им нужно ещё чему-то учиться.
Однако, помимо этого, внутри коллектива тлели вялотекущие конфликты, полностью погасить которые моим лаборантам было попросту не под силу. У кого-то были давние личные тёрки, кто-то не мог признать, что есть специалисты лучше, чем он, ну а кто-то просто был неуживчивым мудаком. Всё это создавало в коллективе работавших над моим проектом корабелов «особую» атмосферу, вследствие которой всё продуктивное тонуло в болоте неорганизованности и ненамеренного саботажа.
Корабелы, помимо прочего, резво стучали друг на друга, стараясь избавиться от лично неприятных им коллег с помощью административного ресурса. Мои слуги, будучи пусть и умными, но не очень опытными в сфере руководства людьми, не смогли вовремя погасить ссоры среди подопечных, не сумели заставить их работать вместе. В результате чего над проектом, фактически, стала трудиться не одна большая команда, а несколько мелких групп. Ну и, соответственно, каждый такой коллективчик имел своё собственное виденье будущего суперкорабля.
После того, как я прекратил весь этот бардак, нужный проект мне предоставили уже спустя полтора месяца. Все нужные наработки у мастеров были, нужно было лишь свести их вместе и «отшлифовать». Чем они и занялись, вынужденные работать вместе и не вякать.
Строили корабль мы уже без этих «гениев». Наевшись ими до сыта, я решил привлекать к сборке судна только своих слуг.
Благо, магические артефакты одинаково хорошо работают практически в любом месте, и мы могли позволить себе лишний раз не отвлекать чародеев.
Без накладок, конечно, не обошлось. Пусть и вооружённые волшебством, но мои лаборанты были новичками, которые впервые делали нечто подобное. Впрочем, я тоже принимал в этом участие время от времени и также несу ответственность за допущенные в ходе судостроительства косяки.
Из-за нашей криворукости, первый корабль серии "Птолемей" вышел несколько нескладным по сравнению со своими младшими собратьями. Узкий, наклонённый слегка вправо нос, всего две мачты, одна из которых с косым парусом, слишком большой двигатель, занимающий как бы не всю центральную часть судна.
Так вышло, что первоначальный проект механизма, с небольшой помощью чар приводимого в движение встречным водяным потоком… как бы так сказать… оказался полным дерьмом.
Хорошо, мои слуги догадались сделать прототип и установить его на одну ладью, дабы загодя узнать, как он будет работать в реальных условиях. Иначе мы бы потратили кучу времени и сил на абсолютно неработающую хрень.
Но и так ситуация была, мягко говоря, крайне неприятная. Пришлось многое менять буквально на ходу, кромсая по живому. Больше не пытаясь в оригинальность, я решил сделать самый обычный паровой двигатель. Но так как устройство данного агрегата также было известно мне весьма смутно, и с его конструирование мы лажали ещё беспонтовее, чем при строительстве корабля, в целом. По сути, именно с двигателем у нас имелись самые большие проблемы, именно из-за них судно вышло таким корявым.
В конце концов, нам удалось собрать вполне рабочий паровой котëл, который успешно потом установили на корабль. Вот только что само судно, что двигатель получились теми ещë монстрами Франкенштейна.
Однако нет худа без добра, последующие корабли этого же класса вышли вполне себе симпатичными. Все ошибки, которые только можно было совершить, мы совершили при постройке первого "Птолемея". На данный момент у нас есть уже семь судов этого типа. И на подходе ещë четыре.
Получив вести из Паннонии, я быстро как только мог, собрался и отплыл из Британии на двух "Птолемеях". На один загрузились драконоборцы, а на второй их "пожитки", запасные доспехи, прочая амуниция, оружейные комплекты, разобранные осадные машины, и боеприпасы. Мы с Морганой из соображений комфорта поплыли на том корабле, где было меньше людей.
Да, я взял любимую с собой. По идее, конечно, еë стоило оставить в Британии, но она сама не желала отпускать меня одного. Ну а раз так, то кто я такой, чтобы ей что-то запрещать?
И дело совсем не в том, что мне самому жутко не хотелось с ней расставаться.
Эх, и кого я обманываю?
У меня стойкое ощущение, что если мы расстанемся, произойдёт нечто ужасное. Ну или я просто схожу с ума на почве любви.
Поначалу мы собирались доплыть до берегов Франции, а оттуда по суше добраться до Паннонии. Но, лучше ознакомившись с обстановкой на материке, решили сделать по-другому. Доплыть по морю до Адриатики, высадиться где-нибудь у берегов будущей Хорватии и оттуда практически напрямик двинуться в разоряемый драконами край.
Мою любовь к дождю мало кто разделял, а потому на палубе я сейчас стоял в гордом одиночестве. Паруса были свëрнуты, несли нас вперëд исключительно только гребные винты, никаких течей и пробоин в корпусе не наблюдалось, такелаж также пребывал в относительном порядке. Поэтому матросы наслаждались заслуженным отдыхом в тëплых каютах.
Очередной день этого тягомотного морского круиза подошëл к концу. Мы с Морганой в очередной раз поцапались. Кажется, уже не столько по каким-то реальным причинам, а, дабы развеять развеять скуку. Хоть так. Одна из труб двигательной установки позавчера лопнула, не выдержав давления пара. Сегодня еë наконец-то починили.
Из-за этого мы слегка отстали от второго "Птолемея", который уже прошëл Гибралтар и теперь плывëт вдоль берега Северной Африки. Наш же корабль только-только подходит к проливу. Непогода уже практически рассеялась, мне незачем больше стало торчать на палубе, я сидел в нашей с Морганой каюте и пытался убить время прочтением рыцарского романа, коих в достатке захватила с собой любимая. Сама она, кстати, сейчас была, как раз, наверху, убежала туда, кроясь во обидах, большая часть из которых были надуманными.
Заходим в порт Малаги. Пополнить провиант и запасы воды. А также прогнать скуку, развеявшись на берегу.
Старый испанский город находился сейчас под властью эмира Кордовы. И процветал. Нахождение в составе халифата, раскинувшегося на весь юг и значительную часть востока Средиземноморья, имело свои несомненные плюсы. Так как второй "Птолемей" плыл гораздо южнее и заходил в африканские, а не испанские порты, местные здорово так охренели, увидев нас, заходящих в гавань. Не скажу, что возникла какая-то большая суета. Еë не было. Был массовый ступор.
В Малаге находился один из моих агентов, которых я отправил в Европу ещë много месяцев назад, и прямо сейчас наблюдал его глазами то, как поражённо люди смотрели на подплывающий «Птолемей». И их можно было понять. Глядя на то, как огромный корабль, борта которого выше мачт практически всех судов, что стоят сейчас в порту, неестественно быстро подплывает к берегу, становясь визуально ещё больше, впечатлился даже мой слуга.
Остановившись в метрах двухстах от причалов, мы бросили якорь и начали спускать шлюпку, на сейчас которой поплывут четверо телохранителей-драконоборцев и Моргана. Разговаривать с местными она не то, чтобы очень хотела, но изнывала от скуки гораздо сильнее, чем я, а потому чуть ли не первой запрыгнула в лодку. То, что арабы-мусульмане — те ещë половые шовинисты, дающие сто очков вперëд даже средневековым европейцам, меня мало волновало. Моргану, впрочем, тоже. Если кто-то в Малаге будет столь неблагоразумен, что попытается оскорбить девушку в сопровождении четырëх, закованных в сталь великанов, пусть пеняет на себя. Ну а коль он окажется столь значимой персоной, что за него вступится гарнизон города… Значит не повезло… гарнизону.
Любимая так спешила сойти с опостылевшего ей корабля, что забыла привести себя в порядок и прихорашивалась уже на борту шлюпки.
Увы, когда оно причалила к пирсу, местные чиновники всë ещë пребывали в глубоком ауте. По идее, они должны были взять с нас таможенную пошлину, но они, судя по всему, откровенно ссутся что-то требовать от людей, приплывших на столь монструозном корабле. А сошедшие на берег драконоборцы только подлили масла в огонь их неуверенности.
Горожане с откровенной опаской смотрели на пришельцев и старались держаться от них подальше. Однако, боясь, они всë же глядели на них полными любопытства глазами. Мужчины сразу же отмечали красоту сошедшей на берег девушки, непривычно сочетающиеся в ней белую кожу и жгучие, чëрные волосы. Женщины больше присматривались к еë наряду, нежели к ней самой. Яркое, расшитое драгоценностями платье, говорило о статусе пришельцы лучше любых слов. Каждая девушка хотела бы носить такую красоту, но могла позволить себе такое лишь в мечтах.
Однако и женщин, и мужчин удивляло, что волосы этой леди свободно лежали на плечах, ничему укрытые. Это было с одной стороны так постыдно, что и не описать словами, а с другой придавало той некоего дикого и, одновременно, властного очарования. Будто перед ними стоит та, кому плевать на все писаные или неписаные правила и запреты. Она сама их устанавливает и заставляет других им следовать.
И хоть девушка в красном платье привлекала к себе гораздо больше внимания, чем еë спутники. Они тоже не оставались незамеченными. Да и как можно пропустить четырëх воинов, каждый из которых был как бы не вдвое больше взрослого мужчины? Не говоря уже о грозных, но прекрасных в своей монументальности доспехах, которые они носили? Находившиеся тут же портовые стражники точно так же, как и обычные горожане, не рисковали приближаться к чужакам, держась от них на почтительном расстоянии.
Пришельцы смотрели на горожан, горожане смотрели на пришельцев, и никто не произносил ни звука. Пока сквозь из толпы не вышел известный каждому жителю Малаги мудрец.
Старые кости Джабира были не предназначены для долгих забегов. Каждое резкое движение отдавалось болью в худых коленях. Но, несмотря на это, он не останавливался, стремясь добраться до моря как можно скорее.
Ещë за день до этого старому звездочëту приснился вещий сон, в котором он видел крылатый корабль, гонящийся за испуганным драконом, что улëпëтывал от него во всю прыть. Видя уже не первое послание Всевышнего, он довольно быстро растолковал его смысл. Впрочем, оно само по себе не было большой загадкой. В этот раз Аллах чуть ли не прямо сказал мудрецу, что вскоре ему предстоит увидеть кого-то столь великого, что он будет подобен кораблю. И сколь велик будет его новый знакомец, столь же и зол на владык неба.
Откровение крайне возбудило звездочëта. Как и всякий мудрец, посвящëный в таинства мистики, он был крайне любопытным искателем Познания. Не было вещей, которые бы он не хотел знать, а, узнав, углубить своë понимание, до тех пор, пока оно не исчерпается до дна. С годами эта тяга никуда не делась. Однако Джабир понял, что за всю свою жизнь так и не смог приблизиться к Абсолютному Знанию ни на шаг. Оно оставалось всë так же недостижимо, как и во времена его молодости. Это было печально, но звездочёт не унывал. Вместо этого он сделал всë, чтобы его мудрость не умерла вместе с ним. И, как знать? Может быть будущие поколения с помощью наследия Джабира всë-таки отыщут то, что он так и не смог заполучить?
Уже не надеясь ни на какие новые открытия, мудрец спокойно доживал свой век. И вот, впервые за долгие годы его посетило видение. К тому же, столь многообещающее.
В тот миг старый мистик будто обрёл вторую молодость, столько энергии и страсти вдруг в нëм появилось. Джабир тут же обратился к мудрости звëзд, дабы понять, откуда и когда к нему придëт это великое, подобно кораблю, создание.
Однако помогли ему отнюдь не звëзды, а верный друг Микдад. Белый орëл, которого он нашëл во время странствий по Египту. Остроглазая птица летала, где хотела, и, порой, Джабир не видел еë неделями. Но крылатый друг всегда возвращался к хозяину, непременно рассказывая ему обо всëм, что видел. Вчера Микдад вернулся к старику и поведал тому о большом корабле, что плывëт с запада на восток вдоль берегов Иберии.
Он был именно таким, как во сне Джабира. Только без крыльев и шëл всë же не по небу, а по морю. Тогда старик понял, что ждать ему осталось совсем немного. А также, что видение было ещë более прямолинейным, чем он изначально думал. И, как знать? Может быть у этого корабля и впрямь есть крылья?
Понимая, что судьба его совсем рядом, Джабир провёл в беспокойстве несколько часов, не в силах ни спать, ни есть.
И когда гигантское судно вошло в гавань его родной Малаги, Джабир стрелой вылетел из своего дома и побежал к порту, не обращая ни на что внимание. Однако, сколь бы не молодым ни ощущал себя мудрец, тело его было старым и, местами, очень больным. А потому в один момент просто не выдержало. Правая нога с влажным хрустом подломилась, Джабир, спотыкаясь, упал прямо на каменную мостовую, отбивая себе плечи, нос и подбородок.
Рядом не было никого, кто мог бы помочь старику, жадно глотающему воздух, держась за кровоточащую ногу, из которой выглядывал кончик белой, обломанной кости. Однако Джабиру и не нужны были помощники. Прочитав короткую скороговорку на арамейском, он в тоже мгновение забыл и о переломе, и о синяках, которыми только что наливались его скулы.
Быстро поднявшись на ноги попутно отряхивая немного испачкавшийся халат, звездочëт пошëл дальше, ступая по дороге чуть более осторожно.
Когда он постиг порта, туда же сбежалось и большинство горожан. Увидев чудо издали, люди захотели посмотреть на него вблизи. В гавани Малаги стоял по-настоящему исполинский корабль, подобных которому Джабиру не доводилось видеть даже в своих многочисленных странствиях. Он был величественен и прекрасен, как сами звëзды. Глядя на него, трудно было поверить, что это — творенье рук человеческих. Впрочем, звездочëт был абсолютно уверен, что не люди создали его. Будь он язычником, подумал бы о богах, джиннах или дэвах. Но Джабир принадлежал к числу просвещëнных мыслителей и понимал, что никакое чудо не может быть сотворено иначе, чем по воле Аллаха. Очевидно же, что корабль этот создал Всевышний и отдал его достойнейшему из достойнейших мужей.
Каково же было удивление Джабира, когда он увидел, кто же именно приплыл на этом корабле. Женщина! Вернее, молодая девица совершенно непристойного вида даже в сравнении с живущими на севере безбожниками, к коим она, судя по всему, принадлежала. Его даже не тронул вид могучих великанов, что сошли вместе с ней на берег. В любое другое время они бы вызвали у звездочëта трепет, но не сейчас, когда его разум пытается осознать, что избранник Всевышнего — женщина!
Понаблюдав немного за ней издалека и поняв, что ждать инициативы от слуг эмира можно ещë очень долго, Джабир решил стать тем, кто поприветствует еë от имени добрых жителей Малаги, заодно поняв, с кем же его решила свести воля Аллаха.
Когда из толпы испуганной черни вышел бронзовокожий старик в головном уборе, похожем на тыкву, собранную из отрезков ткани, Моргана уже пребывала в лëгком раздражении.
Будучи жительницей Альбиона, острова, который вот уже несколько сотен лет жил крайне обособленно от земель на континенте, она ждала от путешествия в Европу, чего угодно. Однако, в основном, незаконорождëнная принцесса представляла себе, что там всë примерно так же, как и в Британии, только богаче, красивее и интереснее, что люди, живущие там, безусловно лучше камелотцев, мерсийцев, саксонцев, валлийцев, скоттов, в общем, всех тех, кто населяет её родной край.
Моргану преследовало ощущение того, что она будет выглядеть сущей деревенщиной на фоне "настоящих" европейцев. Однако остановка в первом же порту с дребезгом разрушила все эти представления. Малага, безусловно, была красива и необычна. Сохранившаяся во многих местах первозданная римская архитектура соседствовала с чем-то совершенно Моргане незнакомым. Например, строение, что заметно выделялось на фоне всего остального. Заметное даже издали, выполненное в форме восьмигранника оно имело большой, позолоченный купол в то время как стены были исписаны необычными, но красивыми орнаментами, сочетающими синий, зелëный, белый и жëлтый цвета. И оно было далеко не единственным украшением этого города.
Однако девушка с удивлением поняла, что эта Малага не лучше крупных городов Британии. А в некоторых даже и хуже. По крайней мере, жизнь на острове не прекратилась с крушением Рима. И пусть большинство городов острова стоят на имперском фундаменте, от него почти ничего не осталось. Почти всё, что там есть построено уже после того, как появились свободные королевства. И здания эти были ничуть не хуже того, что создали в своё время римляне.
Когда Моргана сошла на берег, то увидела всю ту же чернь. С загорелой кожей, непривычными лицами и странными одеяниями. Но это были всë те же мелкие людишки. Пугливые и тëмные. Даже те, кто, судя по богатым одеяниям, представляли местную элиту, смотрели на неë с тем же опасливым трепетом, что и простолюдины, не решаясь даже заговорить с ней. И вот это-то и раздражало Моргану. Она не могла первой заговорить с местными, потому как не знала, с кем ей по статусу положено было беседовать. А обращаться к кому-либо наугад не собиралась. И уж тем более девушка не желала расшаркиваться перед толпой черни. Так и стояла у пирса в окружении драконоборцев, в ожидании, что хоть кто-нибудь из знатных господ наконец должным образом еë поприветствует.