Ай с яростью и недоверием оглядывался налево и направо, наблюдая за тем, как остатки его сил смотрят на него и Узумаки. Даруи был мертв. Как и Си. Би был захвачен, вместе с Каруи и Омои, если они были еще живы. Учитывая то, что он сказал, Каруи был жив. Мабуи и Самуи, а также почти всех куноичи не было видно. Затем один человек посмотрел на Райкаге, держа меч в руке. Потом еще один. И еще один. Сотня клинков смотрела на него своим острым взглядом. Двести. Триста. Четыреста и кто знает, сколько еще. Его люди, его солдаты, его народ бежали на него, а мальчик в небе искренне смеялся.
— Предатели. Вы проклятые предатели! — Ай бросился на полчища предателей. Молния и сила переполняли их ряды. Их шеи ломались, их головы крутились спереди назад, их позвоночники разлетались вдребезги, их шеи ломались. Клинки резали его, но его резали и более острыми предметами. Его кулаки и руки разрывали людей, которые должны были выполнять его приказы. Один молодой генин попытался ударить его со спины, но Ай вместо этого ударил его своим клинком.
Прошло некоторое время с тех пор, как он начал свою резню. Бог знал, скольких он уже убил. Сколько их пыталось бежать, но он их не пускал. Предатели были предателями, и нет шиноби хуже, чем предатель. Ай стоял, тяжело дыша, его Плащ Молнии все еще был заряжен, а кровь в жилах горячая и бушующая. Вокруг него лежали трупы, изломанные тела и бессознательные формы шиноби Кумо. Те, кто выжил, сделали это не только благодаря своей силе, но и благодаря тому, что он чувствовал себя немного слабым. Молниеносная броня, секрет которой передавался от одного Райкаге к другому, требовала огромного количества чакры в обмен на высочайшую скорость и непреодолимую силу. К счастью, у него было достаточно чакры, чтобы поддержать его.
— Браво, — предполагаемая похвала сопровождалась аплодисментами и хлопками. — Каково это предать свою деревню?
— Ты настроил их против деревни, — один из шиноби встал, лишившись руки, и стоял с мечом. Он посмотрел на рыжего, потом на него, крепче сжимая меч. Ай ударил его Лариатом, заставив все его тело согнуться и скрутиться вокруг руки, после чего он умер не слишком поздно. — Ты заставил их сделать выбор.
— Не совсем. Кстати, ты пропустил одно место, — рыжая указала на чунина. Он был молод. Пятнадцать-шестнадцать, не больше, и выглядел он по большей части невредимым. Он тоже держал в руке меч и, похоже, дрожал в своих сапогах. — Йо, как тебя зовут?
— Э-эм, — его голос дрожал, но рука, державшая оружие, дрожала еще сильнее.
— Неплохое у тебя имя, Эм. У тебя есть родственники в деревне?— Мальчик кивнул. — Эм, я сказал всем твоим товарищам убить Райкаге, и я оставлю их в живых, но если они встанут на его сторону, я сделаю так, что им не жить. Но я не говорил, что причиню им вред, если они ничего не сделают. Ты хочешь уйти, Эм?
— Да.
— Ты хочешь жить со своей семьей, Эм?
— Да!
— Тогда иди, — мальчик побежал, как трус, бросив его, и перед ним появился Ай.
— Куда ты собрался, предатель?
— Отпусти мальчика, Эм. Он не хочет участвовать в этом дерьме.
— Чушь?! — рука Эя обхватила его крошечную голову и с силой размозжила череп. Тело обмякло, и громадный грубиян Каге посмотрел на Узумаки с убийством в глазах. — Ты похитил Би. Югито. Несколько куноичи. Убил моих солдат, а потом настроил их против меня. И у тебя хватает наглости клеймить все это чем-то подобным? Я убью тебя.
— Как ты убил всех своих людей?
— Они не были моими людьми, когда пошли против Райкаге.
— Кто такой Райкаге?
— Ты с ума сошел, мальчик?! Я — Райкаге.
— Райкаге — это тот, кто держит всех под своим контролем? Заставляет их выполнять его приказы, какими бы они ни были?— Некоторые из тех, кому повезло больше, встали, со сломанными конечностями, разбитыми головами и отсутствующими глазами. — Или Райкаге — это человек, который заслужил доверие своих шиноби? Тот, за кем они предпочитают следовать. Тот, кто прикрывает их спину.
— Райкаге — командующий силами, — Ай пробил меч и голову потенциального убийцы Каге. — Шиноби — те, кто должен заслужить его доверие. Он ведет за собой, а они следуют за ним.
— А что происходит после их смерти?
— Если они умрут, они умрут. Они знали, на что подписались, — Ай наконец, наконец, покончил со всеми предателями, окружавшими его. Наруто стоял прямо перед ним, его волосы становились все шире, а Ай заряжал всю свою чакру, собирая ее с намерением вызвать массовые разрушения.
— Я хреновый человек. Я заставляю людей делать то, чего они не хотят. Но дело в том, что я не притворяюсь кем-то большим, чем я есть. Даже такой геноцидный придурок, как я, знает, что Каге Скрытой деревни представляет волю народа, его мечты и жизни. И ты мог бы пощадить многих сегодня, но не пощадил. Как будто у них был хоть какой-то шанс убить такого, как ты. Как я вижу, Диктатор Ай, ты предал деревню больше, чем все твои шиноби вместе взятые. В конце концов, если бы все шиноби выступили против тебя, я бы сказал, что это ты предал Облако, — его кулак столкнулся с челюстью крикливого сопляка, но тот даже не шелохнулся. Он ударил еще раз. Еще несколько раз. Чакра, молния, сила — все слилось в удары, которые могли бы сорвать плоть с костей, головы с плеч, рук и ног, но против него это ничего не дало. Тогда он поймал кулак. — Пробуя одно и то же снова и снова, ты не добьешься разных результатов. Сейчас я покажу тебе, как должен работать Плащ Молнии.
Из его тела во все стороны вырвались красные молнии, но ни одна из них не коснулась его. Испускаемые молнии уничтожали землю вокруг себя, превращая в огонь все трупы, которых они касались. В то время как его плащ скрывал его завесой чакры, чакра Узумаки устремлялась вверх, излучая силу до небес, а его аура становилась заметно плотнее. Она прорезала кованую чакрой броню. Точно прорезая ее. А через мгновение он снова оказался в своих покоях. С болью. Сломанные кости. Раздробленные ребра. Кровоточащие порезы. Он больше не мог стоять на ногах.
Он видел все это и ничего не мог понять.
Он видел, как прямой правый рассек ему щеку. За ним последовал левый, лишивший его уха, и еще один прямой, когда на этот раз щека на его плоти разошлась. А затем в левой части его черепа произошло кровоизлияние, когда он крутанулся и ударил его тыльной стороной кулака. В середине поворота он изменил направление движения, чтобы ударить его ногой в брюхо, когда весь его завтрак вылился в отвратительную желчь. Не успел он на долю секунды потерять сознание, как сверху прилетел удар топорной пяткой, проломивший ему череп, когда его лицо столкнулось с лужей блевотины, и он отшатнулся назад, вверх от удара. Следующим было сломано правое колено, когда молотоподобная нога топнула по нему. Затем последовало левое колено, и вся его рама стала падать. Правый хук обрушился на Ай, его тело и гордость были сломлены, но затем он увидел, как левая рука мальчика заряжается, наполняясь молнией, и разряжается с силой в миллион вольт, когда апперкот разрушил его подбородок, заставив его нижнюю челюсть впиться в верхнюю, несколько зубов раздробились в порошок, и импульс от удара железного кулака выстрелил вверх, заставив его проглотить все это, прежде чем он рухнул в свой кабинет. Туда, где все началось.
Мальчик стоял над ним, поставив одну ногу ему на грудь. Он смотрел на него с презрением.
— Тень Молнии. Ты не смог справиться даже с маломощным Катаной бога молний. Представь, что будет, если я использую против тебя свою природную стихию. Ты бы, наверное, лежал здесь без конечностей и лица. Или головы, если уж на то пошло. Хотя, твоя вспыльчивость уже лишила тебя этого.
— Ты ублюдок, — Ай говорил сквозь боль. Здесь для него ничего не могло закончиться. — Это еще не конец. Я еще могу сражаться, — при этих словах мальчик нахмурился, схватил его за горло и потянул вверх. По всему его телу пробежали мурашки, когда мальчик произнес те же слова, что сказал ему отец давным-давно, сразу после того, как он заработал свою повязку и право называться ниндзя.
— В драке главное — кто останется стоять. И больше ничего, — Ай просто уставился на рыжего, его малиновые глаза поразили его страхом Божьим. Он не мог больше говорить, и Узумаки бросил его. Он развернулся, не удостоив его даже взглядом, и полетел вверх. Дождь прекратился, но в небе все еще сверкали красные молнии, а раскаты грома все еще отдавались эхом. Он сложил руки вместе, словно в молитве, и небо над ним стало еще темнее. Затем демонический рев наполнил его уши, горы, облака, небо и саму землю. С неба сорвались багровые молнии, разрушив головы нескольких горных соседей вокруг деревни. Когда тучи начали расходиться, появился красный свет, и из глубины почерневшего неба появилось оно.
Гигантская голова, более свирепая, чем Биджу, которого он видел или о котором слышал. На его выкованном молнией лице был написан гнев. Под ногами чудовищно мускулистого титана образовалось гигантское массивное облако. Вокруг него в воздухе висели шесть барабанов тайко, и, держа в трехпалых руках массивные молоты, он бил в барабаны, вызывая громкие раскаты грома, сотрясавшие землю под ним. По мере того, как барабаны били снова и снова, в спину ему ударяли молнии, с каждым разом все более крупные и яркие, заряженные таким количеством электричества, что его собственное показалось бы маленькими искрами на проводе. Облака сходились над ним. Вращались, как вихри. Все они образовывали в небе темные спирали с красными молниями, а их центры сходились в направлении бьющих барабанов.
— Ай! — и все же сквозь весь этот хаос, надвигающуюся гибель, присутствие бога, голос Узумаки звучал громче всех. — Я собирался избить тебя до смерти, но раз уж я позаботился о том, чтобы все остальные деревни были полностью уничтожены в соответствии с особенностями их Каге, то будет справедливо, если я поступлю с тобой так же. Не моргай, а то пропустишь. Выброс Истинной Молнии: Песня Бога Грома, — Гром раздался бесконечным эхом, молот ударил быстрее, чем когда-либо, земля задрожала, красные молнии спиралями вырвались из барабанов и устремились прямо к нему. Каждая из них была размером с голову Биджу. Весь мир осветился. Все вокруг него стало глубоким, ярким и кроваво-красным. От этого невозможно было убежать. Невозможно сопротивляться. Непокорный Ай осознал всю тщетность происходящего, и горькая правда поразила его.
Он потерпел неудачу.
Бог.
Он обладал силой бога.
Он должен был стать вторым пришествием самого близкого к Богу существа, которое когда-либо знал этот мир.
Бога.
Бога.
О БОГ!
Его семя хотело вырваться наружу. Оно бушевало, как ураган, в глубине его чресел. Белая жидкость требовала вытечь и покрыть его мужское достоинство, а рука, которая помогала. Конан погладила его по голове, а другой рукой перестала дрочить его член. Она всегда так делала. Всегда дразнила, тянула, дергала и останавливалась в последний момент, прежде чем, наконец, заставить его высвободиться после долгого, иногда болезненного периода. Но для того, чье нижнее тело, за исключением места под ногами и задней части, было проклято бесполезностью, это было так хорошо, как никогда не будет для него.
Это было то, что началось чуть более полутора лет назад. Блунетта вошла в его палату, как она всегда делала, и настояла на том, чтобы помочь ему во время одного из сеансов. С этого момента Нагато стал увлекаться тем, как она делала то, что делала. Она одевалась в самые вызывающие платья, танцевала вокруг него знойные танцы, прижималась к его коленям, зарывалась лицом в его грудь, но никогда не позволяла ему войти в себя. Он предложил использовать Пути боли, но она отказалась, предоставив ему выбор: послушаться ее или вернуться в свои руки. Он выбрал ее.