По словам Конан, она не хотела делать это с ним просто потому, что, и это причиняло ему боль — очень большую — она не получала от этого удовольствия. То, что сделала его подруга, было исключительно ради того, чтобы помочь ему. Что касается ее самой… у него было подозрение, что она с кем-то встречается, но он не был уверен. Большую часть времени она всегда была здесь, управляла многочисленными эго в новой Акацуки, обслуживала людей или тренировалась сама. Поэтому то, что он получал от нее, делало его по-настоящему… довольным.
Особенно после того, как он выпустил свой груз.
Поначалу он срывался при малейшем ее женском прикосновении, но теперь его хватало надолго. Пока Конан не решила, что он не сможет. Одетая в кожаный комбинезон, который скрывал всю ее кожу, но подчеркивал все ее формы, госпожа провела пальцами по его волосам, провела по его уху, а затем прошлась по его довольно хрупкой груди, потыкала бледные соски, когда он почувствовал всплеск приятных ощущений.
— Нагато, — жарко шептала она ему на ухо, — что я говорила о том, что нельзя слишком много двигаться?
— Ты сказала мне не делать этого, — он сказал это нормально, как только мог, несмотря на то, что пытался заглушить свои стоны. Ее пальцы плотно обхватили луковицу его головы и сжали ее. Это всегда было больно, но он привык к большей боли. Ему было больно, и, о нет, она сжимала его плоскую, бледнокожую задницу. Она шлепала по не самой восхитительной коже его спины, но ему это нравилось. Для человека, который никогда не испытывал прикосновений слабого пола, это было больше, чем он мог когда-либо просить. Но впереди было еще больше. Он должен был кончить.
— Хороший мальчик. Если будешь хорошо слушаться, возможно, я угощу тебя, — Нагато быстро кивнул, тогда девушка слегка хихикнула. По его позвоночнику пробежали мурашки. Она взяла его за онемевшие ноги и легла рядом с ним. Его пророческий взгляд переключился с его пульсирующего, ноющего члена, желающего большего, на то, как она медленно опускает молнию, открывая все больше и больше своего декольте. Он смотрел, как она облизывает свой палец, покрывая его слюной, как она перемещается к его эрегированному члену, прижимаясь к его промежности и медленно потирая его о нижнюю часть. Вверх и вниз, по всей длине, гладя его пенис.
Она повторяла свои действия в течение нескольких минут, делая паузы, отчего каждое долгое ожидание казалось вечностью. Затем она переместилась, потянув его дальше к краю кровати, где его бесполезные ноги болтались как кости, и встала на колени, ее пальцы по очереди щелкали его член. Ткнула с нескольких сторон. Он был не очень большим, насколько он знал, но Конан сказал ему, что пять дюймов — это нормально. Для него. Затем она шлепнула его по пенису. Нагато чуть не вскрикнул, но сдержался. Иначе она бы остановилась. Он был готов терпеть боль, да, боль, чтобы получить то, что ему нужно. Она снова шлепнула его по всей длине, по грибовидной головке, крепко сжимая ее одной рукой и шлепая по головке другой. Нагато становился все тверже от ее прикосновений, ее толчки становились все быстрее, и по тому, как она сжимала его член, он мог только представить, каково это быть внутри женщины.
— Посмотри на себя, — хихикнула Конан, остановив свои действия и потирая место прямо под его уретрой. — Я бы сказала, что ты был близок к тому, чтобы кончить. Не так ли?
— Да. Ты так хороша в этом, — Нагато приподнялся на руках. Это было очень болезненно — вот так держать спину, но то, как остекленели ее глаза, заставило его захотеть увидеть ее лицо. Он всегда считал её красивой, но никогда не видел её такой, пока однажды она не осталась в майке и шортах, а затем она доминировала над ним, заставляя его видеть в ней ангела, которым она и была на самом деле. И все же… это всегда беспокоило его. Откуда она знала, как именно к нему прикасаться? И она всегда давала ему расплывчатые ответы. Это беспокоило его.
— Конан, могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно, только дай мне немного привыкнуть, мылий, — он краснел всякий раз, когда она так его называла. Это заставляло его вспомнить свою мать. Только его мать не носила обтягивающий спандекс и медленно танцевала, потираясь ягодицами о его эрекцию, зажав ее между тугими уголками щек. — Давай. Спрашивай.
— Как… ты научилась всему этому? — она похлопала себя по щекам, чувствуя, как напрягся его член, и задвигалась быстрее, чем прежде, заставляя его достичь кульминации, а затем снова остановиться. Нагато вцепился в простыни, расстроенный тем, что ему не дали возможности снова расслабиться. Конан постучала себя по подбородку, прежде чем заговорить.
— От того, кого я встретила. Я сплю с ним уже больше года, — Нагато почувствовал возбуждение. Раздражал тот факт, что она с кем-то встречается. Трахается с кем-то. С кем-то, кого он не знал, и… его пенис сейчас находился между ее сисек. Она не вынула их полностью. Молния все еще была наполовину опущена, едва достигая ее середины, но его длина плотно вошла в долину ее грудей. — Что случилось? Ты что-то говорил.
— Ты не должен…, — он задохнулся, когда она сжала свои груди, вдавливая его эрекцию с обеих сторон в мягкую подушку. — Видишь кого-нибудь…! — она пошевелила ими. Она двигала ими! Вверх и вниз. Это было так приятно.
— Не видно? — Конан встала и подняла ногу, пока подошва ее ступни не уперлась в его член, прижимая его к животу. Он был таким гладким и мягким. Как величественно это заставляло его дрожать. Затем она наступила на него. Сильно. Он хотел, чтобы она сделала это сильнее. — Нагато, я не помню, чтобы спрашивала твоего разрешения относительно того, с кем я могу или не могу видеться. Ты приказываешь мне остановиться?
— Нет, — он почти застонал, боясь, что она прекратит это прекрасное ощущение. Он не мог заставить ее остановиться. Не тогда, когда он был так близко. — Это для твоей безопасности! — она сделала шаг сильнее. Давление ее ноги было потрясающим!
— Я вполне способен держаться сам. Или… ты мне не доверяешь? — её нога исчезла, как и все шансы на то, что он наконец-то получит эту сладкую разрядку. Нагато попытался встать, но с трудом у него это получалось. Конан уже застегивала молнию и выглядела крайне разочарованной. Он все испортил. — Я начала делать это только потому, что он предложил помочь тебе.
— Подожди. Он знает о нас? Конан, это…
— Ты правда думаешь, что я буду трахаться с кем-то, зная, кто я есть на самом деле? Я разочарована в тебе, — Конан заставила его надеть штаны, когда начала уходить.
— Подожди, — Нагато боролся, пытаясь встать, пытаясь дотянуться до нее, но вместо этого он упал с кровати на пол. Это остановило ее, когда она смотрела на него сверху вниз, прежде чем потянуть его вверх. За волосы; он не возражал. Она усадила его на кровать и вздохнула. Конан была очень зла на него. — Прости, но ты не можешь винить меня за то, что я беспокоюсь. Особенно если ты подвергаешь себя такому риску.
— Просто поверь мне, Нагато. Этот парень настоящий, — от ее мечтательного взгляда ему захотелось смеяться, и она заметила это, сузив глаза. Он чувствовал себя маленьким под ее янтарным взглядом. После их небольшого… романа она имела больше власти над ним и его решениями и давала ему ключевые советы и сведения о мелких деревнях, ссорящихся друг с другом и разоряющих друг друга в процессе; средства организации увеличились, как только Конан начала приносить им более выгодные контракты. Она схватила его за подбородок. — Слушай внимательно, Нагато, я бы не стала этого делать, если бы не была на сто процентов уверена в своей безопасности. Кроме того, я использую гендзюцу, чтобы он не увидел мою настоящую внешность.
— И все же…, — это не укладывалось в голове. Что у этого… этого парня было такого, чего не было у него? Он сам ответил на свой вопрос, когда его осенило. Затем глаза Конана расширились. В ее глазах мелькнула искорка озорства. Это напомнило ему о том, как она использовала один из его приемников чакры, чтобы… помассировать его маленькую дырочку. Никогда еще он не проливал так много, как в тот день.
— Ты должен пойти со мной.
Нагато не знал, почему он так охотно подчинялся ее словам каждый раз. Временами он чувствовал себя жалким, когда она приказывала ему, но потом… она давала ему небольшое удовольствие. Её нога. Ее рот. Ее грудь. Однажды он попросил ее женское достоинство, за что получил шлепок, о котором даже не подозревал. И вот теперь он был здесь, в гостиничном номере в Аме, под маскировкой гендзюцу, как и Конан, пока они ждали этого человека, как его называла Конан. Честно говоря, что в нем могло быть такого замечательного, что Конан решил притащить его сюда из своей всевидящей башни? И, кстати, кто он такой, чтобы заставлять Конана одеваться так… вызывающе. Одетая в маленький бюстгальтер, едва скрывающий её грудь, и чёрные стринги, Нагато почувствовал, как его член пульсирует под брюками. Незавершенный ранее сеанс утех беспокоил его, а нынешний вид Конан — еще больше.
Затем раздался стук, и Конан выглядела такой… счастливой. Счастливой, как в те дни, когда Акацуки не состояли из группы шиноби-изгоев. Когда Яхико был еще жив. Когда Нагато был еще… собой, а не этой оболочкой человека. Потом вошел мужчина, и Нагато понял, почему она продолжала говорить о нем в таком тоне. Темноволосый, загорелый, с квадратной челюстью, высокий, мускулистый — все, чем Нагато не был. По крайней мере, физически. Конан, не колеблясь, поцеловала мужчину в губы, а тот, в свою очередь, с жадностью поцеловал ее, и его руки нащупали ее зад, проникая пальцами за стринги, когда Конан громко застонала. Бесстыдно, когда пальцы мужчины уже были внутри нее.
Он злился на то, что она никогда не позволит ему прикоснуться к себе с помощью Пути. Она никогда не целовала его в губы. Всегда ее рука, нога (за что он был ей благодарен), иногда грудь и рот, но никогда не дальше. И сейчас, когда он видел ее такой, такой отчаянной, такой голодной, такой возбужденной, когда ее ласкали… это заставляло его напрягаться. Много раз Нагато представлял, как трахает Конан. Обычно в его воображении это делал он, с таким впечатляющим телосложением, ростом и длиной, но в глубине души он знал, что никогда не сможет добиться этого. Дар Риннегана сопровождался проклятием, и сейчас это проклятие вызывало у него сильное возбуждение. Его член подергивался и напрягался, а глаза пытались зафиксировать это в памяти.
— Ты не сказала мне, что у нас будет гость, — его голос был хриплым и глубоким. Сильные руки все еще ощупывали Конан, когда Нагато встретилась взглядом с его глубокими красными глазами. — Немного неловкий способ познакомиться, не находишь?
— Нагиса, — это было вымышленное имя, которое Конан присвоила ему, в то время как ее имя было Кимико.
— Нанаси, — Нагато решил, что его имя — ложь. Мужчина рассмеялся, разворачивая Конан, и его рука переместилась к ее груди, нащупывая и сжимая ее, заставляя молочные шары выплескиваться из их тесного маленького заключения. — Тебе, наверное, интересно, как меня зовут. У меня не было родителей, и в приюте меня стали называть Безымянным Чудом, поскольку я хорошо справлялась с физическими обязанностями. Позже я стал зваться Нанаши.