Хроники Зла: Морград. Глава 23
Хроники Зла_ Морград. Глава 23 - Clumsy Fox.fb2
Эту проблему можно было бы легко решить, если заранее знать, чего делать не стоит, своеборазная техника безопасности при работе с опасными сущностями. И у него была идея как распространить эти знания, а заодно и продвинуться в переваривании зелья.
Выбрав раба посмышлёнее, он велел ему выбить на каменной дощечке слова на древнем наречии. Удовлетворённый проделанной работой, он передал тому несколько свитков, содержание которых тому было необходимо перенести на десятки и сотни скрижалей, сам же Мирай в своих покоях, также начал писать, а точнее заниматься соченительством.
Как Еретическому Заклинателю, ему нужно было совершать разнообразные богохульные, и идущие вразрез с устоями людской массы действия, и при этом действия должны содержать мистические свершения.
И так, он приказал рабу высечь на скрижалях очевидно еретические слова об “истинном” зарождении всей жизни, и даже существующих богов, где Мать Происхождения есть начало всего, и Иннос, Белиар и Аданос — её дети. Неизвестный автор утверждал, что собирается поведать всему миру об этом, но в последних строках написал “всюду вода, я обрёк всех на смерть, боги неприемлют этой правды.”. В других скрижалях писались заметки “свидетелей безумного пророка”, и небольшие вырезки из его речи. В нескольких из них содержалось полное почётное имя Марии, с транскрипцией неизвестного языка, которым являлся амурский, тот безымянный язык способный расшевелить законы мира, и раз уж название его было неизвестно, он сам нарёк его, от слова amour.
И самые распространённые таблички — правила из проповедей неизвестного пророка. Первое и самое главное правило — не смотри на бога. Второе — не слушай то, чего не должен слышать, не смотри на то, чего не должен видеть. Третье — не поминай всуе. Четвертое — возлюби ближнего своего. Пятое — оберегай детей своих и оных. Шестое — зло ведомо Матери, свершив проступок — покайся пред ней. Седьмое — воспроизведение потомства и его попытки — священный акт. Восьмое — нет женщин своих и чужих, как и мужей, все мы братья и сёстры, дети одной Матери. Девятое — да не будет у тебя иных богов пред лицом Великой Матери.
«Для начала хватит.» — Составленный на треть из непреложных правил, треть из пожеланий, и еще треть из хотелок, он завершил первую редакцию заповедей. После чего уже принялся сочинять на варантском и миртанском сказки и небылицы, о моряке нашедшем древний алтарь, и его бесплодная жена после молитвы разродившаяся тройней, или мемуары пирата, после того как на одном из островов обнаружил руины некой Богини-Матери, осквернив которые, он неосторожно прочёл вслух её почётное имя и открыл врата в её царства, один неосторожный взгляд в которые он тут же обезумел и превратился в чудовщие из сгустка детородных органов, его товарищи избежавшие этой участи были настигнуты им и мгновенно забеременели, несмотря на то что были мужчинами, и вскоре разродились маленькими злобными копиями самих себя, тогда как они сами после этого стали образцовыми людьми. Однако безумное чудовище не отпустило их, оставив подле себя в качестве наложниц, и только много лет спустя он, вернув часть рассудка смог описать что случилось, а после — покончить с собой.
И таких историй было много, которые невозможно было проверить.
Некоторые скрижали он закопал в трущобах, другие подкинул уезжающим из Бакареша торговцам антиквариатом, а более современные носители — выкидывал в море в бутылках, подкидывал в библиотеку храма, или опять же караванщикам и на корабли торговцев.
Полмесяца у него ушло на всё это действо, и уже на первой неделе он начал ощущать прогресс в переваривании зелья.
А тем временем его сестрёнка делала большие шаги в искусстве алхимии, и каждую ночь он щедро вознаграждал её, что не стало сюрпризом её скорая беременность. В честь этого он одарил её несколькими умопомрачительными нарядами для танцев.
Сам же он в недолгие перерывы занимался бизнесом, и купил несколько зданий, одно из которых не уступало его усадьбе, где он начал располагать свой новый промысел — бордель. Сейчас очень многие публичные дома уже стали его постоянными клиентами, его зелья от нежелательной беременности ценились за эффективность без побочных эффектов и за относительно низкую цену, и именно эти связи позволили ему быстро найти административный персонал в новое заведение.
— Мой солнцеликий, я даже не знаю…
смогу ли справиться с ними, и как воспримут их клиенты… — Новая маман скрыв лицо за веером смотрела на… десяток чудовищно сильных на вид женщин, у парочки были боевые шрамы, но кожа других хоть и была вздувшейся от мускулов, при этом гладкая и блестящая. — Как правило, мои клиенты предпочитают хрупких женщин, а вот мужчин… Спрос на мужчин более разнообразный. — Теперь она осмотрела новых работников-мужчин, двое были свыше двух метров, и бицепсы больше её головы, но а их достоинства в длину и толщину не уступали её предплечью, были несколько среднего телосложения, но с мужественными лицами, и один — хрупкий парень с волнистыми тёмными волосами и по девичьи красивым личиком.
Она невольно облизнулась.
Улыбнувшись Мирай помахал рукой. — Не волнуйтесь, люди на арене платят большие деньги и даже рискуют здоровьем чтобы оказаться зажатыми меж их бёдер.
Эти рабы были из тех, что плохо показали себя в ратном деле, но вложенные средства нужно было окупать, а парочка вовсе вызвалась добровольцами.
— Что ж, даже я об этом слышала.
Хорошо. Я сделаю из них профессиональных соблазнителей в кратчайшие сроки.
Следом он проверил другие здания, в которых он разместил алхимические лаборатории и уже отдельный магазин для зелий. По возвращении домой его ждала его сестра-наложница вместе с Самирой и несколькими амазонками, греющими ему постель.
После полуночи их оплодотворения он, лежа в постели не мог не думать, вот она жизнь о которой он мечтал, только мамы не хватает под боком, но вскоре это должно разрешиться.
* * *
Несколько месяцев спустя, когда Эльвира ходила с заметно округлившимся животиком, Мирай во сне услышал тихую мольбу.
«Милостивая Мать Происхождения, молю о твоем внимании, молю о твоём благословении. Пускай Агнес обратит на меня внимание. Молю тебя благословить мою с ней любовь…» — Голос был весьма юн, и он обратился к точке света, и перед ним открылась приличная на вид комната, но архитектура совсем иная чем в Варанте — пол из добротной древесины, и стены покрыты карамельной штукатуркой, на стенах картины и в углу письменные принадлежности, и у стены книжный шкаф.
Молящийся — парень в кровати, тихо шепчущий себе под нос. Почесав подбородок, Мирай решил ответить на его молитву, используя шёпот вместо обычного голоса, маскируя свой пол.
…
— Кто-о-о… такая… Агнес-с-с… — Пронёсся потусторонний шёпот в тёмной комнате, когда он начал потихоньку засыпать, и его сердце сжалось, угрожая быть выжатым досуха, он тут же накрылся одеялом по голову.
— К-к-кто здесь?.. — Спросил он дрожащим голосом, боясь выглянуть наружу.
— Та… к кому ты взмолился… дитя…
Несколько мгновений ушло чтобы выйти тому из ступора и осознать сказанное. — Богиня? П-простите, я не хотел! Я не знал! — Замотал он головой, с ужасом вспоминая те морские байки, которые он услышал в порту от моряков. Даже сам Мирай не знал, что из тех первоначальных десятков вариантов сочинений, они разрослись до тысяч, вплоть до той версии, которую услышал этот мальчик, о великом спящем ужасе на дне морском из древних времён, чудовище породившем всё сущее в мире в своём сне, и стоит той проснуться, как всё исчезнет как наваждение, кроме неё самой!
— Тише… дитя… И поведай, кто та Агнес… За которую ты молился…
Дрожа зубами, мальчик не смел врать или умалчивать. — А-агнес это… это мама моего друга! Т-то есть, я подружился с ней чтобы быть ближе, поначалу я, наоборот, задирал его чтобы она обратила внимание на меня! Я-я впервые увидел её в часовне на молитве… Но она не посмела даже говорить со мной, из-за моей семьи! Я хотел просто… просто быть с ней… — Выложил он всё как на духу, молясь что его не расщепит, не испепелит.
А Мирай тем временем думал. — «Кто ты воин?..» — Но быстро вернулся к роли. — Любовь — сфера моей власти, дитя…
Ступай… ступай к её дому… у её порога помолись мне вновь от всего сердца… и благо тебя настигнет. Но учти, благословение любви… получают оба… И у этой любви… нет… преград.
Голос стих, оставляя юношу наедине с собой.
Мирай с интересом глядел как тот посреди ночи выскочил из богатого района города, промахнул через ворота одарив стражника монетой, и прибежал на большую ферму, остановившись на пороге самого большого дома.
Видя всё вокруг в сотни метров молящегося, он нашёл в доме единственную женщину — зрелую блондинку с приятной пышностью тела, небольшим животиком, достойными грудями четвертого размера и прелестно огромной задницей, торчащей вверх из-под ночнушки, настоящая каноничная милфа, и такую соблазнить — святой долг! Особенно учитывая, что она с мужем спали в разных кроватях…
Покуда эффект молитвы не прошёл, он велел парню. — Повторяй за мной, дитя… — И затем переключился на амурский. — Зло незапамятных времён, Всеблагая Мать Грешных Даров, Дарующая исцеление, жизнь и перерождение. Твой верный слуга молит тебя, призри на него. Молю тебя, прими сие подношение. Молю тебя, отвори врата Царства своего!
— З-зло незапамятных времён…
Всеблагая Мать… — Начал повторять тот неуверенно, сбивчиво, но этого было достаточно чтобы открыть врата божественного царства. О нет, он не хотел превратить обитателей этой фермы в испорченных чудовищ, у него было время всё проверить. Обычный человек не способен увидеть существо царства духов, коими является владетель рук, принимающих дары, как и не было необходимости в громоздких ритуалах если он уже бросил взгляд на эти земли, достаточно молитвы и остальное — зависит от ответа. И ответом были разверзшиеся над фермой врата…
Юноша на дрожащих ногах отступил назад, но споткнувшись о кочку, упал оземь, в шоке и страхе глядя в окрасившееся алым ночное небо, а полная багрова луна угнетала и ужасала, сам дух его дрожал, как врата из плоти слегка приоткрылись, пропустив розовую дымку, проникшую в дом, и потянувшуюся к нему. Он каракатицей засеменил назад и хотел было сбежать, но та настигла его и… ничего не произошло. Хотя нет, было одно изменение…
— Ч-что со мной? — Молодой человек сжал растущее напряжение в штанах, но был не в силах его остановить, он уже ощущал как с кончика сочится жидкость, и он не смог себя побороть, спустив всё в штаны. — К-какой… позор… — На глазах навернулись слёзы, и что хуже всего, его стояк не спал, но был каменным. Он хотел бы подняться и сбежать, но ноги дрожали, он даже подняться был не в силах, когда он услышал скрип двери. Подняв голову, он увидел самое прекрасное зрелище в своей жизни. Агнесс в одной ночной сорочке стояла в проходе, когда как на её губах играла лукавая улыбка.
— Лукка-Лукка… Что же ты делаешь у моего дома в такой час… — Голос был томным, бархатистым, а пальцы играли с подолом сорочки, приподнимая и мельком позволяя увидеть мягкую ткань на соблазнительных формах.
— Г-госпожа Аг-гнес… Я… Я… П-простите, я должен идти! — Неведомо откуда, а может из-за исчезновения довлеющих врат и жуткой багровой луны, он разыскал в себе силы вскочить на ноги и побежать со всех ног вон с фермы Бермара, видит Аданос, добрая Агнес не расскажет о его постыдном положении. — «Б-боги, простите, я такой трус!»
Оставшаяся одна на пороге, хозяйка прикусила большой палец, сжимая бёдра. — Ну во-о-от, он сбежал. И как же мне теперь быть?
— Не хотелось бы пользоваться работниками фермы, и тут как нельзя кстати, ей на глаза попался в стойле вороной жеребец.