Хроники Зла: Морград. Глава 25
Хроники Зла_ Морград. Глава 25 - Clumsy Fox.fb2
Двое суток спустя они достигли юго-западной части горной цепи, встав перед входом в гоблинскую нору. Окровавленные трупики метровых зелёных существ со злобными выражениями морд валялись вокруг, и лишь тёмный маг в мантии с капюшоном взмахнул косой, стряхивая кровь с лезвия, символы на котором горели алым.
Предварительная разведка показала, что в пещере порядка пары сотен голов зеленокожих, то было настоящее логово с развитой инфраструктурой, грибной фермой, родильным помещением и основным залом, также были замечены пара шаманов.
— Даже чёртовы карлики могут пользоваться безрунной магией, чувствую себя умственно осталым… — Пробурчал Мирай, взглянув на захваченного гоблина, одного из двух шаманов, который так любезно предоставил многие сведения. — Ну что будем делать зелёная голова, порежем вас во славу Белиара, или же договоримся?
— Грья-а… Моя слушать! Моя слушать договаривайся! — Прокрякал гоблин. — Но моя жена-вождя не слушай мудрый шаман!
Моя ученик-шамана её слушайся! Моя помогай уговаривай стать твоя раба, мы подчиняйся страшный господина!
Мирай нахмурился. — За страшного ответишь, падла! — Замахнулся он ладонью на гоблина в крепкой хватке Саида, припугнув карлика.
— А-А моя не знай, что господина страшна!
Моя есть мои глаза что бы не говорить, что видеть! — Продолжал тот нести чушь, отчего Мирай не знал смеяться ему или наказать его.
— За похищенных рабынь вы, конечно, станете рабами взамен них, но… что вы с ними сделали?.. — Не мог он не спросить, догадываясь об ответе. — Вы их съели?
— О-они были с-страшный… но до сих пор баба… потому мы их трахать… пока что не кушай.
«Ох, может я даже убытков не потерплю, приручу гоблинов — еще одна бесплатная раб сила.» — Порадовался он, отпустив языка к себе в пещеру в сопровождении десятка скелетов для убедительности. Вскоре наружу неуверенно поползли карлики, наличие миниатюрных сисек у одной, из которых говорило о её половой принадлежности.
— М-моя пришла договарррривайся… — Сказал та, глядя на тёмного колдуна исподлобья, когда он медленно провёл точильным камнем вдоль длинного лезвия косы, сказав лишь:
— Полезай в клетку. — И указал на сколоченную из крепких ветвей кустарную клеть, достаточную чтобы удержать гоблина.
…
Проходясь по пещерам в сопровождении шамана и вождя в клетке, он оглядывался вокруг, и никто не смел напасть на него. Даже до не столь умных существ могло дойти что связываться со “страшным”
человеком с огромной косой и сопровождении десятка скелетов и трёх гор мышц — не самая умная затея.
Итого здесь было порядка двухсот двадцати голов, это племя промышляло в основном охотой и выращиванием грибов, содержание маны в последних даровало паре особей талант в магии. В родильном помещении же пребывало порядка четырёх десятков детёнышей, которых он не взял в общий расчёт, и две до полусмерти затраханных рабыни, изо всех щелей сочащиеся густой спермой. Шутка ли, но их сношали вплоть до того момента пока он не вошел.
Всё увиденное навело его на мысль, что гоблины вполне себе разумные существа со способностью к коммуникации на человеческом языке и потенциалом в магии, лишь раннеплеменной строй мешал им выбиться вперёд, по сути, это было уже сформированное общество, странно что на них мало кто обращал внимание, считая скорее вредителями.
Тогда, у него возникла идея.
Он не мог в открытую проповедовать веру во Всеблагую Мать, но это среди людей. А что, если среди других видов? Ведь существовали еще относительно разумные огры, также способные к человеческой речи. Были даже полумифические людоящеры на острове Хоринис. Хотя последние верили в Белиара и драконов, побороться всё же было можно.
Пусть это будет маленький эксперимент.
— Зелёная голова, подойди-ка сюда. — Подозвал он шамана, и изложил свои условия. — Я дозволю вам продолжить здесь жить, и даже научу выращивать еду, и разводить животину на мясо. Вы будете моими рабами, будете служить и работать, но мои рабы живут хорошо, главная причина в том, что за всеми нами приглядывает Всеблагая Мать, великая богиня, породившая все живое и даже богов. Она породила и гоблинов, и людей…
— Радила гоблина-а-а? Но моя мать была чёрный гоблин… — Не совсем понял шаман, отчего юноша захотел ему хорошенько постукать по зелёной башке.
— Еще раз. Всеблагая Мать, она породила самых первых гоблинов, и самых первых людей, самых первых богов, она Первая Матерь, смекаешь?
— А-а-а! Так она мой прабабка! — По-своему истолковал шаман, но общую суть уловил.
— Что-то вроде того, но не зови её прабабкой, она великая богиня, и считает всех живых своими детьми, и ты зови её Матерью… — Начал он проповедь, и видит Изначальный, это было тяжело, и вроде у него всё получилось. Между делом он спросил, как тот овладел магией, и ответ не то, чтобы его порадовал.
Гоблины массово нажирались грибами богатыми маной, и с желанием овладеть допустим магией огня, в наркотическом трипе видя абстрактные образы и символы, могли познать методы управления огнём.
Раньше он бы просто посмеялся над этим методом, однако, сейчас понимал, что в наркотическом опьянении разум становится более восприимчив к астральному миру, а их желание овладеть определенной стихией вероятно вызывает отклик в астральном мире, заставляя проявляться символизм огня и магии, а может просто существа астрала из жалости одаривают милостью зелёных нарколыг.
Но пока он не намеревался ни обжираться грибами, ни отправляться в астральный мир, так и в мир духов, хотя его очень интересовало, существуют ли семь великих огней в небе мира духов?
Может в процессе разговора с ними нашлись ответы на многие вопросы, но это сопряжено с опасностью, ибо эти духи знаний тяготеют к повелителю мира духов — Повелителю Тайн, ситуация с которым в данный момент не известна, потому пока он опустит эту идею. Сейчас ему нужно было насадить веру гоблинам, либо же насадить гоблинов.
Шаман как самый мозговитый из них, был хорошо обучаем, что до вождя, то достаточно было показать ей пару фокусов из рунной магии, как она упала в колени называя его великим шаманом, в этот момент он достал черновик святого писания Культа Тёмной Матери. У него был соблазн создать исключительно положительный образ Её, однако важно включить сферы власти Зла в общую веру, дабы избежать коррупции, и так сформируется образ любящей Богини-Матери, положившей начало как всей жизни, так и всякому злу в мире. Название культа также будет ассоциировать её с ночью, тьмой и луной.
— Ты должен знать это писание наизусть, маленький гоблин, дабы ублажить Её волю.
На что гоб только поднял лицо в непонимании.
— Чойта такое?
До него запоздало пришло осознание что гоблин очевидно не умеет читать.
«… Блять.»
Миссионерско-поработительская миссия угрожала затянуться. Он провел несколько дней в пещере с гоблинами, насквозь провоняв ими, но намертво вбил в их тупые головы веру в Тёмную Матерь, вбил буквально. Молнией и словами можно было добиться больше чем просто словами. Несколько дней спустя сотни гоблинов были глубоко запуганы им, в особенности тем как он на широкой публике принёс кровавую жертву из двух десятков ретивых противников изменений и… просто идиотов. Со слезами они все от мала до велика изучали варантскую вязь, кровью их сородичей написанную на стене пещеры, пока Мирай с удовольствием попивал тёмный напиток из шоколадных бобов, собственноручно выращенных в Геррате.
Рабы снаружи выкорчёвывали деревья, где Саид тут же организовывал огороды для самообеспечения гоблинской колонии, и также занялся грибной фермой, к которой Мирай по неведомой рабу причине приближаться не желал. Однако, когда тот закончил работу в поле и проходил мимо прибежища вождя по пути на грибную ферму, его подозвал господин, занявший эту самую ветвь пещеры, выгнав вождя гоблинов в общее помещение.
— Как продвигается переваривание твое дара Саид, ты почувствовал какие-нибудь… изменения?
Двухметровый чернокожий мускулистый раб опустился на колени не смея поднять головы. — Мой владыка, как вы и предсказывали, после того ощущения несколько месяцев назад, я более не ощущал никаких подвижек сколько бы ни занимался земельным ремеслом. — Говорил он и со страхом, и с уважением, ибо на путях их богини, даже их пророк покорно возделывал землю наравне с рабами, хоть мало кто знал его в лицо.
— Что же, тогда за твою верную службу, я вознамерен вознаградить тебя следующим даром. Если твой первый дар был мерой вынужденной, ты отработал его сполна. Но я должен тебя спросить, готов ли ты стать чуть ближе к богине-матери, и сделать шаг по её божественному пути, став Доктором? Ты знаешь какие риски сулят, мне не нужно предупреждать.
И Саид знал как один из первых посвященных. Божественные пути — пути их Великой Матери, это способ уподобиться ей, но это же и путь к неотвратимому краху.
— Я смиренный слуга Её, и здравствую, не зная бед по воле Её, и покорно принимаю свою судьбу.
Мирай кивнул, и достал сундук, доставленный недавно из Геррата. Пока Саид смиренно сидел, смотря в пол, его господин закончил, и протянул ему снадобье. Обеими руками приняв дар, он, безмолвно помолившись, опрокинул странную жидкость в себя, как его скрутило в спазме. Стараясь держаться, не вести себя неподобающе перед господином, он потерпел неудачу как в крике скрутился на полу.
Но к счастью, на низких последовательностях риск весьма мал, а Саид прилежно полностью переварил зелье Плантатора, и вскоре спазм прошёл, а он восстановил позу как ни в чём ни бывало, низко опустив голову в пол. — Благодарю Вас и Богиню-Матерь за этот дар.
И как новоявленный Доктор, Саид нашёл пациентов в лице гоблинов, как ожидалось, это был богатый урожай различный болезней и болячек. С новыми знаниями Саид как казалось, даже стал умнее, и меж тем, в обществе своих “единоверцев” не стеснялся проявлять свою причастность к Культу Тёмной Матери, то и дело вознося ей хвало, а гоблины словно дети, повторяли за ним.
Пускай то была вера из страха, но это принесло ему многочисленные якоря, звёздами горящие в Выводковом Улье, да и сам он начал ощущать себя намного лучше ментально, только сейчас заметив, что многие его действия до этого были несколько за гранью того, как он ощущал себя и видел мир в прошлой жизни. Будучи Марией, он не был столь холоден и расчётлив, сейчас же он легко воспринимал рабство как данность, очень удобную данность, не стеснялся убивать, отравлять, и был весьма сосредоточен на том, чтобы как можно скорее употребить большее количество зелий, побольше характеристик путей Великого Древнего — Богини-Матери Разврата.
На сердце внезапно похолодело.
Его предчувствие опасности вопило. Он сам не заметил, как божественность в нём медленно проявлялась, выходя вперёд, а человечность отступала.
«Воля Богини-Матери Разврата может и источилась, но вселенский закон схождения не пропал, ибо Богиня-Мать Разврата — одни из основных личностей Изначального Бога, породившего всё сущее, он неистребим и непознаваем, и даже угасшая воля Богини-Матери будет стремиться к возрождению.»
Прикусив губу Мирай задумался.
«Нет, это причина останавливаться. Всех нас ждёт конец, и Богиня-Мать Разврата возродится в новой Богине-Матери рано или поздно, но лишь от меня зависит сколь долго это займёт времени.»
Накат экзистенциального ужаса прошёл, но он решил для себя как можно сильнее поддерживать человечность в себе противопоставляя божественности. И человечность это ничто иное как любовь, честь, добродетель…
всё то что приобретается человеком по мере жизни, в то время как божественность есть во всём, это неистребимый дух Изначального, хаотичный и неразрушимый, и поддавшиеся божественности… некоторые равнодушны, некоторые мягки, некоторые неуклонно движутся к цели устраняя любые препятствия, но их личности размыты до первобытных базисов — эгоизма, жадности, выживания, безразличия, забота лишь о себе, совершение только тех действий, которые полезны ему.
О нет, само наличие этих критериев не повод для паники, ибо как ни парадоксально, божественность присуща человечности, ибо божественность во всём. Эгоизм и любовь — проявления человечности, важно чтобы личность не размылась до исключительно первобытных базисов.
«Всё относительно хорошо.» — Посудил Мирай, возвращаясь к своим делам, просто впредь он будет чуть осторожнее, и не станет спешить старшим последовательностям божественных путей, возможно стоило освоить 8-ую и 7-ую ступени пути Матери, не углубляясь пока что по пути Зла.
Но помимо собственного продвижения, он занялся продвижением подчинённых. Многие года экспериментов и наблюдений дали ему чёткое понимание освоения божественных путей, пока потусторонний соблюдает определенный ряд принципов, он способен освоить 9-ую ступень от полугода до двух лет, но это если потусторонний не обделён умом, прилежностью и верными методами. Пришлось несколько замедлить прогресс своих рабов-гладиаторов для выгодной эксплуатации, но теперь он смотрел на это несколько под другим углом.
Продвинув Саида на 8-ую последовательность, по возвращению Фархада он намеревался продвинуть и его, в том числе и Омида, при первой же возможности возведёт Самиру на 7-ую ступень, и сейчас сыграет в рулетку — наделит шамана гоблинов путём Плантатора, правда, несколько необычным способом.
Гоблинский шаман смотрел на символы чем-то напоминающие, но совершенно не похожие на варантскую вязь. — Чойта такое страшный господарь?
— Это откровение ниспосланное Всеблагой Матерью, её полное почётное имя. Из твоего рода ты первый за последние сотни лет кто вернулся к вере в Неё. Прочти её почётное имя, доказав свою истовость, и Богиня-Мать обратит свой взор на тебя.
Написав транскрипцию с амурского, он позволил шаману в одиночестве пытаться воспроизвести молитву, и сам вернулся в Геррат с частью слуг.
…
Несколько ночей спустя, шаман избив лоб в кровь, продолжал из раза в раз произносить: — Злё низапамьятных вримён!
Всеблагая мать Грешьних Даров, дарующая исьцеление, жизь и пирерождение! Твоя верная слуга молет тибя, призри на него! Молю тибя! Молю тибя, обрати свой взор на слуга свая!
Много сотен поклонений он совершил, оставленный без ответа, но не сдававшийся, верующий в то что первая мать посмотрит на него, и сейчас, совершив свыше тысячи поклонений, опустив голову он ощутил дуновение на себе, холодное, но нежное, дарящее облегчение в знойную жару, как он услышал голос неизвестного ему языка, но так ему знакомого, будто из далёкого детства.
— Был долог твой путь, Урук, отныне ты дома.
И ощутил шаман, что изнуряющая дорога длинною в тысячи жизней закончилась здесь, на пороге Её храма, его первого дома. Два ручья слёз стекли с его больших глаз, когда он совершил последний тысяча первый поклон. — Я вернулся, Матерь.
Спустя многие минуты, когда чувство прошло, он поднял голову встретив перед собой склянку из прекрасного хрусталя с мистическим содержимым, с вырезанным горящим алым символом неясного ему наречия, но повелевающее ему испить содержимое. И он, подняв склянку обеими руками, испил ту до дна, до капли.