На следующий день, когда я сижу над ноутбуком и размышляю о случившемся, раздается тихий стук в дверь. Кто это, спрашивается, посреди утра?
Я встаю со стула и замираю на месте. Знакомый запах доносится до носа, а визуальное представление её движений на основе звука приходят в голову… а я буквально вижу, как она стоит на месте и смотри чуть ли не на меня через дверь.
Это она, тот сверхчеловек, который спас старика.
Что она здесь забыла? Решила прийти ко мне сама после того, как убежала? Хочет убедиться, что я ничего не понял? Я в коем-то веки волнуюсь и возбужден, и надо оставить определенное впечатление. Но проблема в том, что я вообще не способен прочитать её реакцию. И что хуже всего, если бы она тогда не раскрыла себя, я бы до сих пор считал её обычным человеком, что говорит о её навыках скрытности, может быть, даже лучше, чем моих.
Я оглядываюсь на свою комнату, которая с угрызением совести смотрит на меня вверх перевернутыми заметками, стиранным бельем и валяющимся планшетом, в котором открыт браузер, а там более пятидесяти вкладок с закрытым сайтом самой пикантной темой «Пара-люди и их секреты». Если она увидит все это, у меня возникнут проблемы.
Я привожу комнату в порядок и наконец открываю дверь. С порога меня встречает очаровательная девушка с густыми черными волосами, которые вьются до самых лопаток. Она носит белую женскую футболку с принтом средневековой воительницы, на ногах джинсы, белые кроссовки. Вид непримечательный, но её глубокие голубые глаза и красивое лицо заставляют меня пропустить пару ударов.
— Привет, я не мешаю?
— Нет, ты что-то хотела?
Не подаю вида и закрываю за собой дверь. Мы совсем рядом.
— Я пришла сказать, что теперь твоя соседка, — она показывает пальцем себе за спину.
Наши двери прямо напротив. Моя комната номер четыре, а её двенадцать. Мне становится тяжелей.
— Знаю, у тебя много вопросов, но если вкратце, с местами в общежитие возникли какие-то проблемы, поэтому я здесь. Я Диана. Из Манхэттена, — она протягивает руку, которая тонет в моей, когда я её сжимаю.
— Кларк Кент. Из Смолвиля.
— Смолвиль? Я никогда не слышала об этом месте. Это где-то далеко отсюда?
— Неподалеку от Метрополиса, небольшой городок. Мой отец фермер.
— Тогда мы чем-то похожи. Я переехала в Метрополис всего месяц назад. Думала не свыкнусь с жизнью в большом городе, но как-то образовалось, — говорит она, стоя прямо возле меня, прямо, и не собираясь отходить.
Мне приходится поддерживать разговор.
— Разве Манхэттен такой маленький по сравнению с Метрополисом? — улыбаюсь я.
— Ну… в каком-то смысле так и есть, — исправляется она, — прежде чем переехать в Манхэттен, я жила в другом месте. Моя родина находится далеко за морем… Небольшой остров, там тихо и живописно. Только не думай, что я какая-то дикарка.
— И не посмею.
— Я жила там с семьей все свое детство, пока мама не отпустила меня в свободное плавание… по важным делам.
— Тебе, наверное, сложно одной.
— Только первое время, но потом привыкаешь, — улыбается она. — хотя, конечно, я говорю только за себя, У тебя разве не так же? — Диана опирается рукой на бедро, и я замечаю, что она очень спортивная. В отличие от неё, мои мышцы скрыты за широкой рубашкой и джинсам, стирающими контуры. Так я выгляжу чуть слабее.
— Ну… есть еще вещи, к которым я ещё не привык.
— Например?
— Мм… даже не знаю, — я оглядываюсь, — наверное, не привык жить один. Не свыкнусь с тем, что я здесь совсем ничего не знаю, улицы кажутся незнакомыми, новыми. Много людей, постоянные знакомства. Каждый новый день бросает тебе вызов.
— Как я тебя понимаю. Если хочешь, можешь обращаться ко мне за помощью. Или можем погулять, если хочешь. У меня есть кое-какой опыт в путешествиях, он явно побольше твоего, — она вежливо улыбается, явную закидывая удочку.
— В таком случае я буду рад помочь если у тебя возникнут проблемы, тем более, когда ты одна в мужском общежитие, — чисто из вежливости отвечаю я, и собственно, попадаюсь на крючок.
— Это очень поможет, ловлю тебя на слове.
Сверхчеловек просит у обычного человека («типа» меня) о помощи. Я даже не знаю, что будет дальше.
— Тогда увидимся в универе. Буду наблюдать за твоими успехами в футболе.
Диана неспешно разворачивает к своей комнате и берется за ручку двери.
— Диана, можно тебя спросить?
— Да, что такое?
— Ты напоминаешь мне одну знаменитость. Вроде как у неё была фамилия «Принс». Вы случаем не родственники?
Диана чуть раскрывает губы и кажется слегка удивленной.
— С фамилией ты угадал, но я не помню ни одну знаменитость с такой же. Наверное, ты меня с кем-то перепутал.
Диана закрывает дверь. Я остаюсь один в коридоре. Смотрю на дверь своей красивой и вежливой соседки и не понимаю, что она здесь забыла. Это она спасла того старика на дороге, а на следующий день приходит ко мне и говорит, что мы теперь соседи?
Я мельком бросаю взгляд на свою комнату, в которой я сплю, ем, и делаю много всего, чего не следует делать обычному человеку, и вновь смотрю на комнату Дианы, которая в паре шагов от меня. Это какое-то издевательство. Я даже не знаю, что такая как она забыла в городе обычных людей, почему перевелась именно сюда и что будет делать дальше.
Скрывать свою настоящую личность от обычных людей не проблема, но когда у тебя под боком живет сверхчеловек, становится уже не до шуток.
Меня мучает желание подслушать, что происходит за её дверью, и мое любопытство играет со мной злую шутку, когда я прислушиваюсь: тихий шелест одежды ласкает слух, размеренное дыхание и слабые звуки за окном, а потом… расстегивается лифчик, скатываясь по бархатной коже и падает на постель.
— О… чтоб меня.
Я тут же перестаю подслушивать и выдыхаю, разворачиваясь к двери комнаты.
Похоже, все будет куда сложнее, чем я думаю.
Заходя в комнату, я беру в руки планшет и двигаю пальцами с обычной скоростью, закрывая каждую вкладку в браузере обычными движениями и не замечаю, как за горизонтом теряются последние лучи солнца.
На время, но пока лучше забыть о своих супер-способностях.
* * *
Следующий день, утро.
Я выхожу из общежития. Иду по коридору и спускаюсь по лестнице обычным шагом, пока не выхожу на улицу. Ярко светит солнце, и приятно обдувает ветер. Мне приходится пройти километр, прежде чем удается скрыться из виду, а когда оказываюсь в тишине и абсолютно один тут же делаю рывок вверх. Воздушные потоки бьют по мне, пока я преодолеваю расстояние от земли до неба и зависаю высоко над землей. Смотрю на людей, бродящих над общежитием.
Вся эта осторожность необходима из-за Дианы, которая может… я даже не знаю, что она может, кроме очень быстрого передвижения и большой силы.
Сегодня я отхожу от образа студента и иду искать новую подработку в чуть ли не единственный свой выходной от учебы и тренировок. Не то чтобы мне нужны деньги, но именно эту причину я назвал Скотту, чтобы не приходить на очередную тренировку по футболу.
Через несколько мгновений полета я аккуратно приземляясь на туфли в нескольких сантиметрах от лужи и шагаю на сухую часть асфальта, чтобы не замарать туфли. Внезапно сухая улица Централ меняется на промозглую и мокрую дорогу Бей-Ридж, и меня накрывает шум дорог, чужие обсуждения и целый букет из запахов. Торгово-экономическая жилка, море портов, судов и рыбаков, ведущих деловую деятельность. Здесь пахнет сыростью и мокрым песком из-за недавнего дождя. По крышам стекает влага. Проходящие мимо люди носят одежду темных тонов, шляпы, пиджаки и зонтики в руках. И все это в двадцати пяти километрах от моего дома, где сейчас светит солнце и сухо, как в пустыне.
Я шагаю к серым безликим зданиям и портам, между которых стоит белый шатер в несколько этажей, похожий на надутую башенку, слегка покачивающуюся на ветру. Это Цирк Антонио, о котором я слышал в разговоре тех мошенников, приезжавших к Джонатану. Именно здесь, по-моему скромному мнению, находится вторая жертва их планов.
На влажных стенах висит объявление «Поиск работников» и плакат загорелого красавчика с кучей мышц, лысого, с руками-лапами, и густыми усами, от которых на лицо лезет улыбка, который совсем не вяжется с промозглой погодой Бей-Ридж. В программе Цирка написано: «Самый сильный человек в мире! Только сегодня и только у нас! Он способен поднять целого быка!»
Я покупаю билет и захожу в шатер Цирка. Здесь темно и прохладно. Пахнет животиной и сладостями, которые продаются неподалеку. Я думал увидеть здесь большое скопление людей, но вместо этого вижу пустующие места. Лишь на нескольких лавочках сидят ребятишки с родителями и наблюдать за представлением одинокой метательницы ножей. Не очень-то похоже на популярный цирк, о котором ходит столько слухов.
Подсев к зрителям, я расслабленно наблюдаю за метанием ножей в полной тишине. Тёмное освещение. Прохладно. Отдаленно доносится звук проезжающих машин и брызги луж. Худая, спокойная девушка бросает ножи с отстраненным холодом и сосредоточенностью.
Она походит на куклу из мрачных сказок. Густой рыжий волос завязан в большой пучок волос. Лицо белое, накрашенное, спокойное. Жесты уверенные, плавные. Она словно управляет ножами силой мысли. Её глаза почти закрыты, а сбоку от них на щеках нарисованы красные капли, подобные слезам.
Отвлекаясь от прекрасного исполнения, я наклоняюсь к женщине возле меня и тихо спрашиваю:
— Можете подсказать, а когда будет выступление силача?
Дама оборачивается ко мне и с печально улыбкой отвечает, что силач, к сожалению, приболел.
— Вы наверняка пришли сюда посмотреть на Грегори? Он очень хорош. Прям душка. И поверьте, все, что говорят о нем, чистая правда! Он действительно поднимает быка! Жаль только приболел. Раньше этот Цирк был так популярен, вы бы знали! Все места каждый раз забиты под чистую! А теперь, посмотрите, — дама в скромном платье печально оглядывает пустующие места и вздыхает, — а знаете, что, приходите сюда через недельку. Я уверена, что вам очень понравится! Грегори такой милый, такой сильный.
Учитывая тот факт, что средний вес быка семьсот пятьдесят килограмм, достижение действительно впечатляющее. В моем мире был подобный человек, и у него было тридцать шесть рекордов.
— Уверен, он скоро поправится.
— Да… я тоже в это верю… — её взгляд опускается на руки, которые мнут ткань платья, — болеет уже целую неделю, бедняжка. Не представляю, что могло сломить такого сильного мужчину, но видимо зараза настигает даже лучших из нас.
— Не будет никакого Грегори, — замечает мужчина сбоку от меня, берясь за козырек потрепанной кепки. — Цирк скоро развалится.
— Не говорите так! С чего ему развалиться? У Антонио работают прекрасные ребята!
— Мы живем в свободной стране, мадам. Я могу позволить себе говорить все, что думаю. Да и вы согласитесь со мной, если снимите с глаз розовые очки. У Цирка осталась только вон та девчонка, да пара бездарных акробатов, на которых смотреть не интересно.
— Девочка талантлива. А акробаты…
— Не нужно врать себе. Акробаты ничерта интересного не показывают. А вы девчонку с ножами все время смотреть предлагаете? Я вообще хотел силача увидеть, а он заболеть решил, тьфу.
— Побойтесь бога! Вы хам! У человека беда, а вы о себе думаете.
— Да мне плевать. Я потребитель, черт подери! Впрочем, уже не важно. Цирк может развалиться уже сегодня, или завтра. Или через неделю. Помяните мои слова, — хмыкает мужик, и убирается прочь. — А ведь жаль, хотелось разочек посмотреть на этого их силача.
— Не слушайте его, я уверена, у Антонио и его цирка все будет хорошо. Приходите через недельку, вам очень понравится.
— Хм… — хмыкаю я, поднимая взгляд вверх.
Значит, эти двое уже здесь.
Некоторым временем ранее. Параллельно с приходом Кларка в Цирк.
POV. Стэнли
— Ты сам виноват, что не послушал нас, Антонио, — говорю я, хмыкая ему в лицо.
— Прошу вас, дайте мне ещё немного времени, и я обязательно верну вам все до гроша!
Ох глупый, глупый Антонио.
— Нет! — резко обрывает мой напарник Клинт, — хватит с нас твоих обещаний! Мы и так дали тебе две недели. Хватит кормить нас гребанными «потом»! Я уже сыти ими по горло, не так ли, Стэнли?
— Да, — улыбчиво киваю я. Беру газету со стола, которая лежит на пыльном столе, и разворачиваю её, тыкаю в обложку, так, чтобы Антонио получше разглядел, — смотри, здесь пишут, что ты поругался со своим силачем и больше не выпускаешь его на сцену. Видал, Клинт? Хех, репортеры, — качаю головой.
— Почему ты не скажешь им, что твой силач в больнице, а? — спрашивает Клинт.
— Да не важно. Пусть делает что хочет. Куда важнее, что твое время истекает, Антонио. Нам нужны деньги.
— Я все отдам, только подождите, когда Грегори вернется, — дрожит он.
— Пф, да брось ты эту чушь, — я поправляю шляпу и закатываю глаза, — кончай с этим бредом говорю тебе. Я не собираюсь потакать твоим дебильным капризам. Какой нахрен Грегори? Ты слишком переоцениваешь этого лысого мексиканишку. Один человек никак никогда не привлечет столько людей.
— Прислушайся же ко мне, Стэнли. Привлечет! И очень даже много! Если бы Грегори не попал в беду, мы бы собрали нужную сумму за пару недель!
— Да все вы так говорите, когда яйца поджимает.
— Тише ты, — бурчу я Клинту, разворачиваюсь к потупившемуся Антонио, — ты слишком переоцениваешь своего Силача, мой друг. Твой Цирк уже давно катился к чертям. Говорил я тебе, дерьмовая это затея.
— Это не так. Ты знаешь это, Стэнли. Ты видел, как тут было! Ты приходил ко мне, я видел тебя среди тех толп!
Тц… видел все-таки, падла? Поэтому-то мне и пришлось заняться твоим здоровяком.
— Нет, не видел. Ты что, с горя совсем умом тронулся? Меня здесь не было.
Антонио стоит, дрожит, и внезапно вспыхивает:
— Пощади, Стэнли! Войди в положение! Мы же столько работали вместе! — молит Антонио, цепляясь за мой пиджак руками.
— Хмф, убери руки, придурок! Да что с тобой такое, черт!
Пинаю эту падаль туфлей в рыло и отплевываюсь. Антонио валится на зад и берется за голову.
Чтоб меня, залапал меня хренов мексиканишка. Вытираю себя платком. Ну и мерзость, чем это пахнет, комом для обезьян?
— И не смотри на меня так, чтоб тебя. Я и так сделал для тебя все что мог! Что ты ещё хочешь, милостыню? Мы тебе не церковь и не святая Мария! — вспыхиваю я, указывая в него пальцем.
— Но… мне нужно, — Антонио сжимает губы, осунувшись, как старый дед.
Выдыхаю горячий пар и провожу платком по вспотевшему лбу. Черт. Раззадорил меня, старый ублюдок, аж вспотел весь.
— Хватит уже, Антонио, — благодушно говорю я, сглатывая густую слюну, — смотри, в твоем цирке уже нет народу, да и прибыль у тебя наверняка такая, что содержаться в убыток. Как ты вернешь деньги, натурой, что ли? — хохочу я. — Ладно, знаешь, что, Антонио? Чисто из наших приятельских отношений, так и быть, я дам тебе отсрочку. Все-таки тебе очень-очень не повезло…
Антонио поджимает губы и сжимает кулаки, пока губы Клиента дрожат от смеха.
Я и сам почти смеюсь, я ведь лично отправил того здоровяка на койку. Смачный пендель ему прописал, так он аж кубарем повалился по лестнице. Орал как не в себя, а ведь такой здоровый засранец.
Воспоминания настолько хорошие, что я тут же добрею и хлопаю Антонио по плечу, вручая ему газету в руки.
— Короче, у тебя ещё два дня другой мой. А потом ты отдаешь нас все, уж не знаю, как ты это сделаешь, сдашь свой цирк или продашь почку, но деньги должны быть у меня.
— Как… всего два дня?!
— Сама Святая Мария не даст больше! Я что, должен забирать свои слова обратно?
— Нет, нет, все в порядке! Два дня достаточно!
— То-то же, — усмехаюсь я, поправляя галстук.
Вдруг замечаю в углу застывшую девочку. Две косы, волосы цвета пшеницы. Хорошенькая. Держится молодцом, но смотрит на нас явно ничего не понимая. Я указываю на неё.
— Твоя дочка, что ли?
Антонио вздрагивает, и я одобрительно киваю. Теперь точно с крючка не сойдет, знает, падла, что с ним будет. Ну или как с ним…
— Твоя или нет, тебя братан мой спросил? — рыкнул Клинт.
— Да, да, моя!
— Отличная малышка, красавицей вырастет. Позаботься о ней, Антонио, — говорю я, поправляя пиджак.
Девочка не выдерживает мой взгляд и отворачивается. Я подхожу к ней и сажусь на корточки.
— Эй, малявка, как тебя звать?
Дрожит, сжимая пальцы на юбку.
Смотрю на Антонио, призывающе. Тот кивает своей соплячке, и она отвечает:
— Мари.
— Мари… — пробую имя на вкус, — хорошее имя, мне нравится. Иди Мари, папа потом тебе все расскажет. И не бойся, Клинт не кусается.
Мари поджимает губы и смотрит на папочку, но папочка снова кивает, и та начинает сваливать. По тянется единственному яблоку, которое лежит в корзине на столе, но его успевает перехватить Клинт, который мерзко ухмыляется девочке. Она боязливо убегает.
— Стэнли, она совсем ребенок…
Я вздыхаю.
— Ну не бойся ты так, Антонио, мы же не мерзавцы какие-то, — я по-приятельски раскрываю руки, и смотрю в дрожащие глаза этого дурака. — в общем, у тебя есть ещё два дня. Не заставляй меня ждать, надеюсь, мы друг друга поняли?
— Да… да… я все сделаю. Обязательно.
Расплываюсь в улыбке и ухожу. Отлично. Чувствую, как мой карман стал ещё шире за пару дней. Ах… хорошо-хорошо. Чем больше мой кошелек, тем спокойней на душе.
Говорила мне мама, живи честно, но все это херня. В нашем мире иначе не проживешь.
— Куда теперь, Стэнли?
— Пока никуда. Сначала разберемся с этим стариканом, а потом дойдем до фермера. Устал я уже по городу кататься, и так дел полно. Ещё и погода полное дерьмо, — поднимаю голову на хмурые тучи и слышу бульк. Отдергиваю ногу от лужи и кривлюсь, носок весь промок, пробирая до мерзкой дрожи, — тво-ж мать! Ненавижу гребанный дождь!