VEELA.15
И вот новая глава. Если бы просили — я бы вспомнил и вчера выложил, но раз вам и так норм… то ждите. Ещё чуть-чуть вдогонку, так сказать. Несравненная Рита Скитер на связи!
Флёр и Виктор смотрели за сценой с немым изумлением. Как и все присутствовавшие, включая Олливандера. Фотограф, подгоняемый женщиной, сфотографировал нас, меня эта валькирия поставила в центр композиции. И после этого началась формальная процедура проверки палочек. Слово взял не менее охреневающий ранее Людо Бэгмен, он объявил, что чемпионы должны предъявить палочки к осмотру для дальнейшего участия. Первым был Крам — он сдал палочку.
Мастер осмотрел её, чуть не обнюхал.
— Великолепная работа, Грегорович, да? В хорошем состоянии и отлично вам подходит, — он сотворил пару заклинаний, — прошу.
Крам взял палочку, ему заметно не нравилось отдавать её кому-то. Дальше был Седрик Диггори — он отдал палочку без вопросов. Олливандер воскликнул:
— А, моя работа. Вы хорошо её содержите, мистер Диггори.
Дальше была Флёр. Олливандер заметно делал комплимент красивой даме, взяв её палочку.
— Какая искусная работа! А сердцевина у нас… Волос Вейлы? Редкая и строптивая сердцевина.
— Оуи, это волос моей бабушки.
Олливандер взмахнул ею, создавая букет, вручил его Флёр и с улыбкой вернул палочку:
— Она идеально подходит вам, леди. Мистер Поттер…
Я достал палочку из кобуры на запястье, протянул ему рукоятью вперёд.
— Ааа, моя работа. Великолепная палочка. Остролист и волос вейлы… вашей матери, — он взмахнул ею, — очень хорошая палочка персонально для вас. Очаровательно. Я даже не буду пытаться ею колдовать. А вторая?
Я протянул вторую. Олливандер взял и её. Вот ею он сразу наколдовал инсендио, потом заставил огонь взвиться под потолок одним взмахом.
— Остролист и перо феникса. Очень мощная, стабильная и сильная. Как вам она?
— Без изменений, мистер Олливандер. Хуже не стало, по крайней мере.
— Великолепно. Обе допущены, — Олливандер посмотрел на меня, — Вы слегка изменились, мистер Поттер. И ваша магия тоже. После пробуждения ваших сил ваша магия стала сильно меняться. Отлично. Палочка с волосом вашей матери будет вам служить в любом случае, а эта, возможно, станет хуже вас слушаться.
— Благодарю за предупреждение, сэр.
Олливандер торжественно объявил об окончании проверки и все поднялись. Журналистка стояла рядом и слушала это с раскрытыми глазами — видимо, информацию о моей матери она пока не имела. И скоро будет иметь — она информацию, а я — её.
Когда все начали расходиться, Флёр остановилась.
— Подожди, брат, ты правда хочешь уединиться с… ней?
— Она великолепна, — подмигнул я Флёр.
— Бабушка хотела с тобой ещё раз поговорить. Но потом. Она не пишет писем — приедет перед первым испытанием.
— Хорошо. Я буду рад с ней увидеться. И… я зайду к тебе на днях — посидим, чаю попьём.
— Лучше я к вам. В карете так скучно!
— Правда? Я как раз хотел поговорить про дела амурные. Если ты не возражаешь. А теперь пойду ими заниматься.
И уплыл в сторону журналистки. Пока она отвлеклась, я выплыл рядом с ней, незаметно, и улыбнулся.
— Мисс…
— Скитер. Рита Скитер.
— Мисс Скитер, Рита, пойдёмте найдём какой-нибудь хороший уголок, где нам никто не помешает общаться. Вижу, у вас возникло немало вопросов — а у меня есть немало ответов!
Рита почувствовала, что поймала сенсацию и последовала за мной. Она хотела было пойти в чулан для мётел, но мне это претило — и я, взяв её под локоток, повёл её дальше — в редко используемое помещение. Запер за нами дверь и принялся колдовать — наколдовал два кресла, преобразовав их из старых покосившихся табуретов, уютный столик, только камина не хватало. И сел в кресло, предложив ей.
Рита села, она сейчас думала только о сенсации.
— Мисс Скитер, прежде всего я хотел бы попросить — все статьи обо мне присылать мне заранее. Я сам хочу управлять тем, что обо мне пишут. Или хотя бы пишете вы. Слишком много… слухов. А министерство в последнее время решило играть против меня, и нужно быть осторожным.
— Мистер Поттер… Это трудно, есть редакционная политика… — заговорила было она, но я её прервал:
— Это вопрос денег. За каждую статью вы будете получать хороший гонорар от меня. Больше, чем от Ежедневного Пророка. Мисс Скитер, я искренне желаю, чтобы у вас было много хорошего материала… но зная волшебников и то, как они верят во всё, что пишут — не могу просто закрывать на это глаза. Я ведь не прошу осыпать меня комплиментами в статьях? Всего лишь не играть на стороне Фаджа, который похоже решил испортить мне репутацию. И у него это может выйти, но лишь временно.
Скитер задумалась.
— Это можно обдумать. Но Гарри, позволь задать тебе вопрос.
— Конечно, я с удовольствием отвечу на вопросы прекрасной дамы.
— Что Олливандер говорил про вашу мать?
Через десять минут Скитер уже забыла про свои влажные фантазии об эмоциях — потому что история Лили Эванс была очень необычна — ещё бы — один из почитаемых всей англией героев — вейла.
— Она обольстила вашего отца? — задумалась журналистка.
— Нет. Отец бегал за ней задолго до того, как в ней пробудились её способности. Да и мы, вейлы, не любим обольщать других — это способ влияния в определённых ситуациях, но не способ добыть себе расположение. Я унаследовал ту же особенность — я вейла. Мужчина, правда, но вейла, и использую шарм только когда девушка этого просит.
— А у вас много просят? — Скитер с любопытством на меня посмотрела.
— Да, бывает. Знаете, — я прикрыл глаза, — По утверждениям девушек шарм не сравнится ни с какими приворотными зельями и даёт такой взрыв эмоций в процессе любви, что это самое яркое воспоминание в жизни. И самое большое счастье и удовольствие. Девушки… иногда хотят этого и просят. Я не могу отказать всем.
Скитер замечталась.
— Вы так это описываете — у вас много любовниц?
— Постоянных всего две. Гермиона Грейнджер и Луна Лавгуд. Обеих я считаю своими друзьями и своей семьёй. И они, упреждая ваш вопрос, прекрасно принимают мои… особенности. И вполне довольны такой жизнью.
— Вот оно как, — Скитер задумалась, — вы хотели бы жениться на них?
— Если бы можно было взять в жёны больше одной девушки — то Гермиона и Луна получили бы прошение руки и сердца уже давно. Но увы, закон неумолим, даже для вейл. Однако, это не мешает девушкам хотеть — ведь и правда, заниматься любовью с вейлом — это нечто невероятное на фоне обычных мужчин.
Скитер заинтересовалась — она испытывала лёгкое возбуждение.
— Гарри, — она бросила перо, — ты что, хочешь со мной…
— Да, — я встал и шагнул к ней, положил руку на плечо, — Как только я тебя увидел, понял, что эта великолепная женщина, — чуть надавил на неё, усаживая в кресло, — моё чутьё не обманывает меня. Лишь самые достойные леди вызывают такие ощущения. И вы, мисс Скитер, заставили мои чувства трепетать в предвкушении и желании. Я не буду настойчив, но… — улыбнулся, — времени у нас немного, как и возможности видеться. К чему тратить его на пустые разговоры?
Она посмотрела на меня с вызовом.
— Вот как…
Я наклонился и коснулся её губ своими. Скитер опешила, но не оттолкнула меня. И я начал… Неспеша и с наслаждением — о, как она была хороша! Зрелая, умелая, страстная, а как она кричала, как извивалась, как стонала, сжимая меня в объятьях… а когда я подключил шарм на полную — оргазмы пошли один за другим — она наслаждалась восемь раз подряд — первый оргазм вообще был тройным, три раза с крошечным интервалом.
Пришлось подключить всю свою фантазию, игрушки, руки, всё, что только мог — и Рита всё-таки потеряла сознание на пике, а потом второй раз — в тех же обстоятельствах, сорвала голос, разорвала трансфигурированные простыни, извивалась как змея, а уж какое лицо у неё было — удовольствие то выкручено так, что она даже сознание теряла от обилия наслаждений и эмоций.
Восемь раз — и Рита выдохлась — она выдохлась физически, тупо смотрела в потолок и больше не могла ни о чём думать, даже не реагировала на мои ласки. Я такого секса ещё не имел — потому что других девушек я жалел. А Рита…
Что ж, я знал, какие гадости она про людей пишет — и какие могли обрушиться на мою голову — поэтому сделал самое подлое — проклятие вейлы. Она получила столько удовольствия за раз, что обычный мужчина ей теперь будет малоинтересен.
А я… а я не откажусь от такой любовницы! Категории тридцать-плюс, ещё и влиятельная журналистка, с огромной аудиторией и доверием от поклонников. Рита никуда не денется — она будет моей, во всех смыслах.
Я лежал рядом и думал, что это не так плохо, как полностью посылать её к чёрту и запрещать писать обо мне.
Ей понадобился час, чтобы отдохнуть и начать связно говорить.
— Гарри… Это было невероятно.
— Да, дорогая.
— Это… — она прикрыла глаза, — это…
— Это самое большое удовольствие в жизни, Рита. Я обещаю, мы ещё не раз встретимся. Когда ты восстановишь силы и снова захочешь. Но… что ты там спрашивала про моих девушек?
— Интервью продолжается?
— Конечно. Шоу маст гоу он.
— А, уже ничего. Мне было так интересно с тобой познакомиться… Гарри, а какой твой любимый цвет?
— Фиолетовый. Ярко-фиолетовый.
— Как у тебя интересно жизнь сложилась. Я обязательно напишу об этом в газете. Обязательно.
— Спасибо. Продолжай спрашивать.
— Больше не о чем. Я пойду.
Она попыталась встать, но не смогла. Кое-как натянула бельё, платье, заправила волосы в причёску — я то оделся быстро. Рита слегка моряцкой походкой, широко расставляя ноги, опираясь на меня, пошла — я её проводил.
К моему удивлению, нам встретился… Дамблдор. Директор по-видимому искал нас, но не нашёл. И сейчас изрядно удивился, видя, в каком женщина состоянии. Глупо улыбается, косметике конец, чуть идёт враскорячку, довольная! Эмоции так и фонтанируют счастьем и удовольствием. Дамблдор аж явно взволновался.
— Мистер Поттер, Гарри, я искал тебя. У тебя ведь занятие должно быть.
— Простите, директор. Дела турнира. Мисс Скитер решила взять у меня интервью для газеты. Не могу же я отказать хоть в чём-нибудь многоуважаемой прессе? — улыбнулся я ему, — Рита, сама дойдёшь?
— Да, — она поцеловала меня в щёку, оставив след своей губной помады, и пошла мимо Дамблдора, словно не заметив его, на выход. Директор проводил её взглядом.
— Гарри, ничего не говори.
— Хорошо, сэр.
— Молчи.
— Молчу, сэр.
— Не надо комментариев, — мудро заключил он.
— Да я молчу!
— Засранец, — с лёгкой завистью и грустью сказал Дамблдор, совершенно беззлобно.
* * * * * *
Меня редко видели студенты Хогвартса — я перестал ходить на общие занятия, такие как история магии — вообще пустая трата времени! Драгоценного времени — мне кажется, и Дамблдор и прочие поняли — время то ресурс, и оно выходит! Может быть, они надеялись, что волдеморт появится, когда мне будет под тридцать — но реальность била по голове — мне ещё семнадцати нет, а эта сволочь уже явно руководит своими пожирателями.
И понеслась — я виделся с другими только вечером, в гостиной. Рон целиком погрузился в ухаживания за Флёр, а так же в учёбу — странное дело, но он решил налечь на ум — потому что было стыдно быть балбесом перед такой девушкой. Гермиона и Луна…
Мы гуляли вместе — Луна особенно меня радовала. Хотя и Гермиона — они обе были тем, что мне так нужно — моральной и духовной поддержкой. Их тёплые руки, обнимающие с двух сторон, придавали мне сил.
Так проходил день за днём, совершенно безобразно — я учился, учился и ещё раз ещё раз! И вот уже октябрь — середина месяца. Первый тур турнира был назначен на двадцать пятое число — двадцатого, после занятий, мне дали выходной — и я увиделся с Флёр Делакур. Девушка тоже училась — ведь у неё последний, итоговый, выпускной год. Мадам Максим заставляла своих студентов учиться, и строго спрашивала — Флёр тренировалась под руководством бабушки, а ещё — изредка Рон её вытаскивал погулять.
Я постучался в их карету, мне открыл мальчишка.
— А, Гарри, заходи.
— Благодарю.
— Решил навестить сестру?
— Она занята?
— Нет, сейчас нет. Я уж думал этот твой рыжий друг пришёл опять.
— Раздражает?
— Всех кроме Флёр. Она в нём души не чает.
Мы прошли в главный зал кареты. Флёр валялась на диване, закинув ногу на его спинку — совсем не аристократично, да…
— Арри, — Флёр села как подобает, — Какая неожиданность!
— Привет, сестрёнка. Как учёба движется?
— Отлично. Я готовлюсь к первому туру.
— Пойдём прогуляемся?
— А пошли.
Она вскочила, накинула на себя свою голубую мантию, шляпку, которая влетела ей в руку, и вышла. Я подал ей руку. Мы пошли от кареты к лужайке. Флёр вдохнула воздух.
— Как здесь… промозгло.
— Скоро начнутся дожди и будут лить, пока не закончатся.
Флёр посмотрела на небо, потом на меня.
— Признайся, чему ты такому учишься?
— Магии, конечно. За меня взялись всерьёз — как оказалось, вейлы гении в гуманитарных науках и магии, но совершенно не разбираются в зельях и точных науках.
— Оуи, это редкий случай. Покажи что-нибудь?
Я разглядел лужайку вокруг нас, взмахнул рукой, создавая из земли голема. Анимированное чучело из земли, которую обратил в железо — металлический болван ростом в три фута огляделся и стуча кулачками начал бегать вокруг. Потом я преобразовал его в… ездового единорога — с седлом.
— Прокатимся?
— Ты уверен? Это точно безопасно?
— Да, мне приходилось много ездить на таких.
— Ну хорошо.
Флёр грациозно села, бочком, на седло искуственного единорога, я сел рядом, и мы поскакали. Он, повинуясь моей воле, шагал аккуратно и мы ехали неспешно. Делакур улыбалась.
— Арри, ты стал намного сильнее. Беспалочковая трансфигурация уровня выпускника. Только с палочкой.
— Да, у меня талант, оказывается.
— Я такое не смогла бы сделать с палочкой и заклинаниями. Единорог слишком большой для моих сил.
— Научишься. Флёр, я тебя спросить хотел…
— Да-да?
— Как у тебя с Роном? Он нам ничего не говорит, я не знаю о друге ничего особого.
— О, он ухаживает за мной. Но секса у нас пока ещё не было — я не сдаюсь просто так легко, — улыбнулась Флёр, — но постепенно позволяю ему чуть больше прежнего.
— Вот как… Долго будешь томить — не выдержит.
— Немного потерпит. Я думаю подождать до рождественского бала. Будет романтичная обстановка, — сказала девушка с улыбкой, — танцы, выпивка, музыка, мы вдвоём… А с кем пойдёшь на бал ты?
— Не знаю. Это труднейший выбор. Гермиону или Луну… я буду с ними танцевать, но с двумя сразу нельзя. Выбирать между ними — вообще грешно.
— Третья девушка? Так-так…
— Дафна Гринграсс, скорее всего. Симпатичная девушка. У нас с ней довольно… тесные отношения.
— Как и со многими.
— Теснее, чем с другими. Как с Гермионой или Луной.
— У тебя уже третья постоянная девушка? Ты не боишься, что ваши мальчишки тебя прибьют за опыление их потенциальных невест?
— Потенциальных, слово то какое, — хмыкнул я, — Дафна мой близкий человек. А ещё это будет хороший способ познакомить всех с ней.
— Будет интересно.
Конная прогулка продолжилась. Флёр придерживала шляпку, коняшка был спокоен и неторопливо шёл по красивым местам.
— Арри, я слышала, что у тебя есть родственник. Сириус Блэк, который предал твоих родителей. Бабушка им интересовалась.
— Дамблдор ей всё рассказал?
— Да. Бабушка хотела с тобой поговорить, но суть проста — она хочет просить передать Сириуса ей.
— Зачем это?
— На откорм, — хмыкнула Флёр, — а если серьёзно — то он вроде как из известной чистокровной семьи? Бабушка хочет женить его на одной очень молодой и перспективной вейле.
— Это какой?
— Моя знакомая, Жаклин.
— Ну, становиться мужем вейлы… — я покачал головой, — одним из… Сириус и так имеет столько баб, сколько позволяет здоровье.
— Нет, ну за кого ты принимаешь вейл?
— За таких как я? — выгнул я бровь.
— Жаклин ещё не пробудилась. Бабушка хочет сделать его единственным её мужем. Сама она не хочет иметь много любовников.
— Если не пробудилась — то и говорить нечего.
— У её семьи традиции, они не делают это со всеми подряд. А ещё вейле нужен муж, чтобы рожать детей.
— Сколько ей?
— Шестнадцать исполнится только в феврале. Совсем молода. Как ты. Даже почти на год моложе.
— Да, не уверен, но Сириусу понравилось бы, наверное. Юные девушки прекрасны. Значит, хотят женить Сириуса…
— Да, это представитель хорошей старинной семьи — неженатый, пусть и диковатый из-за тюрьмы, но вроде бы по словам вашего директора адекватен.
— Понятно. Я только за, — пожал я плечами, — Сириусу нужна жена. И желательно гражданство Франции, он ведь почти в розыске — его до сих пор не оправдали. И не оправдают.
— На это и расчёт.
— Французы в лице нашей бабули хотят сделать семью Блэк французской?
— Да, скорее всего. Ситуация складывается в этом направлении — ему нужно убежище и жена, а франции — щёлкнуть по носу англичан. Ещё его фигуру используют в вашем министерстве, чтобы показать, что на стороне Дамблдора есть предатели и пожиратели. Если его оправдают во Франции и публично унизят министра — это будет выгодно для усиления позиций этого, Кгауча.
— Это скорее всего придумал Дамблдор. Да, подобное, если Крауч встанет горой за Сириуса — будет унижением для Фаджа. Большим унижением. А вейлы-блэк — щелчком по носу уже ханжам-чистокровным.
— Звучит многообещающе. Я за, пусть женят поскорее Сириуса.
— Не спеши. Сначала девочка должна пройти свою инициацию — и Блэк должен быть доступен.
— Считаешь, что он должен её… того… инициировать?
— Конечно. Бабушка говорит, что только так и создаются хорошие долгие браки между вейлой и человеком. Твоего крёстного скоро переправят во Францию.
— А сама девушка как? Иметь первым мужчиной Сириуса, бывшего зэка возрастом под сорок — это наверное не слишком приятная новость, — задумался я, — мне бы например не хотелось такого пробуждения как было у меня. С немолодой женщиной.
— Она не против. Взрослый и статный мужчина привлекает внимание юной девочки больше, чем сопливые краснеющие юноши.
— А, ну да.
— Не в обиду тебе будет сказано. К тебе это вообще не относится. Ты у нас секс-бомба. Если правда то, что я слышала о той журналисточке.
— А что ты слышала?
— Что она неделю отпаивалась зельями и отдыхала. Что ты с ней сделал?
— О, я с ней делал всё по максимуму. Она раз пять сознание теряла во время удовольствий — я думал вообще умом тронется.
— Гарри, нельзя же так.
— Можно, с этой — можно. Так будет лучше и ей, и мне.
По пути нам встречались студенты — и к моему удивлению, испытывали странные эмоции. Как будто наша конная прогулка их восхищала — я не привык к такому вниманию. Девочки, однако, вздыхали и томно смотрели на нас, очарованными глазами. Флёр заметила это и нахмурилась, когда одна из них уж слишком пялилась.
— Арри, нам лучше спешиться. Я, пожалуй, пойду к себе.
— Спешиться? Мой россенант довезёт тебя до кареты.
— Хорошо, — Флёр взмахнула палочкой, преобразовывая на себе юбку в элегатнтые брюки, закинула ногу и села нормально, а я слез, остановив лошадь. Девушка на коне выглядела… шикарно. По-моему, кто-то даже её сфотографировал — это был Колин Криви. Он среди всех прочих гулял во дворе.
— Ну, до встречи, Поттер, — Флёр подмигнула и ускакала в сторону своей кареты. А я оглянулся на немногочисленных зевак. За время прогулки мы подъехали к одному из входов в замок со внутреннего двора.
— Что?
— Ничего, — сказала одна из третьекурсниц, которые мило улыбались, — совсем-совсем ничего.
— Ну… ладно. Странные вы какие-то.
Я ушёл от них и думал — что у них с головой? Хотя да, если так подумать — должно быть две вейлы, парень и девушка, верхом на великолепном белоснежном единороге — картина очень романтичная, прямо как в сказках. Флёр — наверное одна из красивейших девушек волшебной европы и мира, и я не дурён собой — красавчик. Может быть, у них это, романтика в попе заиграла?
Задумавшись об этом, оценил — это меня позорит или нет? Вроде нет, но может дать определённый имидж. Волшебники были легковнушаемы — один только Локхарт чего стоит. Так почему бы не воспользоваться этим? Целенаправленно — сделать всё, чтобы волшебники уверовали в то, что Гарри Поттер — это такой секс-символ и восходящая звезда — люди такое любят, от кого фанатеть и на кого равняться. Но для этого мало иметь на поводке, в прямом и переносном смысле, Риту Скитер. Нужно иметь писателя вроде Гилдероя на прикормке, который будет писать поразительные истории о Мальчике-Который-Выжил…
А что обо мне написать? Ну хотя бы историю первого курса — с Волдемортом-Квиреллом, троллем. Или второго курса — с дневником Тома и гигантским василиском. Или третьего — с Сириусом…
Мне в голову пришла гениальная идея. Если этот пустозвон и плут Локхарт описывая словесами свои приключения, сумел так завладеть вниманием дамочек — значит у волшебников всё плохо с развлекательной литературой, а художественной вообще нет. Локхарт сам ничего не совершил — но разве нельзя по-настоящему интересно описать мою жизнь в волшебном мире? Так, чтобы это было увлекательно читать, чтобы прямо не оторваться? Я гений гуманитарных наук или где? Литература тоже гуманитарная дисциплина.
Так что почему бы мне не начать писать? Назову первую книгу «Гарри Поттер и Философский Камень». И издам. Только адрес дома на Тисовой заменю на какой-нибудь другой, и родственников опишу более стервозными и злыми — что мол страдал мальчик просто страшно — в чулане запирали, голодом морили… Хотя меня и так запирали и морили — выдумывать ничего не надо.
Как бы тёте за такое не прилетело. Волшебники очень впечатлительные люди — можно местами и приукрасить свои достижения, чуть-чуть. Решено!
Озарившись такой важной идеей я двинулся в библиотеку — твёрдо решив, что сейчас прямо сяду и начну писать книгу. В конце концов — я же гений гуманитарных наук — и мне неплохо удавалось сочинять стишки и по утверждениям профессоров, мои эссе написаны на высоком художественном уровне.
Спешно идя в библиотеку, я заметил, что вредноскоп, встроенный в часы, слегка задребезжал — а позади меня возникли эмоции и мысли, эмоции волнения и злорадства, мысли — о нападении. На меня хотят напасть? Вот это самое то — тут же людей вокруг полно! Я запнулся на мгновение и успокоился волевым усилием. Уроки у Флитвика и Грюма пришли в голову — в этот момент позади меня ощущение волнения стало совсем сильным — кто-то поднял палочку и я услышал начало мысли — попытка колдонуть мне в спину Конфундус. Вербально — слова отчётливо слышны, хотя и не громкие — вокруг, кстати, ребята из слизерина и Гриффиндора.
В момент, когда вредноскоп совсем противно задребезжал — я прыгнул в сторону, палочка оказалась в моей руке и три заклинания сорвались с неё практически без паузы — как из пулемёта — одно строго за спину, второе на девять часов, третье вправо — из второй палочки. При этом я ещё и удерживал протего, отразившее заклинание в нападающего.
Раздался вскрик и некто перестал быть невидимым — этот некто использовал дезиллюминационные чары. Простейшую невидимость. Второй и третий поймав по конфундусу, рухнули на пол, с грохотом — тот, что посылал заклинания — прижал руку к груди и упал на спину.
— Драко Малфой, — я посмотрел на него сверху-вниз, — решил напасть исподтишка в спину?
— Поттер, — блондинку аж скорёжило, — об этом узнают!
— Драко, ты первый напал — ещё и в спину и пользуясь маскировкой. Я наверное должен спросить тебя, какие цели ты преследовал?
— Иди в задницу, Поттер!
Просто хотел поглумиться. Что ж, Хогвартс жестокое место.
— Обязательно и не раз — но не в твою, сладкие мальчики меня не интересуют, — фыркнул я, — в следующий раз буду бить сильнее и больнее. И будет вам уже плохо по-настоящему, усёк?
Я пнул его в бок ботинком и переспросил:
— Усёк? Хочешь вызвать меня на дуэль — я не откажусь и размажу твою смазливую морду по помосту, а если ведёшь себя как шантрапа из лютного, нападая со спины — не вини меня в том, что с тобой и обращаются как с шантрапой.
Я развернулся, раздосадованный. Палочку Драко, выбитую экспеллиармусом, не стал забирать — Драко подполз к ней, схватил и побежал приводить в чувство подельников. Ну а у меня настроение повысилось — дал по носу этому мажору — на сердце радость. Драко Малфой — некоторые девочки с проблемной головушкой считают его романтичным. Считают, что он эмоциональный такой принц-страдалец, герой печального образа… только чёрта с два. В магловском мире такие тоже есть — детишки крупных бизнесменов — причём если взять приезжих из разных стран второго-третьего мира — то именно такой. Зазнавшийся, жестокий, подлый. Я бысказал, что Малфой — это нарцисс, привыкший что его всегда обхаживают как великую персону аристократическую.
Драко не был приятным человеком — и что самое главное — его это абсолютно устраивало. А любая дурёха, которая попыталась бы к нему лезть с мыслью что она то вот своим женским шармом его сделает человеком — получала отлуп космических масштабов.
Кстати, о птичках — что это Драко так захотел напасть? Может быть, он прознал что-то про Дафну, и решил поглумиться надо мной в отместку? Ладно, девочки не могут скрывать наши в принципе отношения — только их суть.
Малфой явно был на меня обижен и зол.
Зато эмоции окружающих нас гриффиндорцев и слизеринцев пятого курса были выше всяких похвал — они поначалу ничего не поняли, а потом начали… восхищаться. Я скользнул по их мыслям и понял, почему именно — потому что они и так на меня поглядывали — а тут я примерно за полсекунды сразу сотворил пять заклинаний. Пять, карл — два протего, три оглушающих — и повалил троих противников — практически мгновенно — словно из палочки стреляли пули — вжух, хлёсткое движение палочки влево — вжух туда, и ещё один валится, и при этом сияющие щиты протего держал.
С точки зрения простых учеников это выглядело нереально круто. Как герой боевика — который направо-налево не глядя мочит всех. Ещё и беспалочковые чары с невербальными, не каждому доступные. Восхищение такой скоростью и мастерством исполнения было неподдельным — и я уверен, слух о произошедшем уже пошёл гулять по Хогвартсу.
Дойдя до обители знаний, разложился за столом, взял самопишущее перо, управляемое силой мысли, и вывел с его помощью на пергаменте название.
Гарри Поттер и Философский Камень.
Пожалуй, начать стоило со сцены, где Гарри Поттера подбрасывали в дом Дурслей. Её я не знал точно, но предположу, как она происходила…
* * * * * * *
Сколько времени нужно, чтобы написать книгу? Кто-то пишет книгу три года, кто-то пять лет, кто-то месяц, а у меня на это ушло три дня.
Правда, это были выходные от занятий — поэтому я писал с утра до ночи — удивителен мой новый разум! Я не мог умножить в уме двузначные и даже большинрство однозначных чисел — но роман словно сам рождался в глубине разума — как будто я прикрываю глаза и читаю его — читаю интересный роман — сам его придумывая на ходу. Так же, как разум придумывает сны когда я сплю — на ходу.
Плюс скорописание — скорость мысли, плюс моя удивительная способность к литературе — красивые словообороты сами рождались в голове — и должен заметить — это было на высоком художественном уровне. Очень высоком.
Я сделал несколько комплиментов Гермионе в романе, с расчётом на будущие отношения, и Рону досталось — но всё, что описал — было правдой. А вот словообороты… К своему удивлению, систематическое чтение по одной-две книги в день, в том числе старомодные и в том числе французские, художественные и волшебные — все они помогали. Я заимствовал что-то оттуда, а что-то придумывал сам.
Ужимал себя на ходу с слишком яркими и цветастыми описаниями природы, сконцентрировался на своих переживаниях и мыслях, добавил немного юмора, самую малость — чтобы было весело читать. И закрутил сюжет по-максимуму — ведь первый год для меня ознаменовался не только битвой с Троллем и одержимым профессором. Первый год ещё был большим таким детективом по поиску Николаса Фламеля. Не забыл я упомянуть и дракончика, которого Хагрид пытался вывести в своей хижине и то, что мы оперативно и по закону поступили, отдав вылупившуюся рептилию специалистам, не став при этом искушать судьбу — а только что вылупившийся дракончик не был опасен.
Досталось всем на орехи — получилось… ну я сам прочитал дважды, получилось очень, очень увлекательно. Гермиона и другие мне не мешали вообще — они видели, что я усиленно строчу и не вмешивались. И только в понедельник я принёс Гермионе на обзор своё творение. Девушка улыбнулась, отчего у меня на сердце потеплело, взяла и обещала прочесть.
— Нет, Гермиона, сейчас. Я хочу отправить его в издательство.
— Вот как… — она задумалась, — ладно, я выделю для тебя время.
— Спасибо, — поцеловал её в щёчку.
Грейнджер оглядела зал библиотеки и принялась читать. Читала она быстро. Вступление на сорок страниц про мою жизнь у маглов — было очень впечатляющим. Гермиона подняла взгляд:
— Гарри, это правда? — в глазах её стояли слёзы, — эти маг… то есть люди, они тебя били? — голос задрожал.
— Ну… бывало несколько раз.
— Как они могли, — Гермиона бросилась ко мне и прижала моё лицо к своему декольте. Я утонул в тёплых, мягких и нежных грудях. Это райское наслаждение — обажал её грудь. И вообще грудь — Гермиона, однако, хныкала недолго и вскоре заметив, что я доволен — отступилась.
— Я продолжу, да?
— Пожалуйста, продолжай.
Когда дочитала до конца — глаза у неё были круглые как галеоны.
— Гарри, — Гермиона утёрла пот со лба, — да ты литератор! Так красиво написано — не оторваться! Так… грамотно подано!
— Спасибо.
— Нет, серьёзно. Я многое читала — но это уровень высокий. Даже очень.
— Гермиона, не преувеличивай. Я накатал это за три дня.
— Это будет бестселлер. Хотя бы из-за стиля невозможно оторваться — что уж говорить про содержание. Никто ещё не делал такие жизнеописания учёбы в школе.
— Думаешь, купят?
— Оторвут с руками.
— Тогда пошлю рукопись в редакцию, проверим, зайдёт ли. Если зайдёт — настою на скорейшей публикации.
— Обязательно, только сделай для редакции копию. Чтобы они не завладели оригиналом рукописи.
— Ну… ладно. Тут ксерокса нет, наверное. А магическая копия долго не существует. Ладно, прочитать это им хватит.
Уже на следующий день я получил ответ от редакции книжного дома «Глостер и сыновья» — который издавал множество разной литературы, в том числе все пасквили Гилдероя Локхарта — письмо пришло как раз в обед, я внимательно его прочитал.
Издатель просил права на печать и на роман. В правах на роман пришлось отказать — издателю фактически продавать своё творение, чтобы он дальше наживался как хочет? Нашли идиота! Я не Локхарт! Так что, учитывая, что это моё жизнеописание — предложил поторговаться и назвал свою цену — двадцать процентов от выручки.
Письмо пришло через час — и на этот раз вместе с контрактом. Я подписал его и вернул сове.
Как происходит книгопечатание в волшебном мире? Ведь у волшебников было много своей литературы — а самих волшебников не так чтобы слишком много — и миллиона не наберётся в Англии. Поэтому я предложил снизить цену до минимальной — потому что будут другие книги — про второй год, третий, возможно и про турнир — и их уже можно будет продать дороже. А эту книжку — отдать как пробник книги от Гарри Поттера — чтобы народ подсел.
Издатель думал, ответил не сразу — согласился, что может пожертвовать своей долей прибыли. Я тоже согласился пожертвовать своей прибылью — и более того — предложил профинансировать часть расходов на печать — в объёме трёх тысяч галеонов.
Книжки не были жутко дорогими — в среднем книга в волшебном мире стоила от одного до нескольких сиклей — поэтому три тысячи галеонов — это достаточно, чтобы напечатать тираж в десять-пятнадцать тысяч книг.
Я уточнил у него, как происходит книгопечатание в волшебном мире — и получил в ответ томик «Книжное Дело Волшебников». Книга конца прошлого века — в которой подробно описывалась технология книгопечатания. Она была не магловской — книги печатались двумя способами — нанесение чернил через специальный станок-артефакт, по шаблону. То есть набору. Пустую книгу зачаровывали через артефакт — который наколдовывал в неё текст, клали книгу на специальный стол, дёргали за ручку, косались палочкой и произносили заклинание нанесения текста — и книга была уже отпечатана и готова — вместе с обложкой и всем прочим.
Большинство книг создавались так — второй способ — это куда более сложные чары, которыми зачаровывали книги — мануфактурное производство с разделением труда — почти конвейер. И это были книги, на которые можно наложить сложные и интересные заклинания, но стоили они втрое больше как минимум. Прошлогодняя «Чудовищная книга о чудовищах» как раз из такого сорта.
Я дал добро на печать десяти тысяч экземпляров и начало их продаж — благо никаких обращений в министерство не нужно было — а грамотность и так была на высоте.
Так что всё получилось быстро — медийное имя Гарри Поттер — да ещё в качестве автора книги, с аннотацией что это непридуманная история о моих похождениях в Хогвартсе — удивительной встрече со злом, и жизни до того, как газеты начали про меня писать.
Утром случилось два события — я заметил фотографию. Красивую — парень и девушка, очень, очень красивые — вейлы, верхом на единороге, скачут и улыбаются. Флёр была мега-красоткой — да и я не промах — поэтому выглядело всё очень и очень прилично и впечатляюще — фотография была замечена мной в гостиной Гриффиндора — в книге одного из студентов, он использовал её в качестве закладки.
— Ну-ка, малыш, где ты взяла эту фотку?
Первокурсница порозовела, смутилась, увидев меня, посмотрела с вызовом:
— А что?
— Я поинтересовался, и не надо отвечать вопросом на вопрос. Кто фотографии раздаёт?
— Я… купила, — смутилась девушка-первокурсница, — а что, нельзя?
— Можно-можно. Только уж очень я с сестрёнкой на ней выгляжу как парочка, — заметил я, — кто продаёт?
— Б… Близнецы.
— Вот как… пойду пообщаюсь.