Многоцелевое грузопассажирское судно класса “река-море”, сошедшее с верфей Амакава, называлось “Илистый прыгун”. С этими замечательными, и, кстати, довольно вкусными рыбками Антон Синицин познакомился еще в родном мире — потому смог оценить всю иронию. Дело было на одной из тех самых Специальных Операций, которые никогда не проходят по официальным документам. А для профессионалов-исполнителей русское народное творчество уже давно придумало звонкое прозвище “ихтамнеты”. Но “неты” по документам в реале очень даже “ихтутесть”, и, кроме всего прочего, регулярно хотят кушать. Желательно не только консервы.
Изловить хотя бы одного прыгуна руками — практически невозможная задача, хотя они массово в прямом смысле выходят в отлив на берег, чтобы найти там себе пропитание. Мало того, что они не отходят далеко от своих нор (да-да, эти рыбы роют их прямо в береговом иле, причем пока воды в этом месте нет!), имеют обзор в полные триста шестьдесят градусов и обладают отменной реакцией. Так еще и слизь, что защищает прыгунов от грязи и высыхания — не дает надежно ухватить отважных покорителей суши ни пальцами, ни клювами!
Определенно, название судно давали с намеком. Даже, пожалуй, посылом: “Хрен остановишь!” и “Где хотим, там и ходим!” Что ж, если характеристики Прыгуна соответствовали озвученным — название на борту красовалось по праву. Вертикальную тягу кораблю… хотя, скорее — летательному аппарату! — сообщали восемь установленных парами “эффекторов Кемерова”, спрятанных под палубу. Широкие отверстия на палубе защитили воздухозаборникам наподобие коротких, слегка наклоненных назад труб неохватного диаметра — чтобы никого из экипажа случайно не затянуло. Снизу эффекторы открывались широченными соплами прямо в плоском днище.
Мореходности подобные обводы не добавляли и попадать в шторм “Илистому прыгуну” не стоило от слова “совсем”. С другой стороны, способному разогнаться над волнами на пике мощности реакторов до пятисот километров в час кораблю циклоны как-то и не очень страшны. Он от них просто убежать сможет. Как и от большинства других проблем, типа гипотетических пиратов. Но готовится нужно все же ко всему. В том числе и к тому, что придется принимать бой и отражать штурм. Включая ситуации, когда абордажная команда условных террористов уже проникла на судно и вовсю орудует внутри.
Навороченные очки дополненной реальности позволяли десантнику прямо на ходу составлять трехмерный план трюмов и кают — чтобы потом сравнить с официальным на наличие скрытых пустот. Не обошел он внимание и палубу, докапываясь до каждого люка. Скорее всего, такой дотошности не требовалось — Амакава в своих людях и ёкаях не сомневались. Но раз взялся за работу — делай, как положено. И Антон делал. Зафиксировал на своем плане слабые, в аспекте штурма и контрштурма места. А под огневые позиции для защитников Алекса точки и зоны еще и заставил физически нарисовать. Прямо на полу и переборках.
Конечно, все приготовления нужно обязательно закрепить тренировками на месте — заодно обкатать заготовленные сценарии обороны, проверить на жизнеспособность и исполняемость. Оставшихся до отплытия несколько дней как раз должно хватить. Да и в походе-полете время даром тратить свита представителя старшей семьи Амакава не будет. Ведь кроме защиты и сопровождения есть еще одна задача: составить насколько возможно объективное впечатление о параллельной России…
Железная воля спецназовца и диверсанта на мгновение дала трещину, и разум подполковника затопили страхи и сомнения, боль и тоска. Родной мир и родная страна там, где-то далеко лежали в руинах. Выжившие рвали жилы, пытаясь минимизировать вред, нанесенный октоводам. Старались хотя бы собрать урожай с на несколько месяцев брошенных полей. Холод, голод и неустроенность стремительно старались занять место вражеских миньонов. Остались без свой инфраструктуры сильно потерявшие в полезности города. А он, Антон Витальевич Синицин тут как на курорте загорает!
Слабость не продержалась и мгновения — усилием воли подполковник затолкал её туда, откуда она вылезла. Сложнее всего оказалось справится с мыслями об отце. К моменту пространственного прыжка к базе октоводов спецназовцу удалось узнать о папе. Что он жив и даже в том же бункере, где Верховный главнокомандующий и начштаба собрали ударный кулак из ученых нужных направлений. И… и все. На остальное банально не хватило времени.
Как же хотелось просто обнять папашу, единственного, по-настоящему близкого человека. Пусть даже не поговорить — помолчать вместе! А вместо этого приходилось изображать из себя наемника, взявшегося охранять крупную шишку. Не то, чтобы Антона коробило от выбранной для их отряда маски — приходилось уже работать под прикрытием. Но вот настолько автономно — в первый раз. Причем не на Родину, а на каких-то неправильных, но продвинутых японцев. Еще магия и духи какие-то… Не дай Бог придется в здешних русских стрелять! Хотя на торговое судно могут разве что бандитов натравить… наверное. Если есть, кого натравливать, конечно…
“Папа, как ты там? Все хорошо? Бережешь себя? Тоже гонишь мысли обо мне? Я-то ведь для оставшихся в родном мире вроде как погиб! Не верь им! Ты же не поверишь, я же знаю!”
— — — — — -
Ролик про Илистого прыгуна: