• Boosty Shared
• Bandileros

• T

• вк

Здоров, ребята! Итак, я выжил, я даже относительно пришёл в порядок. Попил таблеточков, вроде ничего так, жить буду. Хотя невралгия никуда не делась и мне ещё ехать зубы драть и лечиться надо будет.

Хорошие новости в том, что творчески я вроде бы немного восстановился после периода спада. Биоритмы такие, с творчеством совпадают — примерно две недели спада чередуются на две недели творчества.

Я тут начал новый фанфик — пока без каких-либо серьёзных планов делать из него что-то великое — просто сел и начал писать. Получится — будет хорошо, не получится… ну штош. Подробности того, кто такой ГГ и откуда он взялся в средиземье — я напишу позже. Скажу лишь, что он в каком-то смысле брат по разуму таких странных персонажей как Том Бомбадил или Феанор, ну и есть ещё странности.

Как напишется так и напишется. А вам предлагаю заценить. Рейтинг 12+ — незначительные упоминания насилия, пейринги отсутствуют.

Хобб.fb2

Хобб.txt

— Мистер Бэггинс, — пухлощёкий хоббит приподнял шляпу, — доброе утро.

— Доброе утро, мистер Норкинс, — я вежливо кивнул ему, — утро сегодня действительно доброе, — спустился на пару ступенек ниже, — только посмотрите, какое небо, какое солнце, какие облачка и сочно зеленеет трава.

— Полагаю, ваш старый Тоби зеленеет не хуже? — спросил Норкинс.

— Да, в такие дни старый Тоби приобретает свой уникальный аромат, — я потягивал трубку и спускался ниже, к моему собеседнику, — вы ведь на рынок едете?

— Да, решил продать урожай и хочу купить себе пару молодых поросят — на откорм. Жена уже всю плешь проела — купи, мол, поросят — с кур хоть яйца регулярно, а поросята нам на что? Но ей вдруг захотелось.

— Поросята это и хорошо, и плохо, мистер Норкинс, — я с пониманием посмотрел на его тачку, в которой он вёз где-то полцентнера картошки, — хрюкают, гадят, постоянно нужно убирать, зато едят всё, что дают — любую ботву и картофельные очистки, и жиреют. Я держу нескольких — за ними ухаживает старина Тук.

— Я слышал, у вас поболе, чем несколько.

— Да, десятка три. Не могу отказать себе в удовольствии — под картошечку кусочки свиного мяса, а если ещё картошечку пожарить на хорошо просолённом сале, с лучком…

Лицо Норкинса разгладилось, стало слегка мечтательным. Он улыбнулся и явно началось слюноотделение.

— Мистер Бэггинс, весь Бэг-энд знает, как вы хорошо готовите — а уж как описываете еду… Не надо, а то я позавтракал только один раз.

— Хорошо, не буду. Скажу лишь, что ваша жена права — пара добротных свиней в хозяйстве будет не лишними — молока и яиц они не дают — зато могут дать приплод.

— Тогда поищу кабанчика и свинку.

— Хорошее решение, мистер Норкинс. А свинарник у вас есть?

— Сосед даст место в своём — у него всё равно были большие амбиции, когда он его строил. Не соответствующие его возможностям.

— Слышал-слышал, — покивал я, — что ж, это разумное решение. Надеюсь, он не слишком большой счёт выставит за пару мест?

— Кто знает.

— Советую держать свиней порознь — они могут даже друг друга сожрать — настолько дикие и тупые животные.

— Конечно, моя жена уже полгода расспрашивает о поросятах всё, что только можно и уже стала экспертом в этой области.

— Будем ходить к ней за советом, — рассмеялся я, — Ладно, у меня ощущение, что я непозволительно задержал вас своим обществом — а ведь вам ещё нужно торговать. Желаю успехов, и если что — обращайтесь.

— Всенепременно, мистер Бэггинс, — Норкинс опять приподнял садовую шляпу и пошёл по дорожке дальше.

День сегодня и правда был великолепен. Сочная зелень и голубое небо с белоснежными кучерявыми облаками — всё это щедро залито солнечным светом, словно маслом заливают зелёный салат, приправляя его сверху майонезом или сметаной. Ветерок слегка колыхал крону большого дерева — что росло внизу, под холмом, в котором и была построена моя Торба. Торба-На-Круче, как-то давно я решил здесь поселиться — и построил себе лучшую нору из всех — самая большая, красивая, с лучшей отделкой.

Хоббитон — край Хоббитов — это тихий и райский уголок мира — самое спокойное и самое лучшее место в мире. И я живу здесь уже очень, очень давно — я был одним из первых хоббитов, что пришли с Андуина сюда. Собственно, я тогда не был хоббитом — до того времени.

Моя история куда длиннее и куда страннее, чем весь этот милый народец. Я появился в Средиземье — легендарном мире — но если все порядочные, знающие себе цену и конечно же никогда не ошибающиеся в выборе, люди, появляющиеся в других мирах — отправляются сразу убивать драконов или нести кольцо в мордор — то мне судьба дала другое назначение. Я объявился эльфом, да не каким-то известным, а самым обычным. Правда, из-за памяти и знаний другой жизни — был тем ещё балагуром, изобретателем и нарушителем векового спокойствия эльфийской расы.

Это были великие времена — но они в прошлом. Помню я, как появился Феанор — блистательный аристократ, который взялся меня дурака учить магии и премудростям, заметив среди эльфов не такого как все — живо мыслящего и не находящего себе покоя среди бессмертного народа.

Годы шли, эльфы уходят в валинор — где медленно доживают свою вечность — а я в Хоббитон — но путешествию сюда предшествовали великие события, наполненные великими делами. Я учился у эльфов — стрелять из лука, драться на мечах, учился немного магии — магия этого мира не такая, как я её себе представлял — она образная и нативная, так сказать — в ней есть заклинания — но они больше похожи на то, что называют заговорами, нежели как у известного волшебника — махнул палкой, назвал абракадабру и всё починилось… Но могущество местной магии велико. Феанор открыл мне глаза на то, как тонко и точно можно ею управлять и манипулировать — как она связана с законами мира. Жаль Гэндальф — не Феанор. Да, может прозвучать странно — но маги башни, которые радужные — я их зову «ЛГБТ-чародеи» — потому что каждый по цвету распределён. Они не настолько уж могущественны — хотя у них огромный опыт и мудрость — в этом их смысл. Если бы они были действительно могущественны — Гэндальф мог бы в одиночку забороть целую толпу врагов. Но увы — они ограничены смертными силами, не превышающими силы людей.

Какая интересная история — к моменту обучения у Феанора я уже был жутко стар — и скитался по средиземью бесчисленное количество лет. Там я предстал в образе молодого эльфа. Из всех суперсил, которыми переселенцев между вселенными их наделяет судьба — мне досталась сила мимикрировать. То есть менять свою внешность. Можно называть это метаморфией, можно ещё как-то — в общем — я выглядел так, как хочу. И я этим пользовался — я думаю, я «попал» в какой-то сгусток, вроде майар — но не майа, как пендальф серый.

Жаль вся история средиземья мне была изначально не знакома — я смотрел фильмы только в смешном переводе, будучи ребёнком — а это значит — я сейчас Бильбо Сумкин. А Пендальф скитается где-то непонятно где.

Время в Шире — рай для меня. Я прожил тысячи лет — в этом мире, где нет информационной лихорадки, а путешествие на тысячу километров — это предприятие длинною в несколько месяцев, а то и год с небольшим, запоминающееся на всю жизнь… мы жили автономно от всех — мимо всех треволнений внешнего мира. Если хоббитон и создан волею внешних сил — то он создан как рай, потому что здесь жили спокойные и доброжелательные, мирные хоббиты. Любили вкусно поесть, сплясать на празднике урожая, здесь не было грабежей, убийств и макдональдсов — что не могло меня не радовать — здесь не было великих сражений, через Хоббитон не проходили армии на войну, забирая молодых в солдаты — хоббиты вообще очень неважные вояки.

Хотя история знает всё-таки одно сражение, которое хоббиты выиграли давным-давно. По моим меркам — это произошло где-то позавчера — то есть не совсем недавно, но время так быстро летит, когда ты расслабляешься…

Века и тысячелетия скитаний по средиземью закончились. Я переселился сюда как раз после войны последнего союза — когда мы объединились с людьми, чтобы надавать по сусалам тёмному властелину. Вот это было времечко.

Сел на скамейку, придавшись светлым воспоминаниям о красивых эльфийках, которых я так любил, но к сожалению у эльфиек ужасающий характер и они очень… холодные как жёны — вот людские дамы лучше. А с внешностью эльфа — можно было совершенно не беспокоиться чем их завлечь.

Хоббиты тоже интересный народец. Закинув ногу за ногу и сжимая в пальцах гладкий, отполированный руками мифриловый мундштук своей старой как мир трубочки — я разглядывал облачка.

Никто не называл точную дату, когда Пендальф Серый придёт к Бильбо Сумкину звать его в великое путешествие — а я и не настаивал — мне давно пора было прогуляться — а так же возможно узнать, откуда я такой красивый в этом мире взялся. Ветерок был хорош, он нёс запахи свежей травы.

И как раз в этот момент, когда я вспоминал битву войны гнева — древней войны, первой с Морготом — а заодно продумывал кипятильник, появился Гендальф. Серый.

Я думаю, мысли о кипятильнике были не лишними — с ранних лет — то есть с тех пор, как впервые увидел эльфов и принял их форму, и жил тогда среди других эльфов, далеко от средиземья. Помню, как Феанор подобно бандиту устроил крепкую войнушку Телери за корабли и отжав, если говорить жаргоном, выставив их на флот — уплыл сюда, в Средиземье. И я с ним, куда ж без него.

Правда, потом он довоевался, а я свалил из этого сказочного племени — и продолжил изобретать глупые и безумные местами вещи — попутно обогащаясь и ища себе место под солнцем. А сегодня я вдруг задумался о кипятильнике — чтобы воду кипятить. Мелочь, на самом деле, а приятно — вот только без электричества — нужно делать на магии. Да, вменяемые эльфы давно использовали костёр, но я то невменяемый, мне можно, у меня и справка от учителя имеется, что я дурак, мне всё можно.

Гэндальф появился внезапно — спустился вдоль тропинки и подойдя ко мне, встал напротив, опираясь на свой посох. Господи, я ждал этого момента семь тысяч лет! Ну, я думал, как я себя поведу, когда появится Гэндальф Серый передо мной. Иногда забывал, а иногда репетировал — но забывал и это. Правда была написана на кольце соломона — «всё пройдёт, и это тоже» — прошло и томительное ожидание. Эра сменялось эрой, лицо лицом, имя именем — я не ждал, я готовился, а потом забывал и скучал.

— Кхм… — Гэндальф очень показательно повёл носом.

— Я полагаю, мы знакомы, Гэндальф Серый? — спросил я у него, — доброе утро.

— Что вы хотите этим сказать?

Он зарядил свою поразительную речь — я даже заслушался.

— Или вы полагаете, что все должны быть добрыми в это утро? — закончил Гэндальф.

— Определённо, всё вышеназванное, а сверху ещё одна деталь. Доброго утра, господин волшебник. Хотите старого Тоби? — я предложил ему свой кисет с табачком.

— Благодарю, но нет. Я пришёл сюда не отдыхать, я пришёл в поисках того, кто готов отправиться навстречу приключениям!

Гэндальф был опытным переговорщиком, кстати. Знал когда надавить, а когда отступить.

— Либо вы знаете больше, чем думаете, либо думаете больше, чем знаете, — заметил я, — или одно из двух! Итак, куда идти и кого воевать будем? — я вскочил и улыбнулся широкой улыбкой.

— И вы даже не будете сопротивляться, мистер Бэггинс?

— Да Эру с вами, мистер Гэндальф — я настолько засиделся в Бэг-энде, что был бы рад совершить небольшое, но неожиданное путешествие. Тем более, я наслышан о великом Митрандире, вестнике больших приключений, — я отряхнул руки, положил трубочку на специальную подставку в подлокотнике своей шикарной высокотехнологичной скамейки и улыбнулся ещё шире, — приключений и неприятностей, как правило.

— Отрадно что ты столько обо мне помнишь, — сказал Гэндальф.

— Проходите в нору, уважаемый волшебник.

Я пригласил его за собой. Гэндальф последовал за мной и пригнувшись, вошёл в Торбу. Я пошлёпал в сторону кухни.

— Сейчас накроем стол.

— Да не стоит.

— Стоит, ещё как стоит. Вы одни?

— Не совсем — сегодня должны прибыть другие участники похода.

— Какого похода? — я выгнянул в коридор из кухни. Гэндальф умудрился удариться об перекладину под потолком.

— Я объясню тебе всё позже. Сейчас мне нужно сообщить остальным.

— Хорошо, не возражаю, — я вышел с кухни, — сколько будет персон?

— Четырнадцать гномов.

— И все любят хорошо покушать? — хихикнул я, — хотя о чём это я — это же гномы. Конечно же, они опустошат кладовую.

— Вполне вероятно.

— Тогда я приготовлю покушать. По всему Ширу славны мои поварские таланты. А далеко поход?

— Я всё скажу, в своё время. А теперь позволь откланяться.

— Даже не останетесь на чашечку чая?

— Не сейчас, нужно сообщить остальным.

Он ушёл, а я был поставлен перед необходимостью накормить целую толпу гномов. И поспешил на кухню — кладовые Торбы всегда были полны запасов — магия, которую я сотворил, не давала еде портиться — в моей кладовой всё было свежо как в первый день — рыба, мясо, кстати, две туши поросят — нужно их зажарить на вертеле! А заодно накрыть всё остальное — я поспешил.

Ещё в бытность свою эльфом — я научился готовить вкусно, а в последующие столетия оттачивал это мастерство — это один из тех навыков, которые со временем развиваются — набивается рука. Я залез в большой холодильник — магический шкаф, внутри которого постоянно было холодно, достал из него свежую рыбу и морепродукты — целое ведёрко мяса креветок, их хотел зажарить в кляре, три куриные тушки, поросёнка… К сожалению — магия тутошная сильно отличалась от привычной в фентези — но умение телепатии или телекинеза, а так же пирокинеза — у меня имелись. Я мог управлять огнём, предметами и общаться мысленно. Взмахнув рукой, словно джедай какой-то я заставил еду взлететь в воздух.

Паре фокусов я всё-таки научился — хотя мне далеко до великих чародеев средиземья, таких как наш тёмный властелин, например.

Накрыв на стол чем Эру послал — я принялся за ожидание гостей, целиком погрузившись в подготовку.

Надел порося на вертел и оставил жариться, взмахами руки переворачивая вертел, разжёг огонь посильнее.

Стук в дверь раздался неожиданно — я поспешил. За дверью стоял необычайно высокий и лысый гном, борода широченная, внешний вид как у гномьей версии Валуева.

— Двалин. К вашим услугам, — поклонился гном, и без спросу вошёл. Я только посторонился — тонкости гномьего этикета таковы, что особенно у хозяев спрашивать можно ли войти — никто не будет.

— Бильбо Бэггинс, — представился я, — к вашим, уважаемый гном.

— Он уже готов? — Двалин скинул с плеч свою фуфайку.

— Кто?

— Ужин! Он сказал здесь будет еда, и много.

— Конечно, Двалин, конечно — лучший повар Шира к вашим услугам. Проходите, проходите, — я зачастил, — там на вертеле нужно поросёнка повернуть, прошу прощения — проходите в гостиную.

Двалин уже нашёл стол, который заставлен едой — на нём куры гриль, овощи и фрукты, гуляш с картошкой, куриные крылышки. По всей моей торбе разносились такие запахи, что слюнки текли наверное у всего бэг-энда.

— Мистер Двалин, если хотите — присаживайтесь вот тут — этот стол я подготовил для совместного пиршества, когда все соберутся. А пока можно перекусить.

— Понял, — пробасил Валуев-гном, — я возьму вот это.

Он взял тарелку с куриными ножками. Я только руками развёл — хорошо, что у меня был большой запас!

В дверь снова позвонили — я побежал открывать.

— Балин. К вашим услугам.

Это был седой, совсем не лысый, гном, с добродушным лицом и интелигентным по меркам гномов видом.

— Бильбо Бэггинс, — представился я, — Добрый вечер.

— Так и есть, — Балин зашёл, — хотя скоро может пойти дождь. Я опоздал?

— Конечно же нет, вы пришли вовремя, мистер Балин. Двалин уже угощается курочкой — заходите, заходите, дорогие гости!

Балин расставив руки пошёл здороваться с Двалином — они явно были старыми знакомыми.

— Мистер Балин, мистер Двалин, — я отвлёк их перебранку, — можно попросить вас об услуге? Я занят на кухне, готовлю ужин на всех — не могли бы вы поприветствовать всех, кто приходит, вместо меня?

— Конечно, мистер Бэггинс, — сказал Балин, — клянусь бородой — здесь пахнет так вкусно, что я умру от голода.

— Вы можете взять перекусить со стола, вот он, — кивнул я позади себя, — а я побежал — у нас на ужин шикарный зажареный на вертеле поросёнок!

И пошлёпал на кухню.

В дверь ещё несколько раз звонили — и раздавались крики — а я выходил с тарелками, полными еды — сыры, колбасы, копчёности, количество гномов всё увеличивалось и увеличивалось. Я вынес на стол большое филе рыбы — похожей на форель, запечёной кусочками, от неё так пахло…

И наконец — я взял порося, когда он идеально прожарился, и вынес, воздев над собой, на стол. Гномы уже сидели, шумели, и с ними был Гэндальф.

— Дорогой мой Бильбо, вижу, ты рад гостям. Это многое упрощает.

— Конечно рад — я всегда рад гномам в своём доме, хоббиты славятся своей любовью к еде и гостеприимством, — я поставил поросёнка на стол. Весил он килограмм двадцать, не меньше, на большом серебряном блюде он выглядел очаровательно. Гномы аж воспылали.

— А вы хозяин дома? — спросил седой гном с волосами, заплетёнными в косички.

— Бильбо Бэггинс, к вашим услугам, — представился я сразу всем.

Гэндальф мне представил их — Двалин, Балин, Фили и Кили, Бифур, Бомбур, и остальные — чьи имена я даже с трудом запомнил.

— К вашим услугам, уважаемый хоббит, — сказали хором Фили и Кили — два явно брата-балагура.

— Кажется, я забыл выпивку, господа? — я улыбнулся, — у меня для вас есть первокласное вино и пиво, сейчас принесу.

Вернулся я уже нагруженный бутылями — дюжина бутылок, кое-как утащил.

— Мистер Гэндальф, а это вам, — я поставил перед ним бутыль, — лучшего вы наверное не найдёте во всём средиземье.

— О, — волшебник с улыбкой посмотрел на старинную бутыль без этикетки, но бутыль говорила сама за себя — очень изящная, — эльфийское вино, вы умеете удивлять, мистер Бэггинс.

— Это я ещё даже не начинал. У этого вина очень интересная история — это Тол-Эрессеасское рубиновое.

— Знакомое название.

— Да, это было во вторую эпоху, в тысяча шестьсот девяносто седьмом году Саурон атаковал эльфов в серебристых гаванях — многие из них уплыли беженцами на остров Тол-эрессеа, и на этом острове делали великолепное вино. Едва ли в живых осталось много эльфов, помнящих те не слишком славные дни, но бутылочка вина у меня сохранилась. У меня вообще много что сохранилось.

Гэндальф задумался вслух:

— Откуда тебе известно так много.

— О, мистер Гэндальф, я очень люблю историю. И даже приложил в некотором смысле руку к её написанию. А вот для вас, уважаемые гномы, лучшие вина для застолья и великолепнейшее пиво — свежесваренное, между прочим.

Гномы подняли бокалы, в которые уже налили пива и зашумели. Раздавались здравицы и началось застолье и веселье. Всё как мы любим! И я тоже люблю — хоббиты вообще любили поесть.

Я сел за стол и жрал и пил не меньше остальных.

После того, как мы наелись — начались застольные песни, я же радовался среди прочих. Гэндальф тоже угощался, но был намного сдержанней простых в радости своей гномов, которые не стеснялись эмоций и радовались жизни как малые дети. Мне они их напоминали — малых детей, Гэндальфу, уверен, тоже. Да и все они были юнцами — едва ли тут кому-то было больше двухста. Кроме меня и Гендальфа, конечно.

* * * *

Я открыл дверь. Последний гном пришёл позже всех остальных — и был он моложе всех — борода небольшая, внешность презентабельная.

— С трудом нашёл это место, — он скинул свою шубку, другие гномы её приняли, — ты говорил это место будет легко найти — я заблудился. Дважды! Если бы не знак, я бы вообще не нашёл это место.

Я промолчал — очевидно, Пендальф успел нацарапать мне на двери какую-то матерную руну.

— Значит, это и есть хоббит? — он посмотрел на меня с заметной царской спесью в глазах — я тут главный, я тут царь, а вы плебеи, так сказать. Я ответил ему тем же.

— Чем предпочитаете сражаться? Меч или топор? Не похож ты на воина.

— Наёмников можно найти в других землях, не в Шире, — улыбнулся я вежливо, — хоббиты — народ крайне миролюбивый, топорами рубят деревья, а меч вообще в руках не держали. Впрочем, вам ли в вашем положении выбирать, мистер Дубощит?

— Он больше похож на торговца, чем на вора, — сказал он Гэндальфу.

— Я выбрал мистера Бэггинса.

— А я не говорил, что я не умею сражаться, — вторил я волшебнику, — я лишь говорил про хоббитов. В целом.

Гэндальф слегка осадил меня, подняв руку, мол, молчи, дурак, дай старому майар высказаться.

— Страсть какой голодный.

— Уже бегу, — поспешил я, — проходите, застолье в самом разгаре, всего навалом. Сейчас принесу новую перемену блюд.

И пошёл на кухню — еды и правда было навалом — вскоре перед Дубощитом появилась тарелка супа, жаркое, ножки индеек, запечённые в кляре, буженина и стейк, что едва влезал в тарелку, большая кружка пива. Он принял это всё без лишних реверансов.

Я выдохнул — приём гномам понравился, всё понравилось. Стоило ли этого ждать столько тысяч лет? Наверное, стоило — есть всё-таки в жизни какая-то завершённость. Плюс я в отличие от эльфов — вообще не старел, и не уставал от жизни — а они устают. Мне же было весело, так почему бы не смотаться и не посмотреть на дракона?

Кстати о птичках…

Гэндальф расстелил на столе карту.

— Друг мой Бильбо, можно ли прибавить света?

— Конечно, — я полез наверх и повернул немного колбочку, которая освещала всё.

— Да, — Гэндальф расстелил карту… — Далеко на востоке, за лесами и реками, за пустынными землями, находится одна уединённая вершина.

— Оин прочитал знамение, а знамение говорит, что время пришло, — сказал тот, что с косичками… как его там…

— Воронов видели летящими обратно к горе, как и было предсказано. Когда древние птицы вернутся в эребор — правление зверя закончится.

Я только вздохнул.

— Смауг, — сказал я, — вы на него хотите пойти? Совсем рассудка лишились?

Перепалка вышла к тому, что начали рассказывать сказки про Гэндальфа — сколько драконов ты убил? И поднялся крик. Который угомонить смог только Торин.

— Если мы смогли прочесть знаки, думаете другие не могли сделать то же самое? Дракона смауга не видели уже шестьдесят лет. Думают, взвешивают шансы, оценивают риски….

Ну как для молодого короля — его речь вполне нормальная, вдохновляющая. Лидерская.

— Прохода в гору нет, — сказал Балин.

— А вот здесь, мой милый Балин, ты ошибаешься, — Гэндальф жестом фокусника достал из рукава гномий ключик.

— Откуда он у тебя? — удивился Торин.

— Его отдал мне твой отец, на хранение. Теперь он твой, — Пендальф передал ключ.

— Если есть ключ — должна быть и дверь? — спросил Фили. Или Кили.

Я пока наблюдал сцену со стороны, раздумывая.

— Есть другой вход, — обрадовался Кили.

— Только если мы найдём его. Но гномьи двери невидимы, когда закрыты. Ответ точно кроется где-то на этой карте, а у меня не хватает знаний его разгадать.

— Мистер Гэндальф, вы позволите посмотреть на этот любопытнейший документ? — прервал я его, — Конечно, мистер Бэггинс.

Я подсел к нему.

— Дело, которое я задумал — требует от всех скрытности. Изрядной доли мужества. Если мы будем осторожны и разумны — я верю, что нам это под силу.

— Поэтому нам нужен вор, — сказал тот, странный гном с рыжей бородой в косичках и лопоухий. Дори, кажется, или Нори.

— Не думали же вы, что просто придёте в Эребор, постучите в ворота и Смауг смиренно покинет свой насест? Такие заразы как он — никогда не сойдут с насиженного места. Я эту породу знаю, — махнул я мундштуком трубки, — лезть к нему — чистое самоубийство. Вот только что по вашему должно произойти, чтобы победить дракона? Мы придём, проберёмся в гору — хорошо. И…

— И мы найдём Аркенстон. Камень королей и знамение власти — имея его я смогу сплотить все народы гномов, — уверенно сказал Торин.

— Нда, мне показалось, что уважение к линии прямых потомков Дурина у них не сильно выражено, — возразил я ему.

— Но они гномы и они не пойдут против своего короля. И не откажут в помощи.

— Вопрос остаётся открытым, — возразил я ему, — во время нападения на Эребор — сильнейшую из цитаделей гномов, на царство гномов в пике своего могущества — Эребор пал, дракон оказался сильнее. Сейчас измождённые годами скитаний и изрядно ослабевшие племена гномов едва ли смогут забороть дракона. Хотя, всё пройдёт — и его правление тоже, — пожал я плечами, видя, что мои слова больно задели многих, — значит, надо выкрасть камень — а там видно будет?

— Да, — сказал Торин.

— Интересно как попасть туда — путешествие неблизкое, опасное предприятие, смею вам заметить, — я потёр руки, продолжая разглядывать карту через увеличительное стекло. Лупу.

— Мистер Бэггинс, вы нашли что-нибудь? — саркастично спросил Гэндальф.

— Нет, мистер Гэндальф — ответ не скрыт в написанных и видимых символах — они не являются анаграммой, шифром, рисунок горы тоже обыкновенен. Я знаю несколько способов тайнописи — вполне вероятно, что здесь есть текст, записанный итильдином — веществом, изготовленным из мифрила. То есть лунные руны.

Гэндальф скосил взгляд на гномов.

— Что ж, вполне вероятно.

— Раз они не светятся при луне — возможно, прочесть их можно только в то же время года и в той же фазе луны, что и при написании… Интересно, очень интересно.

— Разгадку карты оставим на потом, — сказал Гэндальф, — ты правильно понял, что нам нужен вор — и очень искусный вор.

Так, понятно.

— Дайте ему контракт, — сказал Балин.

Дали большую бумагу — в которой было расписано всё.

— Ох и любят же гномы всё делать по списку, — давайте подпишем контракт, если так угодно. Итак, когда выдвигаемся?

— Завтра утром, не стоит задерживаться, — сказал Балин, — мы можем не успеть вовремя.

— Верно, — согласился с ним король.

— Тогда самое время пойти спать и отдохнуть как следует. Кто знает, когда следующий раз у нас будет крыша над головой.

— Мудрое предложение, — заметил Торин.

Я решил в гостиной посидеть перед тем, как отправляться спать.

— Простите, друзья, но кроватей на всех у меня нет, но вы можете устраиваться где и как захотите. Я думаю, матрасы и подушки у меня найдутся на каждого.

— Это ни к чему, мы привычные к походной жизни, — сказал Оин, — но спасибо за любезность, мистер Бэггинс.

— Как пожелаете, — вежливо ответил ему я.

Гномы не пошли сразу спать — перед сном они решили поговорить и отдохнуть. Я сел у камина. Вскоре ко мне пришёл Гэндальф и встал у кресла напротив.

— Бильбо, могу я задать вопрос, что с тобой стало? Ты мало похож на Хоббита.

— А ты хорошо знаешь многих хоббитов? — спросил я с улыбкой.

— Приличное их количество, мистер Бэггинс.

— Вряд ли среди них я, мистер Гэндальф.

Он перехватил посох и наставил его на меня, кончик его посоха засветился:

— Прости меня, друг Бильбо, но я должен удостовериться.

Невидимая сила вдавила меня в кресло. Гэндальф меня обездвижил телекинезом. Что ж, мне это не по нраву.

— Не стоит приходя в мой дом угрожать мне оружием, а тем более — магией, — ответил я, вытянув руку.

Над камином висела палка — посох, которая прыгнула мне в руку и я направил её напротив себя — по ней пробежали искры молний и палка преобразилась, став волшебным посохом. Деревянный посох из двух пород дерева, спиралью перекрученных между собой ветвей, навершие которого светилось мягким белым светом и открывалось когда надо, являя миру камень необычайной красоты. Полагаю, моё выражение лица тоже изменилось так же — я уже не был весёлым беззаботным хоббитом. В данный момент — Гэндальф слегка отступил и атаковал с разворота — широкой дугой его посох изверг пламенную плеть, мне пришлось сконцентрировать свои силы и погасить его пламя:

— Ты что, с ума сошёл? Ещё не хватало, чтобы ты мою нору спалил! Подраться можно, но зачем же дома жечь?

— О, я не хотел ничего поджечь, — Гэндальф отступил на шаг.

— Надеюсь на это, — я ткнул посох в пол, — давай не будем сражаться, мне это ни к чему — тем более большинство заклинаний испортят мне интерьер!

— Так кто ты? — спросил Гэндальф, — ты не похож на того мальчонку, которого я знал как Бильбо Бэггинса.

— А, ты про это. Тем не менее, мы одно лицо, — я спрятал камень навершия посоха — дерево сомкнулось и закрыло его, — хотя это и не единственное моё имя.

Гэндальф всё ещё смотрел с подозрением. Я вернулся в кресло, положив посох себе на колени.

— Ты чародей.

— Немного. Я предпочитаю лук или меч, но иногда пользуюсь посохом, — погладил я оный посох, — это долгая история, Митрандир, — чтобы нас не подслушали — я перешёл на квенья — древний язык эльфов, — очень давняя. Если ты хочешь знать, кто я — то я не могу дать тебе однозначного ответа.

— Вот как? И почему?

— Потому что сам не знаю его. Я не хоббит, это верно. Я принял этот вид — до него был другой хоббит, а до него ещё другой, и так к самому основанию Шира, когда я присоединился к народу изгнанников из под мглистых гор.

Гэндальф с прищуром на меня посмотрел:

— Это было давно.

— Ну да, давненько. Однако, это лучшее моё решение в этой эпохе, — возразил я ему, — хоббиты — самые славные, добрые и размеренные из всех, кто населяет средиземье. Им чуждо сребролюбие гномов, гнев и пороки людей, или возвышенная холодность и угасание эльфов.

Гэндальф наконец-то сел, но посох всё равно держал в руках.

— Так каков же твой настоящий вид?

— Не знаю точно. Когда мы открыли глаза — я уже сильно отличался от всех остальных.

— Открыли глаза?

— Да. Давно это было — я не знаю, пробудился ли я раньше других или позже — но я точно был вдали от других и один. Они наслаждались видом озера Куивиэнен и сбивались в группы. Был ли я излишним на этом празднике жизни? — я вздохнул, — может быть. С тех пор минуло много лет, Гэндальф — они были бессмертны, но старились и умирали, сердца их леденели и черствели, как и их поведение — и тут я не стал таким как они. Шло время, много времени, Гэндальф, очень много времени, — я посмотрел на огонь, — я сменял имена и внешность — как хотел, чтобы не примелькаться нигде — и жил себе спокойно в мире и спокойствии. Ну как мире… в отличие от остальных — я никогда не был спокойным эльфом — я был неугомонный обормот, вечно влипающий в приключения и неприятности — в отличие от их величественного спокойствия.

— Это необычно, — сказал Гэндальф.

— Да, я никогда не лез в вехи истории, митрандир. Никогда. Старался держаться подальше от тех, кто правит и творит историю — лишь однажды меня, отказывающегося стареть юного эльфа нашёл Феанор — и взял к себе в ученики. Сказав, что я больше других переполнен энергией жизни и юности, чем все остальные эльфы. Я учился у него — и магии, и ремёслам, пока он не погиб — у него было немало учеников, в числе которых и сыновья.

Гэндальф закурил трубку. Я тоже.

— А потом?

— А потом я старался держаться подальше, но часто не получалось. Меня несколько раз вовлекали в войну — долгое время — всю вторую эпоху — я странствовал под видом барда, пел песни, развлекал и людей, и эльфов, и дворфов. Пару раз мы даже пересекались в то время, в тавернах и на приёмах у эльфийских владык, — я повертел трубку в руках, — мне пришлось не раз влипать в разные приключения, но я слава эру не такой дурак, чтобы лезть туда, откуда не вернусь. Последний раз, когда моя жизнь висела на волоске — был во время войны последнего союза, где был повержен тёмный властелин.

— А до этого?

— Я был воином, и сражался немало против слуг тёмных сил — но скитался по миру — редко оставаясь с сородичами. Благо я мог принять внешность как человека, так и гнома, так и хоббита.

— И ты не майар?

— Наверное, нет. Мы не похожи, — покачал я головой, — но мне трудно объяснить свои способности к перевоплощению. За то время, что я прожил — я обучался, много обучался, Гэндальф. Всему, чему только мог — готовить еду или сражаться на мечах, стрелять из лука, ковать, делать детские игрушки и резать дерево, тесать камень и строить корабли — всё, что я делал в это время — я учился. И старался стать умнее. Но как был дураком, так и остался — потому что чем больше я знаю — тем больше я не знаю. Чем больше знаешь — тем больше область непознанного.

— Звучит очень… внушительно — каков же твой прошлый облик?

Я поменял внешность. Капля магии и я вытянулся, стал эльфом. Но эльфом не старым седобородым, а юным — если сравнивать с людьми — то подростком лет пятнадцати-шестнадцати. Только людские подростки в этом возрасте раздражают, а я был красавчиком. Эльфы всё-таки очень красивый народ.

— Вот примерно таким.

— Хм. Молодой, значит…

— Я и не старел, — пожал я плечами, — каким пробудился — таким и остался. Я не принадлежу ни к одному из народов эльфов. Я отказался от призыва в Валинор, и до сих пор не желаю отправляться туда.

— Что ж, это право каждого. Валар никогда не принуждали возлюбленных детей Эру, и не закрывали для них путь в Валинор.

— Милосердно с их стороны, учитывая характер эльфов, — кивнул я, — в общем, Гэндальф серый, шло время, эпоха сменялась эпохой, после последней большой войны я просто переселился сюда, в Шир, и живу здесь. Спокойной милой жизнью обычного хоббита. Изредка лишь покидаю шир, чтобы погулять по окрестностям, но всегда возвращаюсь и живу здесь уже много веков.

— Тебе так нравится народ полуросликов?

— Они удивительные создания, — я погладил посох у себя на коленях, — возможно, самые удивительные, кого я видел в средиземье. А я видел многих, Гэндальф, если не всех. Как и ты, впрочем.

Он согласно кивнул.

— Вот значит как. Ладно, твоё объяснение понятно.

— Мне принять вид хоббита?

— Если пожелаешь.

— Нет, не пожелаю — физические способности хоббитов не так велики как у эльфа, эта сущность мне более привычна для похода.

— Но ты точно не один из нас?

— Точно, — хмыкнул я, — Хотя я встречался со всеми истари. С Курумо, Айвендилем, Алатаром и Палландо, и тобой. В разное время, конечно же, ничего общего между нами нет.

— Какой интересный феномен, — задумался Гэндальф вслух, — можно взглянуть на твой посох?

— Конечно, — я протянул ему посох, — мой учитель, Феанор, сделал его для меня из ветвей обоих великих древ — изъяв из них ветви для этого. А я создал сильмариль — Феанор назвал это «хорошей попыткой» повторить его шедевр.

— Внушает уважение мастерство, — Гэндальф вернул мне посох, — неужели это живая древесина двух древ?

— Именно она и есть. И их свет, — я вернул посох на колени, — мы и драться то перестали лишь потому что он осветил мою гостиную.

— Действительно. Вижу, ты искусен в магии, и с тобой наши шансы на успех значительно увеличиваются. Что ж, средиземье полно удивительных вещей и существ — и ты одно из них. Скажи мне тогда, что ты думаешь про поход к Эребору?

— Я засиделся в Шире. Мне тут наскучило — хотя я отдохнул и очень хорошо отдохнул — пребывать подобно эльфам — скучающим день ото дня и ведущим полумёртвый образ жизни в Валиноре — это не моё. А этот поход — прекрасное приключение, полное новых впечатлений. Заодно увижусь со Смаугом — я уже пару раз видел его родню. И, честно говоря, понятия не имею, как вы собрались побеждать дракона.

— Вот этого я и сам не знаю. Но попытаться стоит. И ты нам в этом очень поможешь.