Яростное_пламя_жизни._Глава_79__Темница_девятихвостой..docx
Яростное_пламя_жизни._Глава_79__Темница_девятихвостой..fb2
Поиски Масаши в переполненном жильцами поместье Абэ отняли у меня ещё двадцать минут и подвели буквально к черте окончания срока, в пределах которого я обозначил председателю время своего визита.
Конечно, не критично, если бы я немного опоздал и не появился к назначенному часу, но, опять-таки, мне бы подобная промашка чести не прибавила. В моём представлении авторитет к разумному базируется на его состоятельности как личности умеющий держать данное слово.
Впрочем всё это пустые размышления о несостоявшемся. Успел ведь. Так и нечего значит париться.
Председатель нашёлся на балкончики третьего этаже, где он в уединении и сидя в кресле взирал на проплывающие по небу тяжёлые, дождевые тучи.
— Скучаем?
Материализовав кресло и сняв с себя невидимость, проявился я рядышком с Масаши.
— Я бы и рад, да только кто бы мне позволил такую роскошь?
Флегматичным, устало-скорбным голосом пространно выдал признание о своей тяжёлой ноше глава клана Абэ.
— Неужели всё так плохо?
М-да… Вот тебе несокрушимый и непрогибающийся ни под чем дед. Довели мужика. Знать бы ещё кто или что. Вряд ли его меланхолия со мной связана. Тут что-то другое и более глобальное. Глобальное не в моем понимании, а в представлении Масаши.
В сказанном отсутствовали фальш и притворство. Плутовать председатель, конечно, научен, без этого в его «профессии» и на занимаемой должности никак, но в данный конкретный момент он взаправду делился со мной наболевшим.
Стало жалко неплохого и в целом порядочного дядьку. Захотелось ему помочь и хоть как-то облегчить его душевные муки.
— Да… — С моим появлением глаза Масаши закрылись и какого-то особого внимания с его стороны я не удостоился. Будто бы меня и не существовало. Он так и продолжил думать о чём-то своём и никак не связанным со мной. В последнем я был уверен на сто процентов. — Выпьем?
Ого… Да у него, судя по всему, совсем всё зашквар. Стал бы иначе он предлагать разделить стол со спиртным мутному существу, которого всё ещё продолжает до жути бояться? Хотя как раз-таки подобный поступок и есть показатель храбрости с моей точки зрения. Смелый не тот, кто не испытывает страх, а разумный умеющий переступать через него.
— Ну раз такое дело, то пить будем моё.
Вынул из личного домена подгон Диониса.
— Надеюсь после твоего алкоголя я не попаду на погребальный костер?
Вяло отшутился председатель.
— Ни в коем случае… Тебе даже похмелье не грозит. Сколько бы не выпил этого великолепнейшего напитка, а ясность мысли не растеряешь.
Вот ведь удивительное стечение обстоятельств. Из всего того чудеснейшего и невероятно, что я приобрёл на пути к возвышению, подарок олимпийца пользуется наивысшей популярностью и чаще всего применяется к употреблению.
— Хм… — Мои слова в защиту спиртного возымели результат, побудив Абе обратить внимание на водружённую на стол амфору. — От неё веет древностью.
— Подарок Диониса.
Разливая напиток по пиалам, я мысленно усмехнулся на резкую смену эмоций Масаши. Оброненное мной откровение по поводу происхождения спиртного повергло председатель в небывалой шок, который смёл всю его мрачность и хандру. В сознании председателя восторжествовала оглушительная и всеобъемлющая пустота, что вытеснила все его мысли из головы. Разум председателя силясь скомпилировать те невеликие сведения известные обо мне, а также провести между ними и историческими хрониками параллели, не справился с поставленной задачей и словил синий экран, будучи не в состоянии охватить и познать масштабы моей фигуры. Если с Азазелем и Баракиэлем эффект был менее внушающим, так как они и сами личности хоть куда, то для главы клана Абе моё признание оказалось весьма громоздким и подавляющим.
— Ты бог?
Ошеломлённо и как-то сконфуженно выдавил он из себя.
— Бог. Но не тот, о ком ты подумал. К библейской мифологии отношения не имею, впрочем как и к синто тоже. Выпьем.
Насилу всучил в руку растерянному дядьке пиалу с водкой, я немножечко не подрассчитал. Из-за оглушительной растерянности Масаши не справился с управлением конечностями, его рука дрогнула и немного драгоценной жидкости расплескалось, пролившись на пальцы и тыльную сторону его ладони.
Божественный нектар, попав на дряблую и морщинистую кожу тут же, без каких-либо визуальных спецэффектов продемонстрировал свою исключительность и невероятные свойства. Область эпидермиса подвергшаяся контакту с алкоголем буквально на наших глазах начала быстро разглаживаться и омолаживаться.
Председатель с огромным удивлением взирал на свою руку, поражаясь эффекту оказанного на него водкой вступившей в наружный контакт с кожей. Впрочем я от него тоже не далеко ушёл, хотя никак этого не показал, оставив все свои эмоции внутри себя, накрепко заперев оные.
Моё выпадание в осадок было связано с тем, что ранее я как-то не было замечено подобного рода целительских качеств за подарком олимпийца. Во всяком случае в Марвеле водка ничего такого не производила с теми, кто её употреблял. Некоторый живительный эффект оказывала. Даровала одухотворенность, повышала тонус и энергичность, но чтоб молодость возвращала?
В новой реальности я лишь однажды распивал водку в компании посторонних, но там ситуация не располагала к выявлению неустановленных в прошлом качеств напитка. Падшие серафимы не те, кого можно отнести к обывателям. Чистота эксперимента хромала на обе ноги. Они ведь и без всякого рода вспомогательных средств и уловок прекрасно обходились без омоложении, будучи бессмертными полудуховными сущностями.
— Кампай! — Показа я пример, опустошил свою пиалу, тем самым не оставив председателю шансов избежать принятия алкоголя вовнутрь.
— Кампа-а-ай! — С пугливо-нетерпеливой запинкой вторил мне «собутыльник», собравшись с духом и опрокидывая в себя жидкость.
И покуда Масаши прибывал в дзене, словив одурманивающий приход и находясь в эйфории от вкусовых впечатлений навеянных напитком, я пристально вникал и разбирал процессы, проистекающие с организмом главы клана Абе.
Если отслеживать события в духовном спектре, то жидкость добравшись до желудка взорвалась пронизывающим и разноцветным фейерверком мириада энергий, которые не обращая внимание на присутствующее сопротивление окружающей среды, оказываемого иммунным механизмом тонких тел, начали обволакивать и насыщать физиологическое содержимое первой оболочки, то бишь материальное тело. Небольшая доза напитка, что попала в Масаши, мгновенно распалась и улетучилась, обратившись в чистую и кристальную силу множества аспектов бытия. И удивительно то, что этот коктейль не вызывал отторжения у души председателя. Без какого бы то противления от объекта, на которой оказывалось воздействие, энергетическое облако, бывшее в недавнем прошлом сорока миллилитрами божественной водки, взялось за обновление и очищение биологическое компоненты, вступив в реакцию с органическим сегментом души, но осуществлялась положительная трансформация посредством влияния через тонкие тела, то бишь косвенно, без прямой интерференции с химическими соединения.
Процесс приведения физического тела Масаши к идеалу шёл семимильными шагами, но завершён, увы, не был. Того количества олимпийского спиртного, что употребил председатель оказалось недостаточно.
— Пей! — Приказал Абе ткнув ему в губы полную пиалу с новой порцией напитка.
Мужик, пребывавший где-то в высших эмпириях и иных сферах бытия, с шальной улыбкой на устах послушно открыл рот и позволил мне влить в него ещё одну дозу.
«Ну что ж… Любопытный эксперимент.»
По окончанию опыта передом мной в кресле, завалившись на спинку и находясь в отключке, лежал помолодевший Масаши. Судя по полученным данным проведенной диагностики организм председателя возвратился к своему двадцатилетнему возрасту. Тело избавилось от всех застарелых травм, что глава клана Абэ получил за свою долгую и отнюдь неспокойную жизнь.
— Просыпайся, соня.
Дёрнув за рукав кимоно и сопроводив своё действие энергетическим импульсом, должным выдернуть Масаши из забвения, я принялся ожидать его пробуждения.
— Ух… Такая лёгкость…
Открыв глаза и не до конца понимая своего местонахождения поделился председатель со вселенной состоянием здоровья и самочувствием.
— Ещё бы ты её не ощущал, ведь только что сбросил век с небольшим.
Накрапывающий дождик не мешал мне наслаждаться погодой и пейзажами открывающимися с балкончика.
— Ты… — Сперва его поразило удивление по факту моего присутствия рядом. Мужику видимо временно отшибло короткую память. Но затем он увидел кисти свои рук. — Как?
— Амброзия.
Во время недолгой отключки Масаши я воспользовался своим даром понимания истиной сути вещей, применив оный к алкоголю в надежде разобраться и постичь чудодейственные качества напитки. И вот тогда-то мне всё стало ясно. Оказывается в существующем мироздании здешний и давным давно почивший Дионис отвечал в своём родном пантеоне за производство амброзии. Той самой легендарной субстанции, которую употребляли в пищу олимпийцы. Она в зависимости от желания употребляющего могла принимать любой вид.
— Оооооо
Глаза «юноши» приняли карикатурно-анимешный размер, распахнувшись столь широко, что азиата в нём нынче было не распознать.
— Мифическое амброзия… Мне…
С дрожью в голосе, подавившись словами, что чуть было не сорвались с его языка, Абэ вперился охреневающим взглядом в сосуд стоящий на столе, с трудом удерживаясь от порывистого и опрометчивого шага. Та жадность, с которой он смотрел на амфору, лучше любимых слов говорила о его нестерпимой тяге заполучить в пользование эпичный напиток.
— Говори.
Благосклонно разрешил председателю озвучить возникшую ко мне просьбу.
— Я понимаю, амброзия бесценна… Но она мне очень нужна… Проси любую цену. Хоть в рабство к тебе готов пойти за порцию достаточной для исцеления сильно травмированного человека.
«О как…»
— Хм… Соблаговоли поведать, ради кого такие жертвы?
С усилием отведя взор от сосуда, он без сожалений и страха глядя мне прямо в глаза ответил:
— Жена.
Вот оно что. Моё уважение к мужику ещё сильнее возросло и укрепилось. Нежданным и чудесным образом обретя молодость и здоровье, пребывая в аффекте из-за гормонального взрыва связанного с омоложением, он не о том, кому бы в срочно порядке и незамедлительно сунуть думает, а как бы своей любимой помочь.
Достойно.
— Держи. Этого должно хватить.
Материализовав и наполнив полулитровую бутылку амброзией, я протянул запрошенное Масаши.
Председатель же, трясущимися руками и преисполненный счастья, без промедления принял мой дар, крепко его прижав к груди.
— Спасибо… И ты не сказал, что я тебе должен взамен.
То, что для меня являлось пустяковым делом для Масаши было манной небесной, свалившейся на его голову и давшей надежду на светлое будущее.
— Ничего. Прото оставайся порядочным человеком и выполняй условия нашего устного договора.
И тут он опомнившись, засунул руку к себе за пазуху, откуда вытянул с ладонь величиной костяной квадратик, что служил частью ключа от печати к темнице девятихвостой.
— Благодарю.
Приняв недостающий кусочек пазла, я махнул рукой и открыл рядом с нами портальное окно кольцеобразной формы. Выглядела техника точь в точь как и у магов во вселенной Марвела. Искрящийся огненный круг, подвешенный невысоко над полом, прорвав метрику пространства открыл нам вид на содержимое просторной темницы в поместье Генширо. В сумраке едва освещённого подземелья простому человеку вряд ли что можно было разглядеть, но этого и не требовалось для понимания грандиозности совершенного мною мистического таинства. Иллюстрацией своих возможностей я вбивал в сознание председателя твердую и незыблемую уверенность в неоспоримость зародившегося у Масаши убеждения по поводу моей исключительности. Оказанная же ему щедрая услуга, за которую я ничего в замен не потребовал, должна заронить в его сердце ростки будущей верности. Имеющаяся у него нынче благодарность и признательность ко мне послужит отличной питательной средой для взращивания преданности.
— Итак, свою часть уговора я также выполнил. — Произнёс я вслед вытянутым телекинезом через портал девочкам, коих уложил на ковёр в смежной с балконом комнате. — С детьми всё в порядке. Проснутся через полчаса. Бывай.
И не дожидаясь ответного напутствия провалился в гиппер.
Затягивать общение с Масаши не имело смысла. Мужику не терпелось поскорее со мной расстаться, дабы рвануть навстречу к болезненной супруге. У меня же на горизонте событий маячило увлекательное знакомство с местной страшилкой, чьим именем на уроках истории до сих пор пугают юных оммёдзи.
Очутившись у подножия горы Ётэй, в национальном парке Сикоцу-Тоя я достал из пространственного кармана все три части ключа, сложив которые вместе почувствовал незримую путеводную нить, что должна была меня привести прямиком к темнице девятихвостой.
Неспешно шествуя по звериной тропе меж буйной растительности дикого леса, я аккуратно огибал тревожные линии. Уподобляясь вёрткой и гибкой змее, я словно хамелеон мимикрируя под внешние условия сменял окрас духовных флуктуаций, просачивался сквозь охранную сеть. Избегая сигнальные чары, что в огромном количестве встречались мне на пути, я всячески изворачивался, дабы по неосторожности не поднять тревогу.
Наличие в округе настолько серьёзных и внушительных формаций мистического происхождения предназначенных для максимально надёжного сохранения конфиденциальности локации указывало на великую значимость и ценность того, что здесь скрывали.
К моему небольшому сожалению не представлялось возможным воспользоваться пространственными техникам и преодолеть лес в обход всего, что тут понакрутили оммёдзи.
Три великих клана (Абэ, Генширо и Куго) в своих устремлениях уберечь и спрятать темницу девятихвостой выложились отменно, создав всё то многообразие преград, кои мне приходится сейчас преодолевать.
Территория приблизительно в полтора десятка квадратных километров подверглась глобальной и масштабной модернизации. И речь не о привнесении какого бы то либо изменения в естественном ландшафте. Первые три сотни метров по периметру охраняемой территории застланы таким бесчисленным количество отгоняющих и отводящих внимание магических конструктов, что у меня в метафорическом носу зудит от едкости запахов источаемых ими в энергетической фазе восприятия реальности. Я, конечно, всё понимаю. Применимо к данной ситуации, то логика здесь прямая как шпала. Чем больше, тем лучше. Вот и не пожалели усилий и времени, внедряя и привязывая к материи пространства, выступающей в роли якоря и носителя, безмерное число силовых конструктов нацеленных на снижении привлекательности запретной зоны. Но как по мне, то хранители здешних просторов добились ровно противоположного результата.
Вся их надсада отвести внимание непосвящённым от обозначенной части леса сводиться к нулю, если вопрос затрагивает проявленного интереса кого-то с высокой чувствительностью. Любой опытный оператор магической энергии заподозрит неладное, окажись он поблизости к охраняемой области. Используемые предками методы отвода внимания были хороши против середнячков в высоком искусстве. В общем, их чрезмерное усердие не пошло впрок повышению надёжности защищаемой локации.
На преодоление сигналок и конструктов отрицания, ответственных за побуждение к обращению вспять и желание к скорейшему покиданию негостеприимного пространства давящего на ментал эффектом провоцирующим страх у меня ушло восемь минут.
Далее, после зона отчуждения, меня поджидала область напичканная ловушками. И чего здесь только не встречалось. Печати возгорания, что воспламеняли неудачника неосмотрительно вступившего в радиус поражения, и всякого иного рода стихийные неприятности, вроде бьющих из земли каменных копий. И это ещё самые безобидные. Имелись препятствия и позаковыристей. Например магические капканы поражающие жертву высоковольтными электрическими разрядами, тут даже обнаружились ловушки разящие премерзкими проклятиями. А ведь данная неприглядная стезя магической науки не пользуются особой популярностью у оммёдзи. Они, как бы, противопоставляют себя подобного рода мистическим практикам старательно избегая применять всё то, что можно отнести к тёмной магии. Бесспорно, встречаются среди оммёдзи и те, кто практикуется в чернухе, но эти персонажи тщательно и старательно скрываются.
Преодолевая метр за метром и лавируя между ловушками, я искренно и всё сильней проникался небывалым уважением к оммёдзи прошлого. Плотность, разнообразие каверз и их изощрённое, лаконичное размещение поражали воображение. Пары шагов нельзя ступить, чтоб не наткнуться на какую-нибудь пакость. Так как охранные контур закладывали на века, то привязка ловушек осуществлялась не к каким-то определенным физическим объектам, а к многомерному пространству. Лес растет, деревья умирают, появляются новые, а те редкие каменные булыжники и скальные выступы проглядывающие из-под почвы, что нет-нет, да встречались мне на пути, также не могут служить гарантом основательной неизменности своего местоположения, ведь японские острова располагаются в зоне высокой сейсмоактивности, отчего брожение и смещение горных пород тут дело обычное.
Помимо печатей, которые наделены модулем консенсусного смещения в пределах заданных погрешностей, — то бишь привязанных к плавающим координатам пространства и должных учитывать изменение высоты грунта, появление иных помех связанных с незначительным изменением ландшафта, — тут ещё можно было повстречать блуждающие ловушки.
Зубодробительные и мозговыносящие конструкты кружили голову своей чрезмерной и несусветной сложностью. Если рассматривать запретную зону как единую систему, то её небывалая хитросплетённость и затейливость превозносила формацию в лидеры сложнейших формаций, что мне приходилось видеть.
Моё путешествие до пункта назначения отняло почти час. Периодически делал остановки, давая атрибуту время на анализ встречных магем и их сохранение в банке памяти. Встречались очень интересные образцы, пройти мимо которых не позволял моя научно-исследовательская черта характера.
Выбравшись на скальный массив свободный от растительности я в духовном восприятии узрел монструозный магический конструкт предназначенный к переброске сквозь пространство. С наскоку разобраться в его содержимом и расшифровать компоненты у меня не вышло. Детальное и вдумчивое, на протяжении пяти минут изучение мистерии выявило три сотни разномастных модулей. Вся конструкция в целом содержала свыше тридцати тысяч печатей и отдельных магических символов. И у меня, естественно, возник закономерный вопрос. Если уж у атрибута с его бешеными вычислительными мощностями ушла минут лишь на то, чтоб воссоздать виртуальную модель конструкта в ментальной симуляции, то я даже представить себе не берусь какими мозгами должен обладать тот, кто воплотил в реальность этот циклопический энергетический объект.
Впрочем всё моё восхищение ни коим образом не относилось к предстоящему и запланированному. Сейчас восторженные чувства лишь отвлекали от размышлений о насущном. Ключ в руке недвусмысленно тянулся к телепорту, ненавязчиво давя в ментале на сферу разума и понукая к сближению. Притяжение было не сильным, но ощутимым. И игнорировать я его не стал, пойдя на поводу у потребности ключика занять положенное ему место.
Так как я ничего не знал о локации, куда меня собирался перенести портал, то решил загодя подготовиться к возможным неприятностям. Принял свою боевую демоническую форму, обратившись в лавового пятиметрового гиганта облачённого в доспех из металлической плоти атрибута. Заодно призвал в руку Сумрака и корону Владыки Муспельхейма.
Два шага вперёд, вытягиваю ключ сжатый в кулаке к искрящейся проекции проявившейся в воздухе, и меня мгновенно перебрасывает в неизвестность. Пространство, в котором я очутился, было заполнено кромешной и клубящейся тьмой застилающей взор и мешающей разглядеть окружение.
Атмосфера в помещении, куда меня закинуло, пыталась нанести психический урон, сломить волю и разум вторженца нарушившего тысячелетний покой темницы девятихвостой. Более одиннадцати веков сюда не ступала чья-либо нога. Удушающие миазмы затхлости, страданий и отчаяния долбились в доспех, пытаясь проломить изолирующий материал и добраться до моей души.
«Пиздец товарищи!»
Я даже находясь внутри непроницаемого и полностью герметичного боевого скафандра улавливал те отголоски мучений, обещаемых агрессией внешнего фона, доберись оный до моей плоти и души.
В общем, я пересмотрел свои взгляды на принципиальность и показушное омерзение оммёдзи касаемо мистерий зла. Помниться совсем недавно, по пути через лесок, я рассуждал на тему отвращения японских мистиков к тёмной магии. Принимал за данность их утверждение о неприятия всего, что провозглашалось синтоизмом запретным и развращающими душу. Так вот. Из только что обнаруженного выяснилось, когда им это очень нужно, то они прекрасно ориентируются в чернейшей магии и не брезгуют её применять себе во благо. Во всяком случае древние оммёдзи себя ни в чём не ограничивали.
Меня немного нервировало и угнетало отсутствие возможности обозревать окружающую обстановку. Кроме наличия под ногами прочной поверхности, на которой я стоял, ничего более доподлинно установить не получалось. И с этим требовалось что-то делать. Выбор средств в рассеивании и уничтожении помехи не позволяющей мне разглядеть помещение был невелик, а если быть совсем точным, то ограничивался моим пламенем. Иных инструментов влияния способных мне помочь в непонятной ситуации в обозримом доступе не наблюдалось. Вот только выпускать на волю вечное пламя без подготовки и поводка считал чреватым.
Ключ от печати кицунэ всё ещё находился у меня в кулаке и он явственно указывал мне направление, в котором меня ожидала темница девятихвостой. Но идти наобум, не видя куда? Как по мне, то это не самое лучшее и здравомыслящее решение.
Топтаться же в нерешительности на одном месте мной также не расценивалась как оптимальное и рациональное действие.
Отбросив сомнения и на всякий случай приготовившись к худшему, я по немного, очень аккуратно и сверхосторожно принялся высвобождать в пространство своё пламя, отдав тому односложный приказ — сжигать исключительно миазмы и ничего больше не трогать.
Хрен ведь его знает, какие тут ещё могут таится опасности.
Мазутная и вязкая энергетическая субстанция прекрасно поддавалось огню. Вечное пламя с каким-то жестоким садизмом и жадным наслаждением пожирало тьму, а та и рада отпрянуть и сбежать, да только её что-то целеустремлённо и настойчиво принуждало накатывать на мою фигуру.
За относительно короткий срок вокруг меня сформировалась огромная полусфера из алого пламени, покуда через пять минут огонь не упёрся в девять мегалитических колонн. Пользуясь вечным пламенем в качестве одного из инструментов диагностики и познания, мы с атрибутом без труда определили, что именно на этих восьмиметровых сваях установлены источники генерирующие в пространство осквернённую тьму. На их вершинах были выставлены огромные запечатанные сосуды. Что в них такое омерзительное хранилось, с кондачка не понять. Впрочем мы и не собирались это выяснять.
Вечное пламя неистово возжелало сожрать эту дрянь и я не нашёл причин ему отказать.
Секундное сопротивление сосудов, а следом громкий звук скрежета пенопласта по стеклу и на колоннах пусто. Пламя не просто сожгло, а именно что съело кувшины с его содержимым.
После исчезновения источников чернильной взвеси случились мгновенные изменения в величественном зале. Мгла расселилась и мне открылся вид на колоссальную подземную пещеру. Избавление от тьмы позволило мне определиться с геолокацией и установить свои координаты. Оказалось, что я пребывал прямиком и глубоко под стратовулканом Ётэй.
Моя диспозиция находилась в центре образованного девятью колоннами круга посреди каменной платформы занимающей незначительный участок от общей площадь пещеры, тогда как большая часть поверхности пещеры состояла из плещущейся магмы. Но представшая моему взгляду картина не так уж сильно впечатляла, как нависшее над головой маленькое и ослепительно сияющее «солнышко».
На вышине сорока с небольшим метров надо мной вращался небольшой и яркий пульсар размером в мой нынешний кулак.
Душу девятихвостой окутывали мириады энергетических «цепей» оммёдзи, накрепко сковывающих и удерживающих тварь в статичном положении, не позволяя кицунэ сбежать или уйти на «перерождение».
Древние аякаси по многим позициям уступали коллегам из иных мифологий. В отличии от тех же чистокровных библейских демонов, падших, ангелов, асур, эйнхерий и прочих существ местного паноптикума ёкаи весьма медленно растут над собой и набирают силу. Вот только есть у аякаси один отличительный, но очень весомый плюс, что никому более в здешнем мироздании недоступен. Могущественного аякаси убить с концам и безвозвратно практически невозможно. По крайней мере девятихвостых так уж точно. Чтоб изничтожить такую особь, надобно обладать небывалой утробой и пищеварительной системой, способной до основания обглодать душу монстра. Простое же уничтожение физической оболочки твари ни к чему не приведёт. Даже сильно повреждённая душа, от оболочек которой осталось хотя бы мизерное количество ошмётков, отлетает не в круг перерождения, а направляется в Дзингоку, где спустя какое-то время восстанавливается до прежних кондиций, тем самым обретя возможность возвратиться в мир людей, чтоб вновь чинить бедствия и разруху.
Отвлекаться на изучение в отдельности энергетических пут сдерживающих душу «блохастой», а также устройства мистической темницы я не стал. Зная себя, понимал, что дай я слабину и дозволь своей страсти познания нового разойтись во всю широту, и не известно на какое бы время я тут застрял. А чтоб в последующим не испытывать неприятных сожалений на этот счёт, я приказал атрибуту срисовать и запомнить всю конструкцию, анализом которой займусь позднее.
Впрочем кое-какие тесты с полученным шаблоном в виртуальной симуляции провести пришлось. Проверил каким образом протекает высвобождение Тамамо-но Маэ при отпирании темницы ключом. И как в последствии выяснилось сделали мы это не зря. Моделирование атрибутом ситуации показало, что стоит мне только поднести ключ к «пульсару», как душа девятихвостая мгновенно вырвется наружу и ускользнёт тропами мертвых в Дзингоку, и способа хоть как-то её удержать и успеть поглотить мы не нашли. Душа кицунэ зияла несовместимыми с жизнью ранами и по незыблемым законам здешнего мироздания ей надлежало уйти в ад синто.
«Хм… А что если…»