• Виталий Хонихоев

• тейлор рой

— Директор Пиггот хочет поговорить с тобой наедине, Эми. — говорит мне Мисс Ополчение.

— Эми все еще несовершеннолетняя и в каждом случае общения с представителями власти или гражданской администрации необходимо присутствие опекунов. В настоящее время эту функцию исполняю я. — сухо роняет Кэрол Даллон, одетая в костюм Брандиш.

-Это достаточно… деликатная тема мэм. — говорит Мисс Ополчение: — касается некоторых особенностей лечения. Вас же ждут в конференц-зале, там уже сидят Леди Фотон и Лазер Шоу.

— Сара и Кристал тут? Эми, ничего не подписывай без моего согласия, хорошо? — Брандиш склоняется надо мной, все-таки Панацея не такого высокого роста, а Брандиш довольно рослая.

— Да, мэм. Ничего не буду подписывать. — киваю я.

-Особенно рекламных контрактов или любых контрактов, если на то пошло. Соглашений и обязательств. Ничего не подписывай. — она выпрямляется и бросает взгляд на Мисс Ополчение: — надеюсь вы понимаете, что ее подпись под документом будет недействительной без подписи опекуна?

— Конечно мы понимаем это, мэм. Прошу вас. — Мисс Ополчение передает Кэрол, Марка и Викторию какому-то пехотинцу СКП, который провожает их к конференц-залу. Я усмехаюсь про себя. Кэрол в большей степени волнует не подпишу ли я чего-нибудь, какой-нибудь контракт на излечение вне очереди или рекламу медицинского оборудования… тут сразу два вывода напрашиваются. Первый — не доверяет Кэрол Даллон СКП, не доверяет и все тут. Оно, впрочем и понятно, она же адвокат, причем адвокат как раз по делам с кейпами, то есть на «ошибки системы» насмотрелась. И второй вывод — не так уж она и беспокоится за Эми. Вообще Эми в семье Даллонов эдакий гадкий утенок, это Виктория — сияющая вершина, предмет поклонения и вообще. Хотя если по уровню сил смотреть, так Виктория той же Эми в подметки не годится. Если снять ограничения Эми, да немного фантазии и оставить ее в покое на парочку лет — то Эми могла бы такого натворить… прямо сейчас мои жуки работают, например над проектом «Горшочек вари!», белково-органической массой, которая сможет перерабатывать любой мусор и органические отходы в … мясо. Да, такой вот мясной шар, ты ему помоев плеснул, а он — в стороны раздался. В любой момент кусок отрезал и на сковородку… а кстати и сырым есть можно. В этом «мясе» весь необходимый запас незаменимых аминокислот, белков, жиров, углеводов и прочего. Никаких нервных волокон, никакой боли, никакого разума, просто белковый шар, который можно выращивать в любых условиях. Проблема голода будет решена. А еще проект «Ганимеда». Вечная молодость или вечная жизнь всем и каждому без исключения. Нет, люди все еще будут умирать от болезней и травм, тут ничего не попишешь, но от старости точно перестанут. Вирус «Ганимеда» уже разрабатывается, человечество переболеет им через год-другой, после испытаний, но он уже почти готов. Вот и сравните решение проблемы голода, дар вечной молодости, излечение аутоимунных заболеваний в масштабах планеты с возможностью летать, носить костюм, который подчеркивает задницу и грудь, а еще силой, лучшее применение которой Вики видит в том, чтобы наносить телесные повреждения преступникам на улицах города. Господи, да если бы Эми захотела, она могла бы и преступления все на свете прекратить… правда ни к чему хорошему это не привело бы, но она могла бы. Могла бы. Так что status quo в семье Даллонов просто удивителен и невозможен, но существует. Вики — яркая звездочка, Эми — гадкий утенок. Оттуда столько перекосов у последней. Нет, Вики тоже травмирована, но все же меньше. Она хоть с людьми общается.

— Эми? — говорит Мисс Ополчение: — тебе сюда. — она открывает передо мной дверь в кабинет Пиггот. Я прохожу внутрь. За столом сидит Эмилия Пиггот, директор филиала СКП в Броктон Бей и ее лицо… трудное у нее сейчас лицо. Словно лимон съела и красным перцем халапеньо закусила.

— Здравствуйте. — говорю я и скромно опускаю глаза, так, как это сделала бы Эми.

— Здравствуй Эми. — говорит директор: — или мне все же следует называть тебя Администратор?

— Ну это уж совсем нечестно. — говорю я, прекращая вести себя «как Эми»: — вот прямо совсем. Я думала что хоть немного вас за нос повожу…

— После того, как Тейлор сперва умерла во время атаки Левиафана, а потом ее тело пропало из морга? После того, как неожиданно воскресли Мегаватт и Барьер? После того, как Эми Даллон коллапсировала в ту же секунду, как браслет констатировал смерть Администратора? — поднимает бровь директор: — все это могло быть цепочкой не связанных между собой событий, но рядом с тобой все происходит не просто так. Рядом с тобой случайностей не бывает. Да и поведение… мельчайшие детали выдают тебя с головой.

— Черт. Ну ладно. Не зря все-таки ваши аналитики свой хлеб едят. — говорю я, закидывая ногу на ногу: — итак, о чем поговорить хотели? Если что, то это она первая на меня напала. И убила. Я к ней на пушечный выстрел не подходила. Арестовать себя я не дам. У меня планы.

— У меня нет никакого желания арестовывать тебя сейчас. — отвечает она: — я вызвала тебя не за этим. Воскрешение Мегаватта и Барьера… Панацея всегда могла так делать? Или это следствие синергии твоих и ее сил?

— Синергия. — вру прямо в лицо я. Подставлять Эми мне не хочется, даже несмотря на то, что сейчас я могу макнуть директора Пиггот лицом в грязь, вот, мол посмотрите, куда вся ваша политика «злодеев нужно боятся» и «биотехнари — зло» — привела. В результате Панацея, умея считать до десяти даже до двух не добралась. А сколько она могла бы людей буквально спасти! Это до рыцарей в сверкающих доспехах добродетели никак не доходит. Но… неохота. Пиггот лицом в грязь макнуть — невелика заслуга. Да и светлое наследие Панацеи портить неохота. Пусть думают, что она святая… и потом в данный момент времени ее наследие — мое наследие. С самой Панацеей я как-нибудь разберусь… или я, или Пятый. Вот кто на удивление хороший психоаналитик, правда вот с определённым уклоном в «а теперь вы все мои сучки», но тем не менее.

— Ты… можешь сделать это с остальными? С теми, кто пал во время битвы с Левиафаном? — спрашивает Пиггот и в ее глазах я вижу надежду. Надежду и страх.

— Могу. Но не со всеми. — отвечаю я: — у Мегаватта и Барьера оказалась целая часть мозга с … определёнными изменениями.

— Гемма и Корона Поллентия. Так это называется. — говорит Мисс Ополчение и я только сейчас замечаю что она все еще в комнате. Все-таки я сильно устала, начинает хромать восприятие, что же… сейчас мне никак нельзя быть усталой и неэффективной, это важные переговоры. Я шлепаю сама себя по бедру и откидываюсь назад, пока жидкая Панацея растекается по моим жилам, даруя мне легкость, уверенность в своих силах и энергию перевернуть этот мир, дайте мне точку опоры! Совсем другими глазами я смотрю на директора, на Мисс Ополчение на то, что красный огонек на камере, что висит в углу под потолком — отсутствует. Запись разговора не ведется. Интересно.

— Если мозги всмятку — я все равно могу поднять тело. — говорю я: — но что с его головой будет — без понятия. Я… Панацея не трогает мозг. Ее умение не распространяется на высшую нервную деятельность. — я снова вру прямо в лицо директору Пиггот. Почему вру? Да потому что умение влиять на мозг, да еще так, чтобы человек не заметил этого — это уже настоящий Сердцеед, это вот прямо такой здоровенный красный флаг и стоп-сигнал. Не думаю, что меня сейчас попытаются арестовать, но даже если… я предприняла меры предосторожности.

— А если … пользователь тела умер давно? — спрашивает Пиггот: — и тогда сможешь?

— Когда я была в морге, то заметила, что у некоторых кейпов, несмотря на смерть, участки Геммы и Короны Поллентия — все еще активны. Ну… то есть они не выделяют тепло, не потребляют глюкозы, но все еще активны. Таких я могу поднимать.

— Понятно. Способности — чушь собачья. Бред. Каждый раз удивляюсь. — качает головой Пиггот: — у меня к тебе две просьбы. Я понимаю всю тяжесть ситуации и … особенность твоего положения, однако вынуждена просить тебя кое о чем…

— О чем же? — поднимаю я бровь.

— О сохранении нашего разговора и твоей новой способности в тайне. Как и всего этого… — она шевелит пальцами в воздухе, явно пытаясь подобрать слова: — неприятного инцидента.

— Инцидента? — переспрашиваю я, складывая руки на груди.

— Да. О твоем переселении в Панацею, о воскрешении героев, и вообще — о смерти Администратора. Я взяла информацию под контроль, если в ближайшее время Администратор снова появится на публике, появится хотя бы одно видео с ее участием — то нам удастся замять это дело. Меньше всего после случившегося СКП нужна пиар-катастрофа. Люди и так в шоке после случившегося, сотни жертв и слава богу что не тысячи. Но десятки тысяч людей или ранены или остались без жилья и доступа к чистой пресной воде и пище. Сейчас мы формируем специальные палаточные городки для тех, кто пострадал в результате последствий затопления города или непосредственно во время атаки Левиафана. Конечно же люди расстроены, у многих посттравматический синдром, стресс и страх легко рождают панику. При всем том, что Администратор не является героем, меньше всего нам сейчас нужны слухи о новом Мяснике. Особенно, если при этом новым Мясником становится Панацея!

— Могу понять. — киваю я: — Эми всегда была надеждой этого города. Не переживайте, насколько я смогу — это тело будет жить прежней жизнью. В конце концов я не зря же воровала свое собственное тело из холодильника. Кстати — могу пожаловаться на условия содержания моего тела там. Хоть бы глаза закрыли и челюсть подвязали. Да что там — даже не помыли.

— Ээ… СКП не отвечает за условия транспортировки и хранения тел. Это уже к местным компаниям по ритуальным услугам, ну или муниципальные службы. — тут же автоматически отводит от себя все обвинения директор: — в связи с количеством тел было принято решение о аренде холодильных камер хладокомбината. Знаете сколько мороженного растаяло?

— Мороженное жалко. — отвечаю я: — но в следующий раз я рассчитываю на надлежащее хранение моего тела. И чтобы не лезли с бальзамической жидкостью. И… что вы можете мне предложить?

— Предложить? — не понимает директор Пиггот. Или делает вид что не понимает. Что же, придется объяснить.

— Я пошла вам навстречу, удовлетворила вашу просьбу о сохранении инкогнито, а также о воскрешении Администратора и готова закрыть глаза на попытку моего… да какую к черту попытку! Панацея меня убила!

— Команда паралюдей «Новая Волна» находится вне юрисдикции СКП! — напоминает Эмили Пиггот.

— Ой, как у вас все удобно получается! — повышаю голос я: — то есть никто ответственности не понесет?

— Эми Даллон вроде как умерла? В смысле находится под твоим непосредственным контролем? Насколько я понимаю, ты можешь устроить ей ад внутри своей головы. И хотя СКП не в коем случае не поощряет такого поведения и не желает зла или болевых ощущение Эми Даллон, я не могу не признать, что тут ты в своем праве. — вздыхает Эмили, откидываясь назад на спинку кресла. Я смотрю на нее и думаю о том, что Эмили Пиггот сейчас показывает вот прямо чудеса эквилибристики. Алле-оп! И вот уже СКП «не поощряет», но в то же время «признает мое право». Как это звучит в переводе с бюрократического на обычный язык? Чего ты к нам лезешь, Тейлор, Эми об тебя сама убилась, да еще и в твоей власти находится, хоть наизнанку ее выверни там. Пока ты делаешь это втихую и ничего наружу не выплывет — делай. К нам-то какие претензии? СКП тут не при чем.

— Окей. — соглашаюсь я: — с Эми я сама… разберусь. — добавляю в свой голос немного Пятого и вижу, как вздрагивает Мисс Ополчение и немного ежится в своем кресле директор Пиггот. О, да, слышать, как Пятый говорить «я сам разберусь» — это словно шипение змеи в ухо. Но не просто змеи. Змеи, которая будет наслаждаться каждым мигом этого «разберусь», очень-очень умной и очень опасной змеи…

— Но насчет «сохранить в тайне» и «не запятнать облик героя» — это же ваша просьба. Что, все будет в одностороннем порядке? Всегда так? Вы на меня просто дополнительные обязанности навешиваете? — складываю я руки на груди: — не говоря уже о том, что мне тут Панацею играть придется, а у меня дела.

— Что? Но я думала, что возможность сотрудничать с Протекторатом и поднимать своб репутацию…

— Репутацию Администратора это никак не поднимает. Разве что отдельным лицам, которые буду знать про это. А их, я так понимаю, будет очень немного.

— Зато это будут влиятельные люди. — говорит Пиггот: — так мы будем знать что с тобой можно сотрудничать и …

— Директор Пиггот. — поднимаю я руку, прерывая ее. Долю секунды колеблюсь, мне от всей души охота послать директора в жопу. Вместе со всеми ее «влиятельными людьми», которые третий десяток лет жуют сопли. Которые играют в «казаков-разбойников», ловят кейпов-преступников, а потом отпускают их. Которые создали дублирующую систему под названием СКП и теперь полицейские любого штата при малейшем намеке на кейпа — тут же опускают ручки, разворачиваются и такие «это дела СКП, пошли мы нахрен». Само же СКП катастрофически не поспевает за всеми происшествиями, не ведет толком расследования, бросает все, как только начинается очередной Губитель или там что еще. И я даже понимаю почему, Сплетница как-то обмолвилась что дескать кейп-злодей живой и на свободе СКП зачем-то нужен. То ли для битвы с Губителями, то ли для того, чтобы свой бюджет на следующий год раздуть — не знаю. С моей точки зрения это просто смешно. Не так уж и много злодеев на Битву с Губителями записываются. Местные — да. Но вот чтобы как герои приезжать отовсюду — нет.

— Мне нужен статус. Юридический статус кейпа, имеющего право на выпуск своей продукции и последующую ее реализацию. — говорю я: — пожалуйста помогите мне с этим.

— Но… что именно ты собралась делать?

— Все что угодно. Пока еще рано говорить. Пока есть только вот. — я бросаю на стол зеленый шарик биологической аптечки: — пусть протестируют в лабораториях, спецификации вышлют вам на почту. Однако я твердо намерена в ближайшее время наладить выпуск протеиновых ферм, а также пилюль Вечной Молодости. Киноварных, разумеется. Цена будет очень невысокой. Все смогут позволить себе молодость, представляете как круто? Думаю, еще о выпуске дополнительных рук — чтобы росли со спины, возможно, кому-то больше понравятся щупальца?

— Тейлор… — директор прячет лицо в ладонях: — это так не делается. Любой продукт сперва должен пройти сертификацию, ты должна подтвердить свой стандарт качества. Это долгая и сложная процедура. Технари, которые сами пользуются своей продукцией, как Кид Вин и Оружейник — это одно дело. А выпустить что-то на гражданский рынок… это совсем другое.

— В противном случае мне придется распространять продукцию из-под полы. — говорю ей я: — так что вы уж постарайтесь.

— Ничего не обещаю. — вздыхает директор: — но раз уж ты согласилась со своей частью сделки, то я сделаю все возможное.

— Супер! — сияю я и вскакиваю на ноги. Все-таки биологическая аптечка — классная штуковина! Зашла в кабинет я словно помирать собралась, едва ноги волочила, а сейчас энергичная как кошка в мартовскую ночь.

— По рукам! — я протягиваю свою руку директору. Пиггот колеблется, но протягивает свою и …

— Вы же знаете, что вы никогда мне не нравились, Эмили? — я поднимаю уголок рта в злодейской усмешке: — я так давно мечтала это сделать!

— Что?! — она выдергивает свою руку из моей: — что ты сделала?!

— Я знаю, что у вас жуткая фобия и вы никогда сами бы не попросили. Я вылечила ваши почки. И не только почки. Зрение улучшилось, а? Ноги больше не дрожат, спина вон выпрямилась, больше никаких ночных болей, никакого диализа… в голове стало ясно, верно?

— Ты! Я не давала разрешение на вмешательство! — выпрямляется Пиггот: — Мисс Ополчение! Арестовать ее!

— Ээ… — Мисс Ополчение бросает на меня взгляд, явно не торопясь исполнять приказ: — Мэм, она же вас вылечила!

— Я не хотела этого! Как ты смеешь вообще… — Пиггот ищет взглядом на столе, хватает со стола степлер и кидает в меня: — Ты! Это же нарушение закона!

— Зато теперь у вас будет гораздо больше энергии преследовать меня. Здоровье все-таки важная штуковина, мэм. — ловлю я степлер на лету и аккуратно ставлю на стол: — не стоит благодарности. Ах, да… боюсь, что скоро у вас от женихов отбоя не будет…

— Пошла вон из моего кабинета,паршивка! — уклоняюсь от брошенного в голову дырокола и выныриваю в приемную. Вслед за мной отступает Мисс Ополчение.

— Ты уж извини ее, Тейлор. — говорит она: — на самом деле она благодарна. Где-то в глубине души…

— Угу. Где-то очень глубоко. — киваю я.