2024-04-28 12:48
Князь — Глава 5
Лонд не был слепым, особенно к самому себе. Вообще, его убеждения были в этом отношении просты, ведь слаб в первую очередь тот, кто обманывает себя. Познай себя, потом познай врага… Как-то так.
В прошлой жизни он не был законченным отморозком. Да, иногда проскакивал радикализм… Ну так он у всех людей в той или иной мере проскакивал. И что с того? Однако именно тут почему-то он спокойно резал направо и налево. Да и получалось хорошо. Почему? Откуда эта жестокость? Копаться в себе время от времени — полезное занятие. И окончательно истоки своих поступков он понял не так уж и давно. Он просто всех ненавидел.
Этот мир ненавидел. Не людей как таковых, хотя и их тоже. Но нет. Нелюбовь к ним — просто как следствие. Он оказался словно бы утоплен в деревенском сортире без возможности выплыть. И именно эта ненависть к окружающей субстанции и самой обстановке его и двигала. И к людям, которые вообще оный сортир создали. Несмотря на то, что он пытался в новом мире устроиться, пытался забраться повыше, пытался тут занять такое место, чтобы суметь хотя бы дышать капельку свободно, реальность была такова, что он до конца новых своих дней проведет среди дикарей в мрачных реалиях даже не средневековья, а его самобытного аналога. Попасть куда-то за пару-тройку тысяч лет в прошлое Земли было бы куда милосерднее и перспективнее.
Есть мнение, что история человечества степенна в своем развитии, но это совсем не так. Лонд изучал её капельку глубже сомнительных обрывков, написанных в школьных учебниках. И имел возможность сравнить. Мир средневековой Европы до появления итальянских комунн, да и после, вплоть до падения Византии где-то в середине пятнадцатого века, это, фактически, целая эра постапокалипсиса. Постримского апокалипсиса, если быть точным. В пике своего развития Римская Империя имела научные школы, сложную инженерию, профессиональную армию, развитое гражданское право, медицину и прекрасный спектр технологий строительства. Исключая отдельные технологические ветки и пороховое оружие, остальной мир смог полностью перегнать Рим только с появлением железных дорог. А некоторые вещи вроде бетонного строительства, массового возведения многоэтажек, ряда гражданских норм, и вовсе были достигнуты только в веке двадцатом. Да что там! Лонд искренне считал, что даже тот же промышленный успех Европейской цивилизации определили во многом римские дороги, построенные при империи. В конце концов, они были и оставались к моменту смерти Лонда настолько качественными и четко проложенными, что большинство европейских дорог и к третьему тысячелетию после Христа клались поверх римских, а во время операций союзников против Германии в конце второй мировой целый ряд военных маневров удалось выполнить только потому что под сельскими грунтовками лежали старые римские дороги, которые выдерживали вес танков. Танков!
Может быть у Лонда и не вышло бы занять в такой стране приличное положение, но жить в нормальном развитом государстве с развитыми законами, письменностью и приличной медициной, государстве, которое прекрасно организовало армию вплоть до того, что в легионах штатные психологи присутствовали… Ну, это было поприятнее нынешнего положения дел.
Был ли Лонд фанатом старой Римской империи?.. Определенно да. Стоило самому себе признаться.
Удивителен ли тот факт, что Рим лишь дорабатывал, но не так уж много и создавал из своих технологий? Многие вещи были заимствованы у греков и этрусков. Но и те ведь тоже наследовали множество технологий у других народов! Кносская цивилизация не сильно уступала римской, хотя была куда древнее. Во многом — превосходила. Ещё ранее существовала империя Хеттов. Их считали дикарями, пока не начали раскапывать городские стены, бывшие до двадцати с лишним метров высотой и сколько-то там шириной. Лонд знал о случае, когда нашли какую-то хеттскую библиотеку и долго пытались расшифровать написанное. Спустя же долгий период попыток выяснилось, что найдена была не библиотека, а опись текстов. Список литературы. Ага. Что это значило? Что письменность была настолько развита, что требовалась опись письменных источников. Ещё позже были найдены остатки не менее развитых цивилизаций. Или, например, каменные скрижали с одинаковыми текстами на разных языках. Полноценные международные договоры. И все это в черте каком веке до нашей эры! Немыслимо? Немыслимо ли? А Империя Хань, которая вполне себе обменялась в своё время с Римом торговыми делегациями? И производила такие товары, что римляне смогли за них заплатить только серебром: ничего интересного предложить не вышло. Позже вроде бы даже существовало понятие катастрофы Бронзового Века. Во всяком случае, историки точно не могли сойтись окончательно во мнениях касательно того, что именно стерло с лица Земли общества, во многом превосходившие ту же средневековую Европу. Современное же Лонду общество просто сумело пройти этап промышленной революции, который и предопределил технологический скачок. В свое время по разным причинам аналогичный процесс тормозился во множестве цивилизаций. Но все это, черт возьми, было! Было! А он, Лонд, вынужден был коротать свой век среди тупых агрессивных дикарей, которые рождались, жили и умирали в грязи! Хорошо хоть железо знали. Болотное. Которое кричным способом перерабатывали.
Что ещё? Смерть. Лонд сам умирал. И не сказать, что смерть у него была легкой. Холодная пустота притаилась где-то в глубине души, но жгла её мертвым дыханием постоянно. Иногда Лонд буквально чувствовал, как от пальцев отходит кровь, а где-то в глубине скрипит ссохшаяся мертвая плоть, словно он и не человек, а призрак какой-то или вообще — восставший лич. Психосоматика — она такая.
Наверное, все было в действительности не так уж и плохо. Только Лонд не хотел этого принимать. Он просто желал вокруг себя другого мира. А самым безнадежным был человеческий век. Он короток. Даже если сейчас же Лонд внезапным образом сатнет императором этого убогого уголка вселенной, запустит исследования, процессы развития производств… Помечтать не вредно, да? В любом случае до момента, когда в руки можно будет взять первый экран смартфона пройдет ещё лет сто-двести. Он столько не проживет. Просто не сможет.
— Куда мы идем? — Ирра со вчерашнего дня была мрачнее тучи, но вроде бы немного отошла от произошедших событий.
— Тут недалеко есть деревенька. Она формально городская, не графская. Но налоги оттуда собирают все. Город берёт зерном, граф — монетой. Все караваны, которые идут со стороны Мерина, проходят через неё. Просто зайдем и посмотрим, что да как.
— Это Короткий Приют что ли? — Спросил Роб.
— Да, это место и так называют. Нам нежелательно показываться втроем, конечно. Думаю, когда вести из города доберутся, мое отсутствие и все остальные улики на ваш счет можно будет легко связать вместе, а дальше нас, вероятно, на мельнице попробуют объявить преступниками… Но делать особо нечего: купить кое-что и узнать сведения все равно нужно. Пока ещё в городе что-то там решат…
— Я не хочу быть преступницей!
— Ты уже, — Лонд пожал плечами. Ирра осеклась. На её лицо набежала тень, а зубы сжались.
В целом, в Короткий Приют можно было и не заходить. Местечко было в двух дневных переходах от города. Очень полезная точки для торговли и стоянок. Зерно там собирали, да. Сущие крохи. В остальном это та ещё дыра. Зачем Лонд хотел там показаться вместе с Иррой и Робом? Зачем нужно было так подставиться? Да все просто. Чтобы ещё больше привязать их к себе. Он же их в первую очередь подставлял. В городе собирались тучи, будет буря. Лонд был слишком взрослым, чтобы отправиться шпаной на южный пустырь, так что ему надо было просто бежать или оставаться и умирать. Скорее всего — как-то не особо легко. Это в случае проигрыша Хозяина. Если же Хозяин выиграет, то… Историю пишут победители. Победа все спишет.
Зеленый шелестящий лесистый массив вокруг этой части города удалось проскочить довольно быстро. Довольно приятная часть пути, хотя и прохладная, особенно — по ночи. Утренние роса и туман наполняли воздух сыростью, ветви иногда свисали уж слишком низко, аж до самой земли, хлестая незадачливых путников по лицу. Ровность дороги и само это понятие тоже были довольно условными. Нога то и дело грозила подвернуться, а уж идти с лошадью приходилось вдвойне осторожнее. Но зато не было вездесущих комаров, которых Лонд ненавидел даже больше окружающих его людей. Хорошо же?..
Лес вообще был довольно пакостным местом у дороги, но нападений тут не случалось даже на небольшие повозки. Разве что девушкам бродить в окрестностях городских стен в этих местах одним не следовало, ну так им вообще одним лучше поменьше ходить. Известное же дело!
Дорога шла по лесу почти от самых стен километров пять, после чего выходила в поле, приближаясь к реке. Вдоль речки тянулась ещё какое-то время, затем мост, несколько пригорков, снова пара рощиц и, наконец, новый мост, вокруг которого раскинулся Короткий приют. Лонд ходил здесь раньше. Поле — это очень условно. Множество кустарников и холмистая местность, создававшая перепад высот, позволяли спрятать тут, наверное, целую армию. Они её и прятали. Армию степных птичек, грызунов и каких-то мелких зверьков. Мальчишки из города иногда добирались сюда “на охоту”. Мяса там было немного, но вместе со шкурками выходило неплохо. “На бедность” хватало. Лонд сам в возрасте лет семи-десяти этим занимался. Только он деньги тратил не на еду, как беспризорники. И не на сладости, как городские. И у него их, слава богам, не забирали родители. Он копил. Просто копил. Помнится, если свернуть по полю левее, то можно добраться до дома гадалки. Там был небольшой хутор. В свое время его разграбили и сожгли люди графа за неуплату налогов. Дело давнишнее, вопрос там явно стоял не только в налогах, ведь за такие дела деревни все же не жгут. Но смысл в том, что несколько уцелевших домов облюбовали под охотнючую сторожку и ещё что-то. В одном из них поселилась странная старуха. Ну как, старуха? Наверное, в то время это ещё была молодая женщина. Как уж она там без мужа жила и до сих пор до жила — загадка. Лонд был почти уверен, что в прошлом подрабатывала проституцией. Один черт кто-то заберется. А так — хоть за деньги. Сейчас же больше лечила и занималась травами.
Лонд бывал у старухи неоднократно. Бабка была, как говорили на Земле, “на приколе”. Но веселая и интересная. В свое время он познакомился с ней, когда его за травами послали. Она все шутила про то, что в своей время тесно общалась с его, Лонда, отцом. И все предлагала погадать. Эти дурости землянину были мало интересны, хотя по городу и окрестностям слухи про её паранормальные способности ходили те ещё. Вроде бы даже местный граф и какой-то барон издалека приезжали советов спросить. Лонд что-то слышал про то, что в свое время руководители СССР ездили к Ванге… Вероятно, это сыграло свою роль в развале Союза. Такие руководители. Сам Лонд считал, что судьбу нужно делать самому. А всякие пророчества и прочая дребедень… Ну, тем, кто трусит взглянуть будущему в лицо, вероятно, они жизнь облегчают. Местная Ванга пользовалась популярностью и была одной из немногих, к кому Лонд испытывал искреннюю симпатию: веселая и харизматичная бабка, чего уж там.
Да и имя на известную земную пророчицу походило: Варра. Чем-то она землянину импонировала. Очень. Характером и кругозором, наверное. В этой вонючей клоаке, которую окружающие считали родной планетой, было сложно найти человека, с которым было, о чем поговорить. Варра много знала, пусть и не была академиком в юбке. И могла долго поддерживать интересную беседу за счет жизненного опыта и острого ума. Так что Лонд, так и не утративший окончательно зудящее чувство информационного голода за более чем полтора десятилетия жизни в этом захолустьи, просто млел во время их общения. Вообще, стоило признать неожиданное: для него сейчас были главной ценностью не деньги, нет. Мозги и информация.
Плотность информационных потоков была вокруг удручающе ничтожна. Тут даже книги писались от руки. ОТ РУКИ! Да и какие книги? Больше половины написанных документов делались в виде свитков, иногда — вообще на отрезах ткани. А для временных записей использовались восковые таблички в деревянных рамках. Кстати, очень дорогая штука, для которой постоянно закупали воск, чтобы подновлять. По писчим табличкам всегда можно многое сказать про купца, который ими пользуется. или вообще — про владельца. Если много грязи, то значит, что крошки падающего воска при письме собирают даже с пола. Скупой или нищий. Если слой воска тонок, то нищий, но аккуратный и педантичный… Ну и так далее.
В общем, уровень образования и потоков мысли тут был настолько ничтожен, насколько возможно. Слухи и сплетни давали многократно больше письменных источников, а человек, пришедший из другого города, был настоящим информационным пакетом. Словно архивированные данные, скачанные из интернета. Оттого, кстати, даже самые последние слуги, ходившие с караванами, никогда не оставались без внимания общественности.
Слишком много знают. А уж если ещё и на выдумки горазды…
— Ай! Я больше не могу! — Ирра упала на Землю, подвернув ногу. В очередной раз.
— Нам надо идти, — Лонд и сам понимал, что ей тяжело. Обувь не подходила для путешествия, готовность к долгим переходам была нулевая. Она была из тех городских жителей, которые мало перемещались, хотя и много работали. У покойного Иона Ирра занималась выпечкой, замесом теста, иногда — стояла за прилавком или чистила печь. Очень редко ходила на торговую площадь во время ярмарок. В основном — за медом. Но вот далеко ходить — это не её. Это даже по шагам видно было: размашистые. Деревенские жители, которые далеко ходят, делают небольшие шаги, не как городские — размашисто. Это связано с тем, что при коротком, но частом шаге тратится в сумме меньше энергии на подъем тела. Вряд ли местные об этом даже задумываются, но отличить человека из деревни или просто привыкшего много ходить, путешественника, например, от городского по походке несложно.
— Я не могу!
— ирра, ты чего? Мы не можем тут сидеть, — Роб постарался помочь сестре подняться с травы, но та его просто оттолкнула.
— Мы не так далеко отошли от города, — Лонд спокойно посмотрел на капризницу. — И лучше бы нам убраться подальше как можно быстрее.
— А потом что? — Ирра зло посмотрела на “лидера” их небольшого отряда. — Под тебя лечь? Бегать по городам и весям? Может — нам присоединиться к бродячим артистам, а? Аа! Ай! — Звонкая пощечина мгновенно заставила девушку замолчать. Лонд же, зло сузив брови и сощурив глаза, перешел на совсем другой, весьма агрессивный тон:
— Захочу — ляжешь. И под меня, и под кого скажу. Если ты не забыла, на твоих руках кровь. И на наших всех тоже. Поймают — сдерут шкуру. Или будут ломать кости на потеху всякому сброду. Или запихнут в твою любимую мельницу и будут молоть заживо. Хочешь? Я — нет! Не заткнешься — брошу прямо тут. Все поняла?
— Да, — из-под ресниц блеснули слезы.
— Вставай. Будешь замедлять нас — привяжу к лошади. Пусть тебя хоть по земле тащит.
Лонд прекрасно понимал подоплеку ситуации. Девица уже не раз кидала взгляд на лошадь, которая с её точки зрения несла не так уж много груза. Что кобыле один не особо тяжелый пассажир?
В целом, можно было даже посадить её верхом, да. Но сколько в ней веса? Сорок килограмм? Пожалуй. Может — капельку больше. Лонд же понимал, что с Иррой на спине лошадь будет и есть больше, и уставать быстрее. И, как бы жестко это ни звучало, если для людей у него было припасено достаточно еды, то вот кобылку требовалось подкармливать зерном, позволяя на привалах и полежать, и пощипать травку. Делая небольшие остановки, они могли пройти за сутки очень много. Вплоть до километров сорока. Лошадь была настоящим спасением, позволяющим не нести на себе множество вещей. Увеличивать же расход еды и времени из-за лени девчонки… Самое неприятное — если бы она стерла ноги до мозолей. Но башмачки, в которые Ирра была обута, хоть и были жесткими, все же являлись привычными для ног, так что Лонд надеялся — пронесет.
*** Четыре года назад
— Ты просто вредная старуха, — Лонд раздраженно смотрел на скалящуюся женщину.
— О, вот как заговорил? Старуха, значит? — Варра всплеснула руками. — Может — я ещё и маразмом начала страдать? Давай лезь! И не пререкайся! А то прокляну каким-нибудь змием — будет по ночам сниться!
— Верю-верю, — Лонд раздраженно сплюнул.
Лезть по склону не хотелось совершенно. Его талант в карабканьи по всему и вся, по чему только можно (да и нельзя — тоже) карабкаться, не был не замечен острым взглядом “ведьмы”. Конечно, старой она не выглядела. Морщинка там, морщинка тут… Варра, несмотря на солидный возраст за полсотни лет, что по местным мерками был очень существенно, выглядела помоложе многих своих одногодок из развитых стран Земли. Только там женщинам доступна медицина, целый ряд продукции фармацевтики, фитнес и, самое важное — ненапряжный образ жизни. Кто сказал бы Лонду, что в странах так называемого первого мира (да и второго тоже) много работали, не важно кто — женщины, мужчины… Тот мог бы получить плевок в глаз от двенадцатилетнего мальчишки. Даже в городе, где для самых обычных нужд воду таскали из колодцев и с реки домой ежедневно по паре ведер минимум, а реально — больше, стараясь заполнить большие бочки хотя бы для питья, не считали, что много работают. Конечно, жаловались на жизнь, и много, но на участь тех же крестьян променять свою жизнь точно готовы не были. “Землеройки”, “ломовые”, “луговая голытьба” и прочие прозвища к ним приставали не просто так. Каждый городской знал: крестьянствовать — это значит голодать, много работать, быть нищим. Несмотря на то, что у некоторых получалось вести весьма неплохую жизнь. В нынешнем обществе тоже были свои стереотипы.
Были на Земле возрастные дамы даже за шестьдесят-семьдесят, которые безо всяких операций выглядели моложе своего возраста на десяток, а то и два лет. Этакое сочетание хорошей генетики, правильного образа жизни и спорта. Если бы Варра была землянкой, то точно числилась бы среди этой прослойки прекрасной половины человечества. В местных же условиях… Лонд ей даже немного восхищался. И не зря местные называли женщину ведьмой, ой не зря.
Но это не отменяет того факта, что “вредная старуха” хотела от него весьма паскудного дела — добычи змеиных яиц. Река в полях после лесистой местности делала большой изгиб, южный склон которого был сильно подмыт. Полупесчанная стенка почти отвесного вида имела в своем составе много въевшихся в почву камней, слежавшихся до твердого состояния участков. Кроме того — обросла травой и всяческими сорняками. Распределяя вес, можно было лезть по ней. Опасности было две. Первая — осыпи. Под ногами и руками постоянно осыпалось все подряд, отчего сорваться с высоты метров пять — раз плюнуть. Вторая — змеи. Мерзкие гады делали норы, где откладывали яйца. И не всегда они были пусты.
Нижнюю часть склона в целом обирали беспризорники. В летнее время эта работа была среди шпаны даже почетной. Из змеиных яиц делали какие-то снадобья. ну как — делали? Варра делала. И важные люди в городе их закупали. В другие города даже возили. В основном — караваны Хозяина, когда шли за зерном. Травница очень ценила всяческую змеиную рецептуру. Лонд был уверен, родилась бы она в древнем Египте — и скорпионы стали бы вымирающим видом. Проблема же Лонда была в том, что змеи предпочитали жить не внизу, а в центре отвесной зоны. В городе была даже сказка про змеиного лорда — главного змея, который враждует со старухой Варрой: настолько женщина уже вжилась в окружающую действительность. Кажется, был даже случай, когда какой-то заезжий барон всыпал плетей на улице за то, что какую-то змеи величали лордом… Но дело с точки зрения Лонда было прозаичнее: нижняя часть склона содержала больше спрессованного песка и известняка. Поэтому-то рептилии предпочитали копать там, где было проще. Солнечное и прогретое летом место для них идеально подходило. А Лонд идеально подходил старухе для нелегкого сбора мелких мягких кожистых бело-желтых шариков. За счет возраста он ещё не набрал присущего физически развитым мужчинам веса, сочетая в одном теле хорошую ловкость и отличную цепкость с небольшим весом. Так что лазать по склону и разорять змеиные гнезда он мог долго и эффективно.
— Чего? Все? Милый, так дело не пойдет, — Варра ехидно посмотрела на насупившегося мальчишку, ссыпая в мешок мелкие шарики, которые Лонд набрал в старый кошелек. — О! Смотри, видишь — черная головка у яичка? — Она внезапно выхватила одно из общей партии. — Эти не трогай, пусть лежат. Ну или хотя бы мне не бери — выбрасывай.
— Чего так?
— Это жук такой — змееед! Мерзкое создание, как и те, кем он питается. Ну, тут как поведется — что ешь, то и твое. Мы — то, что мы едим! Он своих детенышей в змеиные яйца селит. А потом вылупляются змееныши из одних яиц и выводок этих созданий из других. Мне же они не нужны. Пыталась я их приспособить для чего-то, но у них свои короли. Незачем ссориться было.
— Ты общаешься с жуками? — Лонд скептически посмотрел на гадалку, словно на умалишенную.
— С жуками? Нет, конечно! — Варра засмеялась, снисходительно глядя на ребенка. — С теми, кто им покровительствует. У Лорда змей свои враги. Это вещи известные. Больше жуков, меньше ползучих гадов. Меньше укушенных ног. Незачем переводить врагов своих врагов.
— А, так понятно, — Лонд не одобрял такие бредни, но концепция регуляции численности ядовитых кожаных шнурков посредством сохранения их естественных врагов была ему хотя бы более-менее ясны. — Так сколько тебе ещё нужно?
— Немножко. Мешочек заполним — и пойдем ко мне в избушку, — Лонд с сомнением посмотрел на “мешочек”. Наверное, в сказках про эту каргу была все же доля правды. Количество неродившихся из-за неё змеенышей и на геноцид потянуло бы.
— У тебя пара яиц на пять униций выходит, — начал он перечислять удивленно замершей бабке. — Разливаешь ты их в горшки. Там в горшочке не больше двенадцати униций будет. Хозяин передавал, что хочет сотню горшков. Лучше — полторы. Шпана тебе уже собрала такой мешок, я видел. Я ещё треть набрал. Ты весь город своими зельями опоить хочешь?
— А ты откель про мои рецепты знаешь? — Варра сощурилась.
— Откель знаю — от тебя же, — Лонд ощерился. — Сама же болтаешь да болтаешь все. Я вижу, слушаю, запоминаю. Не дурак, чай.
— Не дурак, совсем не дурка — с каким-то непонятным выражением произнесла она. — Только в гадания не веришь да не слушаешь. А так — не дурак.
— Гадай доверчивым, я сказкам не верю. ТАк зачем тебе столько, а?
— Сказкам он не верит. И меня не побаивается. Ишь — какой выискался, — завредничала женщина. Лонд фыркнул. Ну да. “Почетной” отправиться по какому-нибудь поручению Варры у шпаны было не просто так. Про бабку ходили самые разные слухи. Вплоть до того, что она кого-то из помощников периодически ест. Несчастные случаи бывали: Лонд сам как раз такого и боялся. Осыпался под ногой склон, упал — травма. Травма в местных условиях — это приговор на оставшуюся жизнь. Но в ведьмовскую натуру Варры верить было глупо. Ведьм не существует. — Ладно, давай так. Тебя, я слышала, скоро с караваном обещали взять? А там всякое случается, — она заговорчески наклонилась. — Ты мне яичек набери, а я тебе пару снадобий дам. Чай — помогут. Договорились?
— Не договорились. Мне твои припарки не нужны.
Лонд не отрицал, что у бабки могут быть полезные лекарства. Но без всякой нормальной базы собирать аптечку из всевозможной дребедени он и сам мог. В целительную силу всякой ерунды в отличие от местных он не особо верил. У некоторых змей на голове вырастал зеленый камень непонятной природы. Неглубоко под кожей. Это дело считалось страсть каким целебным. Вроде как — жизненную силу содержит. Дураки искали рептилий, которые нередко кусались. Камень вырезали. Притом там обязательно нужно было змеюке ещё и жизнь сохранить. Иначе — не работало. Вроде как там змеиная сила хранилась, но весь яд змея при себе держала. Если же её убить, то в камень все сразу перейдет. И жизненная сила, и яд. Потому по этим делам даже “кошерные” и подделки торговались. Дескать, торгует человек этой дребеденью, но, если веры нет, то кто знает — может быть он у мертвых змей вырезал эти штуки? А значит — брать нельзя! Дальше было вообще вариативно. Кто-то змеиный жемчуг, как эту штуку иногда называли, глотал, кто-то варил и растирал в своеобразный крем. Потом чаще всего все равно глотал, употребляя в виде пасты. Идиоты — да. Большие идиоты. Стоило ли лечиться таким? Нет конечно! Но вот заработать на дураках, кстати, было можно…
— Давай так. Ты сделаешь мне этого своего зелья дюжину горшков тоже. Идет?
— Это зачем тебе дюжина, — старушка аж крякнула. — Тебе ещё вообще рано таким пользоваться… А! Торговать собрался! — Она аж развеселилась. — Храбрый, значит? А знаешь, что бывает, если хозяину не платить за торговлю?
— Папа накажет? — С иронией спросил Лонд. Тут был все же не двадцать первый век, где бюрократическая система из любого предпринимателя старалась выжать все соки. Систематически торговать или другую деятельность вести — это да. А так: слегка подзаработать. Тут скорее отец мог бы тумаков надавать и отобрать что-нибудь.
— О да! — Совсем уж развеселилась старушка. — Он накажет! Так что, может, погадаю я тебе просто?
— Да, погадать тоже можно, — с готовностью кивнул Лонд. — Погадай мне! А ещё — дюжину горшочков сделай!
— Десяток сделаю, — аж крякнула Варра. — И хватит с тебя.
— Давай десяток, — Лонд кивнул.
— Ну ладно. Давай руку свою — посмотрим, что там для тебя у судьбы припасено…
— Ничего там не припасено, я сам решаю, что там она припасать будет, — Светло-синие глаза женщины встретились с таким же светло-синим взглядом Лонда. — А без руки уже и не можешь? Мальчишки говорят, ты чуть ли не одним взглядом на человека все видишь? А меня уже и не разглядеть? Зрение портится, старая?
— Ой опасные речи ты ведешь, — покачала Варра головой. — Ну, могу и без руки тебе погадать, чего я там не ведаю? В твоем роду все равно каждому написано крови испить и всяких ужасов насмотреться. Вот тебе и предсказание.
— Что, и все? — Лонд ухмыльнулся. — Не впечатляет как-то. Смотри, я сейчас тебе покажу! — Он скорчил просветленную рожицу, скрючил пальцы на полусогнутой руке, а вторую положил на голову так, чтобы побольше волос ухватить в беспорядке. — Я вижу… Вижу! Сгущается мрак, тени следуют за тобой. Тебе предстоит что-то сделать… Я вижу что-то синее… И ночь, непроглядую ночь… Тьму… Тебе о чем-то это говорит?..
— Хватит дурачиться, — Варра раздраженно посмотрела на мальчишку. — И вообще, ясному свету нередко удается родиться лишь в чернильнейшей тени, так что не стоит с этим шутить.
— Это из какой священной книги?
— Пророка Ираоны Ясноликой. Еще такие слова были написаны в откровениях Илокура Краткого.
— Имена у них так себе, — Эй! — Он потер ушибленную макушку.
— Не вздумай так прилюдно говорить. Известные люди. И многими до сих пор уважаемы и чтимы. Ты — бесенок маленький. Но хоть не показывай этого всем подряд. Потом как-нибудь нормально погадаем, раз ты по малолетству пока не понимаешь, чем так ценен взгляд настоящей провидицы, — Варра поморщилась, как от зубной боли. Хоть женщина, которая немало участвовала в жизни Лонда с малолетства, и нравилась ему, заработок всяким “инфоцыганством” его не прельщал, а потому часто им высмеивался. Хотя, безусловно, он её не осуждал. Каждый живет, как может. — Лезь давай! Солнцу скоро садиться, а мне тебя ещё кормить и спать укладывать. А мудрость Ираоны Ясноликой мы с тобой ещё почитаем. У меня есть две книги, обе тебе покажу, если все соберёшь, — Лонд мгновенно преисполнился кротости и внимания. Книги — это книги. Он не всегда-то видел их, не то, чтобы держать в руках и читать. На занятиях сына Хозяина, разве что. Какая бы дребедень в них ни была написана, но книги — средоточие знаний цивилизации. Пусть ущербных или по качеству даже близко не дотягивающих до уровня его собственного образования… Исключая практические навыки, он, наверное, знал больше, чем всё королевство вместе взятое. Но книги — это то, чем мыслят местные люди. Книги — это то, что читает образованная часть общества; то, на что опираются ораторы и проповедники. Как ни крути, но книги — это важно. Так что оно того однозначно стоило.
В Короткий приют они прибыли уже к вечеру. Эффективный марш позволял перемещаться очень быстро по местным меркам. Очень. Короткие привалы на минут десять-пятнадцать каждые полтора часа (по внутренним ощущениям), когда с лошади сгружали основные тюки, были очень полезны. И ещё им повезло, что после моста вся дорога была сухой. Сзади нагоняли потихоньку тучи, когда показались стены поселения, дождик уже начинал накапывать, но они успели. Вдвойне повезло, что вести из города теперь точно не скоро доберутся сюда. Как и возможное преследование. Под дождь никто не поедет, а если и поедут, то на сутки точно задержатся.
Удивительнейший марш-бросок дался Лонду относительно легко, чему он и сам был в немалой степени удивлен. Даже с караванами он часто ехал на телегах, не ходил так много. Здесь же… Преодолеть по собственным прикидкам километров пятьдесят-шестьдесят за сутки — это очень хорошо. Очень. Пусть они и вышли ещё ночью, а добрались к закату. Роба и Ирру в конечном итоге пришлось время от времени сажать верхом. Больше всего в их успехе была доля кобылки, конечно… Но сколько бы лошадь ни пахала, она так и не стала председателем колхоза, так что Лонд самодовольно считал скорость их броска своим достижением. И, в целом, был прав. Оставалось только снять комнату, чем они и занялись. Правда, дождь и вечер вносили свои коррективы в цены, но торг ещё никто не отменял.
— Что ты несешь! Комнат у тебя, небось, столько, что всю деревню переселить хватит! — Лонд потряс кулаком. Дородный мужчина только усмехнулся. Да и караванов сейчас нет. Никого нет!
— Хватит — может и хватит. Только куда вы денетесь? Дождик, чай, не роса поутру. А пускать троих человек в одну комнату — это что же? Вы там попортите все. Опять же — два парня и одна девка. Разврат всяческий будет, — Роб аж крякнул и хотел что-то сказать, но один взгляд Лонда мальчишку заткнул.
В способности брата Роба выполнить “опасения” трактирщика были определенные сомнения, но продолжать торг было нужно. Лонд даже не собирался тащиться в комнаты второго этажа этого здания. Место ему было известно, хотя и был он тут года полтора назад последний раз. Да и в целом — бывал раньше всего дважды. Не менее хорошо ему были известны и местные клопы. Натуральный бич этого мира. Не сказать, что люди отказывались мыться… Просто натаскать воду для ванной — это тот ещё адский труд. Проще было с общественными банями, но там воду в купальнях меняли мало купальни были общие, а число всяческого сброда вообще было за глаза. В совместных купальнях люди занимались сексом, пили, кто-то — вообще засыпал… И все это было недешевым удовольствием так-то: дрова для подогрева стоили денег. В городе была всего одна такая. Была она в одном закоулке и крышевалась городским главой, за счет чего и не оказалась поделена между местными магнатами. Глава же был любитель такого равлечения. Для большей же части городских поход в купальню был чем-то вроде важного мероприятия. Дорогое удовольствие, но очень увлекательное и интересное, которое люди позволяли себе раз-два в месяц. нередко — в честь какого-то события.
Не самый худший способ провести досуг с точки зрения Лонда, кстати. Конечно, можно спросить, что может сравниться с грязной купальней и кучей сомнительных тел, напитывающихся дешёвым пивом? О, к сожалению — конкуренции по отвратности хватало. Казни, например. Главным шоуменом этих мест, как ни странно, был палач. Кто-то скажет — у палачей скучная работа? А вот и нет! Рубить головы и пытать — это утомительно. Но ведь ему ещё нужно было придумывать шоу! Казни, как ни странно, событие нечастое. Городские рабы были куда полезнее изувеченных трупов, так что за серьезные преступления отправляли туда куда чаще, чем убивали. Но на памяти Лонда казнили аж дважды. Притом — вторая казнь была сразу троих человек. И плох был тот палач, который не способен удовлетворить толпу, коли уж выпал ему такой шанс. Вопли несчастных, паленая плоть, ломающиеся кости… Лонд знал только одно после увиденного. Здесь, в этом мире, лучше самому себя зарезать, чем попасть в руки палачу. Он навсегда запомнил со своих четырнадцати, как орущему человеку доставали глаза ложками. И как женщину жрали заживо крысы… Такое не забывается. Надо ли вспоминать про отвратительную привычку местных пытаться сцедить кровь с преступников и потом ей напиться? Буквально. Кажется, что-то такое было в земном средневековтье… Но позвольте: европейцы — икари, пировавшие на развалинах римской цивилизации веками и сумевшие нормально шагнуть выше этого только после повторного краха все той же римской цивилизации, ведь эпоху Возрождения начали выходцы из Византии… Здесь же, получалось, ещё более отвратительные дикари. Впрочем, Лонд признавался себе, что к западной цивилизации в целом он предвзят. Но омерзительности окружающих это не отменяло. Глядя на толстого трактирщика, Лонд даже как-то с удивлением обнаружил у себя мысль о том, чтобы просто зарезать неприятного торгаша, словесная баталия с которым продолжалась. Но это желание было быстро подавлено силой воли. Нельзя. Нельзя убивать направо и налево. Не из моральных соображений: мораль — это технология развитого общества для сохранения самого себя. Вопрос здесь не в морали. Вопрос в том, что не все вопросы решаются просто, а бешеных собак вообще стараются убить побыстрее. Чтобы на окружающих не кидались.
Даже здесь. В этом мире.
В конечном итоге торг закончился местом на сеновале за сущие копейки. Собственно, чего Лонд и добивался. недовольное лицо и взгляд Ирры он просто игнорировал, а вот на вопросы, заданные вслух Робом, отвечал:
— А почему не комната? Он же опустился до нормальной цены, нет? Зачем спать в хлеву? — Мальчишка был как-то даже слегка обижен. Непонятно, на что. Может быть потому что всю жизнь и провеле в этом самом “хлеву” и подвалах, подумав, что выбрался наконец из этой своей черной полосы?..
— Потому что здесь отвратительные комнаты с кучей клопов, — Лонд поморщился. — И потому что, если умеешь считать до восьми, остановись на пяти.
— Чего?..
— Нами мало кто заинтересуется. Трое молодых путешественников, которые сорят деньгами, это не очень хорошо. В Коротком Приюте разбой никто особо не чинит, но зачем лишний раз подставляться? А так со стороны кажется, что мы просто поиздержались на еду и стараемся считать каждый медяк. Не выделяйся, если это не нужно. так проще, — Ирра на него странно посмотрела.