• Виталий Хонихоев

Глава 53

— Папа, я — кейп. — говорю я, собравшись с духом: — я … у меня не хватало духа, но сейчас… сейчас я могу сказать это. И… я это Мясник?

Я смотрю на себя в зеркало и вздыхаю. Нет, не годится. Что это за вопросительная интонация в конце? Похоже на слабые оправдания. И вообще, все надо постепенно… или сразу? Срывать бинты разом или медленно? Я читала что медсестры предпочитают срывать бинты разом, дескать так меньше боли, и это правда, но есть нюанс. Пациенты страдают от боли больше, если их срывают. А вот медсестрам и правда легче. Они испытывают эмпатию и им самим будет неприятно делать это медленно… да и другие больные ждут. Так что они предпочитают сорвать бинт с раны.

Но я не медсестра в государственной больнице имени Святого Бенедикта, и мой отец ближе ко мне чем любой пациент к медсестре, так что мне следует сделать все постепенно, плавно. Сперва я признаюсь, что я — кейп. Дескать вот, есть у меня способности и все тут. А уже потом, что я… та кем я есть. Хм. Все равно получается, как будто бинт содрать. С какого момента? А вот с момента, когда я говорю «а еще я тут Лунга убила… но только в порядке самообороны!» и вот сразу же — пошло-поехало… он наверняка спросит убивала ли я еще, а мне что на это ответить? «Да но они все были плохие»?

Я смотрю на себя в зеркало и вздыхаю. До сих пор не призналась отцу. Уже полгорода знает, знает СКП, знает Империя, знает Выверт, знает Лиза, знает Виктория Даллон, наверняка знает Эми… а я так и не сказала отцу. Трусиха. Стоп, стоп. Я открываю кран и плещу в лицо холодной водой. В роду Хебертов не было трусов, Тейлор. Иди и скажу все отцу. Чего ты боишься?

— Наверное того, что он отвернется от тебя, да? — звучит в голове вкрадчивый голос: — это понятный страх Тейлор, никто тебя не осудит. Но ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, верно?

— Пятый. Вот ты где. — говорю я: — я услышала тебя, но он мой отец и я не хочу, чтобы он отвернулся от меня.

— Он не такой. — уверяет голос: — Дэнни будет тебя поддерживать всегда. Даже если против тебя обернется весь мир — он будет на твоей стороне… а если нет… то я всегда буду на твоей стороне. Помни, я предельно честен с тобой, Тейлор, у меня просто нет другого выхода.

— Ты пытался захватить контроль. — напоминаю ему я: — забыл?

— И я честно тебе об этом сказал, помнишь? Ты была сама готова уступить место за рулем. — говорит он: — а я могу все исправить.

— Это в прошлом. Теперь я знаю, что мне нужно делать. — говорю я: — принимать решения сердцем, а не головой. Жаль, что я не могу тебя убить, Пятый.

— Это взаимное чувство, Тейлор. К сожалению, моего положения не исправит даже твоя смерть… даже скорее усугубит. Так что ты можешь не опасаться меня, я желаю твой смерти в идеальном мире, а такого никогда не будет. Сейчас твоя жизнь и мой комфорт тесно связаны между собой, и я все еще буду готов сменить тебя на капитанском мостике, как только ты поймешь всю тщету и суету бытия. Как только тебе станет невмоготу — просто позови меня. Я буду ждать. — и он пропадает из моего внутреннего мира. Я все еще прислушиваюсь к нему, понимая, что почему-то испытываю глубокое подсознательное чувство привязанности и теплоты к этому ужасному человеку. Что у него за способность? Неужели он — Властелин? Когда он говорит — все замолкают и слушают только его. Его голос вызывает доверие. Уважение. Ему хочется верить и ему веришь. Если бы мой отец не постучался в дверь моей комнаты, то… глаза бы открыла не я, а он — Пятый, тот, кто и заслужил имя Мясник. Настоящий Мясник. Кто же он такой? Нужно найти информацию, нельзя допустить чтобы он снова пролез в мою голову в момент слабости, мне нужно оружие против него.

Я смотрю в зеркало. Если бы не Дэнни… если бы не папа… Я вздыхаю и решительно вытираю лицо махровым полотенцем. Жужжит телефон, оставленный на полке, я переворачиваю его. Сообщение от Сплетницы, она пишет, что Бакуду пристроили на базе у Выверта, что она занимается финансами и Неформалами, готовит их к завтрашнему собранию. Посылаю ей в ответ одобряющий смайлик.

Теперь — я знаю что мне нужно сделать. Большая сила — большая ответственность. Для начала — я не допущу того, чтобы бывшая территория АПП попала в руки Барыг или Империи. Этот город получит свою Швейцарию, нейтральную территорию, где не обязательно одеваться в красно-зеленые цвета или носить восьмерки, место где процветает бизнес и обеспечена безопасность. В идеале мне бы распространить это на весь город, но пока, как и говорит Лиза — мне нужен пилотный проект. Мои насекомые продолжают изучать план Аккорда по восстановлению экономики города, много страничный том в формате PDF, графики, схемы, пояснения… и как всегда в любых планах, слабое место здесь — это люди. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Аккорд великолепен в своих расчетах… везде, где дело не касается людей.

А это уже моя забота. Нет, не так. Это — наша забота. Меня, Лизы и Выверта. Принимать решения сердцем, так сказал мне мой отец, а я — его дочка. Хеберт Семнадцатая. И я буду жить и поступать так, как поступил бы мой отец и мой дед.

Значит — я объявлю территории Выверта, бывшую территорию АПП и Доки — территорией безопасности и свободы. Это не будет территория какой-то банды, или команды кейпов или тем более Мясника. Это территория свободных людей, а мы будем всего лишь обеспечивать безопасность от внешних сил.

Опускаю взгляд на телефон, который все еще держу в руках. Набираю номер.

— Привет, босс! — звучит задорный голос в трубке: — не спится?

— Лиза. Извини за поздний звонок. Действительно не спится. — говорю я: — слушай…

— Ни слова больше! Я выезжаю!

— Что? Погоди, погоди…

— Ты же хотела поговорить со мной о чем-то важном, не так ли? А еще ты хотела, чтобы я была рядом сейчас… и я знаю почему. Тебе не так уж и нужна моя помощь. — говорит она: — но мне немного не по себе. Мы действительно влезаем в Высшую Лигу, Тей-Тей. А там ошибки не прощаются. Буду у тебя через пять минут, я уже оделась. — гудки в трубке.

— Тск. — цыкаю я, опуская трубку: — Выпендрежница. — я последний раз смотрю на себя в зеркало. Высокая девушка с копной черных волос, с серьезным, даже решительным выражением на лице. Пробую улыбнуться. Выходит скверно, улыбка натянутая, словно бы за уголки рта кто-то меня потянул, а глаза не улыбаются, остаются серьезными. Вот так, наверное, маньяки и улыбаются, думаю я.

Выхожу из ванной комнаты и спускаюсь вниз. В гостиной у телевизора сидит мой отец и смотрит рекламу «Браун Си Шуга», дезодоранта антиперсперанта, который всегда придет на помощь в неловкой ситуации, с «Браун Си Шуга» вы никогда больше не будете потеть перед девушками!

Мужской шовинизм, думаю я, глядя на то, как молодой парнишка уезжает в закат на скоростном моторном катере, держа в каждой руке по загорелой красотке в купальнике. Хотя сейчас мне бы такой не помешал, я уже начинаю потеть.

— Па! — говорю я и Дэнни поворачивает голову.

— Что такое, Совушка? — спрашивает он, поднимая руку с пультом и выключая звук телевизора.

— Па… к нам сейчас Лиза приедет. — говорю я: — в гости. Ненадолго. Мы с ней поговорить хотели. Можно?

— Конечно. Твоя подруга — желанный гость в этом доме. Пусть она даже такая ехидна как Лиза. — говорит он: — а ей не поздно по городу одной шляться?

— Она на автомобиле. — говорю я: — и едет прямо сюда.

— У Лизы есть свой автомобиль? Значит она не преувеличивала, когда говорила, что работает на высокооплачиваемой должности. Это хорошо, значит я теперь буду знать кто в вашей семье будет кормильцем. — улыбается он: — а кто — украшением.

— Папа! — возмущаюсь я и он улыбается еще шире.

— Ладно. — говорит он и поднимается с дивана: — надо бы ее на улице встретить. Автомобиль автомобилем, но могут и при выходе из машины напасть. Время то темное. Пусть даже у нас округа относительно спокойная, но все же… — он открывает шкаф и достает оттуда старенький «Ремингтон» двенадцатого калибра. Окопная метла, так называли этот дробовик во времена Первой Мировой и судя по его виду, он успел побывать на той войне.

— Папа, это не слишком? — поднимаю я бровь: — напугаешь Лизу еще. С кем ты воевать собрался?

— Ну и напугать Лизу тоже стоит. — кивает он, довольный своей шуткой: — пусть напугается. Буду типичный «шотган папа», который следит чтобы с его доченькой ничего не случилось. Раз уж мне не удалось отпугивать от тебя мальчиков, буду строг с твоими девочками. Равноправие полов, Тейлор, если кто-то пришел в мой дом, чтобы увести тебя отсюда — он должен увидеть этот дробовик. Чтобы знал, что с ним будет, если он будет тебя обижать. Или она.

— Ну да. — закатываю я глаза к потолку: — конечно. Да тебе Лиза больше, чем мне нравится.

— Всегда нравились блондинки. — признается Дэнни: — у тебя вкус своего отца к женщинам. Но в первую очередь нравились умные, а твоя подруга — умненькая девочка.

— Порой слишком. — ворчу я: — ум ей жить мешает.

— Ну ладно. — Дэнни накидывает себе на плечи плед и становится похожим не то на мексиканца, не то на индейца, завернутый в плед, словно в пончо и с дробовиком в опущенной руке. Не хватает только сомбреро или головного убора из перьев. Он отслеживает мой взгляд и пожимает плечами.

— Прохладно по вечерам становится. — говорит он: — тоже накинь чего-нибудь на плечи, если собралась Лизу встречать на улице.

— Хорошо. — в прихожей я накидываю куртку. На самом деле я не чувствую прохлады, я слишком уж возбуждена. Много мыслей в голове. Но самая главная состоит в том, что больше нельзя ждать и скрывать. Сегодня я признаюсь своему отцу. Нет… звучит как-то пошло. Признаюсь в том, что я — кейп. Вот.

Мы выходим наружу, Дэнни включает свет над крыльцом и прислоняется к перилам. Я сажусь на ступеньки. Редкие фонари горят на нашей улице, их всего четыре и то один периодически гаснет и снова вспыхивает, гаснет и вспыхивает. Я чувствую, как вокруг него кружатся мелкие ночные бабочки. В небе одна за другой гаснут жизни мошек — летучие мыши вышли на охоту. В соседних домах спят, не спит только молодая парочка из дома напротив, того самого, где на чердаке пыталась затаится София Хесс. Парочка, конечно, занимается любовью, и как им не надоест? Мои Мясники сидят по тараканам, кто-то просматривает сериалы и фильмы, кто-то играет в браузерные игрушки, а кто-то переписывается на чатах и в форумах. Эдвард — разговаривает со своей дочерью, вернее — переписывается. Судя по всему, ей сейчас нелегко, первый год в колледже, сложная программа обучения, не самые приветливые коллеги-студенты… не то, чтобы ее травили, но игнорируют так, что становится больно. Еще у нее проблемы на личном фронте и … все, не буду обращать внимания, а то неловко будет.

— Когда мы с Аннет купили тут дом, все было по-другому. — говорит Дэнни вслух и озирается вокруг: — это было очень перспективное место. Пригород, «Львиная Недвижимость». Звучит глупо, не правда? У них еще был слоган «Львиная доля вашего успеха». Тогда в Доках было полно работы, а у нас с Аннет было достаточно денег чтобы задуматься о втором ребенке. Я даже предлагал ей бросить работу, я вполне мог содержать нас обоих. Но она отказалась. Для нее работа была чем-то большим, а не способом заработать. Ей нравилась ее работа. Мы часто думали о том времени, когда ты вырастешь и будешь совсем большой, как ты в первый раз приведешь домой парня, как ты начнешь пропадать на танцульках, как ты будешь собираться на свой выпускной… — на его лице играет грустная улыбка: — жаль что она не застала все это при жизни. Но я уверен, что она смотрит на нас откуда-то сверху. — он задирает голову и глядит в ночное небо: — и конечно же гордится тем, что родила и вырастила такую замечательную дочку.

— Папа! Я сейчас опять плакать буду! — пеняю ему я, задирая голову в свою очередь: — в самом деле…

— Ладно, ладно. Просто я хотел сказать, что с момента, как у тебя в комнате появился плакат Нарвал… из разряда тех, которые обычно висят у парней в гаражах и у дальнобойщиков в кабинах грузовиков… я понял, что мне скорее придется ожидать кого-то вроде Лизы у себя в гостях. — хмыкает он: — дети. Вы думаете, что родители у вас совсем слепые? Поверь мне, мы и сами были детьми, нас не провести.

— Машина едет. — говорю я, глядя как вспыхивают фары вдалеке. Не одна пара — две. Несколько секунд и вот уже автомобиль въезжает в сферу действия моей силы. Ни одного насекомого внутри… кроме маячка Лизы. Но она не на своей машине. Я поднимаю бровь, поджимая губу. Вот как ты решила, Лиза, думаю я, ты решила идти ва-банк. Ты не оставляешь мне выбора, не так ли?

— Такие машины обычно здесь не ездят. — говорит Дэнни, перехватывая свой дробовик поудобнее: — это Роллс-Ройс? Что он тут забыл… — он замолкает, глядя как черная бронированная туша автомобиля плавно останавливается у нашего дома. Впереди «Роллс-Ройса» — черный бронированный джип зловещего вида. Из джипа выходят двое в черной же одежде, в бронежилетах и с короткими штурмовыми винтовками. Они распределяются по разные стороны, взяв под контроль свой сектор обстрела. Профессионалы.

Из «Роллс-Ройса» выходит водитель и открывает пассажирскую дверцу с достоинством и грацией метрдотеля, который открывает дверь перед королевой. Из темной глубины роскошного автомобиля показывается рука в белой перчатке, которая принимает оказанную ей помощь и вот уже под светом фонарей нашей улицы появляется Лиза, одетая в белый, облегающий, но в то же время строгий костюм. Глядя на нее в голове всплывает только одно слово — «шик». Роскошь. Порода. Сейчас она словно Моника Белуччи, элегантна и уверена в себе, нет и следа от девушки-подростка, от ехидной подружки, от girl-next-door, такие девушки в соседской округе не водятся.

— Вот что деньги с людьми делают. — хмыкаю я.

— Ээ… а твоя подружка и впрямь имеет высокооплачиваемую работу. — говорит Дэнни вслух, пряча дробовик за спиной: — пожалуй зря я волновался за ее сохранность.

— Дэнни. Тейлор. — кивает Лиза, встав перед нами: — нам нужно поговорить. Пройдем в дом?

— Эээ… да, конечно! — нашелся Дэнни, засуетившись и едва не уронив свой старенький «Ремингтон»: — конечно! Проходите! Что на крыльце стоять, в ногах правды нет…

— О да. Истина она где-то между. — лукаво улыбается Лиза, снова становясь самой собой, а не дамой с обложки модного журнала для королевской семьи Великобритании.

— Лиза! — строго обрываю ее я: — прекрати! Это же мой папа!

— Именно поэтому. — улыбается она: — извините, Дэнни, это у меня нервное.

— Ничего страшного, проходите, я чай поставлю. А ваши… ээ… они не будут чая? — оглядывается Дэнни на людей в черном и водителя в строгом костюме.

— У них своя работа. — отмахивается Лиза, проходя в дом: — в наше время так трудно найти себе хорошую прислугу…

— Лиза!

— Ой, ну будет тебе, Тейлор. В кои-то веки могу построить из себя аристократку. — улыбается она, сев за стол и тут же поставив на него локти и положив подбородок на сплетенные пальцы рук: — значит так. Я уже оправилась от первичного шока и могу сказать что я — за.

— За что?

— Я — за твой план. Не дать Империи и Барыгам посеять хаос в городе. Навести порядок и защитить людей. Я — за. Ты настолько лучше Выверта, что тут и выбора особенного нет. И я с удовольствием поучаствую во всем этом веселье. А еще я буду наслаждаться тем, как ты будешь тыркать Выверта, гоняя его в хвост и в гриву… а ты — будешь. Обязательно.

— Лиза! — я делаю ей круглые глаза, кивая на Дэнни, который стоит тут же в своем пледе, накинутом на плечи как пончо и с дробовиком в опущенной руке: — Лиза, ты что творишь?!

— Что я творю. Дэнни, вы же уже знаете, не так ли? Подозревали, но теперь — точно знаете, да? — она поворачивает голову набок и изучает моего отца своими насмешливыми глазками: — родители все видят, Тей-Тей.

— Я… так и знал. — тяжело вздыхает Дэнни и садится за стол, прислоняет дробовик к стене и с силой трет лицо руками: — подозревал, да. Но гнал эти мысли прочь.

— Но… когда ты узнал? И почему … — спрашиваю я, боясь закончить предложение. Почему он гнал эти мысли прочь? Да потому что никому не хочется узнать, что его дочь — убийца.

— Когда узнал… кажется, что знал все время. — говорит он: — но стал серьезно подозревать после того случая в школе… и когда ты вернулась, а одежда у тебя была вся порвана. Одежда порвана, а на тебе — ни царапинки. Я дрался в школе и потом, я знаю, что должны были остаться синяки… хотя бы синяки. И потом — ты довольно сильно изменилась, Совушка. Нет, ты осталась, как и была — Тейлор Хеберт, но изменилось твое поведение, понимаешь?

— Ты знаешь… кто я такая?

— Конечно. — твердо говорит он: — ты — моя дочь. Тейлор. Хеберт Семнадцатая.

— Но…

— Я гнал эти мысли прочь, потому что боялся. — признается он: — ведь если ты в самом деле кейп, если ты — Ядовитый Плющ, а теперь — Мясник… то…

— То… — продолжила я, чувствуя, как в груди что-то обрывается, а во рту становится сухо как в пустыне. Лиза посылает мне ободряющий взгляд и сжимает мне руку.

— То это будет означать что ты в опасности. — поясняет он: — а я буду беспомощен и вряд ли смогу тебе помочь. И я знаю, что это обычные страхи всех родителей, но согласись, я имею на это право больше других! Быть кейпом само по себе опасно! А ты уже в гуще событий, Совушка. И мне страшно за тебя.

— Вот так-то. — говорит Лиза: — а ты боялась. Я же говорила, что взрослые все видят. У тебя мировой отец, я себе тоже такого хочу. Одолжишь?