• Bandileros

• 18+
• гарри поттер

Первая глава на сегодня. Вторая тоже будет, и с 18+

13.txt

* * * * *

Неделю спустя.

* * * * *

Мама определённо не придавала этому всему большого значения — с её точки зрения дети просто играют в жениха и невесту — поэтому можно подыграть, но для Гарри и Алекс это было фундаментально. Мы поехали в Лондон — купили кольца на детей — отдельно, чтобы никто не думал, что мы извращенцы какие-то, простые колечки, которые нужно будет поменять — дети быстро растут. Но им хватало — мама купила кольца, и дома, после разговора с папой — в котором они решали, подойдёт ли нам Гарри в качестве зятя, а не сына.

Оксюморон ситуации в том, что Гарри был не Поттер. Он был Грейнджер — когда мы его усыновили — то с его согласия, поменяли ему фамилию на нашу. Гарри и Алекс с нашего общего согласия, предупреждённые, что брак это серьёзно — обменялись кольцами, и были счастливы до усрачки.

Я, кстати, с тех пор ни разу не «шалила» с ними. Потому что не хотелось, потому что не настолько я нимфоманка, потому что мы совместно после оргии, включая маму, решили, что нам нужно притормозить в плане секса. Расшалиться можно всегда, но как ни странно — Гарри и Алекс и правда спали и только спали вместе, ничего большего. Обнимались, но целовались, причём каждое утро. Моя работа меня увлекла, поэтому я не лезла к сестрёнке, как это было раньше — но могла.

Как ни странно — их нежные поцелуи по утрам выглядели эротичней, чем то, чем мы занимались в постели.

Я же… я целыми днями занималась тем, что отдыхала! Отдыхала от работы, от перенапряжения — моё хлипкое тело не может выдержать моей страсти, поэтому я отходила и отпаивалась молоком, а ещё играла в приставку вместе с влюблённой парочкой и каталась на велосипеде вместе с Поттером по окрестностям.

В дверь постучали. Странно, есть же звонок…

— Кто там пришёл? — спросил а мама.

— Я открою, — Поттер сделал классический тыгыдык в сторону входной двери и вскоре впустил женщину. Это была… Макгонагалл. Да твою то мать, канон, дай отдохнуть! Или хотя бы покушать.

— Здрасьте, — замялся мальчик, — а вы к кому?

— Здесь проживает мисс Гермиона Грейнджер? Я из школы по поводу её поступления, — сказала она.

— Проходите. Эй, Миончик, к тебе пришли из школы по поводу поступления.

— Я не собираюсь преподавать, — отозвалась я, решив повеселиться за счёт Макгонагалл, и тут же состроила правильную гримассу, — Простите, мэм, — вышла к ней в коридор, — проходите, конечно. Могу я узнать ваше имя?

— Профессор Минерва Макгонагалл, — сказала она, поправляя очки.

— Профессор Макгонагалл, коллега, я уже ответила Мортимеру и деканату, что не собираюсь, как бы они ни просили, заниматься преподавательской деятельностью. Проходите… — я провела её.

— Но…

— Не возражайте пожалуйста. По-моему, я достаточно чётко обозначила коллегам свою позицию — я понимаю, Оксфорду выгодно, чтобы я преподавала фармацевтику, но у меня нет никакого интереса к этой работе. Честно вам скажу, жизнь ваша, профессора, полный кошмар. Эти… — я поёжилась, — учебные планы, студенты, причём тупые и проблемные студенты, море бумажной работы и никакого времени на себя. Мне кажется, преподавание явно не моё, нет никакого таланта.

Макгонагалл пыталась обдумать сказанное.

— Почему вы решили, что я хочу вас пригласить… преподавать!? — удивилась она, — вы ещё слишком юны.

— А вот это прозвучало обидно, профессор. Возраст не умаляет интеллекта, и я смею вам напомнить, если вы не читали газет, что свою учёную степень я всецело заслужила своим умом.

— Это верно. Гермиона гений, — буркнул Гарри.

— Нет, я не из Оксфорда, — сказала профессор, — я из школы Чародейства и волшебства «Хогвартс».

— Это юмор? — выгнула я бровь, — по-моему, неуместный для прелестной леди вашего, прямо так скажем, не легкомысленного возраста.

Вскоре вышла мама — она обнаружила Макгонагалл и та ей представилась, после чего последовала та же немая сцена, Профессор превратила стол в свинью и обратно, доказывая существование магии.

На маму подействовало интересно.

— Это объясняет хотя бы несколько процентов странностей Гермионы.

Гарри и Алекс были свидетелями происходящего.

— С вашей дочерью уже случались странные случаи? Например когда она волновалась.

— Вроде когда волновалась нет, но случаи случались, — кивнула мама, — очень странные.

— Это спонтанное проявление магии, — объяснила профессор, — такое случается со всеми детьми-волшебниками.

Дальше последовали сорок минут разговора — мама завалила профессора вопросами — что за волшебный мир, почему она их не знает, где находится, и так далее. При этом все переместились за стол и накрыли чай с печеньками. Профессор чуть-чуть пригубила чаю из вежливости и полно ответила на всё, но чувствовалось, что это были заученные фразы. Она была очень похожа на свой кинопрототип, но в магловской одежде — строгий костюм с зеленоватым отливом, вместо остроконечной — обычная старомодная шляпка, длинная юбка, пиджак, в общем — строгая старая леди.

— Странности чаще случались с Гарри, — сказала мама, — он несколько раз перемещался с места на место, сам по себе.

— Такое бывает, — Макгонагалл посмотрела на Гарри, — письмо для мистера Грейнджера у меня с собой.

— А я? — спросила Алекс.

— К сожалению, у меня только два письма, — виновато ответила Макгонагалл.

Она конечно же не могла узнать Гарри Поттера — он радикально изменил внешность. Над ним поработал стилист, волосы были уложены в странную причёску, и отросли длиннее обычного, чем-то походили на шевелюру Сириуса Блэка, чёлка полностью скрывала шрам, который он замазывал тональным кремом, чтобы не пялились, на нём были прямоугольные, слегка затенённые очки, одет если не с иголочки, то в хорошие добротные вещи, и за собой он следил, а ещё за ним следила Алекс. Больше пожалуй виноваты волосы — они были не такими как раньше, более похожи на наши семейные, чуть светлее, чем раньше, и более длинные. Из-за этого Гарри приобретал семейные черты Грейнджеров, и ни у кого не возникало вопроса, родной ли он. Зелёные глаза никуда не делись, и это единственное, что связывало его с образом Гарри Поттера, известного волшебникам.

Макгонагалл положила перед ним большой конверт. Ха, вот вам и хвалёное наблюдение за всеми — письмо пишется на имя человека, официальное, автоматически.

— Но как же так? — Алекс чуть не расплакалась.

— Не плачь, сестрёнка. Я что-то не поняла — я волшебница, Гарри волшебник, а почему Алекс нет?

— Письма Хогвартса пишутся автоматически, на всех детей, проявивших способности к магии, или после оплаты контракта на обучение родителями. Мне очень жаль, но если вашей сестре не пришло письмо — то она либо не волшебница, либо не проходит по критериям, установленным основателями нашей школы. Мне очень жаль.

Алекс чуть не расплакалась. Или нет, расплакалась.

— Ну, не плачь, — Гарри тут же бросился её утешать, — мы что-нибудь придумаем. Обязательно. И нужна мне эта школа и эта магия?

— Но Гарри, это несправедливо!

— Профессор Макгонагалл, — мама всё-таки вмешалась, — вы сказали, что письма приходят тем, кто обладает нужным уровнем таланта, и тем, чью учёбу оплатили родители?

— Верно. Но только если ребёнок обладает магией.

— Алексия не волшебница? Совсем? Ни капли?

Макгонагалл сухо посмотрела на неё и на то, как Гарри её утешает. Ей это показалось очень милым, она даже улыбнулась. Ну, ровно до того момента, пока Гарри не поцеловал девушку, обняв при этом. Мило так. Тут у нашей профессорши сдали нервы:

— Что вы делаете?

— Целуются, — улыбнулась я, — не видите что ли?

— Они же родственники!

— О, это далеко не самая большая ненормальность нашей семьи. Если думаете, что существование волшебства для нас ненормально — то ошибаетесь. Мы, Грейнджеры, странные даже по меркам самых полоумных волшебников. Что поделать, — я развела руками.

— Дочь моя, говори пожалуйста за себя. Это ты самая странная из всех.

— А с ними что не так? — спросила Макгонагалл, когда наша парочка отлипла друг от друга. Стыковка прекращена, задраиваем люки!

— У них всё хорошо, — ответила мама, — любовь, как видите. Я знаю, что вы хотите сказать, профессор — они же так юны, как вы позволили, и всё такое, — мама сразу взяла быка за рога, — согласна, мы советовались с нашим психологом по этому поводу. Любовь как любовь.

— Но они же родственники!

— Не кровные, — ответила мама, — мы усыновили Гарри, поэтому они с Алексией не кровные родственники. Его родители, как мне сказали, погибли в автокатастрофе.

— О, простите, — Макгонагалл сбавила тон, — но они всё равно на мой взгляд слишком юны для отношений.

— Согласна, но увы, мы не можем управлять чувствами других, — мама грустно вздохнула, — наверняка и волшебники это не могут.

— Да, любовь нельзя создать или убрать.

— Вот, даже магия бессильна. Они с Алекс очень хорошо поладили, сблизились, гораздо ближе, чем я бы им разрешила, знай я об их чувствах.

— Что вы имеете в виду? — спросила профессор.

— Это самое, — мама ещё раз вздохнула, — то есть секс.

— Ну это уже ни в какие рамки не влезает, простите.

— Согласна, но что мы можем сделать? — развела мама руками, — разве что попросить их заниматься им как можно реже, чтобы не мешало учиться. Я не в восторге от того факта, что Гарри не мальчик, а обе моих девочки — не девочки, но ничего не могу поделать.

— Мисс Грейнджер, вы что, тоже любовница своего брата?

— Нет, профессор, отнюдь. Мы конечно иногда разное вытворяем, но я исключительно по девочкам.

— Опасно! — сказала мама, — Гермиона любит девочек, совершенно не стесняется мальчиков, а ещё такого плейбоя как она вы не найдёте во всём мире. Я вас уверяю. Не дай бог ей оказаться в школе, полной юных красивых девочек — она быстро превратит эту школу в свой личный гарем, с её то гигантским либидо и талантами к соблазнению.

Профессор на меня посмотрела заинтересованно.

— Это правда?

— У всех свои странности, профессор. Для гениальных людей в порядке вещей быть странными.

— Гермиона, — продолжила мама, — с отличием закончила школу, колледж, и защитила докторскую диссертацию по фармацевтике — так что она официально Доктор Грейнджер. Доктор наук, если быть точным. Она одна из умнейших людей в мире — точнее входит в десятку самых интеллектуальных людей на земле. Её… эксцентричность и сексуальные странности все считают просто сопутствующим фактором к гениальности.

— Спасибо за комплимент, мам.

— Очень интересно. А что такое фармацевтика?

— Лекарственные препараты, — пояснила мама, — может быть у вас есть свои аналоги этой науки.

— Зельеварение, — кивнула Макгонагалл, — что ж, признаю, это очень впечатляет. Однако в Хогвартсе строгое воспитание.

— И вам нужна я? — спросила я, — образование я уже получила, вполне достаточное, о моих странностях мама вас предупредила — я ненормальная. На всю голову. Даже по меркам вашего волшебного мира, скорее всего.

Макгонагалл взяла паузу и долго думала, после чего ответила, решив что-то:

— Вы определённо сможете достичь намного большего в магии. Магия это проявление силы интеллекта и разума волшебника. Кто знает, может быть вы сможете создать лекарство от старости, или какое-нибудь очень полезное заклинание? С другой стороны — присоединиться к волшебному миру значит, чаще всего, покинуть обычный. Хотя это совсем не правило — существует много семейных пар из волшебника и неволшебника. Наш мир в основном изолирован от привычного вам.

— Это конечно минус. Но если можно жить подольше… это цель. Да, неплохая цель.

— Рада слышать. Ваши странности я не буду упоминать. Правила есть правила — главное не нарушать их. Остальное меня не касается.

— А что с Алекс? — уточнила мама, вмешиваясь в разговор, — есть ли способ проверить, имеет ли она хоть немного магических способностей?

— Существует, конечно. Самый простой — попробовать сотворить простое заклинание с помощью волшебной палочки. Такое, которое работает всегда — если это не сработает — значит способностей нет. Но она может быть сквибом — волшебником, лишённым магических сил. Давайте проверим.

Профессор достала палочку и взмахнула ею, накладывая какое-то заклинание.

— Алекс? — позвала она, — иди сюда.

Девочка отлипла от Гарри, и подошла к нам. Гарри подошёл следом.

— По крайней мере она не магл.

— Простите, я не понимаю, — ответила мама, — что это значит?

— Маглы — так волшебники зовут обычных людей. Наш мир, миссис Грейнджер, держится на магии. Обычные люди, ставшие свидетелем волшебства, быстро про него забывают, если случай маловажный — или не обращают особого внимания. Так действуют глобальные чары, общие для всей земли. Волшебники используют маглоотталкивающие чары, которые скрывают места их нахождения и их самих, маглы не могут видеть их, например дверь, переулок, и так далее. Они проходят мимо и готовы поклясться что там ничего нет. Сквибы — это разновидность людей, на них не действуют такие чары — они могут видеть сквозь них, но не обладают достаточными силами, чтобы самим колдовать. Иногда сквибы рождаются, как вырождение волшебного семейства, или врождённый дефект в магии. И всё же, так как на них не действуют чары маглоотталкивания — они могут жить в волшебном мире — хотя редко это делают — большинство сквибов предпочитает жить обычной жизнью и хранить тайну о волшебном мире.

— Так моя девочка сквиб? — спросила мама.

— Этого я не говорила. Девочка, возьми палочку, и произнеси «Люмос», — она подала ей свою палочку.

Алекс произнесла как могла чётко Люмос. И…

Момент истины. Интрига интриг! Как сложится её судьба — будет ли она хоть слабой, но волшебницей — или нет? На мой взгляд, жизнь волшебницы ничем не лучше жизни обычного человека. Я не замечала в каноне, чтобы волшебники имели какие-то экстраординарные поводы для того, чтобы считать волшебство лучше. Разве что в сравнении с бытом века семнадцатого, когда волшебство — заменяет все неудобства времени. Но сейчас то уж несмешно, когда посуду моет машина, стирает машина, убирает машина, греет еду машина — объяснить, зачем вообще нужно волшебство — задача не из простых. Я видела в нём возможный путь к созданию таких зелий, таких лекарств, которых нельзя создать фармацевтикой. Я хотела одного — жить. Жить долго, жить счастливо, но жить. А для этого нужно успеть за короткую человеческую жизнь создать эликсир как у Николаса Фламеля, или его аналог, создать то, что позволит мне прожить дольше, даст годы, а ещё лучше — юность. Молодость.

Это стоит всех лет обучения махать палочкой. Моя память имеет специфические свойства, она в совершенстве запоминает траекторию движения объектов, и может воспроизвести — это в добавку к и без того очень хорошей памяти. Поэтому я думала, что движения палочкой мне будет заучить несложно.

Алекс взмахнула палочкой и произнесла Люмос. И… ничего не произошло. Потом она попробовала ещё и ещё. На пятый раз у неё получилось зажечь светлячок. Макгонагалл, уже было хотевшая забрать палочку, остановилась.

— Способности есть, — прокомментировала она, — но какие-то странные. Они будто скрыты внутри.

— Значит я волшебница? — Алекс была на нервах.

— Да, юная леди, вы волшебница. Но вашим способностям что-то мешает. Попробуйте сконцентрироваться на том, что вы говорите и хотите получить.

Алекс зажгла светлячок поярче.

— Неудивительно, что чары Хогвартса вас не распознали.

Макгонагалл выхватила палочку и быстрыми движениями помахала над её головой, потом повернула за плечо, ткнув палочкой ей в основание черепа, и совсем уж неприлично — поводила палочкой по губам. Алекс терпела эти выходки профессора.

— У вас нет врагов, миссис Грейнджер?

— Врагов? Нет, разве что только конкуренты, — ответила мама, — мы содержим клинику.

— На девочке проклятие. Проклятие антимагии, — профессор спрятала палочку, — тёмное и противное проклятие. Оно мешает детям-волшебникам проявлять свои способности.

— Откуда оно могло взяться? — спросила мама, удивлённо.

— Десять лет назад в нашем мире была война. Гражданская. Часть волшебников, имеющих благородное, как они считают, происхождение, выступающая против таких, как вы — маглорождённых, подняла восстание. Они проиграли.

— То есть десять лет назад? Алекс была маленькой девочкой.

— Вполне возможно, что они искали по детским садам и яслям маглорождённых и проклинали их, чтобы они не стали частью нашего мира. Это происходило, к сожалению.

— Алекс ходила в детский сад тогда, — ответила мама.

— Мне очень жаль, но поступить в Хогвартс она не сможет. Возраст поступающих регламентирован, и даже если вы можете оплатить, она уже не сможет начать занятия первого курса.

— А если я выучу всё что нужно? — влезла Алекс, — Гермиона вон «сократила» добрых пятнадцать-двадцать лет учёбы.

— Это будет очень непросто, юная леди, — улыбнулась профессор, — но возможно. Если вы нагоните своих сверстниц. Однако, ваши отношения с мистером Грейнджером могут быть восприняты… неоднозначно.

— Ничего, профессор. Я готова потерпеть любые насмешки или придирки. Я никогда не брошу Гарри.

— Миссис Грейнджер, я могу задать вопрос — у них всё правда серьёзно, или они просто заигрались и перешли границу приличного?

— Думаю, что серьёзно, — ответила мама, — сейчас судить сложно, но настроены они серьёзно. И на глупую влюблённость это мало похоже, согласитесь. На всякий случай мы с мужем, в случае чего, дали согласие на их брак. В будущем. То есть на обручение. Мы пытались уговорить их пойти в разные школы, но не хотят.

— Хорошо. Я думаю, можно принять вашу старшую дочь в Хогвартс, но чтобы выпуститься вместе со всеми — ей нужно учиться интенсивнее других.

— Алекс очень умная и талантливая девочка, безупречно учится в школе, вряд ли возникнут серьёзные проблемы.

Макгонагалл посмотрела на них и повернулась ко мне:

— Но перед тем, как вы сможете поехать, вам необходимо купить всё необходимое. Приобрести это можно на Косой Аллее, это улица волшебников в Лондоне. Я провожу вас туда. Кстати, оплату за обучение старшей дочери необходимо будет внести в полном объёме, — сказала профессор, — пятьсот галеонов за год.

— А сколько это в фунтах?

— Около трёх тысяч, я точно не уверена.

— Недорого, — вздохнула мама, — вы принимаете фунты?

— Вы сможете обменять свои деньги на волшебные. Если вы согласны поступать — то собирайтесь, — посмотрела она на Гарри и Алекс.