• Boosty Shared
• FIks

• T

• пираты

11.docx

Глава одиннадцатая. Душа.

Тишь да гладь… В этой части загробного мира практически не было людских душ — лишь монструозные звери, чьё присутствие ощущалось в более глубоких слоях мира мёртвых. Конечно, с изучением души идола я сильно погорячился — Хина оказалась умненькой девочкой, не отвергающей, но пытающейся вникнуть в незнакомые концепции и термины. Пусть гением её и не назвать, но с самыми базовыми терминами и понятиями ознакомиться она смогла. Но увы, для того чтобы лезть хоть к чьей-то душе, нужно, для начала, научиться чувствовать хотя бы собственный дух, и об этом я подумал слишком поздно… Хотя должен признать, что выражение её лица того стоило. Когда мы спустились в заклинательный зал, что не имеет ни единого входа, и куда можно попасть лишь по воле Голландца… ну или против неё, банально разнеся кусок пола в моей каюте, и я, ожидая восторга в глазах ребенка, показал ей сосуд с куском снежного духа, принявшись подробно описывать его содержимое… Скажем так: малютка показала все стадии «осознания», от отрицания, что попала в «ученичество» к сумасшедшему, до принятия этого факта и обреченного кивка, увенчанного фразой: «Хорошо, это душа… Как скажете…» В общем, да, я банально забыл, что восприятие обычного человека очень сильно отличается от моего собственного, и там, где я видел вместилище и сдерживающую печать души старшего идола, Хина наблюдала лишь продолговатый синий фрукт на фиолетовой веточке, что более всего напоминал снежную комету с коротким хвостиком из мохнатых завитушек. На самом деле, девочку фрукт заинтересовал, но не как учебное пособие, на что я в тайне надеялся, и даже не как источник силы, каким дьявольские плоды воспринимаются местными. Нет, он понравился ей как красивая безделушка — весь такой синий, пушистый, развевающийся… Из покрывающих его ворсинок даже сыпались блестящие снежинки, если слегка тот плод встряхнуть.

Собственно, на том мною и было принято решение повременить знакомство девочки с чужими душами, и начать с её собственной. Человеческой, благо что в текущем её возрасте и без этих их странных тренировок душа Хины почти не отличалась от обычных, привычных мне по прошлому миру. И тогда же, мысленно, я направил Голландца в сторону более «материальных» доказательств. К тому, что местные зовут Калмбелт… но обо всём по порядку.

* * *

Девочка нехотя вернула дьявольский фрукт в руки учителя, в очередной раз подивившись собственным эмоциям… Вернее их отсутствию. Хотя и это будет неправильно, ведь она чувствовала любопытство, толику радости и нежелание расставаться с чуть холодящим кожу рук пушистым генератором снежинок. Эмоции, то есть, были, но в представлении девочки они были неправильными. Умом Хина понимала, что в руках у неё та самая сила, что меньше суток назад убила её родителей, друзей, учителей… Сломала ей жизнь. Она осознавала, что должна испытывать брезгливость, если не ненависть… но не могла их вызвать. Память об отце и маме вызывали легкий налёт грусти — и только! Уже друзья — вечно задиристый Пит, что больше всех получал от дочки вице-адмирала по носу, да милашка Селестина, всегда пытающаяся защитить нахала, — совершенно не дёргали струнки её души. И это казалось девочке странным. Она даже понимала, кто виноват в подобном состоянии, но… сильно сомневалась, что стоит просить своего нового учителя всё исправить. Хина не могла даже представить, что на самом деле должна сейчас испытывать, но точно понимала — хорошо и спокойно ей не будет. Будет плохо. И если существуют люди, желающие, чтобы им вдруг сталось плохо, то себя Хина к таким не относила. С собой она была честной, и страдать по недавней потере девочка совсем не хотела. Достаточно, что память о близких сохранилась.

— Так… — пока ребенок погрузилась в думы, её учитель успел убрать фрукт в один из контейнеров заклинательного зала, где они и находились, — На такие вещи тебе еще рано смотреть… Хм-м-м… По правде, я никого и никогда не учил… давай начнём с теории? Да, точно! Правда, тут будет неудобно.

Пол поплыл под их ногами, обратившись водой, куда провалилась Хина, и не успела она испугаться накатившей темноты, как мрак развеял приглушённый свет. Что-то невидимое дёрнуло её наверх, и под ногами тут же появилась опора, чтобы моментально из-под них выскользнуть — вестибулярный аппарат таких аттракционов не выдержал. Девочка упала на что-то мягкое и лишь затем, ощутив хоть какую-то стабильность, начала приходить в себя. Прошло головокружение, пропала застилающая обзор пелена — резкий переход от приглушенного освещения к полной темени и оттуда к хорошо освещённой комнате дал о себе знать. Хина оказалась в каюте, где не так давно проснулась. Развалившись на диване, а прямо перед ней, на роскошном кресле, сидел и ухмылялся хозяин сей каюты… любезно дожидаясь, пока его ученица придёт в себя.

— Отошла? — девочка неуверенно кивнула, — Тогда начнём. Я расскажу тебе о душе, и если будет непонятно — можешь меня перебить…

— Души ведь не существует? — тут же последовала она совету, перебив капитана, попутно занимая более удобную позицию.

— Откуда такая уверенность?

— Ну как же… Если бы она существовала, разве её бы уже не нашли? Вот вы только что называли дьявольский фрукт душой… Раз так, то души имеют форму фруктов? А так как души должны быть привязаны к телу, то получается, что внутри каждого человека находится дьявольский фрукт, а это — неправда!

— М-да?

Мужчина окинул ребенка задумчивым взглядом, под которым Хина рефлекторно съежилась… инструктора в академии часто делали девочке выговоры, если та начинала спорить с ними об «истинах», вроде этой их «Справедливости» или «Правосудия». Сначала девочка просто хотела прояснить непонятный момент, но… забылась. И только теперь вспомнила, что перед ней не инструктор, что направит в наряд на уборку здания за пререкания с ним, а сумасшедший пират, способный бросить её за борт. Туда, где плавают безликие монстры, от одной мысли о которых сердце начинает биться чаще и по спине пробегают табуны мурашек.

— Честно… вот смотрю на розовое твое платьице и такие же локоны, и думаю — а не стали ли они такими от крови твоих врагов?

— Э-э-э… — дитя недоуменно хлопало глазками, — Нет?

— Нет? — серьёзно удивился мужчина, — Точно нет?

— Точно… — Хина говорила медленно и неуверенно, в который раз убеждаясь в проблемах с головой у «учителя», — Я с такими родилась… а платье мне мама купила…

— Хм-м-м… Откуда тогда такие познания о том, что есть и чего нет в людском теле? Как много людей успел выпотрошить этот маленький монстрик? — палец пирата легонько ткнул девочку в лоб — не больно, но неприятно. Недоуменно хлопая глазками, она потерла чуть побелевшую точку, всё еще не особо понимая речей мужчины, — Расслабься, а то не запомнишь ничего. Конечно, внутри людей нет никаких фруктов. И даже у тех, кто овладел дьявольскими силами. Сам по себе дьявольский плод — лишь физическая печать, которая удерживает душу в этом мире и не даёт ей отправиться в дальний путь. И то же самое можно сказать о любом одушевлённом объекте, — пират ожидающе уставился на девочку, и та, минуя опаску, всё же решилась уточнить.

— Объекты?

— Именно! — воскликнул он радостно, — Объекты. Духовное оружие, одушевлённые предметы, животные и люди… Всё это — объекты, что могут или не могут выступать сдерживающей печатью. Твой аргумент: «душу не нашли, а значит её нет», в корне неверен! Мы опустим тот момент, что именно перед тобой, как и перед миллиардами других ничего не значащих жизней, никто не станет отчитываться о подобной находке. Ведь физически души в теле и нет… но мы поговорим об этом позже, так как тема эта гораздо более сложная, чем строение людского духа.

— А-а-а… можно вопрос? — пират одобряюще кивнул, — А как неживое может быть одушевлённым? Ну… то есть, я имею…

— Тише, я понял. Сам процесс… не расскажу. Пока рано, и объяснений, боюсь, ты не поймёшь. Но могу привести пример и доказательство! — поспешил он добавить, ощутив блеклость досады в эмоциях Хины, что тут же сменилась огненным хлопком любопытства.

Девочка энергично кивнула, во все глаза уставившись на учителя, но тот лишь замер с лукавой улыбкой на устах. Смотрел не на неё, но где-то рядом, отчего недоумевающая Хина повернула голову…

— ХЬЯ! — и, взвизгнув, отпрыгнула в сторону подлокотника, да так за него и перевалилась.

Потирая ушибленную голову, она не спускала глаз с существа, на диване сидящего и внимательно за ней наблюдающего. Хина откровенно не понимала, каким образом не заметила двухметрового белокожего крокодила с длинной узкой мордой, покрытой роговыми наростами… И более того, она не заметила не то что его появления, но даже как тот сел рядом с ней! Будто он появился на диване из ниоткуда. И сидел он совсем как человек — свесив задние лапы и хвост, выпрямившись в позвоночнике и направив морду вперёд, да под таким углом, какой обычным крокодилам недоступен.

— Не смешно, — надулась девочка, — Это сила вашего фрукта?

— Эй! — из пасти гостя вырвался шипяще-рычащий голос. Монстр спрыгнул с дивана, встав на все четыре свои лапы, и медленно побрёл в сторону девочки, — Какой-такой фрукт?! Я сам по себе! Я не чья-то сила…

— Кхм…

— Не часть чьей-то силы! — поправился он, продолжив надвигаться на пятящуюся от него добычу, — Проявлять ко мне такое неуважение, будучи столь аппетитной конфеткой… недопустимо, — длинный, совсем не крокодилий язык прошёлся по клыкам.

Казалось, с каждым шагом тварь менялась, становясь всё страшнее и опаснее. Вот, нижняя крокодилья челюсть раздвигается в стороны, демонстрируя чудесный частокол клыков, бездонную глотку и ожидающе подрагивающий язык, что готов схватить добычу и не отпускать. Из спины его в один миг вырвались острые белые шипы, из боков — плавники. Да и хвост был хвостом лишь секунду, а после обратился тройкой щупалец, танцующих за спиной чудовища.

Хина отползала до тех пор, пока не наткнулась спиной на преграду, и всё, что ей оставалось — зажмуриться и ожидать скорой расправы… Очередная нелепая шутка её учителя, или реальный монстр — какая разница, если на текущее своё положение девочка никак не могла повлиять.

— Кхм-кхм!

— Хорошо-о-о… — не грубым рычаще-шипящим басом, а нежной девичьей трелью с легкой картавостью повеяло в каюте, — Прости, сахарная, я просто пошутила.

Открыв глаза, Хина увидела мордашку белой ящерицы в десятке сантиметров от своего лица. Не страшного чудовища, а милой домашней рептилии, какую некоторые держат в аквариумах в своих апартаментах. Гладкая кожа, чешуйки которой местами обретали более насыщенный вырез, формируя бесцветный узор на лице. Черные волосы, больше напоминающие только-только поднятые со дна водоросли, из которых торчала пара белоснежных рожек — формой они отдалённо напоминали крокодилью пасть, и если бы Хина видела носовую фигуру корабля, где имеет честь гостить, то тут же узнала бы её в этих рожках.

— Не понял… — откуда-то из недосягаемости пробасил её капитан, — Ты зачем пол сменил?

Рядом с девочкой стоял довольно необычный, но всё-таки знакомый ей представитель расы рыболюдей. Длинные руки, покрытые белой чешуёй и кончающиеся когтями, такие же длинные ноги. Гребни на плечах и на шее, «неправильное» строение челюсти, больше присущее рептилиям, чем приматам… Все признаки рыбочеловека, пусть и очень-очень необычного. И явно женского пола.

— Ей так будет проще, — продолжила тем временем ящерка, — Ты сам говорил, что хочешь ученицу, а не очередного бесправного матроса… И сам же не разрешил мне её съесть. А значит нам придётся налаживать с ней общение, и такая форма, на мой взгляд, подойдёт лучше всего.

— И ты не пытаешься втереться к Хине в доверие, чтобы сожрать, когда она наберется сил?

— Я?! Конечно нет! — прозвучало на диво фальшиво, да и выглядело также… Она даже хищно облизнулась, бросив на девочку мимолетный взгляд, — Как ты мог так обо мне подумать?!

— Ладно… Долго будешь ещё полы протирать? Вернись на диван, и мы продолжим.

— Н-но…

— Не бойся. Это… эта ящерица — дух. Точнее, духовная проекция корабля, на котором ты сейчас находишься. Поверь, получи она разрешение тебя сожрать, и мы бы уже не разговаривали. — Миловидная рыболюд оскалилась. Лицо её растянулось в неестественно широкой улыбке, а следом и нижняя челюсть разошлась в стороны, как раньше, демонстрируя всё те же ряды бритвенно-острых зубов. — Вообще, она является духом предмета, а потому пола не имеет… Но у меня этот дух ассоциировался с мужчиной.

— Твои проблемы, — хмыкнула рептилия, — Как хочу, так свой пол и ворочу. Захочу, и будет у тебя в каюте плитка вместо досок, а захочу — положу наждачку вместо шкуры.

— Посажу на голодный паёк! — серьёзно пробасил капитан, и белая ящерка тут же провалилась сквозь пол, будто и не было её, — То-то же. Имя этого духа такое же, как у корабля — Летучий Голландец…

— Для тебя, сладенькая, — перед так и не поднявшейся Хиной вновь появилась довольная белокожая морда, — просто Галла. Или Гал, — миловидные черты сменились на угловатые, мужские, и тут же вернулись обратно, — смотря как будет настроение.

— Так! — поднялся с кресла капитан, — А ну, скройся! — мягкий сапог опустился на голову духа, вгоняя тот в древесный пол, а сам мужчина уже протягивал девочке руку.

Когда Хина вновь заняла своё место на диване, перед ней, на столике, уже парила чашка ароматного чая… И чем-то приторно-горьким отдавало от железной кружки, стоящей ближе к капитанскому креслу, куда вновь умостился пират.

— Как и любой другой высший дух, Голландец способен сознательно контролировать собственную проекцию. Изменять её в огромных пределах. Но вот настоящее его тело, — Джонс топнул сапогом об пол, — изменяется уже не в настолько широких пределах. Корабль для него — как твоё тело для тебя.

— Но я не могу изменять своё тело по желанию, или выйти из него и изменить… ну… то, чем я выйду.

— Вообще… да, не можешь. Но не потому, что человеческий дух на это не способен, а потому, что ты пока так не умеешь, — в сопровождение сказанного пират поднял руку, что в следующий же миг окуталась ярко-красным огнём. — Мало кто из людей может свободно покидать свою физическую оболочку… Опасно это. И неприятно. Когда-то я так умел. Возможно, умею и сейчас, но пробовать не рискну. Слишком рано. Кхм… Теперь, когда я доказал тебе существование души…

— Доказал? — подвилась Хина, явно наигранно. Веселость пропала, когда из столешницы появилась мускулистая белая лапища, и погрозила девочке когтистым пальцем, — Доказал, — покорно кивнула она.

— То мы, наконец, можем перейти к основной теме урока. Людская душа. На самом деле, людские души — одни из самых простых, если смотреть на них поверхностно. Появляется в тварном мире, в теле младенца, она в виде голого ядрышка — нерушимой оболочки первородной искры, до понимания которой не дошел даже я, так что вглубь ядра мы лезть не будем. На поверхности же, ядро состоит из четырех типов энергий… Их еще зовут первостихиями. Огонь, вода, земля и воздух. Важно понимать, что это именно энергии, а не физические объекты. Что «огонь» здесь — просто название, наиболее подходящее под свойства определенного типа энергии, а не процесс горения объекта. И так же с остальными. Всего лишь названия, не физические объекты… Пока понятно?

— Угу…

— Хорошо. Эти четыре вида энергий находятся в непрерывном движении, в попытке вытеснить друг друга. Обычно это им удаётся, ибо редка та душа, что появляется в миру равновесной, когда количественно-качественное соотношение тех энергий не позволяет какой-то одной выбиться вперед… Хм-м-м… Со временем, с ростом физического тела и под влиянием ментальной и эмоциональной составляющих, ядро души начинает окукливаться, покрываться оболочкой, должной защищать непосредственно дух от негативного влияния. И чем больше того влияния, тем быстрее оболочка формируется. Таким образом, душа состоит из трех основных частей: искра, которой мы пока не касаемся; оболочка вокруг искры, что формирует непосредственно ядро; и оболочка вокруг ядра, что формирует саму душу. При этом, между каждой из этих частей находится не пустота. Энергия. Ясно?

— Не совсем… — Хина отложила наполовину опустевшую чашку, что тут же вновь наполнилась горячим напитком. Но на это своего внимания девочка не обратила, всецело сосредоточившись на учителе, — Между… э-м-м… искрой и ядром находятся первостихии? — мужчина кивнул, — А между ядром и оболочкой? Ну, которая внешняя?

— Там тоже находится энергия. Только другая. Танец первостихий, в своей сути, бесконечен. Пока живо ядро, в нём энергия продолжает движение, а ядро живо до тех пор, пока его не разрушат, что сделать, скажу я тебе, очень и очень сложно. Даже Боги… лишь высшие из них на такое способны. Но борьба первостихий, как и любое другое сражение, не может проходить без последствий: из ядра, прямо сквозь оболочку, просачиваются остатки их энергий. Чаще всего очищенные от воздействий самих стихий — от характерных черт, что отличает один вид энергии от другой. И эти самые остатки как раз и скапливаются между ядром и оболочкой души. Этим различаются различные виды духовных энергий: энергия высшего порядка — та, что пляшет в твоём ядре, и использовать её напрямую очень и очень сложно. Энергия второго порядка — это очищенная энергия высшего порядка. Её еще называют «внутренним духом», и именно она является основным инструментом знающих людей. Станет и твоим тоже. А ещё существует энергия третьего, или же низшего порядка. Это те крохи, что просачиваются сквозь внешнюю оболочку души. Совсем разряженная энергия, но зато она очень легка в контроле. И именно с попыток взять над ней контроль ты начнёшь своё обучение. Вопросы?

— Да… — стеснительно замялась девочка, — А-а-а… Как мне к вам обращаться? В смысле… Я знаю имя вашего корабля, а ваше — нет.

— Моё имя… Дейви Джонс. Обращайся ко мне «учитель» — этого будет достаточно. И вообще-то я спрашивал о вопросах по теме.

— Я поняла, учитель. Чем первостихии отличаются друг от друга… и то, что вы показали, — взгляд Хины сместился на руку, что не так давно воспламенилась, но следов ожогов не имела, — это ведь был «огонь»?

— Хм-м-м… Да, это был огонь. С одной стороны, тебе еще рано касаться энергий высшего порядка… С другой, хотя бы основы я поведать могу. Тем более, что это и так пришлось бы сделать. Собственно, первостихий в людских душах всего четыре — огонь, вода, земля и воздух. Каждая из них обладает своим… можно сказать темпераментом, и именно их количественно-качественное наполнение во многом определяет характер души. Огонь… эту энергию некоторые зовут Жизнью, и в корне ошибаются. Тот, кем владеет огонь, сгорает изо дня в день. Такие люди живут моментом, наслаждаются импульсом… и очень быстро сгорают, отправляясь на поиски нового «топлива», подходящего для их искр. Лично моё мнение — огневики глупы и недальновидны, и особенно неприятны своим желанием распространить неуёмную энергию на окружающих. Они всё равно что лесной пожар — захватят всё и всех вокруг, оставят после себя лишь пепел, и уйдут на поиски новых жертв. Особенно сильно это проявляется, когда огонь затмевает собой остальные энергии, оставаясь единственным активным источником в душе человека.

— Жизнерадостные… экстраверты? — удивлённо подметила для себя Хина.

— Интересные слова знаешь. Да, жизнерадостные экстраверты… чаще всего кончающие жизнь самоубийством. Сгорают и отправляются в новый путь, на поиски нового хвороста. Много огня — плохо. Мало огня… не сильно лучше. Когда огня в душе нет совсем, человек живёт тускло. Ему чужды эмоции, перепады настроения, одержимость и полная отдача в каком-либо деле… Достаточно монотонного труда, что принесёт корку хлеба, и человек будет жить долго и счастливо. Первое, что должен сделать грамотный рабовладелец — затушить огонь в душе человека.

— А вы… промышляете рабством… учитель?

— Можно и так сказать, — ухмыльнулся пират, — Мне приходилось частенько работать с людскими душами, и понимание, как правильно заставить их работать, пришло ко мне само… с опытом. Но не будем о прошлом… и возможном будущем. Перейдём к воде.

— А по огню? Всё?!

— А что ты ещё хочешь?

— Ну… вы говорили, что первостихии — это виды энергий, и у каждой есть свои свойства…

— А еще я сказал, что тебе рано касаться этих материй, и что мы пройдёмся только по основам. Без понимания того, как первостихия влияет на душу, ты не сможешь понять и её свойств, и уж точно не сможешь сделать собственный дух равновесным. Итак… вода. Если огонь, как ты могла заметить, по большей части влияет на эмоции, и от них же и зависит, то вода ближе к такому понятию, как «знание». Так или иначе, все первостихии влияют на все аспекты жизни человека, но у каждой из них есть область особого влияния. И вода в душе людской отвечает за то, как носитель воспринимает новое знание. Сильная вода подобна несокрушимому потоку, где знание — одновременно и преграда на его пути, и корабль, тот поток обуздавший. Вода просочится в каждую щель, подмоет опору, обточит камень… Если в тебе сильна вода, каждое новое знание ты будешь принимать как вызов, будешь скрупулёзно вливаться во все аспекты, всё убыстряя и усиляя поток, пока, наконец, преграда не сойдёт с твоего пути, а обломки её не поднимутся на борт корабля твоих собственных знаний, что уже несётся к следующей преграде. Хороша ли сильная вода? И да, и нет… если не останется ничего, кроме воды, то получится на выходе холодный разум, который из-за сиюминутного интереса к новому знанию вскроет голову собственному отцу, пустит брата на органы, вырежет сердце любимой… безэмоциональный монстр, делящий разумных на носителей информации и просто подопытных.

Хине казалось, что голосе Джонса прорезалась ирония, а в глазах блеснула печаль. Для себя она решила, что это лишь игра фантазии, на которую не стоит обращать внимания. Да и лекция учителя всё сильнее погружала девочку.

— Сильная вода без уравновешивания её огнём, ведёт к той или иной форме безумия. Одержимости. Слабая же вода… она сравнима с затхлым болотом. Инерция мышления, неохота до добычи новых знаний, а те, что сами собой приходят в голову, медленно втягиваются в уже устоявшуюся картину мира, меняя собственную суть на привычный разуму уклад. Проще говоря, новую информацию такие люди или игнорируют, или же интерпретируют её в рамках имеющейся, зачастую полностью лишая её смысла. Дальше — земля. Она олицетворяет собой столь эфемерное понятие, как значимость. Смысл, вкладываемый в каждое их действие, и результат, к которым те действия приведут, олицетворяются в нём. Человеку с огромной склонностью к земле жизненно необходима Цель, и чем больше та склонность, тем глобальнее должна быть Цель. Чтобы каждый шаг был наполнен огромным смыслом, и пусть кажется, что он совсем не приближает Цели, это совсем не так. Землевики упорны, настойчивы и несгибаемы. Порой, даже десятилетиями не видя результата, они продолжают путь к Цели, шажок за шажком. И достигают её. И поверь, становиться Целью таких людей опасно для жизни… Особенно если их Цель — твоя смерть. Собственно, как и в случае с водой, чрезмерно огромная земля приводит к безумию, к одержимости, только если водники не имеют границ, ведь знание в своей сути бесконечно, то землевики, достигнув Цели и не увидев новой, сдаются. Теряют смысл жизни и переходят в режим существования. И то же можно сказать, о тех, чья Цель оказывается слишком тяжела. Слишком далека. Они ломаются, и чем сильнее была земля, тем меньше шансов на обретение новой Цели. Нового смысла жизни. Слабая земля, как очевидно, рождает безыдейных людей, не способных определиться в собственной жизни. Возможно, сами себя они считают «вольными» или «свободными», способными пойти туда, куда захотят… на деле же они что говно в проруби — болтаются, не способные ни утонуть, ни выбраться.

Дейви прервал речь, дабы опустошить собственную кружку, и поблагодарить учтивого Голландца за отменный эль. Пират, в отличие от Хины, понимал, что настоящего в их напитках нет ничего: они не утоляют жажду, не приносят насыщения, не оказывают вообще никакого влияния на организм… но вкус и температуру передают — что есть то есть. Не забыл пират и оставить зарубку на памяти — зайти в какой-нибудь порт да разжиться нормальными продуктами. А то это не дело — пить ром или эль, и не мочь ими напиться.

— Воздух. Или ветер. Как огонь и вода уравновешивают друг друга, не позволяя душе уйти в безумие познания или же окончательно выгореть, так и земля с воздухом друг друга укрепляют. Воздух — это то, что отзывается внутри тебя тягой к свободе. Легкостью и вездесущностью. Желанием всё бросить, умчаться вдаль, дабы начать там всё с нуля. И чем сильнее в тебе воздух, тем больше усилий ты готов приложить, лишь бы не оставаться на месте. Лишь бы прорваться к той самой «свободе». От оков физических, или же душевных — не важно. Если того потребует их свобода, приверженцы ветров бросят свои семьи, бросят свои занятия, умчатся в никуда с дырой в кармане и легкостью в груди. Хорошо ли это? Ну-у-у… во всяком случае, воздушники не так опасны для окружающих, как водники и землевики, но вот для себя они очень и очень опасны, ведь каждый определяет свободу по-своему, и свобода от бренной плоти — тоже считается частью их природы. Именно долг и Цель, возложенные землей, не дают воздушникам всё бросить и сбежать. Именно их способность отринуть прошлое и отправиться к новому позволит землевику найти новую Цель, после утери старой. И именно слабый ветер приводит к стагнации и застою, когда парус яхты твоей жизни пустеет и обвисает. Таком человек вял в отстаивании собственных прав. Он готов отдать свою жизнь на откуп чужой свободе, даже если она означает собственное же рабство. Да, именно в связке с огнём ветер даёт неумолимый бунтарский дух, что не даст сломаться и потомственному рабу. Огонь и ветер, вместе они рождают великих людей: меняющих эпохи, возглавляющих победоносные войны, приносящих процветание собственным землям. Так же, как и вода в связке с землей создаёт великие умы, чья деятельность направлена не на всё подряд, и не на всякую мелочь, а на Великую Цель… Понимаешь, почему столь важно добиться равновесия в своей душе?

— Угу, — задумчиво кивнула Хина.

— Тот, кто сможет уравновесить все первостихии — станет действительно Великим человеком. Но… Это не всё. Борьба первостихий, как я уже говорил, приводит к рождению энергии более низкого порядка, но при этом та же энергия куда более доступна для человека. Если одна из энергий хоть немного, но выделяется, то рано или поздно она затмит собой все остальные, замедлив ту самую выработку — борьба не прервётся, но увязнет, станет столь мелочной и незначительной, что выработка прервётся… Потому одним из первых шагов в твоей осознанной жизни станет приведение души к равновесию.

— А как?

— Медитациями, правильными мыслями и правильным душевным настроем. Введение в транс, поочередное усиление или ослабление первостихий… Всё это — крайне длительные процессы, растягивающиеся на года и десятилетия, однако результат того стоит.

— Кхм… Возможность зажечь свою руку? Простите, учитель, но любой дьявольский фрукт даст гораздо больше, причем практически сразу.

— Хах… легкая сила… Пусть так. Я еще успею показать тебе, к чему такой путь ведёт. Однако, говоря о результате, я имел в виду нечто иное.

— Что? — в розовых глазках вновь замелькало любопытство.

— Как думаешь, сколько мне лет? — хитро улыбнулся Дьявол… готовый искушать женщину, пусть пока только будущую, вечной молодостью.

— Ну-у-у… Вы выглядите ста-а-арым. Лет тридцать? Тридцать пять?

— Ха-ха-ха! Тридцать для тебя старый?!

— Ну да.

— Хорошо. Пусть так. Но мне, на самом деле, гораздо больше тридцати.

— Пятьдесят?!

— Больше. Не гадай, — перебил тот ребенка, готового назвать новую «безумную» цифру, — Я живу уже больше семи веков. Сколько точно… затрудняюсь сказать. Может, семьсот шестьдесят лет, может, семьсот девяносто…

— Врёте!

— Так же как, врал и про существование души, — покровительным взглядом он окинул надутую моську.

— Вы всё еще не доказали её существование! А значит врали! И сейчас врёте!

Увлечённая историей, Хина совсем забыла о Голландце, но тот, вернее та, следуя посылам своего капитана, не вмешивалась в учебный процесс.

— Ну хорошо. Хочешь доказательств? Их есть у меня!

Хина замерла. Застыла, словно кролик пред голодным удавом. Словно мышь пред медведем. Словно малёк, замерший в тени Морского Короля. В её глазах Джонс стал вдруг необычайно большим, огромным, непостижимым. Безумно страшным и опасным. Таким… таким… Хину скрутила болезненная дрожь, бессилие прокатилось по мышцам, ощущение собственной ничтожности появилось в разуме… и вдруг, всё это стало совсем неважным. Она почувствовала, как нечто зловещее коснулось её, но не «её», а Её! Столь странное ощущение, осознание, будто всю жизнь она не была собой, а теперь вдруг ей стала. Стала тем, кем должна была быть… Ничего не изменилось — Хина — всё та же Хина, да только изменилось абсолютно всё…

— Аккуратно… приляг и прикрой глаза. — Голос учителя звучал далеко и глухо, а руки, лёгшие на плечи и тянущие тело к мягкой поверхности дивана — будто касались совсем не её. Хина чувствовала их, и при этом нет… от двойственности ощущений кружилась голова и туманился разум, но в то же время он оставался кристально чистым, пусть и слегка испуганным от пережитого, — Лучший способ доказать существование души — позволить тебе самой её почувствовать. И, как я вижу, всё удалось вполне успешно. Ладно, лежи и отдыхай, за пару часиков привыкнешь. А дальше я на практике покажу тебе, чем людской дух отличается от звериного… и заодно добудем свежего мяса.