Портал перенёс нас в красивое место — это был загородный дом, очень приличный, волшебный. Эстель держалась за портал, как и я.
— Ты готова?
— Конечно, — улыбнулась ей, — пойдём.
Эстель отпустила портал и пошла вперёд. А я следом за ней. Дом был совсем не таким, как английские — это была франция. Мы перенеслись на задний двор, и вошли в дом с заднего хода.
— Кто там? — раздался голос.
— Это я, пап, и Миона.
— Хорошо, секундочку.
Отец семейства вышел к нам, и тут же бросился к дочери. Обнял её, погладив по голове.
— Эсти, малышка моя, как ты?
— Отлично, пап, — Эстель обняла его в ответ, — а вы тут как живёте-поживаете?
— Тоже хорошо, — сказал он, повернулся ко мне, — значит, вы легендарная Миона Грейнджер? — спросил он, — хозяйка моей старшенькой девочки? Как бы стыдно ни было это произносить.
— Скорее начальница, — покачала я пальчиком, — да, это я.
— Эстель мне показывала, чем вы занимались — так что не стоит мандражировать.
— С моего разрешения, — кивнула я, — и как вам?
— Ну вы и извращенки, должен сказать.
— Спасибо за комплимент, — я поцеловала Эстельку, — мы стараемся.
— Пойдёмте в гостиную, сейчас я позову других девочек.
— Только Габриэль не зови, она ещё маленькая, — сказала Эстель.
— Флёр тоже рановато знать про ваши любовные особенности, — серьёзно сказал мужчина.
— Вот тут, пап, ты опоздал — она всё знает. Сама же к нам приходила, мы всё ей объяснили.
— Вот как? То то она так изменилась. Ладно, сейчас.
Вскоре мы прошли в прекрасно обставленную гостиную в светлых тонах, так не похожую на мрачные тяжёлые гостиные англичан, которые давили своим уютом словно каменная пещера, пусть и хорошо обставленная. Домовичок подал нам горячий шоколад и кофе, и вскоре вышла Аполлин Делакур — немолодая, но изящная женщина, и следом за ней ослепительная Флёр.
— Дорогой, — Аполлин улыбнулась нам, — Должно быть вы и есть миссис Грейнджер, верно?
— Да, — я встала, — Миона Грейнджер.
— Аполлин, — женщина подала руку и я галантно поцеловала её, как это принято делать мужчинам. Чем ввергла её в лёгкий румянец. Это был намёк.
— Хорошо, что вы к нам заехали — мы так хотели познакомиться с девочкой, что смогла украсть сердце нашей дочери и стать для неё настолько важным человеком… — женщина села в кресло, домовик без предупреждения поставил перед ней чашку чая, — Только я прошу, не надо в нашем доме делать ничего из того, что вы так любите делать.
— Что вы, как можно. По правде говоря, градус жести в наших отношениях понизился, хотя мы иногда и делаем безумства.
— Флёр, разве ты не хочешь поздороваться с девушкой своей сестры? — женщина улыбнулась дочери.
— Иди ко мне, — я распростёрла объятья. Она подошла, хихикнув. Я обняла её и поцеловала в щёку, после чего слегка шлёпнула по попке, чем вызвала лёгкий шок у обоих родителей.
— А ты как, Флёр?
— Хорошо, — она высвободилась, — прошло довольно много времени… с нашей… последней встречи, — она покраснела, причём сильно.
Родители её переглянулись.
— О, ты нашла себе мужчину? — я почуяла что-то.
— Нет, — Флёр отрицательно качнула головой, — я нашла себе девушку.
— Что? — Аполлин воскликнула, — Флёр! Ты же вейла, ты… — она вскочила.
— Прости, мам, я не говорила, — она смутилась, — у нас не то чтобы всерьёз… Так, играем иногда.
— Деточка, маме нужно было говорить сразу!
— Зачем? — возразила Флёр, тут же напустив гордость, — выслушивать нравоучения о вреде лесбиянства?
— Хватит, — максимально властно сказала я двум женщинам, — успокойтесь. Флёр, подружка по играм — это не полноценный партнёр, к сожалению. Но приятное дополнение к личной жизни, поздравляю тебя, — чмокнула её в щёку, — ты молодец.
— Обе моих дочери лесбиянки, — Аполлин вздохнула, — если Габриэль тоже пойдёт по вашим стопам, и вы её научите… это будет ужас. Я так внуков никогда не увижу!
— Мам, не беспокойся, — Эстель вмешалась, — мы не лесбиянки. Лесбиянки это те, кого на мужчин не тянет. Закроем эту тему, с вашего позволения.
— Закроем. Гермиона, — Аполлин посмотрела на меня, — трудно закрыть тему — когда она красной нитью проходит через все ваши отношения. От вас чуется запах какой-то странной магии, — женщина задумалась, — вы человек?
— Да, с утра была им. А, может быть вы об этом, — я создала на ладошке огонь, — это способности феникса. Я анимаг-феникс.
— Анимаг-феникс? — Аполлин хмыкнула, — чему вас в этой англии только учат — анимагическими формами, как и тотемами, их вы зовёте патронусами, могут быть только неволшебные существа. Исключений не бывает — в этом суть этой магии.
— Но… я анимаг-феникс, — заметила я, — совершенно точно.
— Совершенно точно звучит как ересь, — ответила женщина, — анимаги не могут быть волшебными существами. А тем более — использовать способности и иметь свойства волшебных существ.
— Впервые слышу. Позвольте продемонстрировать, — я встала, шагнула вперёд и обернулась. Небольшой волшебный вихрь из пламени и я уже в птичьей форме — взмахнула крыльями и лапками по столу слегка проскользила. Фениксы были красивы — не то что та курица, которую снимали в кино — это оранжево-красная птица, похожая на орла, с очень большими перьями в хвосте, большим размахом крыльев, элегантная и статная. Не какая-то жареная курица.
Я обернулась обратно, сев в кресло.
— Было больно превращаться впервые?
— Очень.
— Вот как… тогда я поздравляю вас — вы не анимаг, вы оборотень-феникс. Я, правда, не слышала именно о фениксах-оборотнях, это крайне редкий случай и крайне редкий дар — быть оборотнем.
Я удивилась:
— То есть оборотень? Я теперь вроде как феникс отчасти, получается?
— Совершенно верно. Так же, как я вейла, — ответила она с улыбкой, — и Эстель с Флёр тоже.
— Странное дело, — задумалась я, — очень странное… Нужно изучить литературу на этот счёт.
— Вряд ли вы найдёте что-то полезное, но попробовать стоит. Нда, очень, очень необычный случай. Его следует изучить.
— Но-но. Не надо из меня подопытную крысу делать.
— Что вы, я не об этом. Оборотни крайне редки — я говорю сейчас об оборотнях, или перевёртышах, а не о ликантропах. Но пробуждение крови оборотня дело непростое — нужно соблюсти определённые условия, а так же иметь достаточно силы и физической, и магической, чтобы это сделать. Мы, Вейлы, так же относимся к оборотням.
— Вот оно как…
— К сожалению, не все умеют контролировать свою способность шарма, особенно юные вейлы, — женщина посмотрела на Флёр. Та фыркнула:
— На девушек она не действует.
— Именно.
— То есть, возможно, мои дети тоже оборотни? — задумалась я, — но они анимаги.
— В вашей семье не было метаморфов?
— Были и есть.
— Метаморфия тоже относится к оборотничеству, — Аполлин Делакур улыбнулась широко, — собственно, в этом и суть, это оборотень-допельгангер, или копирующее существо. Собственной индивидуальной формы не имеет — только магическую способность, которую передаёт носителю. Так же, как и этот ваш огонь. Я бы посоветовала вам обратиться к индейцам в америке, они испокон веков занимались шаманизмом и оборотни среди них — не редкость. Это их отличительная черта, в отличие от всех остальных волшебников. И у индейцев практически нет статута секретности — поэтому они выделены в резервации, и выходящие за их пределы маглы — забывают всё, что связано с настоящей магией.
— Поняяятно, — я нахмурилась, — то есть они в резервациях живут, так как не приняли статут?
— Совершенно верно, — кивнула женщина, — их культура целиком держится на магии, тотемах и шаманах, оборотничестве и духах животных — навязать им статут вообще было невозможно, даже если бы они хотели.
— А чем оборотни отличаются от анимагов?
— Анимагия это магия тотема — у каждого человека есть свой дух-тотем. Дух тела и дух духа, первый — это анимагическая форма, второй — то, что вы называете патронусом. Оборотничество — это глубокое родство и слияние с духом на уровне души. Это делает вас не совсем человеком — когда вы впервые обернулись… вы чувствуете, что изменились?
— Я чувствую постоянный жар внутри. Огонь.
— Вот именно, — Аполлин кивнула, — это произошло из-за того, что ваш дух слился с духом феникса, вы уже не человек, а магическое существо. Так же, как и я, и Эстель с Флёр, мы вейлы. Но порадуйтесь — вам покровительствует очень могущественный дух. Верно из-за его силы вам пришлось так накачать свои мышцы?
— Да, есть такое, — кивнула я, погладив бицепс на правой руке.
— Это тоже нормально — оборотни сильнее обычных людей. Фениксы это вообще крайне магические существа, они используют магию для полёта, ускорения, аппарации, лечения, воодушевления, перерождения… убить феникса фактически невозможно, он всегда перерождается птенцом. То есть ребёнком.
— Поняла, — кивнула я, — мне действительно нужно лучше узнать эту тему. А откуда вы столько знаете?
— Ну я же вейла, — хмыкнула женщина, — конечно я знаю многое о своей природе и природе оборотней в целом.
— Спасибо за информацию. Она бесценна. Я буду копать информацию о себе.
— Конечно, дорогая. Приятно видеть, что среди нас прибыло — если вы станете родоначальником семьи фениксов-перевёртышей — это могло бы стать очень, очень полезным для мира в целом. Люди с такими способностями способны на многое.
— И на многие злодеяния тоже.
— Нет, фениксы на них не способны. Это очень верные и очень светлые птицы, их природа противится злу и жестокости. Что выражается и в их способностях.
Мне оставалось только кивнуть.
* * * * * *
— Иди к мамочке, милый, — я подняла на руки малыша Нейта. Нейт захихикал, поднявшись. Ох, как он хорош! Милашка. Майрос и Корина тоже были тут, следили. Гарри взял меня за плечо и поцеловал, в щёку. И я отпустила малыша — Гарри же обнял меня.
— Миона, ты очень красивая девушка.
— Гарри, — я захихикала.
— Правда. Ты такая милая, — он обнял меня за плечи и прижал к себе, погладив по голове.
Малыш Нейт явно был недоволен тем, что маму у него отняли, как и Майрос, но Гарри дальше начал говорить мне комплименты, а я хихикать и целовать его, оставив детей смотреть.
Майрос надулся и обиделся, и утопал, а Нейт просто недовольно хныкал. Отпустив Гарри, я вернулась к сыну и покачала его на руках. А потом это же сделал отец семейства. Гарри поставил малыша, который ухватился за край детского вольерчика.
И это обычная картина из нашей жизни — половое воспитание мальчиков. Корина тут была не при чём — она была довольна всем.
— Майрос, пойдём к Нимфи, — Гарри подхватил малыша на руки, — она как раз дома, хочет с тобой поиграть.
Половым воспитанием детей мы с Гарри занялись неделю назад. В данном случае урок был одним из множества. Мы перешли аппарацией во взрослый дом, в гостиную. Аппарировала я, используя способность феникса — это была максимально безопасная и мягкая аппарация, природная и точная. Гарри и Майрос на буксире, взяли меня за руки.
Майрос был в расстроенных чувствах. Но увидев Нимфадору и получив от отца тычок под мягкое место, побежал к ней.
— Дорогая, может быть, ты объяснишь, зачем мы играем перед ними этот спектакль с обнимашками?
— Очень просто, котёночек мой зеленоглазый. Дети учатся поведению у родителей — и в данном случае Майрос на самом активном этапе формирования своего гендерного поведения.
— Я всё равно не понимаю. Зачем всё делать так?
— Ох, тут всё на самом деле просто. Каждый ребёнок любит маму. Но так как мама уделяет время папе — папа перехватывает у ребёнка маму, то мальчик начинает ревновать. Он начинает копировать отца — выводя паттерны успешного поведения с помощью копирования отца — то есть уподобляясь ему, смотрит, мотает на ус, как надо себя вести и ведёт себя так.
— А, сложно, но понятно.
— Вот именно. Ребёнку нужен мужчина, которому он может подражать в своих действиях и своём поведении, тогда он формируется как мужчина и становится успешным. Это вообще очень долгий и трудный процесс. Это у нас, девочек, взросление крайне простое, требования меньше, в основном всё сводится к эмоциям — а они уже есть. У мужчин всё намного сложнее, воспитать мужчину — всё равно что солдата. А хороший мужик — как опытный ветеран — он должен знать и уметь многое, пройти и учебку, и учения, и бои.
— Ну и сравнение.
— Самое хорошее. Война — это самая хорошая аналогия к психологии мужчины. Иерархии, поведению, воспитанию, и результату.
— А женщины?
— Женщины практически лишены всего этого. Женщины, в отличие от мужчин — не социальная часть человечества. Она крайне эмоциональна и часто живёт на эмоциях, лишённая логики и здравого смысла, проще говоря — это как вольный художник, живущий вдохновением и увлечением, а не опытный профессионал.
— Сексизм это всё.
— Нет, отнюдь. Я против того, чтобы половые роли путались и женщины становились как мужики, а мужчины — уподоблялись женщинам. Каждому своё! Впрочем, это не мешает женщине быть умной, а мужчине — нерешительным и глупым.
— Тогда как ты воспитала меня? Ты же не раз говорила, что это ты старалась, — Гарри почесал тыковку, — ведь невозможно вот так взять и…
— Своим примером, Гарри. Если ты правильно помнишь — я ухаживала за девочками. За Алекс, у тебя на глазах, тем самым показывая, как нужно действовать. Хотя разница в отношении девушки к девушке и девушки к парню велика. Но всё же — твой характер, смелость и способность найти подход к девушкам — частично от меня.
— Ну спасибо. А теперь, значит, мы учим Майроса?
— Конечно. Он сейчас пошёл практиковаться. Когда мама его оставляет — Май бежит к Нимфи. И сейчас наверное там бушуют страсти. Пойдём понаблюдаем.
И я была права — Майрос правильно понял увиденные сцены и залез на диван вместе с Нимфи, сел к ней на коленки и обнял, положив голову на мягкие сисечки. Кайфовал, засранец, даже Гарри присвистнул от такого зрелища. Нимфадора смутилась.
— Ой, а мы тут сказки читаем.
— Вижу-вижу, — хихикнула я, — мальчик тебя не обижает?
— Нет, что ты, — Нимфи погладила его по голове, — очень хороший мальчик. Только слишком уж прижимается.
— Что поделать, у него потребность. Кстати, Нимфи, — я села в кресло рядом, — я тут узнала, что мы с тобой оборотни.
— Прости? — Нимфадора прищурилась, — в каком смысле?
— В том, что способность оборачиваться волшебным существом или метаморфия является оборотничеством, а не анимагией или просто способностью.
— И… Это странно.
— То есть, грубо говоря, мы не совсем люди, как и Вейлы, например. Внешне люди, но имеем способности того существа, которое живёт внутри нас.
— Кхм… нужно будет почитать.
— Я разрыла всю имеющуюся литературу, в том числе библиотеку Хогвартса перерыла. Упоминаний об оборотнях в этом ключе — не так уж и много. И сведения крайне противоречивые.
— И что это нам даёт?
— Практически ничего, если честно. Только шанс передать ребёнку способности, то есть шанс, что он тоже будет оборотнем. Но пробудить эту способность очень непросто, как оказалось — чем могущественнее существо — тем больше требований. Я смогла пробудить родословную феникса — это уже очень хорошо для меня. Как выяснилось, на фениксов практически не работают задерживающие и вредоносные чары. У них иммунитет. Я не хочу пробовать аваду, но попросила Геллерта проверить на мне империус и круциатус.
— Ого. И…
— Практически никак не сработали. Едва ощутимая щекотка и лёгкие, едва заметные позывы подчиняться — которые тут же отметались как бессмысленные. Короче, если я права — то от авады я могу разве что чихнуть.
— Вот это круто. Авада — это главный страх волшебников, и самое смертоносное заклинание из всех. Основное, считай, боевое заклинание в настоящем бою. Если у тебя к нему иммунитет — то ты невероятно опасный противник.
— К сожалению, я не дуэлянт. Это Гарри у нас уже может кого угодно кроме Геллерта победить — а я так…
— Но что-то ты можешь, — сказал мне Гарри, — всё-таки. Не стоит относиться к тебе несерьёзно.
— Немного, не женское это дело — воевать.
— Вы пойдёте на чемпионат мира? — спросила Нимфи, — скоро же у нас будет чемпионат, мне хотелось бы посмотреть.
— Конечно, — тут же ответил Гарри, — когда ещё можно увидеть хорошую игру в Квиддич? А то в Хогвартсе только так, немного увлекаются, не более того. Билеты… а кстати, как их купить?
— Через министерство заказать, — отмахнулась я, — лучшие места в министерской ложе, самые блатные, а попроще — чуть ниже, и стоит это удовольствие немало. Две тысячи за лучшие места.
— Ничего себе, — присвистнул Гарри, — солидные деньги.
— Я бы подняла расценки раз в десять за лучшие места — всегда найдутся желающие заплатить, — отмахнулась я, — но то такое. Кстати, Гарри, я хочу проверить кое-что. Пойдём. Нимфадора, ты нам тоже понадобишься.
— Хорошо. А…
— Майрос, прости, сынок, но нам нужно заняться делами.
— Всё в порядке, — мальчик слез с коленок Нимфи, — мне поиграть с Кор?
— Если хочешь. Если не хочешь — можешь сходить к бабушке Вал.
— Хорошо. Тогда я к бабуле.
— Попутного ветра, дорогой.
Мы разошлись и пошли в один из дуэльных залов — он был в подвале дома. Гарри и Нимфи зашли следом за мной, я зажгла взмахом палочки светильники и повернулась к ребятам, встав в центре круглого зала.
— Гарри, пришла пора проверить тебя на оборотничество.
— Это как?
— Я тут нашла пару ритуалов индейцев, как пробудить дух зверя. Но придётся немного потанцевать с бубном, — хихикнула я, — нам с Нимфи, а тебе — сидеть в центре, обкурившись индейской травки-наркотика и терпеть.
— Звучит странно, но… если ты знаешь, что делаешь…
— Окей. Тогда, — я пошла к столику, выдвигающемуся из стены, и достала из сумочки инвентарь, — Нимфи, одежду придётся одеть очень откровенную.
— Насколько?
— Полностью. Считай это уже эксгибиционизм. Раздевайся, одевай вот эту шляпку из перьев и давай я тебя размалюю. А потом тебя, Гарри.
— Мне тоже трусы снимать?
— Нет, ты можешь остаться в штанах. Хотя… это необязательно.
— Лучше я в них.
— Как знаешь.
Я стянула с себя всё, включая бельё, оставшись нагой, и заметила, что Нимф, жутко стесняясь Гарри, тоже это делает. Она прикрыла грудь и промежность руками.
— Не получится спрятаться от взглядов Гарри. Да и едва ли он увидит что-то новое.
— А, ну да, — Нимфадора убрала руки, полыхнув смущением, — простите.
— Краска, — я достала баночку, кисточку, — иди сюда. Будем делать тебе ритуальный боди-арт.
Я нанесла маслянистую красную, как глина, краску, на соски девушки, нарисовала круги на груди, провела линию от шеи до её щёлочки, повернула — разрисовала ещё символами её спину и округлую попку. Гарри всё-таки засмотрелся на её округлости.
— Нравится?
— Хороша.
— Порадуйся за Майроса — это его невеста.
— Да я уже рад за сына. Нимфи, поверь, мне двух жён вполне хватает, я не претендую.
— Да знаю я, просто стыдно, — она попыталась прикрыть попу.
— Стыдно ей, — буркнула я, нанося краску на ноги, — повернись. Твою щёлочку мы разрисовывать не будем, а хотелось бы. Ручки, мадам!
Следующей надо было разрисовать меня — этим занялся Гарри, наблюдая за тем, как была разрисована Нимфадора.
Мы с ней начали напоминать двух извращенок из племени папуасов. Дальше одели головные уборы шаманов — с перьями магических птиц. Гарри захихикал.
— Ну вы и… дикарки. Миона, если ты не позволишь мне заняться с тобой сексом, пока ты в этом наряде — я даже обидеться могу.
— А тебя что, любовь моя, на экзотику потянуло?
— О, да. Это выглядит отпадно. Дикость природы.
— Тогда обязательно, тем более, что секс — обязательная часть ритуала, — я хихикнула, — а теперь косяк.
— Что?
— Косячок. Нужно воскурить травку, которую мне прислал один интересный мужик — кстати, это с ним бабушка Вал познакомилась тогда. Хорошо иметь такие связи среди индейцев, — я достала пакетик травы, — так, никогда не забивала косяков, если честно. Наверное, лучше курнуть через трубку. Так проще.
— Конечно проще. Никогда не курил трубку.
— Будет возможность попробовать. Тем более, что индейская трубка у меня уже есть.
Я достала большую трубку с длинным тонким мундштуком, сделанную по-моему из початка, или из какой-то лёгкой древесины — не разбираюсь. И утрамбовала травку в ней.
— Гарри, разденься по пояс. И садись в центр зала, сейчас я разожгу благовония.
— А мы тут не угорим?
— Здесь чары очистки воздуха стоят, тем более что благовония нужны для ритуала, а не чтобы воняли. Так…
Через минуту расставила по периметру зала нечто похожее на факелы с щепками различных деревьев, подожгла каждый, чтобы тлело.
Нимфадора же рассматривала бубен.
— Ну что, самое время. Мы, Нимфи, должны танцевать, причём делать это можно почти как угодно — главное ходить по кругу вокруг Гарри — по часовой. Это вон в том направлении, и бить в бубен. Или это барабан… в общем, пританцовываем и делаем ему самый дикарский стриптиз в мире. А Гарри дует травку, сидя в центре, и концентрирует внимание на своей зверино-магической сущности.
Гарри кивнул.
— Я постараюсь.
— Тогда начинаем. Раскуривай, дорогой.
Гарри закурил, поморщился, стерпел и сел в центре, сложив под себя ноги. И мы с Нимфадорой пошли по кругу, я изображала нечто вроде танца живота, попутно виляя бёдрами и попкой, что не укрылось от внимания Гарри, который смотрел на меня с любопытством. Бить в бубен пришлось в ритм танцам, Нимфи же просто пританцовывала какой-то бессмысленный танец, но тоже из эротического направления, крутила задницей, и обе мы выглядели до жути смешно.
Травка начала действовать — Гарри расслабился, взгляд его расфокусировался. Я же, вертя бёдрами, продолжала идти по кругу и бить в бубен. Десять кругов в одном направлении, потом десять в другом. Гарри совсем расслабился — едва ли не уснул.
Я ждала страшного — и страшное произошло. Первое пробуждение зверя, как правило, приводит к вспышке либидо. А именно — звериным инстинктам. Не важно, какой зверь — это всё равно животное, пусть и магическое — будь то лев или крошечный снитч — это будет дикий зверь. И лучше в этот момент рядом оказаться шаманкам, а не шаманам, потому что иначе шаманов просто поимеют по полной.
Гарри вздрогнул, и совершенно диким взглядом посмотрел на меня. А потом на ткнувшуюся в меня Нимфадору. И издав нечленораздельный рёв, бросился.
— Подставляйся, невестушка, сейчас он нас будет трахать.
— А? Ты не сказала…
— Не вздумай брыкаться — убьёт.
— Это похоже на изнасилование.
— Почти.
Гарри, однако, набросился на меня, повалил на пол так, что я еле успела взвизгнуть и почувствовала, как в меня с дикой страстью влетел его член. Ощущение такое… странное — я прямо размякла, а он подхватил меня под талию и начал делать ну очень грубый секс, просто заставляя вскрикивать, проникая даже глубже, чем обычно. Я застонала — это было странное ощущение — когда тебя вот так… терзают, но приятное по-своему.
Надолго меня не хватило, потому что стрельнула я быстро, а вот Гарри нет — и едва я кончила, он схватил Нимфи и вцепился в неё. Нимфи ждала результата — но видимо не ожидала — Гарри взял её за ноги, развёл их и приставив член к киске и так же грубо начал трахать.
Хорошо, что такие места как это — защищены от проникновения детей — там стоит барьер. Майрос умер бы от ревности! Хотя… я уверена, Нимфи будет у него может быть и первой девушкой, но далеко не единственной.
Смотрелись они странно — это был дикий, совершенно дикий секс, причём источал он такую страсть и половое влечение, что даже я возбудилась от атмосферы — Нимфи стонала, извивалась, Гарри крепко её держал и продолжал долбить. Девушка схватила его за плечи и Гарри поставил её раком, отымев окончательно — Нимф тоже кончила первой, повалилась на пол. Ох и кремпай же он ей сделал — аж вытекало из киски.
Испытав такой сильный оргазм, Гарри успокоился и обмяк, отошёл от Нимфи, посмотрел на меня. Взгляд его медленно приобретал осмысленность.
— Зверь удовлетворил свою жажду самок. Теперь настало время его пробудить, — я хлопнула в ладоши, — начинаем!
Гарри скрючился, и… превратился. В Феникса — не узнать это было невозможно — птица, похожая на меня — вот только она была более крупной, на голове имелся красный хохолок, несколько перьев, торчащих назад, и крылья имели несколько ярко-голубых перьев. Гарри взмахнул крыльями и закурлыкал.
— Больно? Да, знаю. Но ты физически намного крепче меня прежней — так что должно быть даже близко не так больно, как было мне, — я подошла к птице, — потерпи, дорогой. Сейчас всё пройдёт.
Он посмотрел на меня вопросительно. И перевернулся обратно в человека.
— Ох фаааак, — скрючился он на полу, — что это со мной? Почему я… Нимф, извини.
— Ничего, — девушка встала, пошатнулась, — ох, более дикого секса у меня в жизни не было.
— Понимаю, — я хлопнула её по плечу, — у меня тоже.
— Да хватит вы о сексе. У меня всё болит.
— Это пройдёт. Можешь выпить зелье, — я подала ему зелье, — обезболивающее.
Гарри выхлебал его и блаженно улыбнулся.
— Вот так лучше. Что это было?
— Поздравляю, дорогой, ты оборотень-феникс. И я тоже, кстати. Что ж, это редчайшее совпадение и редчайшая удача.
— Почему это удача?
— Потому что наши дети, скорее всего, тоже могут быть оборотнями-фениксами. А это очень большие плюсы по жизни вообще.
— А секс был обязателен? — Нимфи поёжилась.
— Да, — я надела трусы, похлопав себя по попке, — чтобы пробудить зверя — нужно обратиться к его низменным и очень ярким инстинктам. Самый яркий и самый сильный из них — жажда размножения. Даже у фениксов. Индейцы используют смесь обычного наркотического каннабиса и травки с афродизиаком, влияющим на магию — таким образом зверь перевозбуждается и вырывается наружу, чтобы удовлетворить влечение. Это вынуждает его перестать капризничать и принять своё человеческое тело.
— Совершенно дикие ритуалы, — Нимфи одела джинсы, — Гарри, должна признать, это было очень круто.
— Либидо оборотней намного выше, чем у обычных людей.
— Это объясняет вашу неутомимость, — хмыкнула Нимфи, — Нормальные люди так много и часто не трахаются.
— Да ладно тебе.
— Нет-нет, вы просто нечто. Столько энергии, что давно должны были остыть.
— Не получается. Подождём немного и снова горит либидо, — ответил Гарри, — особенно у Мионы. Фантастических масштабов.
— Ладно тебе, немного секса никому не повредили. Это другие максимум пару-тройку раз в неделю кончат и довольны, — я потянулась, — несчастные мужчины и женщины. Так, оборотни мои дорогие, закончили? Гарри, пойдём, будем осваивать твои новые способности. Начнём с аппарации — самой полезной из всех.
— А чем аппарация Грома хуже?
— Тем, что она прямая, она пробивает любые защиты — а аппарация феникса очень эффектно выглядит и незаметна для защитных чар, она их обходит. А ещё она не тратит столько сил, позволяет перемещаться вообще куда угодно. Хотя есть и альтернативный метод — на своих крыльях.
— Это медленнее, — Гарри шёл за мной наверх.
— Фениксы могут летать со скоростью гиперзвуковой ракеты. Это просто полный угар — на магическом движетеле можно разогнаться в десять-двадцать раз быстрее скорости звука, и преодолеть всю Англию за считанные минуты от края до края. Это полезно, так как аппарировать даже фениксы могут только в известное им место.
— Я запомню.
Мы поднялись в гостиную, где почему-то сидели Вальбурга и ещё двое — Сириус и Ремус. И вальбурга их отчитывала, причём громко. Оба выглядели побитыми и потасканными жизнью. Сириус сжимался при виде обажаемой бабушки Вал, Римус же и без того страшен.
— Пап, привет, — Гарри обошёл меня, — что случилось? Бабушка?
— Твой отец, Гарри, — она сложила руки на груди, — сегодня наказан и будет сидеть дома.
— Мам! — возмутился Сириус.
Где-то рядом захихикал, ехидно, Майрос. Сириус посмотрел на внука осуждающе.
— И не мамкай мне тут. Шляются незнамо где, их потом ищут, вы не подростки, чтобы заниматься всякой ерундой. Взрослые мужики, у тебя, Сириус, уже внуки есть, и ты не можешь угомониться никак!
Сириус пристыженно посмотрел в пол.
— Бабуль, а что они натворили? — Гарри ожидал интересный рассказ.
— Эти два оболтуса пропали неизвестно куда, ещё и оставили на бедную Нарциссу малыша Нейта. Ей и так сейчас нелегко — я же просила посидеть с правнучком — так нет, решили пойти погулять и выпить. И…
Я принюхалась.
— Рыженькая, чёрненькая, и та с дурацкими косичками? — повела носом, — точно, их запах.
Римус покраснел.
— Боже мой, они что, были в борделе? — Вальбурга возмутилась, — Сириус! У тебя жена есть!
— Да я не для себя, — ответил он, — я друга сводить. Совсем ведь отощал на голодной диете.
Я хмыкнула. Римус принюхался в ответ.
— И не вам меня осуждать, судя по запаху…
— Римус, молчи, — Гарри потупился, — я не специально, я себя не контролировал. Мы как раз выясняли, какой я оборотень.
— Оборотень? — Римус навострил уши.
— Да. Мы тут выяснили, — Гарри прошёл и сел в кресло, — что среди нас хватает оборотней. Точнее есть такой талант. Гермиона обнаружила, что она оборотень-феникс, потом мы узнали, что метаморфия это тоже разновидность оборотничества, а потом решили меня проверить. Пробудить, так сказать.
— Ах, вот оно что, — покивал Сириус, — постой, что значит оборотень?
— Это значит оборотень. Человек, способный оборачиваться волшебным существом. Он же перевёртыш, — пояснил Гарри, — Миона, поясни ты?
— Хорошо. Дух оборотня соединён с духом волшебного существа — точнее имеет его в себе, вроде как родственная связь. Вейлы, кстати, тоже люди-оборотни. Мы выяснили, что в семье Блэк такое случается. В отличие от ликантропов, уж прости, Рем, оборотни живут в дружбе и гармонии со своим зверем, являясь одним целым и используют все его сильные стороны. Например, я могу аппарировать как феникс, или лечить слёзами. А ещё на меня не действуют непростительные и большинство вредоносных заклинаний.
— Очуметь.
— И мы совместными усилиями выяснили, что Гарри тоже оборотень. И тоже оборотень-феникс, представляете? Это означает, что наши дети будут так же оборотнями-фениксами, если захотят и смогут пробудить свою родословную.
Сириус кивнул.
— То есть это не ликантропия, да?
— Да, это врождённый дар, мы наполовину волшебные существа, наполовину люди. Как, я подозреваю, и многие из Блэков.
Гарри продолжил за меня:
— Мы выяснили, что я оборотень-феникс. Правда, я превращался всего один раз. Нужно учиться использовать свои способности.
— Дорогой, я тебе всё покажу и поясню. Кстати, это может отчасти объяснить нашу тягу друг к другу и крепкую связь. Мы принадлежим к одному виду. Так что являемся едва ли не единственными возможными партнёрами, не говоря уже о том, что между нашими человеческими сторонами есть большая любовь.
— Логично, — кивнул Гарри, — кстати, Римус, а ты чего не взял Миону, например? Она бы там дала такого жару…
— Да неудобно, — Римус отвернулся.
— Ладно, ладно. Пап, я даже осуждать тебя не буду. А вот мамы теперь берегись — она ревниваяяя…
Сириус вздрогнул:
— Мы же были там раньше.
— Но теперь вы супруги. А это значит, что ты пошёл веселиться без неё — а это некрасиво. Я бы на твоём месте предложил маме в первую очередь пойти с вами. Так нельзя поступать, — покачал головой Гарри, — у вас не должно быть секретов друг от друга. И веселиться с девочками вы должны вместе. Тем более что ты повёл выгуливать друга, а не самому гулять.
Сириус покивал:
— Ты прав, надо было так и сделать.
— Бабуль, может простим их на первый раз? — спросил Гарри, — он же не сдуру. Профессор Люпин нуждался в культурном отдыхе — не все могут… позволить себе поездки в америку.
Бабушка слегка покраснела и отвернулась:
— Хорошо. Прощаю.
Гарри ловко поддел её и надавил на её слабость, и она сдалась. Гарри умный парень, вот за это я его ещё раз люблю. Что и показала, поцеловав в щёчку.
— Пап, а ты не хочешь пройти этот ритуал и попробовать, не оборотень ли ты? Если я оборотень-феникс, то и ты должен обладать этим даром — он же наследственный. Теоретически и мама может быть…
— Правда? И это даёт защиту от непростительных? — Сириус встрепенулся.
— Свойства своего животного, а не защиту. Фениксы очень инертны к тёмной и вредоносной магии, поэтому непростительные им как щекотка. Но может быть любое другое существо.
Сириус кивнул:
— Что нужно делать?
— Дорогая, у нас тут есть желающие отдаться папе?
— Я не буду, — покачала я головой, — могла бы, но не буду.
— Аналогично, — поддакнула Нимфи, — прости, дядя, не для тебя моя ягодка росла, — она улыбнулась в сторону, где за барьером от подслушивания играл Майрос, — вот для него.
Сириус порозовел.
— Но…
— Пойдёмте. Гарри, останься тут с Майросом и бабулей. И нужно вызвать маму и Эстель.