— Итак, Тиглат? — Ксарнраадж улыбалась. Белые ровные зубы почти сверкали, словно жемчуг. В прошлом у неё таких не было. Прекрасное и даже нежное лицо было притягательным. Было бы. Если бы не два кроваво-красных рубина, которые делали её Королевой. Как бы Красная не старалась быть приветлива и приятна, а сейчас она старалась, но сияющие мерным внутренним светом алые глаза превращали её в прекрасную статую, шедевр искусства. Невероятная эстетика и чувственность, но недоступная красота, словно бы её обладательница была стеклянной куклой или големом.
— Сон? Снова сон? — Я устало покачал головой. — Скоро я буду страшиться закрывать глаза. И вообще — заведу привычку проверять, где я нахожусь. Этак каждый раз, когда я моргаю, может стать для меня моментом переноса. Реальность была, реальности нет… Мне кажется, я начинаю от всего этого уставать, — я прошел вперед. Красная сидела на роскошном кресле, которое в действительности едва ли могло существовать. Я на миг замер. В будущем такое делали, да. Сейчас мебель проще. Давно я не вспоминал о том времени. О том, как оно будет. Проведя рукой по воздуху, жестко хватаю пальцами невесомую вуаль. Сосредоточившись, сдергиваю её. Главное было сдернуть именно с кресла. Красивого, мягкого, удобного. Это же сон, да?..
— Впечатляет, — рубиноокая красавица сделала два хлопка в ладоши, когда я сел рядом. — Хотя и очень грубо. Но в нашем искусстве это все равно хороший уровень. А привычку заведи. Многие с этого начинают.
— Я так понимаю, настала пора поговорить начистоту? — Я приподнял бровь.
— Верно. Ты мне должен. Должен помочь восстановить Ракануджар, вернуть тело…
— А ты должна помочь мне против призраков Онейрена Метамерос и обещала учить меня.
— И против демонов.
— Да… И против демонов. Так что? Ты привела меня сюда и начала этот разговор. Говори, о красноокая, — женщина недовольно нахмурила брови, но промолчала на мою ироничную подколку. Немного подождав, она начала беседу, ради которой мы тут и оказались:
— Ты обещал сделать все, что не затронет твою душу. Начнем с моего тела. Лучшее, что можно сделать тут, восстановить мне мое собственное. Каждая душа помнит, какой она была при жизни. И я могу восстать во плоти. Но это очень тяжело. Для этого мне нужно выйти за границу Царства Снов. Сейчас я сон. Одушевленный. Очень реальный сон с душой. Но тело… Это иное. Если сон пересекает границу бытия, он ткет себе тело из материи Царства Снов. Она зыбка и нестабильна. Обычно её можно сделать более реальной с помощью маны. Шипру, как её зовут на твоей родине.
— Ты сейчас даешь мне инструкции или учишь меня?
— И то, и другое, — она довольно откинулась на спинку кресла. — Люблю совмещать приятное с полезным.
— О… Выходит, наполнение маной материи снов — это такое заклинание? Как и магия слова, и любое другое заклятие. Мысль удерживается волей, наполняется маной… Это примитивная магическая теория, но здесь ведь принцип тот же?
— Именно. Это часть магии снов. Направление огромного и обширного искусства валдычества над сновидениями. Мана, правильно наполнившая материю Царства Снов, это уже очень могущественная магия, способная рвать иллюзии, разум и даже плоть. Хотя это и очень тяжело. Обычно маги людей, работающие со снами, отправляют в Царство Снов свой разум, а не тянут сновидения в реальность. Так вот. Мне нужно тело. И одной маны и даже силы жизни, праны, для моего настоящего воплощения не хватит. Все было бы проще, имейся у тебя мои глаза. Но они остались под горами севера, а Ракануджар — это непростое место.
— Город в нигде, — кивнул я. — Мне кажется, кроме тебя вообще нет никого, кто понимает, где существовало твое Царство.
— Оно существовало везде и нигде. Это множество доменов Царства Снов и Царства Зеркал, вывернутых в действительность. Часть залов была настоящая и располагалась в разных частях горного хребта, часть никогда не существовала в действительности, часть была ещё где-то…
— Но абгаль Менгске не стал разбираться, — мрачно усмехнулся я. — Ему было достаточно того, что Ракануджар под горами. А горы можно сдвинуть все одновременно.
— К сожалению — это так. А потому сердце Ракануджара и он сам теперь не существуют. Чтобы воплотить меня, тебе самому нужно быть не менее могущественным, чем Менгске из Шумера, — То есть стать архимагом… — Но такой силы ты достигнешь ещё нескоро.
— Ты думаешь — я её достигну? — Ксарнраадж насмешливо посмотрела на меня. Казалось, в её взгляде мелькнула пара розовых искр.
— Придет время, и ты будешь посмеиваться над тем, что можешь сейчас, — серьезно сказала она. И Королева не лукавила. Вопрос — почему она так уверена? Мои силы подошли к естественному пределу. Развиваться я не прекращаю, но даже единица прибавки к резервам маны для меня сейчас — это много. Это тяжело. А она так говорит… — Но это время наступит не скоро, — внезапно жестко добавила она. — А потому нам нужно кое-что, что могло бы заменить недостающую мощь. И это что-то…
— Шивкамути, — дошло до меня.
— А ты не слишком быстро соображаешь, да? — Любезная маска на секунду треснула, обнажив злобный взгляд. Но столь же быстро вернулась к прежнему состоянию, а Ксарнраадж мило улыбнулась.
— Хотела бы, чтобы на моем месте был Абтармахан?
— Хотела бы. Но его нет, так что на его месте — ты.
— Я на своем месте. А он на своем. И я бы тоже хотел, чтобы он был жив. Но не тебе менять судьбы и упрекать меня в том, как сложилась моя. Что там дальше, не молчи, — я поморщился.
— Шивкамути Гор под развалинами Ракануджара. Жемчужины без должного хранения и рачительного умелого хозяина создают… всякое. Лесная растит вокруг себя джунгли, водная — верный ключ к наводнениям, долгим дождям, штормам или иным явлениям. Горная, суть — стихия земли, в условиях Ракануджара породит множество странных созданий из грязи и камня. Подчас агрессивных, подчас — очень опасных.
— Отчего же так? Это похоже на фантомов и стихийные явления, которые случаются, если не очищать за собой пространство от остатков чар, но что в данном случае заставит ману Шивкамути так себя вести? — Я с интересом впитывал новые знания. Ксарнраадж же посмотрела на меня, словно на идиота.
— Как тебе сказать… Быть может — одно огромное королевство кудесников и чародеев с множеством таинств и секретов, раскинувшееся и в реальности, и за его гранью, которое было стерто в одночасье?
— Гм… Быть может, — я как-то не рассматривал это с такой точки зрения. А ведь и правда. Единомоментное обрушение Ракануджара только в смысле той уникальнейшей и страннейшей конструкции множества его пространтсв и подпространтсв уже породило бы немыслимое количество аномалий. А уж сколько там всякого было… Сейчас это бесконечная и безграничная свалка обрывков разрушенных чар и вполне себе действующих заклятий, которые годами Шивкамути Гор наполняет маной. Благо, все это безобразие под горами в основном. Да и благо ли? Ведь именно горы и являются лучшей средой распространения силы Жемчужины.
— Понял, наконец?
— Понял.
— Я не думаю, что все, но многие глаза моих подданных станут точкой кристаллизации этих сил. Мы встретим в пути по катакомбам и лабиринтам Ракануджара, которые, я тебя уверяю, раскинутся по обе стороны действительности, всевозможные формы драгоглазых и обладателей наших сил. Туда могут явиться элементали, воплотившиеся создания снов и много кто ещё. Но нам нужно найти и Шивкамути, и мои глаза. Они для нас — три сокровища гор. И один ты с этим не справишься. Первоначально тебе нужно вернуть мне хоть какое-то тело. И я присмотрела для себя несколько.
— Вернуть как?
— Все просто. Черный Сон. Я научу тебя этим чарам. Они сложны, но ты справишься. Маги Онейрена рассказывали тебе про это заклинание.
— Ты станешь сущностью Царства Снов, которая через заклятие будет центром одержимости тела, — дошло до меня. — А так как ты обладаешь душой, то…
— То я быстро окрепну. И именно поэтому нам нужно тело магессы. Достаточно сильной. Иначе это все просто не имеет смысла.
— Кто? — Я мысленно перебирал в голове варианты.
— Абхилаша…
— Нет!
— Не забывайся! Ты обещал мне помогать во всем, о чем попрошу, — Красная сверкнула рубинами.
— У тебя вот вообще нет других вариантов? — Я тяжело посмотрел на неё.
— Отчего же? Есть. И много. Но Абхилаша — один из лучших. Ты разве не понимаешь, почему?
— Решительно нет. Или… Хочешь сказать, она приняла твой подарок? У неё тоже драгоценный взор?
— Ох… Потом поймешь, — она махнула рукой. — Мне подошла бы та девушка. Ученица гуру Гальди.
— Её учитель очень силен и опытен. Плохой выбор.
— Есть ещё один вариант, который никого не опечалит, — заговорщески заговорила Ксарнраадж. Я насторожился. До меня дошло, что несколькими неприемлемыми предложениями Красная явно подводила меня именно к этому “лучшему” варианту. Вот только…
— Там же явно есть какое-то “но”?.. — Я нахмурился.
— Ну… Есть, да. Небольшое, — Ксарнраадж слегка потупилась, сделав некое странное чисто женское движение. Вроде как “я извиняюсь, конечно, но сейчас будет очень много проблем, с которыми тебе предстоит разобраться”.
— И?
— Вилама.
— Грхм!.. — Я уже не мальчик и не юноша, опыта много, жизнь прожил немалую, но все равно она сумела меня удивить. — Её не так просто поймать. Боюсь, она в любую секунду может сбежать в Лэнг…
— О, это вряд ли. Лэнг уважает силу. И только силу. Ум, красота, искусство… Это мир разумных животных. Очень могущественных, но большинству обитателей этой клоаки мироздания далеко до настоящих князей тьмы. А большинство архидемонов суть — просто варвары, — Ксарнраадж явно была к Лэнгу предвзята, хотя и оснований её слова лишены не были.
— К чему ты это говоришь?
— К тому, что Вилама лишь на Земле является верной слугой Лэнга. Но отнюдь не стремится попасть в этот жуткий мир. Там она будет никем. Дочь дьяволицы и смертной женщины, не ставшая дьяволицей. Ошибка природы… Я живу на этом свете давно. И скажу тебе так, та, о ком мы говорим, она амбициозна. И она желает власти. И силы. Как только Лэнг придет на Землю по-настоящему, её место окажется в самом низу иерархии. На уровне маскимов. Лучше, чем у скота. Но от того не менее ничтожным. О нет! Вилама никогда не сбежит в Лэнг, ведь, если тамошние обитатели её не сожрут, то место себе она найдет, вероятно, лишь в качестве наложницы. И ещё неизвестно, какой хозяин будет для неё лучше. Быть может — её залюбят до смерти дьяволицы, может быть — кто-то ещё из господ, а может быть и какая-нибудь более ничтожная тварь. Если её душу не заберёт Йог-Сотхотх за провал миссии. Все местные вельможи мира демонов суть смертники. И они хорошо это понимают. Они сделают все, чтобы сконцентрировать в своих руках души, предстать перед Йог-Сотхотхом, получить его благословение. А ещё — они сделают все, чтобы никогда не оказаться в Лэнге в случае провала своего дела. Так что Вилама не сбежит в Лэнг. Она никуда не сбежит. И её тело мне подойдет лучше всего.
— А если у меня есть неплохой альтернативный вариант? — подумав секунд двадцать, я заговорчески сощурил глаза.
— Кто?
— Магесса не слабее Абхилаши, повелевает тенями и немало в них сведущая. Красивая, — подумав, добавил я. — Но стерва, каких поискать.
— Имя.
— Альфира из Шумера. Мастер. Была, когда я оттуда уходил. И, быть может, она станет когда-нибудь магистром.
— Вилама ближе. Но твой вариант оставим в качестве запасного.
* * *
— Это просто вопрос времени. Птицы летят далеко, вроде бы и неподвластно человеку то, что подвластно птице, но силки и лук всегда найдут себе цель.
— Мудрая мысль, храбрый Энту, — я кивнул. — Хотя с неподвластностью полетов можно поспорить, — по шатру прошлись небольшие смешки.
— Джаду Тиглат, сколько ещё осталось всему… этому? — Энту, как командир джунуюдха, неопределенно махнул рукой.
— Ещё сутки, не больше, — я примерно прикинул в уме последствия. Благо, опыт с Кусой был. — Надо понимать, что, когда сфера лопнет, ткань реальности расползется… Гм… — поймав от половины присутствующих взгляды из серии “Являюсь овцой, очень приятно. Верю, что смогу тебя понять, о философ”, я решил объяснить проще. — Мы не должны покрыть якорями все земли Бахры. В какой-то момент проклятие рухнет, словно здание. Но останутся обломки. Все монстры и твари снов сумеют ходить по всей земле, которую мы уже защитили, множество мест превратится в заговоренные: мороки, появляющиеся из ниоткуда твари и прочие существа. Тогда-то и настанет самый тяжелый бой. Но новые создания приходить почти не будут. Нужно будет просто сразиться со всем, что к нам выберется, лицом к лицу. И убить все живое. Не дать никому уйти. И потом зачистить лес.
Технически все было проще. Ткань реальности имела огромную прореху, которая поддерживалась потоком нереальности из Царства снов, маной заклятий и волей полудемонов. Мы постепенно уменьшали её, создавая на краях напряжение. Действительность по своей природе метафизического взаимодействия реальности и нереальности соседства столь близкого не терпит. Сама кромка между царствами мысли и явью — это результат взаимодействия материи и нематерии. Соответственно, когда такая дыра образуется, возможны два исхода. Первый — реальность закроет её сама со временем. Второй — реальность лопнет, словно гнилой арбуз под давлением внутренних газов, а нереальность вырвется, увлекая явь в собственную же бездну. Это один из сценариев гибели миров, который вроде бы известен шумерам. Ну как — сценариев? Ни одного мира, погибшего таким образом, мы не знаем. Да и не полная это гибель, так как первородный хаос небытия и нереальность — это немного разные вещи, так что мир просто преобразуется. Мутирует, можно сказать. И мы, шумеры, таких миров не знаем. А лопнувшая реальность из-за небольшого в масштабах мира прорыва — это из области фантастики. Так что произойти должно было кое-что другое.
Созданное напряжение на границе уменьшающегося прорыва в Царство Снов, который и так был не до конца сформировавшимся, фактически слив лишь первый уровень Царства Снов с действительностью, просто в какой-то момент сомкнет дыру, так же, как сходятся разошедшиеся нити после натяжения ткани. Но “твердость”, “плотность”, “толщина” кромки будет ничтожной. Прорвать её снова полудемоны не сумеют. Сразу. Если бы у них были на это ресурсы, они бы уже давно открыли бы что-то посерьезнее. Вроде Врат Зеркал, которые раскрылись в Кусе. Тут же речь идет о структуре, которая пусть и невероятно медленно, с длительностью полного восстановления в тысячелетия, но неуклонно и пассивно укрепляется сама. Такая территория — это огромные объемы энергии. Так что — без шансов. Вот прорывать отдельные участки — это да. Это все смогут. Соответственно, плотность стабилизирующих полей, которые создаются якорями, рассосется на всю территорию. И где якоря есть, и где их нет. Собственно, естественная кромка будет существовать практически незаметно, ключевой все ещё будет искусственная, только она будет не локальная от каждого якоря, а общая у всех. Для этого и нужны стационарные маяки, временные артефакты вроде кусовских колышков просто не удержат этот внезапный резонанс и напор. Собственно, этот эффект объединения я считаю одной из гениальнейших идей шумерской магической мысли. Этот эффект наравне с локальным давлением реальности в рамках воздействия одного артефакта и делает такие средства ультимативно эффективными против всякий нарывов небытия. Таким образом, собственно, после схлопывания Бахры как явления, останется только сразиться в реальности с тем, что останется. И с тем, что сможет пролезть через щели, которыми реальность однозначно там будет покрыта. И с тем, что через эти щели или локальные проходы сумеет протащить кто-то из полудемонов.
— Скоро мы освободим жителей Бахры…
— Нет.
— Что значит “нет”? — Хируман хмуро посмотрел на меня. Он однозначно уважал кудесников. Как и большинство командиров, служащих лично Радже, он учился в Храме Тысячи. Вообще, в Бхопаларе такого разрыва между магами и знатью с воинами не было. Просто потому что мудрецы Храма сами не пренебрегали воинским делом и неплохо сражались, а многие сильные воины учились два-три года в Храме. Маги Храма преподавали детям аристократов, воспитывали наследника Раджи. В этом смысле Храм Тысячи мог дать Гильдии Шестидесяти Знаний сто очков вперед. Но то, что я его перебил, Хируману не понравилось.
— Там надо убить. Всех.
— ТЫ хочешь, чтобы мои люди убивали по моему приказу женщин? Детей? Или по-твоему они все стали злыми духами?
— Демонами, не духами, — я покачал головой. — И не стали, а поклоняются. Они демонопоклонники. Если мы хотим выжечь заразу Бахры, а не получить такую же язву на теле Царства через два-три десятка лет, там нужно всех убить.
— Джунуюдха выполнят любой приказ… — Энту вставил своё слово.
— А воины, которыми я командую — нет! — Жестко припечатал Хируман. — Я иду освобождать подданных моего Раджи, а не резать детей!
— Я соглашусь, — Гальди своим голосом заставил замолчать тех, кто только-только хотел пуститься в жаркий спор. — С сатьяном, — добавил он. И тут словно бы плотину прорвало. Кто-то спорил, кто-то ругался, кто-то даже в бороду соседу хотел вцепиться…
— Тихо! — Хируман резко ударил кулаком по столу. — Тихо, — уже спокойнее добавил он. — Сатьян, я уважаю кудесников. И уважаю Храм. Но женщин и детей резать не будет никто. Я понятно изъясняюсь?
— Предельно, — я слегка склонил голову. — Твоё человеколюбие, господин Хируман, достойно восхищения.
Воин скрипнул зубами. Человеколюбие — это не то, чем ему хорошо было бы прославиться. Хируман удивил этим решением многих. Маги говорят, что надо убить? Значит — надо убить. Обычное дело. Что вдруг в голову пришло Хируману — вопрос хороший. Но я уверен только в одном. Не уничтожая демонопоклонников, военачальник ставил крест на этом противостоянии. Не важно, как оно закончится. Важно, что мы заранее не победили. Не проиграли, нет. Просто не победили врага до конца. А это однозначный повод задуматься.
* * *
— Ты был учеником Абтармахана, не так ли? — Гальди выбрал относительно мягкий тон речи, в отличие от своего обычного стиля.
— Был. Наверное был.
— Наверное?
— Недолго, надо сказать. Пару лет… Три года? — Странное дело, но воспоминания об это периоде времени были смазаны, словно бы Абтармахан учил меня всю жизнь, но так и не смог выучить. — Ты ведь его брат, так? — Я повернулся к мужчине.
— Догадался?
— Случайно услышал. Абтармахан не рассказывал лишнего, хотя один раз упоминал о детстве. Он стал мне настоящим учителем в отличие от всех, кто давал знания раньше раньше. От него я почерпнул не только знания, но мудрость. А ещё он мертв, — жестко добавил я.
— У нас были сложные отношения. Наши предки были из Храма Тысячи… И из общины мудрецов востока. Это было соглашение между родителями. Младший сын отправится на восток. Старший вырастит в Храме. Позже мы с братом путешествовали вместе и больше десяти лет были бок о бок. Учились друг у друга… Пока не встретили кое-кого.
— Кого?
— Её больше нет в живых.
— Красная Королева? — Я явно оказался чрезвычайно проницательным. Во всяком случае, судя по сжавшимся губам Гальди, попал в точку.
— Да. Рубиноглазая властительница северных гор. Она предложила нам обоим красные глаза. Мне — рубины. Брату — гранаты.
— Но ты не принял их, — я внимательно посмотрел на Гальди.
— Не принял. Я отказал и на этом мы с братом разошлись. Сейчас я понимаю — на него давили не только симпатия к Ксарнраадж и желания новой силы. Он представлял Храм и обязан был выполнить долг. Он стал послом в Ракануджар, неоднократно туда ходил, договаривался сначала как посланец Храма Тысячи, а позже — как Адаалат-ка-Джаду Раджи. Я йог, мы неприемлем инородного, Тиглат. Моя кожа — сталь, кости — гранит, дыхание — пламя, а кровь — кислота и самое живительное из зелий. Я могу плавать в лаве, сражаться с джунуюдха или ракшасами, дышать огнем и глотать камни. Но я не готов был отказаться от своих глаз и смотреть чужими. Это просто… Неприемлемо. Но сейчас, спустя время, я бы согласился принять тот проклятый дар, лишь бы не ругаться с братом.
— Проклятый?
— Я вижу на твоем лице глаза моего брата, — Гальди усмехнулся. — Не волнуйся так. Красная Королева мертва. Ракануджар разрушен. Все, кто принимает глаза, рано или поздно, но становятся её слугами. Они все уходили в Ракануджар, они все больше не возвращались без её знамени. Тебе это не грозит, — вот тут я бы поспорил. — Раджа Бхопалара передал мне через ученицу послание. Он пишет, что обещал попросить гуру-йога учить тебя?
— Его отец обещал?
— Раджа обещал, кто именно был Раджой — не столь важно.
— Он просил тебя?
— Да. И я соглашусь, если ты захочешь. Ты служил Радже семь лет, на семь лет я мог бы взять тебя в ученики. Но учить я тебя буду в нашей общине. И слушать меня тебе придется беспрекословно.
— Согласен.
— Тогда — мы отправимся с тобой туда после сражения за Бахру…
Разнесшийся по окрестностям гул был оглушающим. Словно бы рухноло что-то очень масштабное. Это был один бесконечный удар по ушам. Все время, которое мы тут были, от потемневшего барьера Бахры шло какое-то неявное свечение. То есть, несмотря на то, что само полотно было угольно-черным, вокруг на многие сотни метров все предметы были словно бы подсвечены слабеньким внутренним источником. И это была лишь одна из многих аномалий, с которыми мы тут сталкивались. И внезапно это ощущение внутреннего света, которое постоянно царапало подсознание, исчезло. Просто раз — и все. Словно лучину пальцами щелкнули.
— За мной! — Гальди переменился мгновенно. Ещё минуту назад рядом стоял мудрый и много повидавший мужчина. А теперь это был собранный и опасный воин. Властный. Они с Абтармаханом были похожи и непохожи. Возможно — на второго брата так повлияла огненная стихия, но прошлый Адаалат-ка-Джаду был раздражителен и жесток. Гальди в этом смысле походил больше на змея. Не на какую-то там гадюку или кобру, а на питона. Мощный, сильный. Неспешный, когда не нужно. Откровенно говоря, эта парочка стоила друг друга.
— Да!
Я собрал знак “быстро”, а гуру просто побежал. Вырывая из-под своих ног огромные комья земли. Скорость была, словно у ягуара.
— Учитель!..
— Все отряды, готовые к бою! Строимся и за мной! — Голос Гальди разносился по округе. Неровные ряды и островки палаток, нарытых землянок и очагов огня с шныряющими меж ними людьми пришли в движение.
Приказ на самом деле был очень точен. Постоянное противостояние и борьба с барьером привели к тому, что мы вынуждены были формировать боевые группы смешанного состава, охранения, заградительные посты и работать круглосуточно. Сейчас к Гальди спешило по меньшей мере четыре подобного рода группы и два кулака (по пять человек) охранения. Совокупно, судя по аурам, восемь кудесников-сатьянов, хотя один и был слабоват, четверо джунуюдха и двадцать девять обычных человек. По виду большинство — воины. Правда, какие тут из Бхопалара, а какие — просто приличные люди, попавшие в ополчение и умеющие воевать, не было ясно. Но хотя бы отсутствовало откровенное отребье без всяческой защиты и с оружием едва ли не из кости.
— Хируман не велел… — начал было один из магов.
— Ответственность на мне. Или мне ты тоже не хочешь подчиняться? — Я жестко посмотрел на мужчину. Тот отступил на шаг даже. Чего это он?.. Ну… Я не так часто проявляю позицию так бескомпромиссно, ну и что?..
— Ты! — Гальди выхватил из потоков людей вокруг какого-то парня. — Передай храброму Хируману — мы собрали отряд и отправляемся в Бахру. Важно ударить как можно скорее, пока ночью они не собрали там полчища тварей. Ясно?!
— Понял, мудрейший…
— Пошел! А вы! Старшие кулаков — распределите людей. храмовники по краям! Смотрите вокруг за угрозами. Я и ка-Джаду Тиглат впереди. Пошли! Ученица, ты в лагере!
— Но наставник!..
— Я сказал — ты в лагере! — Девушка поджала губы, злобно глянув заодно в мою сторону, почему-то. После чего развернулась и пошла куда-то в толпу.
Я почти уверен был, что нас будут ждать, когда мы подойдем, ноооо… Нет, несколько каких-то кошмарных созданий по пути встретились, конечно. Ещё мы столкнулись с людьми. Отрядом людей, которых по темноте сначала приняли за своих даже, благо — те первыми начали по нам стрелять из луков. Гальди не разбирался. Я впервые увидел что-то массовое в его исполнении. И был впечатлен .Во всяком случае, когда человек дышит огнем так, как не каждый мастер Гильдии из пиромантов способен — это впечатляет. Особенно если знать, что йоги специализируются все же на своем теле. Либо я чего-то сильно не понимаю. Гуру не церемонился. Крики сгорающих заживо были громкими, но недолгими. Бойцы даже в бой не вступили.
Мы отпахали до пяти километров, наверное, всего за полчаса. Отряд шел полубегом, углубившись в территорию, которую контролировали раньше местные господа, чрезвычайно. И именно тут я понял, что наш гуру задумал.
— Ставим! Аккуратнее! — Гальди просто-напросто решил жестко разобраться с большей частью проблем одним махом.
После закрытия прорехи в кромке яви и Царства Снов должно было открыться море прорех и небольших щелей в мир сновидений. И латать себя реальность будет столетиями. но никто не запрещал продолжать её стабилизировать. Гальди просто устанавливал все якоря, какие только были с собой у группы, вокруг определенного места. А в центр водрузил мощный камень маяка.
— Как ты его притащил?.. — Я был немало удивлен.
— Безразмерный мешок. Подарок от друга из Империи Цин, — он показал на болтающуюся под халатом перевязь, на которой действительно висел мешок с распашным горлышком. В такой можно, наверное, и покрупнее объект засунуть. — А вот и они, — он усмехнулся.
— Гм… — Я со вздохом уставился на множество полутеней. В свете горящих вокруг кустов и нескольких деревянных построек мы могли видеть целое воинство, идущее к нам. Твари снов, люди… Они отбрасывали огромное количество мигающих и колышущихся теней друг на друга, из-за чего казались какой-то хтонической волной перемигивающейся тьмы.В любом случае, предстоял бой. На установку маяка требуется время, а позволить его поставить нам для Вижена, который возглавлял процессию, почти смерти подобно. Твари снов тогда смогут существовать вообще, наверное, только в самой Бахре.
— Это ещё кто? — Гальди хмуро уставился на небольшое существо в капюшоне, которое смешно двигалось странными прыжками в составе процессии. — Снова будха? Опять это существо как в прошлый раз?..
— Это задница. Задница нам всем, — зло прошипел я, смотря туда. На вопрос, повисший в воздухе, пояснил. — Будха это, ту прав. Будха. Демон Лэнга. И он невероятно опасен. Проблема в том, что сейчас он, судя по всему, призван не через Царство Снов. А значит он сильнее, он в полной силе. и я не смогу так легко его изгнать, как сделал это в прошлый раз. Тут явно поработал демонолог.
— Что он может сейчас? Убивать взглядом? Дышать мором? — Гуру деловито и четко спрашивал, пытаясь понять, с кем предстоит столкнуться.
— Он просто очень сильный. Один удар — и снесет дом, а то и пару. Считай, ничего не изменилось, кроме регенерации, наверное…
— И все?..
— Ты не понял. Он неубиваем. Вообще почти неубиваем. Рука отрастет мгновенно, пепел соберётся вновь в тело, ушибы и раны вообще отсутствуют как класс. Они так быстро регенерируют, что это просто бесполезно. Он уязвим только к противодемоническим чарам и кислотам, но все равно очень силен. А ещё он может сражаться почти до бесконечности. День, два, десять… Эту тварь очень тяжело остановить.
— Кислотам, говоришь? — Гальди жестоко усмехнулся. Такой садистской улыбочки я не видел ни у него, ни у Абтармахана. Если не учитывать полностью лысую голову, у них были похожие лица, разрез глаз и форма носа… Природа буквально отпечатала на физиономиях этих двоих мудрость, опыт, возраст. И мудрость скорее жесткую, жизненную, а не благообразное выражение, свойственное “просветленным” учителям или жрецам богов. Но сейчас я видел перед собой какого-то… маньяка? Кажется, братья различались больше. чем мне казалось. — Тогда этому существу не повезло. Кислота — это моя стихия. Основная, — он набрал в грудь воздуха, а я увидел волнения в ауре. там явно готовилось что-то мощное и убойное. Гальди скрестил руки со сжатыми кулаками в крест на груди, после чего выполнил изгиб в пояснице и долгий-долгий-долгий выдох. От него, выделяясь, казалось, даже из пор на коже, а не только изо рта, пошла метровая в высоту волна синевато-желтого цвета. Словно туман. Ну, можно сказать, туман и был. Кислотный, судя по всему. Тело волшебника буквально усохло, а сам он, достав из-за пазухи огромный бурдюк с водой, начал жадно пить, после чего повторил свои чары. На этот раз волна была куда более желтой.
— Ты не создаешь это из маны?.. — Я был удивлен.
— Из своей крови, — он оскалился. — Чем дольше она во мне текла, тем более едкая выходит. Без крови жить, правда, очень тяжело. Но, если есть жизненная сила, какое-то время можно. Кстати, — он с намеком посмотрел на меня. — Она взрывается.
— Я тебя понял…
Активировав заготовленные чары полета, я сложил знак “быстро”, совершив мощный прыжок, словно бы выпустив самим собой из лука. Зависнув над противниками, до которых как раз дошла первая волна, я сделал самое главное: точечно отправил в демона Копье Мардука. Не знаю, ожидал ли господин из Лэнга такого теплого приема на Земле, но ему явно не нравилось ничего из того, что его окружало. Люди, составлявшие большинство в вышедшем к нам войске, начали метаться. С них слезала кожа… Обнажая под собой мышцы, среди которых ползали черви. Выглядело не очень, мягко говоря. Посмотрев на все это, я бросил вниз небольшой всполох огня. Чистый пирокинез, даже не заклятие. После чего был подброшен на пару метров выше ударной волной. Личные Защиты — не мой конек. Но одну две я иногда носил. И вот сейчас одна слетела. Объемный взрыв — страшная штука. Благо, благодаря предвидению я сумел слегка сгруппироваться. Когда пламя рассеялось, внизу осталось толкьо двое. Обожженный толстяк с лицом младенца и заячьей губой, да регенерирующий будха.Очень быстро регенерирующий. Даже балахон восстанавливался. он обещал вернуться в здоровый вид секунд за пять, судя по всему. и главной проблемой демона была оторванная рука, которая уже встала на место и которую он с деловитым видом крутил с помощью второй, хрустя суставом. Но, если уж мне никто не будет мешать, то…
Телепортироваться было опасно в таком скомканном и рваном пространстве. Создав канал прохода прямо к демону, я почувствовал, будто бы нырнул в очень быстрый ручей с кучей камней и выбоин, где закручивается течение. Из-за этого едва не потерял равновесия при появлении. но это было уже не важно. Старый жертвенный нож вырвался из инвентаря вместе с заговоренной цепью из серебра и кожаным мешком с освященной морской водой. Мерзкая демоническая рожица, кажется, даже удивлена была, что смертный чародей зачем-то связал демона цепочкой. Нам обоим было очевидно, что ни телекинез, ни серебряные звенья не удержат эту тварь на месте и секунды. Но смысл был не в этом. разорванный все тем же телекинезом мешок буквально окатил демона освященной жидкостью, нож едва-едва воткнулся в глаз, встретив даже там сопротивление, словно бы я пытался продавать плотную глину.
— Очищаю тебя. Именем Энки, — я положил руку ему на голову.
Таких ощущений от использования Очищения Океанов у меня не было никогда. Словно бы концентрированная мощь встретилась с другой концентрированной мощью И Вторая была в моих руках. Я внезапно почувствовал демона, почувствовал его тьму. И почувствовал, насколько он больше, тяжелее, плотнее меня. Раз этак в десять, наверное. Будхи — это сильные демоны. очень сильные. И сталкиваться смертной сущности с сущностью бессмертного такого ранга — это смерти подобно. Только вот за мной была ещё и другая сила. Настоящий океан, растворяющий и уносящий все, чего он касался. Демон безусловно боролся. Ему было больно. В кои-то веки за всю его долгую жизнь, наверное, страшно. Но все было тщетно. Он был подобен песочному замку, оплывавшему под набегающей морской волной. Выдержал первую, вторую… А третью уже нечему было выдерживать.
Цепь будха-таки разорвал, заставив звенья оплавиться и разлететься. В реальности он буквально выжигался. Кожа, мясо… Пока не остался только скелет в балахоне. Вскоре сжирающая его сила потухла, а все останки попросту рассыпались в прах. Я посмотрел на восстановившегося Вижен. Огромный полуголый толстяк сделал шаг назад. Между нами было-то всего метров двадцать. Шагнув вперед, я не торопился. В мою руку медленно влетали оплавленные звенья цепи. Там была примесь хладного железа. не только серебро. И мне однозначно нужно создать оружие против демонов. Это очевидно донельзя. Металл, который должен был запомнить агонию одного из господ Лэнга, изничтожаемого божеством, должен стать хорошей частью новой силы.
по реальности прошла дрожь. Я буквально почувствовал активацию маяка. Действительность стала плотной. Стабильной. Вижен тоже это ощутил. Внезапно он начал… Испражняться? Нет. Влага, мерзкая слизистая субстанция начала течь из всего тела. Выходила из каждой поры. Вверх стал подниматься светящийся дымок, а остатки одежды — плавиться. Почва явно стала более рыхлой. Его ступни туда погрузились. Сам он начал быстро худеть, пока наконец истончившаяся кожа попросту не опала, словно сброшенная одежда, показывая омерзительную картину: огромный червь, напоминающий многоножку, обвился вокруг живого человека, органов. Его лапки-ножки впились в бьющееся сердце, шевелились между кишками… Во многих местах тело червя и вовсе заменяло органы или срасталось с тканями, кровеносными сосудами. наконец, в черепе в глазницах явно были глаза не человеческой части существа. Лицевых костей не было — только принявший их форму хитин. Отделившаяйся от головы, многоножка имела хитиновую маску в форме человеческого лица. Мои глаза, обладавшие крайне острым взглядом после принятия наследия Абтармахана, прекрасно видели, как из мозга существо вытащило лапки. Этот орган вообще был словно бы съеден или оплавлен… Как будто бы ужат и недоразвит. Словно шоколад или сладость, которую не откусили, но бесконечно обсасывали. Тело рухнуло вниз. В нем лопалось множество камер, которые раньше я принимал за жир. Слизь, выделяемая огромным червем, капала на них и активировала, видимо, процесс, трансформируя в кислоту. Многоножка резко поднялась и, описав телом огромную мясистую дугу, устремилась в землю, легко погружаясь на глубину. Достать Вижена было нечем. Преследовать под землей — тоже бесполезно.