• Allesiy

• ориджинал - (князь)

Глава 1.docx

Глава-1.fb2

Глава 1.pdf

(Это черновики первых глав ориджианала. "Князь" — это рабочее название, которое не относится к сюжету). Жду комментариев и оценок.

— Мелкий крысёныш! — Робу уже неоднократно казалось, что следующий удар все же отправит его в спасительное забытьё. Но так только казалось. Толстый Норм пинал больно, жёстко и совершенно не сдерживая силу, отчего тело уже даже не содрогалось от боли, а просто онемело в местах, куда прилетали пинки. — Ты собрал на прошлой неделе на шестнадцать медяков больше! Шестнадцать! — Удары прекратились. Другие дети забились кто куда, лишь бы не показываться на глаза. Даже удивительно, сколько мест можно найти в полуподвальной комнатушке, где всего лишь четыре голых стены, несколько куч тряпья да один сундук.

Роб уже давно разжал зубы: сил не было даже на то, чтобы стонать. Если после первого удара его ещё трясло больше от ненависти, чем от боли, а воображение рисовало, как он воткнет когда-нибудь Норму в глотку нож, благо, что Роб обязан был когда-нибудь его найти, то сейчас грязное, в слезах, крови и соплях лицо с заплывшим глазом вообще ничего не могло выражать, а единственное желание покрытого мелкой дрожью тела было отключиться, чтобы всёпобыстрее закончилось.

— Знаешь что, крысёныш? — Норм поднял верхнюю часть тела Роба за волосы, словно безвольную куклу, держа ничего не выражающее лицо перед своим. Роб, скорее, понимал по дыханию, смешанному с ноткой вонючей браги и перегара, что находится с обидчиком и “папочкой” своей маленькой группы, что называется, глаза в глаза. — Я знаю, — Норм заговорил тихо, но именно этот тон заставил много повидавшего мальчишку сейчас по-настоящему испугаться, вынырнув из полутёмного мрака подсознания. — Я знаю, что ты воруешь. Все воруют. Кто-то один медяк, кто-то два. Но это мелочи. Детские шалости. Стоит пары тумаков или вроде того. Но вот когда начинают воровать по-взрослому, то и спрос как со взрослого, смекаешь, Роб?

Норм едва ли десяток раз в жизни называл его по имени. И именно это стало самым страшным во всей речи. Собственное имя мигом прояснило сознание. Голова заработала, словно перегретый котелок с кашей, пытаясь понять, какую очередную пакость придумает их крыша. Изобьёт? Обольёт помоями и заставит бегать от собак? Выставит на улицу? Посадит около помойки просить милостыню?.. Заставит снова украсть у стражи их гусиные перья из шляп?..

— А раз спрос с тебя взрослый, то вот тебе взрослое наказание. Я не знаю, сколько ты украл, но раз принес на шестнадцать медяков меньше, чем на прошлой неделе, то и должен будешь шестнадцать. Только не медных, а чеканных.

— Серебро?! Кха-кха… — Названная сумма была астрономической. Даже самая дрянная серебрушка времён какого-то там короля, который разводил дорогой металл оловом, к медным не меняется меньше одной к сорока, а нормальное серебро идет куда дороже! Откуда он такие деньги возьмет? — Я за жизнь такие деньжищи не заработаю!..

— О да, — Норм мрачно усмехнулся. — Я знаю. Поэтому, раз ты решил стать взрослым, то и брать с тебя я буду по-взрослому. Все, что ты не заработаешь, отработает Ирра, а ты будешь смотреть, — жестко припечатал он. — У меня вечно парням девок не хватает. Будет приходить к нам каждый день. Я же к вам всем, крысята, хорошо отношусь, — он обвел забившихся по всем возможным щелям детей взглядом. — Я вас оберегаю. И к тебе, Роб, хоть ты и мерзкий крысёныш, тоже хорошо. Зла не держу: своровал и своровал. Ирре за двоих по серебрушке давать будем. Вмиг отдаст. Может, ещё и останется, ха-ха! А тебе, сучёныш, будет уроком. С завтрашнего дня чтобы носить начал. В день по монете. Не будет монеты — присылай сестру. Не будет ничего — будет хуже. Усёк?

Посмотрев в глаза и не дождавшись ответа, Норм взял брошенный на землю кошелёк, куда ссыпал отданные ребятами деньги, а самого Роба бросил на пол, словно мешок с песком. Мальчишка, явно пребывая в шоке, да ещё и избитый так, что другой на его месте уже бы отключился, смотрел тупым непонимающим взглядом в потолок. Мысли метались где-то между “Норм сраная собака, но даже он так не поступит” и “Ничего не говорить сестре, надо просто украсть деньги любой ценой. Залезть в дом купца, лавочников подрезать, ещё кого-то…” Тихо подошедшая Оливия, самая младшая из всей компании беспризорников, приподняла голову и положила под неё какую-то тряпку.

— Роб, у меня есть немного медяков, я отдам тебе! — Заговорила она громким шёпотом, который услышать можно было только находясь в комнате. — И у остальных есть, мы все отдадим!

— Вот ещё! — Скривился Марк. Он был младше Роба ненамного. Какого-то условного лидера среди шести беспризорников не было, но Роб и Марк были старше, поэтому являлись самыми авторитетными. — Все девчонки всё равно туда пойдут! Я ничего своего отдавать не буду, пусть твой Роб землю жрёт! Ирра то! Ирра сё! Ирра работает у Иона в пекарне! Ирра выйдет замуж! Съел?! Не, когда её Норм поимеет, так пусть и выходит замуж! За Толстого! Или за Рыжего!

— Почему ты так говоришь, Марк?!

— А что? Тоже замуж хочешь, когда вырастешь? — Захихикал он. — Слышь, Роб, если бы Норм из-за тебя и меня отмутузил, я бы у всех занял, но к твоей сеструхе сходил бы… — Прилетевший в лицо кулак явно пытающемуся кого-то копировать и корчащему из себя взрослого Марку показался крайне неожиданным. Где Роб нашел силы, чтобы подняться на обе ноги, не сказал бы, наверное, никто. Удар вышел смазанным, не очень сильным. Рассвирепевший Марк уже готов был показать, кто из них двоих тут главный. Более массивный и опасный старший товарищ был бы ему не по зубам в обычной ситуации, но в таком состоянии… Впрочем, прилетевшая в лицо тряпка сбила обзор, из-за чего удар ногой чуть ниже живота Марк тоже пропустил, а упавший в драке проигрывает практически всегда. Его даже никто ногами не бил. Роб просто прыгнул-упал и приземлился на живот обидчику, выбив из него весь дух и оставив глотать воздух, скрученного жуткой болью.

— Ещё кто-то… хы… — дыхание сбивало, — хочет подраться?.. — Наблюдавшие за всем беспризорники только отводили глаза. — Отдашь мне всё, что у тебя есть, ясно? — Марк прожигал обидчика с пола ненавидящим взглядом, но подняться, скрученный болью, все ещё не мог.

Идти к недавнему знакомому снова не хотелось. Но Роб просто не знал, где ещё найти деньги или помощь. Друзья дадут свои накопления. Те друзья, которые не знают, что они друзья, вроде Марка, тоже отдадут. Скажем, на серебрянный-другой он наберёт за день. Но даже заняв везде, где только можно, отработав в любом возможном месте, хоть и у того же Иона, Роб и четырёх чеканных не соберёт. Подрезать у кого-нибудь можно, но очень опасно. Сколь бы жестокие сцены, связанные с Толстым Нормом, ни крутились в голове Роба, одно дело их “папочка” сделал очень эффективно: заставил своего подопечного повзрослеть. Свалившаяся на плечи ответственность давила страшным грузом, а больше, чем необходимость рассказать всё сестре, Роба страшило только то, что Норм со своими отморозками ввалится к ней без приглашения, пока он, Роб, будет сидеть где-то у стражников или ещё где.

---

Попав в этот мир, Лонд осознал целый ряд вещей.

Первое — ему не нравится собственное имя. Оно идиотское, а ещё слишком походило на “Лондон”, даже первая “о” местными произносилась чем-то средним между “о” и “а”, но звук все же был ближе к первому. А столица бывшей великой бывшей империи ему никогда не нравилась заочно.

Второе — мир ему в принципе не нравится. Какие-то сопливые глупцы или неудачники, конечно, о таких историях мечтают. Особенно мечтают оказаться в главной роли. Чисто технически сам Лонд тоже не был против чего-то такого… Но только в развитом мире с магией, эльфийскими принцессами, русалками и холодными дроу, которые только и ждут, чтобы забраться в койку удачливого землянина. Желательно, чтобы перерождение было в сыне какого-нибудь герцога. Короля, наверное, не нужно — слишком много проблем. А вот герцог — в самый раз. Или сыне архимага — тоже отличный вариант… И чтобы везде либо классный ренессанс с гигиеной двадцать первого века и маготехнологиями, стилизованный под средневековье, либо вообще можно аналог века двадцать первого или какую-нибудь космическую эру. Это всё — ещё куда ни шло. Но вот есть ли у человека образованного, умного, развитого и вполне себе небедного, живущего хорошей жизнью, путешествующего, имеющего доступ ко всем благам цивилизации Земли двадцать первого века, когда в число последних в ближайшие несколько десятков лет как раз собирались войти нейрочипы и искусственные органы, что автоматом позволяло имеющему деньги индивиду рассчитывать продлить свой активный период жизни лет до ста пятидесяти минимум, хоть малейшее желание оказаться в самом дрянном средневековье, какое только можно себе представить? Да ещё и сыном приказчика местного купца? Нет, не главы торговой империи или торговой гильдии, не владельца средневековой корпорации с автоматическим хотя бы баронством каждому члену совета директоров, а просто обычного местного купца в среднем, относительно крупном городе?

И здесь появляется третье — родители. Точнее — родитель. Мать умерла при родах. Может быть, причина нелюбви отца к сыну была в этом, может — в чем-то ещё. Но жизнь у Лонда с детства была не сахар. Правда, как человек умный, он понимал, что сопляку, живущему на псарне и ночующему с собаками, чтобы они ночью не гавкали по пустякам, явно тяжелее: один на его коротком веку успел даже простудиться и помереть. Да и местным беспризорникам тоже не сладко.

Последних вообще довольно много для небольшого по меркам двадцать первого века города. Но тому было своё объяснение — эти дети были достаточно плотно интегрированы в местную систему, в которой образованному и опытному человеку разобраться не сложно. Как и на Земле, тут были власть, бизнес и криминал. Только если в родном мире они всё же представляли три разных ветви жизни, пусть и тесно переплетенные между собой, а нередко замыкающиеся на одном человеке в конкретном месте, то в данном случае хоть немного отделена была только власть, да и то не вся. То есть у купца, на которого работал отец Лонда, например, в буквальном смысле была своя банда, контролировавшая часть района и крышевавшая несколько мастеровых. Притом стража не имела ничего против, получая свою долю и оставляя порядок в целом квартале на купца, вхожего в городской магистрат и имевшего там голос. Притом этот человек вполне официально водил два каравана к соседним городам, скупая у “своих” мастеров по дешёвке долю продукции, которую для него откладывали, и привозя мёд, плоды крестьянского труда, зерно и железный инструмент. Но не возил в город кожу для сапожников и портных с соседней улицы, как, собственно, и нитки, и ткани. А ещё не вывозил из города доски, на которые здесь активно распускали лес множество плотников. Почему? Потому что тканями заведывал другой человек со своей бандой, а обработкой досок вообще член городского магистрата, к чьим рукам шла и часть прибыли с деятельности беспризорников, обворовывавших иногда заезжих людей, местных жителей, кого разрешали старшие, а также таскавших послания, посылки, работавших за копейки на множестве мелких и часто грязных работ, а заодно снабжающих местные банды-кооперативы-отряды молодыми “новобранцами”, а два борделя, имевшихся в городе, — шлюхами, которыми становились почти все без исключения девочки, когда немного подрастали. Очень удобная система, которая прекрасно существовала. В этих условиях странно было бы удивляться, что три человека, которые контролировали гопоту разных возрастов, вполне официально служили в городской страже и традиционно назначались смотрящими над конкретным районом города, а сама стража в буквальном смысле обеспечивала не законность, а порядок. Именно порядок. То есть не позволяла вспыхнуть местной войне банд, служа весомой силой в руках магистрата. Патрулировала некоторые районы, стояла у храма, здания собраний магистрата, на трех городских площадях, разнимала драки… Но и всё. Сама по себе условная “законность” отдавалась на откуп смотрящих за кварталами, которыми не обязательно были командиры стражи. Работодатель отца Лонда вполне спокойно занимал этот пост, именно к нему шли разбираться горожане, которые хотели разрешить какие-то свои споры. Королевский судья же в городе был, обладал существенной властью, имея право вершить суд в любом споре… И брал за свои услуги от десяти серебряных до бесконечности, в зависимости от важности и тяжести дела, которое требовалось рассмотреть. Ну и конечно же он был вхож в любой дом, а любовниц из числа молодых дочерей горожан имел не меньше десятка. И ещё вопрос, кто был из всей городской верхушки богаче.

На протяжении первых лет десяти, пока Лонд взрослел, эта система тяжко осознавалась и сложно укладывалась в голове. Но все же была именно такой, из-за чего ему буквально сводило зубы бессмысленностью и глупостью происходящего. Прогресс? Какой тут прогресс?! В таких условиях появление даже какой-нибудь циркулярной пилы на водяной тяге было бы в принципе невозможным. Да и диск в местных условиях изготовить так-то… И все остальное… Космические по местным меркам технологии. А значит что? Правильно! Сотня рабочих рук будет ежедневно архаичными методами пытаться получить дрянные доски, отправляя в утиль половину материала, используемого для растопки. А любой, кто попробует создать что-то новое или улучшить старое, окажется мгновенно ограблен и прижат к ногтю. Или убит — как получится. Хороший мир? По мнению Лонда — та ещё дрянь. Но, к сожалению, дареному коню в зубы не смотрят. Умирая на Земле, он был готов признать, что попросту недостаточно ценил старую жизнь, пусть и жил её довольно активно и жадно. А потому новая была лучше, чем вообще ничего. Но оказаться в такой дыре было ужасно обидно. И эта обида пересиливала даже те новые возможности, которые в этом новом мире открылись. И даже триумф перерождения, который без всякого сомнения Лонд мог считать своей невероятной удачей и, что важно, заслугой.

— Сходи к Торму — он задолжал за эту луну, — отец был как всегда немногословен.

— Сколько задолжал? — Вопрос был чисто практический. Вообще, для визита к кузнецу неплохо было бы взять с собой троих крепких ребят, но в этом мире Земля отражалась, словно в кривом зеркале: узких специалистов ценили все и позволено им было больше остальных. Кузнецов в городе всего двое. И выбивать из любого деньги силой — это надо быть законченным кретином.

— Три чеканных, — отец бросил хмуро. — Ты принял вчера зерно у Олвина?

— Да, семь сотен мешков, полсотни пудов. Мальчишки перетаскали на склады.

— Это был последний караван.

— В прошлом году зерна было больше, разве нет? — Лонд нахмурился. Отец, собиравший монеты в небольшие сундучки, оторвался от своего занятия. Оно было не столь простым, как казалось на первый взгляд: деньги бывают разные, разного содержания металла, разными владетелями отчеканенные, разного веса и потертости. И их нужно было распределить и посчитать, чтобы кто-нибудь не заменил потом полновесные монеты на какую-нибудь дрянь. Лонд первый раз видел, чтобы отец занимался этой работой. Ему стали больше доверять? Или просто раньше не выходило застать за этим делом.

— В прошлом году магистрат был сговорчивее. В этом весной зерно будет стоить дороже. А если кому-то, кто владеет мельницей, не будем называть имя, в голову снова придет идея заставить нас снизить цены через магистрат, то мы просто распродадим остаток пекарям или помолем сами, а стража может конфисковать пустые склады, сколько влезет. Посмотрим, что весной сумеет намолоть мельница пустыми жерновами при размытых дорогах. Эта жирная свинья отдаст нам золотом за то, чтобы мы выдвинулись раньше и привезли ему хоть что-то. Вернем не только убыток за прошлый год, но и влезем в карман мельникам. И да. Что я сказал — я говорил глухому. Никому даже словом не смей обмолвиться, ясно? И что там за история с крысами?

— Давал мальчишкам по медяку за десяток крыс, — Лонд пожал плечами. — Потратил всего три медяшки, зато этих тварей будет поменьше. Про склады буду молчать, но разве весной ему больше некому будет привезти зерно? Хотя бы и немного? Если заломить цены, то он может и нарушить правила.

— Хозяин выкупил целый склад зерна в Нодине. Дальше никто по распутице, даже когда дороги хоть немного подсохнут, не пойдет. В деревнях и так от голода будут пухнуть, там скупить можно будет разве что кору с деревьев, — мужчина фыркнул. — А лишние три-четыре сотни пудов зерна будут только у нас. Пошлет кого-то тайно выкупить — боги в помощь: нам же меньше хлопот. Это мой план, хозяин одобрил.

— Это поэтому ты сейчас считаешь деньги? — Невзначай кивнул Лонд на стол.

— Поэтому. И поэтому твоя матушка получит вечером новые красные платки, кстати.

— Моя матушка умерла шестнадцать лет назад, — несмотря на то, что вокруг было тихо, исключая шум из-за окна и звяканье монет, казалось, словно лопнула гитарная струна, до того незаметно натянутая. Ровное лицо отца окрасилось жесткими мазками, а глаза сузились.

— Твоя матушка сейчас в этом доме, и не смей неуважительно к ней относиться.

— Случайно не в спальне у хозяина? — Зло усмехнулся Лонд.

— Ты нарываешься на пару плетей, — Застарелый шрам между лопаток тут же засвербил, а сам Лонд, несмотря на вспыхнувшую злость, решил не нарываться.

— Я отправлюсь к Торму. Не дело, когда кузнец не платит долги.

— Иди, — его лицо снова стало отстранённым.

Нынешнее положение дел Лонда буквально выбешивало. Наверное, он был готов признаться себе, что карьера отца идёт в гору, что было неплохо. Было бы. Но вот их место в этом мире… В детстве он прислуживал за столом и занимался разной работой, взамен имея разрешение слушать уроки, которые давали сыну купца. Правда, Лонд стоял у двери и был тише воды, ниже травы, чтобы не выгнали. Ему никто ничего не объяснял, а тупой мальчишка крайне редко мог задать интересный вопрос своим учителям. Конечно, глупым он был только в понимании опытного человека, которым Лонд и являлся, но вопрос был не в этом. В груди поднималась злость оттого, что какой-то уступающий ему дурачок будет в будущем им командовать и пользоваться его же интеллектом. Более того, Лонд, имея множество возможностей для создания новых технологий при наличии ресурса, мог бы заняться прогрессорствоом. Но получит ли он сам хотя бы половину? А четверть? Десятую часть? Надо признаться самому себе, что в лучшем случае ему придется трудом и потом, на собственные небольшие средства организовывать сложные процессы, все сливки с которых снимет потом какой-то местный дурак, который заодно будет иметь и его, Лонда, жену, когда захочется. Вон — живой пример сидит, считает деньги. И он не один такой. Собственно, поэтому Лонд всеми силами отнекивался от женитьбы, хотя в шестнадцать лет уже был вполне пригоден и даже желателен для образования такого союза. Его отец уже давно бы заставил силой, но он не оставлял надежд выторговать у хозяина его дочку для сына. Шансов по мнению Лонда почти не было. Ещё по прошлому миру он многое понимал и умел. Отец этого тела не понимал только одного: сильные не договариваются и не заключают союзы со слугами, а Хозяин, как ни крути, был сильным.

У них с отцом был отдельный небольшой дом на купеческом подворье. Самые важные люди жили тут. А из подворья добраться до кузницы внизу улицы было делом пяти минут. Проходившие мимо немногочисленные люди здоровались, а пробегавшие мимо мальчишки уважительно кивнули. Если не считать недосягаемого божества, владеющего районом, то Лонд в местной иерархии находился далеко не на последнем месте. В целом, с Гаем Юлием Цезарем Лонд не готов был согласиться в каждой из мыслей, в частности, высказывание про то, что лучше быть первым в Галии, чем вторым в Риме, однозначно имело множество комментариев со стороны уроженца двадцать первого века Земли, отправившегося проживать вторую жизнь в грязное средневековье на задворки вселенной, но этот убогий гадюшник с точки зрения Лонда не стоил даже того, чтобы быть в нем первым. А уж вторым, третьим или, как он, во втором-четвертом десятке — тем более.

Если так подумать, место отца, когда тот отойдёт от дел, у Лонда в кармане: семья знакомая, репутация хорошая, с поручениями Лонд справляется идеально, с караванами ходил, в стычках и поножовщине участвовал и уже неоднократно, хотя и не имеет уж слишком большого опыта… Но опыт у него всё же есть. Особенно крупный случай был два года назад, когда хозяин занижал цены на зерно в нескольких деревнях, отчего крестьяне собрались в ватагу и напали на один из караванов. Это был шестой раз, когда Лонд шёл с торговцами, и именно он тогда обнаружил засаду. Потом они ещё в пару поселений наведались с визитом. Пришлось выплатить штраф барону, но небольшой: в конце концов — это его люди напали на честных купцов. А два десятка человек, проданных в рабство, окупили затраты и на штраф, и на всё остальное. Дороги же стали безопаснее. В тот год барон поднял налог с местных крестьян, чтобы наказать, из-за чего в города побежали некоторые семьи. Не помогло. Весной кто-то вообще умер от голода и болезней, а дети, опять же — уйдя в города, пополнили ряды местной гопоты, среди которой всегда можно было выгрызть себе место. В целом, если предложить старшему сыну хозяина собственную жену, чтобы конкуренты аналогичным способом не перетянули на себя внимание, то дело в шляпе. И именно этот вариант с вероятностью процентов сто готовит его отец в качестве запасного для сына. Надо ли говорить, что последнему хотелось от таких перспектив проблеваться?..

Звуки из кузни были обычными для такого места. Удары металлом о металл, крики. Зайдя внутрь без приглашения, Лонд увидел скучающего Торма, наблюдавшего за работой сыновей, которым помогало трое подмастерьев. Кузнец был невысок, но крепок и обладал, в отличие от многих, прямой спиной и практически атлетичным телосложением, которое все же портил небольшой слой жира на животе.

— О! Кто в мои душные хоромы пожаловал! Сам Лонд, гроза порядочных людей! — Засмеялся мужчина, приветствуя гостя.

— Это ты про Иона? Нечего было мне вчерашнее подсовывать, — фыркнул Лонд, усмехаясь. — Назвался пекарем, так делай булочки, а жу́лью долю оставь мальчишкам на улицах.

— И то верно… Зачем пожаловал, Лонд, сын Феониса?

— О, Торм Кузнец, сын Торма, говорят, ты не весь свой кошт за охрану отдал. Пришёл любезно попросить отдать мне недосдачу, — Лонд шутливо склонился в поклоне. — У тебя нет вина? Ужасно хочу пить.

— Ты же вроде бы не слишком жалуешь вино? — Торм удивился.

— Я просто мешаю вино с водой. Был бы благодарен и за то, и за другое.

— Это можно. И сколько же я “недосдал” на свою охрану, — кузнец слегка раздраженно поднял брови.

— Три чеканных.

— Я заплатил всё за эту луну, Лонд, — Торм покачал головой, стирая с лица гостя улыбку и заставляя там нарисоваться усталую гримасу. — И даже если бы хотел, не отдал бы тебе ни монетки: Эльба выходит замуж, а приданое мне обошлось дорого. Я отдал твоему отцу деньги за три луны вперёд и сейчас плачу всем, иногда и в долг.

— Завидный жених, — фыркнул Лонд, осушая огромным глотком ковш с водой, разбавленной вином, поданный одним из подмастерьев.

— Нечасто дочери кузнеца, пусть и городского, выпадает шанс стать женой рыцаря, не находишь? — Кузнец жёстко посмотрел в глаза визави. — Никаких оплошностей я не допущу в этом деле.

— Торм, без обид, но твой рыцарь — вчерашний наёмник без ноги, который получил себе одну деревню. Я ни в коем случае не пытаюсь тебя оскорбить, это почётно, да… Но если бы ты отдал Эльбу за капитана стражи, это было бы лучше.

— Или за тебя, — усмехнулся кузнец.

— Или за меня, — кивнул Лонд, как ни в чём не бывало. Обсуждаемая Эльба была четырнадцатилетней девушкой, у которой даже в таком возрасте были прекрасно сформированы и нижняя часть, и верхняя, да и лицо имело очень приятные черты. На самом деле Лонд даже жалел самую малость, что она досталась не ему — наверное, отец бы согласился на такой брак — но в целом — несильно. Пока он никто, жену лучше не иметь. А когда станет кем-то, дочь кузнеца уже не будет интересной партией. — И да, Торм, давай без этих игр, ты же не купец, хотя и торгуешься прекрасно. Чтобы у кузнеца не нашлось каких-то трех чеканных? Серьезно?

— Ты выпрашиваешь у меня деньги? С каких пор? — кузнец явно начал получать удовольствие от происходящего.

— С тех самых, когда мне внезапно расхотелось прибегать к жёстким мерам. Ты же знаешь правила. Не наживай проблем из-за трёх монет.

— Лонд, я отдал твоему отцу за три луны. Даже за четыре, вообще говоря. Эта последняя. Не моя проблема, что он поднял сбор. Я буду платить со следующей луны на чеканную больше, но за эти три я уже заплатил.

— Сбор подняли до того, как эти три луны прошли. Ты недоплатил, — Лонд поморщился, поняв, в чем дело. — Именно поэтому с тебя три чеканных, а не четыре. Ты отдал большую часть суммы заранее, но ты не ростовщик, а мы не брали у тебя в долг под процент, так что будь любезен — отдай деньги. Последний раз прошу по-хорошему.

— У меня другое предложение, — задумавшийся кузнец довольно усмехнулся. — Помнишь, ты заказывал у меня кинжал. Хороший такой?

— Помню. И я отвалил тебе немаленькую сумму за эту работу, не так ли?

— Меньшую, чем я взял бы с другого человека.

— Но мы ударили по рукам, а цена была установлена за кинжал. И ты её получил. Луны же оплачиваются по одной в начале каждой, что тебе прекрасно известно. И раз цена повысилась, то все, которые ещё не начались с момента повышения, стоят дороже. Скажешь — не знаешь правил?

— Я давно тут живу, и правила мне известны хорошо. А касательно кинжала… Ты прав, нехорошо бы вышло, если бы я поднял цену на неоконченную работу, правда, — кузнец с умным видом закивал. Лонд никак не мог понять, к чему клонит этот хитрый лис. — Как насчет такого: я должен закончить его к следующему месяцу, но отдам раньше? А ты мне доплатишь. Скажем, четыре чеканных?

— Насколько раньше? — это уже было интересно.

— Сейчас.

— Одна серебрушка. Отдам её отцу. И две с тебя.

— Две, одну я тебе, так и быть, отдам. Закончить заказ на месяц раньше — это дорогого стоит!

— Одна, — Лонд припечатал. — Месяц я могу и подождать.

— Три, — кузнец неожиданно повысил своё прошлое предложение. — И моя мудрость, которую я увидел в языках пламени наговорами на огонь…

— Торм, избавь меня от этого. То, что горожане и крестьяне верят во всякую чушь, не значит, что верю я. У них каждый кузнец огонь заговаривает, а каждый мельник кости перемалывает по ночам. Будь всё так, как говорит народ, ко мне бы каждый день под окно какая-нибудь нечисть приходила бы.

— Ой, тебе ли такими словами разбрасываться, — Торм дернул уголком губ в жёсткой усмешке, заставив собеседника замереть. — То-то же, а то стоит, корчит из себя незнамо что. Три серебряных. Хороший кинжал я тебе сделал, не пожалеешь. Кузнецу молот хороший нужен, воину — щит и копьё, ткачу игла, доктору свои инструменты потребны, тебе вот — кинжал хороший…

— Я тебя понял. Хорошо, я отдам за тебя деньги отцу, — кивнул Лонд, убежденный последней фразой. — Неси свою работу. А я как-нибудь ещё зайду на пару бесед, — задумчиво добавил бывший землянин.

— Отчего же не зайти — заходи, — фыркнул Торм, отправляясь куда-то в дальнюю часть кузни. — Побеседуем непременно.