2024-03-08 09:39
Ориджинал (Князь) — Глава 2
— А что мне с того? — Человек в кожанной маске, часть которой походила на короткий птичий клюв, молча скрестил руки. — С чего мне вам помогать?
— Ты не гневи мельников, доктор, — один из двух переговорщиков угрожающе показал кулак. Разговор происходил на открытом месте около деревянного моста через небольшую реку-канаву. Зона была относительно чистой, лёгкое амбре шло в первую очередь от реки, в которую все местные сливали свои отходы.
— А ты не гневи меня, а то мельников город завтра может и не досчитаться. Ты хочешь, чтобы я помог тебе. Что ты предлагаешь взамен?
— Ты не местный, — в разговор вступил второй человек. — Был бы местным, появился бы раньше, да и лицо бы не скрывал. Город большой, — эта фраза про поселение на тысяч восемь-десять жителей вызвала у его собеседника лёгкую усмешку, которую под маской видно не было, — но рано или поздно тебя узнают. Мы мельники, у нас большое слово здесь. Работай на нас, а мы убережём от любой беды.
— Не интересно. Ещё что-то?
— Думаешь, за тебя вступится судья или Хозяин?.. Удивлён? Мы знаем, что мальчишка Лонд заказывал через тебя смерть Виттора-плотника. И Олана, который торговал вином, его тоже ведь ты убил? Пока ты работаешь тихо и мало, никто на тебя внимания не обращает. А вот мы уже обратили. Дальше что делать будешь? Днем по улицам ходишь, ночью по домам чужим. Нехорошо, доктор.
— Я прогоняю болезнь и лечу, не более, — голос врача оставался ровным и приглушенным. Маска со стальной вставкой в клюве здорово его искажала, так что сложно было бы определить на самом деле даже пол говорившего, окажись им женщина с грубым голосом. — Потому и хожу днем по улицам, чтобы люди могли обратиться.
— Ходишь-то ты ходишь, да только ни под кем, а так долго нельзя. Тут у каждого свой покровитель — таковы правила. Когда ты появился три года назад и стал людей лечить — это еще терпели, хотя и брал ты немало, и отказывал много. Но когда ты по ночам резать начал да чужие секреты стал болтать за звонкую монету — это уже терпеть никто не станет. Хочешь, чтобы на тебя охоту объявили?
— И кто охотиться станет? Вы?.. — Лёгкая насмешка в голосе не укрылась под маской, вызвав злобный звук со стороны первого переговорщика. — И долго ли будет мельница простаивать? Город большой, — вернул он фразу, — а вас всего-то сотня будет.
— А мы друзей позовем. Думаешь, многие откажутся? Ты не по правилам живёшь. И судья тебя предупреждал.
Лонд под маской поморщился. Когда у судьи заболел сын три года назад, ему с трудом удалось убедить отца принять свои услуги. Под угрозой отправиться выкупным рабом в случае неудачи, на минуточку! Куш был уж очень хорош: репутация у одного из важнейших людей в городе, деньги. Чумную маску достал все тот же судья, который должен был быть подчеркнуто нейтральной фигурой и не хотел подпускать к себе публично человека Хозяина. А позже оказавшийся очень эффективным "доктор" получил несколько рекомендаций в высоких кругах. Ну и по улицам загадочная фигура иногда ходила, и в таверне сидела. Он появлялся-то всего несколько десятков раз за три года, если уж на то пошло. Лечил, разумеется, если предлагали пациентов. И старался аккуратно выстроить свою репутацию. Платили за здоровье немало. И банды, контролировавшей врачей, тут не было, к счастью. Медициной заведовали коновалы и парикмахеры, да заезжие брадобреи. Была пара аптекарских лавок. Собственно, одна как раз при пекарне Иона: там продавали ароматные булочки с травами, настойки и сушёные травы тоже.
В общем, внезапно оказалось, что неписанные правила как бы и нарушаются, ведь кто-то ведёт деятельность и зарабатывает без санкции хозяев города. А вроде бы и не нарушаются, потому что врач вроде бы есть, а вроде бы и нет. А чьих-то конкретно интересов он не нарушал. Первое время спасал авторитет судьи: фактически Лонд вел деятельность в начале своей карьеры как раз таки имея “санкцию”. Ну а сейчас за него потихоньку начали браться всерьёз. И мельники, видимо, будут первыми. Помогать судье с убийствами явно не стоило, но в тот момент плотник ему и самому мешал…
*** Меньше двух лет назад ***
— Вот эта собака и украла!
— Я тебе не собака, вонючая свинья, — такой жесткости и спокойствия в голосе от фактически подростка никто не ожидал.
— Ты винишь моего человека в воровстве. Это серьезное преступление, — Хозяин поудобнее перехватил трость, с которой постоянно ходил. Лонд не обманывался: мужчина был довольно опасен. Он хорошо владел мечом, копьём. И прошёл не одну схватку. Купцы, которым доводилось самим водить караваны, были довольно крепки и неплохо обращались с оружием: это насущная необходимость. Тем не менее мужчина компенсировал боль от застарелой травмы в ноге, опираясь на трость, когда вокруг была мирная обстановка.
— Да, виню! Этот сопляк срезал у меня кошелёк в кабаке!
— Что скажешь, Лонд?
— Скажу, что он вонючий пьяный дурак. Напился и устроил драку…
— Ты напал на меня!
— Он зарядил мне в глаз кружкой, — пояснил Лонд Хозяину. — Я намял ребра и оставил валяться. Кто там украл его гроши — не моё дело. И были ли они вообще — тоже.
— Были, — хозяин кабака подтвердил. — За выпивку Виттор платил вперёд. Не могло у него не быть денег. Я не обвиняю твоего человека, Хозяин, — трактирщик поднял руки, — но и у меня в заведении давно никто на кражи не осмеливался. И с этим я намерен разобраться.
— За кражу наказания разные: отрубание рук, десятикратное возмещение, выкупное рабство… — Все окружающие замолчали, смотря на молодого парня, который с хищной улыбкой перечислял все то, что с ним должны были сделать. — А за ложный навет? Предлагаю простой суд, Хозяин: забрать имущество и отрубить голову, жену в выкупные. Может, и наскребет на неё кто. А нет — поработает на наш славный город.
— Я тебе не улочник, а плотник, шелудивая псина! — Лонду удалось-таки добиться того, чего он и хотел изначально: вывести Виттора из себя. Известно было, что жену он обожал, хоть и своеобразно: обращался довольно жестоко и тиранил. Вероятно, дело было в средненькой внешности и в разнице в возрасте: молодая девчонка вряд ли была в восторге от такого мужа.
— То есть ты отказываешься от суда Хозяина, — хмыкнул Лонд, заставив собеседника подавиться воздухом. Глядя на раскрасневшегося мужичка, окружающие люди даже не пытались прятать улыбок. А кто-то — хмурых лиц.
— Я не отказываюсь от Правил. Справедливое наказание тебе вынесет квартальный, где и случилась кража…
— А не ты ли сам спрятал свои гроши? Сколько там у тебя увели? Сорок чеканных? Откуда столько у такой пьянчужки? Хей, жители нашего славного города! Кто займет мне денег, чтобы выкупить жену этого пьяницы?
— Захлопни пасть! — Между тем купец, исполнявший роль судьи, усмехался в усы, не вмешиваясь. Ему нравилась наглая манера Лонда вести дело: как ни крути, воровство — это плевок ему в лицо. В деле следовало разобраться, но среди своих, а не вот так — на публику. Его люди не воруют… Без разрешения.
— А то что? Все же знают — ты урод и пьянь. А я молод, красив, при деньгах. Конечно, жениться я на ней не буду, но уж рада мне она будет побольше… — На этом моменте плотник не выдержал и бросился на обидчика.
Лонд, впрочем, даже не пытался биться честно. Они не рыцари на турнире, они — городские люди. Им можно. Толпа вокруг одобрительно загудела, когда в глаза Виттора прилетела жмень пыли, заранее заготовленной юношей. Удар ногой в пах заставил плотника согнуться, а кулак с разворота расквасил нос. Неуклюжее движение рукой так и не дотянулось до лица Лонда, а массивное тело пролетело мимо, плюхнувшись пузом на землю. И получило мстительный пинок в ребра.
— Всё, всё, — миролюбиво поднял парень руки, отходя немного назад. Готовые кинуться к нему мужчины из квартала плотников сжали зубы. Не будь вокруг людей Хозяина, они бы уже избивали Лонда до полусмерти. Но сейчас сдерживались, не желая устраивать массовую драку. — А к Линне я ещё присмотрюсь, — фыркнул он, вызвав от силящегося подняться Виттора рычание. К сожалению для него, глаза он едва ли очистил от попавшей пыли, а Лонд бил очень жестко, если не сказать жестоко. Так что встать плотнику было непросто. Окружающие и вовсе встретили всё происходящее хохотом, шутками и подбадриванием.
Спустя несколько часов у Лонда состоялся уже другой разговор. “На ковре”. Так говорили, когда Хозяин вызывал в свой кабинет, куда, кстати, звали далеко не каждого. Там у купца лежал роскошный по местным меркам большой дорогой ковер со множеством цветастых узоров. Стоил он — как ещё один дом. И то, как Хозяин позволял топтать его гостям в кабинете, уже показывало его статус. А людей непривычных и вовсе делало неуверенными в себе. Купец был словно бы на своём поле, даже когда стоял с собеседником на ковре и говорил так. Если же он сидел, а приглашен был слуга, то тот и вовсе терял любую уверенность, боясь лишний раз переступить с ноги на ногу. Буквально. Впрочем, это было не про нынешнего визитёра.
Лонд принял спокойную позу, руки висели по бокам, он просто стоял. И всё. Хозяин сидел на массивном стуле за столом и неотрывно смотрел на своего молодого, но многообещающего подчиненного.
— Ты крал эти деньги?
— Нет.
— Не врешь?
— Нет, — видя, что такие односложные ответы не устраивают купца, Лонд добавил: — Мне просто нет смысла. Даже если бы там были эти сорок чеканных. Я не святой и люблю деньги, но наживать себе проблемы из-за этих грошей…
— Хочешь сказать, ты бы не стал воровать? — Усмехнулся Хозяин.
— Если бы я решил своровать, то не так, — Лонд лишь пожал плечами. Кажется, именно такого ответа купец не ожидал. Мальчишка сумел его удивить, он даже слегка вскинул брови. — Вы же не думаете, что у этой пьяни и вправду могло заваляться четыре десятка серебра?
— А сколько там могло заваляться?
— Он приврал раза в четыре. А то и в пять. Не больше десятка серебрушек. И это я его ещё переоцениваю.
— Там было четыре чеканных и три десятка медных грошей, — неожиданно сообщил владелец кабинета, словно это было само собой разумеющимся. Усмехнувшись лицу Лонда, которое тот всё же не смог удержать, он продолжил: — Виттор участвовал восемь лет назад в одном некрасивом деле. Ты тогда ещё был мал, но должен помнить ту нездоровую атмосферу в городе.
— Помню. Люди закрывали двери, нам, детям, запрещалось уходить куда-то без присмотра взрослых. Только с семьями, — Лонд имел в виду “семью”, а не обычную семью. Первое значение слова использовалось для обозначения групп уличных банд из детей и подростков, которые жили вместе или подчинялись одному лидеру. Впрочем, Хозяин прекрасно его понял. Несмотря на то, что формально в страже был смотрящий за этой частью жизни города, каждая банда практически всегда подчинялась в первую очередь своему квартальному, то есть фактическому владельцу той или иной части поселения. Хозяину, конечно, всего этого объяснять было не нужно, он и так всё понял.
— Да. Тогда шла война. Не большая, между королями. Так… Наши, как барон их назвал, “очередные разборки”. Даже днем никакие приличия особо не соблюдались. Нападали на улицах. Выйти из своего района на нейтральную территорию — уже большая история. Ночью же налетали даже на дома в черте кварталов. У меня тогда случилась большая проблема. Мой караван полностью вырезали. Позже мои люди изучали место, где это случилось. Мост через реку обвалился, упали две подводы с лошадьми и людьми. Местные крестьяне налетели вместе с наёмниками из числа патрулей квартала корабелов как раз тогда, когда выжившим помогали выбраться и спасали лошадей, груз. Я вижу — у тебя вопрос?
— В городе нет квартала корабелов.
— Да. Теперь нет, — именно сейчас у купца стал такой взгляд, который, вероятно, и заставлял всех называть его Хозяином. Это прозвище прицепилось к нему даже за пределами круга его подчиненных. На Лонда посмотрела в буквальном смысле живая сталь. Он видел такой взгляд в прошлом мире всего дважды. Оба раза — у очень влиятельных и опасных людей. Тогда казалось, что в лоб направлен пистолет, хотя они просто смотрели на него. Сейчас — словно у глотки приставлен нож. Но разницы фактически не было. — Раньше тут было больше плотников, и они делали древесину для кораблей на побережье. Выделывали хорошие доски, пропитывали их растворами смол. Когда дно судна смолили уже построенным, оно и вовсе становилось удивительно прочным. Эти корабли до сих пор прекрасно плавают, не давая течей. В отличие от заложенных позже. Это могло бы быть и не так, если бы мне дали забрать весь квартал корабелов, но магистрат вмешался. Никто не хотел моего усиления. Поэтому сейчас в городе есть квартал плотников. И поэтому меня боятся, — Лонд мгновенно понял диспозицию. Ослабленного хищника попытались приструнить те, кто придерживался нейтралитета. Но Хозяин хоть и отступился, уничтожил всё, до чего смог дотянуться. Шакалы остались лишь с объедками, а плотники, будучи независимы сейчас, явно не подчинились никому другому. Вероятно — с подачи хозяина.
— Район корабелов был больше плотницкого?
— Весь южный пустырь, — Хозяин не менял выражения лица, просто сказал фразу, констатируя факт, но где-то в его голосе, в самой глубине тембра Лонд все же уловил удовлетворение. Южный пустырь вовсе не был пустырем, как можно догадаться из названия. Там были старые добротные здания, сохранившиеся после вспыхнувшего пожара, который был… Восемь лет назад. Логично. Там же было много хижин, дрянных построек из обломков и прочего мусора. Его почти весь занимали беспризорники и жесткая иерархическая система, которая там выстроена. Плюс имелся ряд зон, которые существовали её в рамках. Бордель. Худший. Для всех подряд. Лучший был на севере города и кусался ценами только так. Базар, два кабака и ряд других мест. Каждое контролировалось какой-то бандой, многие банды подчинялись как некие прокси-группировки кому-то из неформальных или даже формальных глав города, а над всем этим вертепом стоял смотрящий от стражи. И, по словам Хозяина, получалось, что нынешний район плотников составлял сейчас всего процентов сорок от прошлой территории корабелов. Что не могло не впечатлять, мягко говоря. Особенно с учетом того, что зона, которая сейчас формально подчинялась Хозяину, была меньше плотницкой на пятую часть.
— В нападении на ваш караван участвовал Виттор?
— Я не знал об этом. До недавнего времени. Но он в то время был в деревне рядом. А оттуда пришли землеройки, которых привлекли корабелы, — землеройками купец нелицеприятно назвал крестьян. — Никого из тех, кто участвовал в войне, в живых уже нет. Со стороны корабелов. Дочери их квартального, разве что. И жены двух его старших сыновей. Но они не опасны.
— Почему? — Лонд явно вызвал некоторое неудовольствие, но обычно Хозяин не объяснял никому своих действий. Просто отдавал приказ. И раз уж этот человек соизволил так много говорить, то стоило пользоваться моментом. Лонд ещё на Земле был из тех, кто готов был слушать любого, кого он считал в чем-то лучше себя. И мало кому что-то объяснял. Считая себя умнее и гораздо образованнее окружающих, он испытывал некоторую брезгливость к любому, кто начинал с ним спорить или доказывать что-то, не обладая компетентностью хоть в чем-то. Информация, знания — это ценности. И те, чьи информация и знания есть ценности, не обязаны делиться ими с владельцами “информационного ширпотреба”. Работало это и в обратную сторону. И раз уж Хозяин объяснял, нужно было превратиться в одно большое чувствительное ухо и слушать.
— Тогда южного гнезда фей ещё не было, а северное было больше. К ним ходил, наверное, весь город. Младшая была очень красивой, кто-то из стражников, я знаю, даже брал в долг, чтобы к ней попасть.
“Ну да, чего следовало ещё ожидать? Гуманизма?..” — Подумалось землянину. Фактически окружающий мир был населён дикарями, подернутыми лёгкой дымкой цивилизации. Стоило случиться любому триггеру, и дымная вуаль рассеивалась, карета становилась тыквой, а собутыльники в таверне и прохожие на улицах доставали из-за поясов в руки ножи, а из сердец на лица — кровавые оскалы.
— Раз уж Виттор так удачно обвинил тебя, то это будет для тебя проверкой. Можно ли подпускать тебя к серьёзному делу или нет. Убей его. Любым способом.
— Я понял.
— Виттор помешал не только мне, но и Судье. Если ты справишься, но попадешься, то королевский суд будет к тебе куда снисходительнее, чем мог бы. Конечно, если у тебя есть деньги его оплатить, — Хозяин положил на стол звякнувший мешочек. — Это кошель Виттора. Сколько там — ты знаешь. Найдешь при нем деньги — бери себе. Найдешь ценности, оставь, где нашел. Найдёшь письма или бумаги — принеси мне. Не справишься — ответишь по закону, справишься — ответишь по правилам или не ответишь вообще. Не попадешься — получишь два десятка чеканных. Я ценю своих людей. Всё ясно?
— Всё, — Лонд кивнул, прихватывая кошелёк.
Лонду никогда не нравилось вспоминать свою смерть. Лежа сломанной куклой на бетоне, он буквально купался в океанах боли. Раскалывалась голова, возможно — буквально. Раскалывалась и грудная клетка. Кости, ребра. Глаза почти ничего не видели, а сковавшая всё тело цепями адской боли мука буквально шептала на ухо о скорой смерти. Выжить шансов не было. Откуда он это знал? И сам не скажет. Но тело умирало, а сознание грозило угаснуть вместе с ним.
Будучи человеком крайне образованным, эрудированным, он отнюдь не ограничивал себя фактическим знанием. Несколько языков, отличное техническое образование, кандидат наук в двадцать семь лет. Можно сказать — неофициальное высшее в области биохимии. Во всяком случае, он был уверен, что ряд курсов и неплохой опыт работы в области биотеха могли с натяжкой претендовать на что-то такое. С большой натяжкой… Стоило признать, что свои знания тут он переоценивал, но некоторая доля природной гордыни требовала именно такого подхода. Глупые люди на Земле рассказывали сказки про то, что троечники занимают лучшие позиции в жизни, умные — учились. С его точки зрения в жизни существовали всего три пути куда-то пробиться: интеллект, связи или характер — предприимчивость. И он шел первым. Вполне успешно, надо сказать. Большое количество свободного времени, отсутствие нужды в деньгах, живой ум и любознательность были теми качествами, которые позволяли ему в отличие от большинства не только землян в целом, но и собственных соотечественников чувствовать себя прекрасно, занимаясь теми вещами, какими хотелось, а не теми, которыми было нужно. К сожалению или к счастью, всё это компенсировалось хаотичностью. А невероятное трудолюбие и системный подход совмещались с постоянной сменой интересов.
Кажется, в прошлом мире Лонд успел позаниматься всем, чем только можно, от ведения блогов, до разработки игр и коммерции… Но все надоедало крайне быстро. Так что, обладая обширной эрудицией, он имел крайний богатый, но очень поверхностный опыт во всем, чем пытался заняться. А спектр интересов был неадекватно обширен и чудовищен в своем многообразии. Что могло пойти не так в этой замечательной жизни? Глупая случайность. И вот — ему осталось жить несколько минут. Очень мучительно жить.
Люди, ищущие магические тайны в техногенной действительности, вероятно, считают, что маги, колдуны и ведьмы, всякого рода настоящие экстрасенсы и прочие интересные личности, которые что-то умеют, скрываются от глаз людских. Возможно, для настоящих волшебников это отчасти и верно — тут Лонд сказать точно ничего не мог. Но в большинстве своем для поиска информации в его время достаточно было зайти в интернет и вбить правильный запрос. К сожалению, большая часть “магии”, исключая уж совсем примитивные фокусы, выполненные за счет ловкости рук, им быстро объяснялась с помощью все тех же браузера и всемирной сети.
Выход в астрал? Объяснение этого феномена проще и прозаичнее, чем все мистификации, возникшие вокруг. Мозг человека формирует фактическую проекцию восприятия, совмещенную с физическим телом. Она нередко может нарушаться. Самые простые примеры — сон или воспоминания, в которых проекция часто смещена, из-за чего индивид может “взглянуть” на себя со стороны. Примеры бывают и более явные. Сонный паралич или нарушения в работе соответствующего отдел мозга. В таком случае проекция может быть смещена, а у людей нередко возникает чувство присутствия кого-то постороннего, слежки или аналогичные когнитивные нарушения вследствие того, что мозг ещё “не загрузился” и попросту не успел осознать действительность или из-за конкретных физиологических нарушений.
Возможно, именно это с ним и происходило. Умирающее тело пустило мозг вразнос, корёжа восприятие. Возможно — это были предсмертные галлюцинации. Проблема в то, что во сне человек не чувствует боли и не ощущает детальности, что и происходило с Лондом. Он понимал, что окружения у него, фактически, нет: не было объектов, травы, деталей картинки — ничего. Да и боль стала отдаленной. С другой же стороны, в галлюцинации или сне человек редко может понять, что он спит или не коммуницирует с реальностью Лонд же предельно четко понимал, что его тело лежит и умирает.
Преодолеть боль было невероятно тяжело и одновременно очень легко. Она буквально сковывала цепями. Не физически, конечно, но малейшая попытка двигаться вызывала шоковый паралич. Где-то и двигать было нечем: сломанная кость, а где-то он мог бы физически сделать движение, но ощещение такое, будто связан или скован: ничем не пошевелить. Но одновременно с тем он ощущал себя просто… Рядом. Сосредотачиваясь на руке, он видел руку. и даже её немного чувствовал. Но плохо — словно она сильно затекла. И одновременно с тем он мог сосредоточиться на реальной руке. Адски болящей и исковерканной реальной руке, чья боль шла максимально четко и буквально сводила с ума.
“Боли нет, есть только вселенная, боли нет, есть только вселенная…” — На самом деле, не особо важно, что говорить. Первая часть фразы важнее второй, но не критична. Это просто мантра, психологический прием. Мысленная концентрация на подобной мантре может на несколько мгновений отвлечь от физической боли. Не потому что она реально работает, а потому что мозг концентрируется на произношении, пусть и мысленном, и отвлекается от сигналов нервной системы. Впрочем, в нынешней ситуации психологический прием не помогал никак.
Зато очень четко оформилось ощущение двойственности. Он чувствовал себя в двух местах одновременно. Лежащей изломанной куклой и странным состоянием сознания где-то “рядом”. Где именно — непонятно. Просто рядом. И это “рядом” становилось все дальше и дальше, открывая путь “куда-то”. Лонду, хотя в тот момент он это имя ещё не носил, было понятно, что вскоре придется выбрать, где быть. И выбор был между сломанной куклой куска отбитой плоти и странным ничем, где ощущалось что-то. Выбор был очевиден. Умирать и корчить ум в адских болях ему не хотелось совершенно. Почему-то в последний момент в голову пришла цитата из одной старой фэнтезийной книги: “Для высокоорганизованного разума смерть — просто новое путешествие”.
Сколько проходило времени, Лонд не знал, окружающее странное ничто, настоящий туман мыслей все больше застилал окружение, а мысли становились путанными, хотя он и стремился сохранить хотя бы их четкость. Происходящее он всё ещё связывал с работой мозга. Этот удивительный орган просто задействовал все внутренние резервы, силясь продлить свое существование, а заодно уйти от кошмарной действительности. Почему-то где-то “позади”, хотя иных направлений кроме “позади” и “куда-то ещё” он не ощущал, можно было довольно четко разглядеть весь тот ужас, который случился с его телом. Вероятно, именно за счет перенапряжения умирающего мозга — такая четкость восприятия. А смерть влияла на доступный ресурс, который никак не мог быть бесконечен. Можно сказать, что процесс путешествия на тот свет развил его способность управлять своим мозгом кратно: реальность таяла, словно мороженное под жарким летним солнцем, расплываясь белёсой пеленой. Очертания предметов терялись, мир искажался, даже приглушенные звуки уходили прочь, иногда в “ничто” мелькали странные росчерки, похожие на оскалы несуществующих пастей… Но он все ещё сохранял четкость мысли, сумев направить свой оставшийся ресурс именно на это. Если бы он только сумел выжить, возможно, что этот навык позволил бы ему достигать невероятной концентрации восприятия, решать сложнейшие задачи, держать в голове ещё больше информации, хотя куда уж тут. Он бы обязательно смог бы его освоить, но это все уже не имело значения. Выжить было невозможно. Выжить…
Приказ Хозяина был понятен и прост. Забраться на крышу нужного здания было несложно. В прошлом увлекаясь скалолазанием, в этом мире он развил тело куда лучше. Когда осознанно можешь влиять на формирование собственного организма с рождения, куда легче добиться самых фантастических результатов. Правда, Лонд хоть и преодолел ещё на Земле страх высоты, все же предпочитал болдеринг — дисциплину, предполагавшую работу на малых высотах и сложном рельефе. Но уж залезть на средневековую постройку?.. Даже не смешно.
Собравшись, он аккуратно присел, продумывая дальнейшие действия. Нужно было учесть все. Каждое движение, каждый миг. Он буквально находился сейчас не на крыше, а на стене дома. Он свесился сверху, подоконник, окно… Защёлка!.. Лонд вырвался из мыслей. На окне внизу будет защелка. Деревянный колышек, который закрывает изнутри деревянную же заглушку. Выбить внутрь? Да! — Он снова вернулся на окно, мысленно проносясь по каждому своему действию. Предположим, он сумеет уцепиться руками так, чтобы выбить заглушку ногами. И что дальше?
На Земле он тоже мог что-то такое. Ещё когда лазал, продумывал трассу иногда много минут, буквально переносясь мыслями на стенку с зацепками. Когда что-то делал, мог достраивать движения в голове на много шагов вперед. Шахматы… До настоящих профессиональных шахматистов ему было далеко, но Лонд умел держать в голове несуществующую пока позицию и “смотреть на неё”. Так же и тут.
Его мозг действительно умудрялся достраивать окружение настолько, что даже не виденные им ранее объекты в этой картине действительности каким-то образом по косвенным признакам появлялись. Конечно, “отойти” далеко было тяжеловато: чем дальше из видимой и ощутимой изначальным телом области пространства он мысленно “отходил”, тем меньше он чувствовал и понимал, а где заканчивалась память и четкие предположения, давая место фантазии, не всегда получалось разобрать.
Но “далеко” Лонд сейчас и не собирался заглядывать. Ему нужно было лишь забраться в дом плотника и посмотреть, что там внутри. Понять по внешней форме, расположению окон и своему опыту жизни в этом городе, каково там расположение помещений. Вот он выбил окно. Где спальня? Точно не внизу. Дом двухэтажный. Внизу рабочая зона. Это почти наверняка. Вход в погреб, обеденная… Стоп! Обеденная? Внутри в воображении Лонда сидели аж восемь человек, которые играли в кости на первом этаже. И это было ужасно странно. Все ещё сидя на крыше, юноша странно смотрел на свои руки. Почему ему так явно кажется, что внутри люди? Что за бред? С другой стороны, если ОЧЕНЬ сильно прислушаться… Ну, какие-то голоса снизу слышны, да. Очень-очень приглушённо. Но идут ли они из дома?
Перебравшись на соседнюю крышу для пущей уверенности, Лонд долго всматривался в здание. Так долго, что уже хотел бросить это дело. Но все же понял, что был прав. Из щели двери иногда пробивались небольшие отсветы. Скорее всего — от лучины. А это значило только одно: на первом этаже кто-то был. И далеко не факт, что это жена плотника. Да и поднять шум она может быстро, если это и вправду она.
Стоило ли говорить, что Лонд не стал рисковать в тот день? Зато на следующий Виттор преспокойно загнулся прямо на пороге своего же жилища, хрипя и блюя кровью. Яд в пиве? Что может быть банальнее и проще?.. Труп и его предсмертные судороги квартал плотников обсуждал тогда долго, а Лонд благополучно получил свои деньги и доверие.