2024-02-23 04:07
Познающий Жизнь. — Глава 3
Познающий Жизнь. - Глава 3..docx
То, что жизнь, это не что-то абстрактное, а вполне измеряемая, конечная, объективно существующая величина, я осознал в полной мере зимой. Снег в Японии, явление не особо частое, особенно вне гор. И, тем не менее, иногда случается такое, что холода наступают сильные, а снег доходит и до нашего поместья, пусть даже и редко.
Я заболел. Глупо, банально, но в тоже время жестоко, однако я просто простудился. Но, если в прошлой моей жизни простуда была рядовым делом, люди могли по несколько раз в год болеть, но выздоравливает всего за несколько дней, ну, максимум неделю, хуже было только в особо неудачных случая, то вот простудиться в Японии, где о нормальной медицине ещё даже не слышали, где нет лекарств и нормальных врачей… это практически приговор.
А я ещё и простудился на удивление легко и быстро. Фактически, снег ещё не успел выпасть, лишь воздух стал холоднее, как я уже начал кашлять, а температура пошла в гору.
Тогда меня ещё больше удивляло то, как ко мне относились в семье. Отец беспокоился о моем здоровье, носился туда сюда, вызывал лекарей, практически не отходил от меня, едва ли не забыл про сон, сам мне еду таскал и с ложечки кормил, и делал это постоянно, так, что даже в бреду, при температуре, наверное, градусов под сорок, хотя точно хрен скажешь, градусника-то нет, я и то чётко отметил это в своей памяти. И, в тоже время, старшие братья и мать не проявили ни капли беспокойства за моё здоровье, мать, так и вовсе, в те моменты, когда приходила навестить своего мужа, моего отца, выглядела так при взгляде на меня, словно ей не терпелось, чтобы я помер от болезни побыстрее.
Даже в бреду высокой температуры, когда соображать мне было чертовски сложно, я и то смог понять — что-то здесь не так.
Прошло три месяца с момента, как помять и личности двух жизней слились воедино, я, словно предвидя возможность заболеть, тренировался свое тело, даже пытался закаляться, старался сидеть на диете, убрал сладкое из рациона вовсе. В общем говоря, я в полной мере был занят тем, что пытался сделать тело сильнее, выносливее, здоровее. Не то, чтобы оно было нужно, учитывая, к чему меня готовит отец, но после воспоминаний о прошлой жизни мне было… мерзко жить в таком слабом теле. Притом, слабом, даже по меркам детей моего возраста!
Отец, как ни странно, вопреки моим ожиданиям, ничего не сказал против. Он в течении недели узнал о том, что я начал тренироваться, но лишь с улыбкой смотрел на меня и просто похвалил, когда я его заметил. А вот братья старались игнорировать, видимо беря пример с матери.
Обидно было, что, не смотря на все старания и, какие-никакие, но успехи, иммунитет и здоровье меня подвели, а я так легко свалился от болезни, пока Никто больше во всем поместье даже не чихнул ни разу! Мои старшие братья вообще на улице тренируются, посреди снега, в снегопад, даже в ветер, и хоть бы дрогнули хоть раз от холода! А я чуть ли не помереть готов уже от понижения температуры.
Я упорно делал все, чтобы не сдохнуть от простуды. Ел еду, которую лично приносил отец, не смотря на то, что аппетита моё тело вообще не чувствовало, а еда казалась отвратительной — был бы на моем месте любой другой ребёнок, хрен бы его есть заставили, а телу нужна энергия, нужны ресурсы, чтобы бороться с заразой. Я давился, но через силу заставлял себя есть.
Чёртовы две недели я не поднимался на ноги, мне даже двигаться было тяжело, никаких признаков улучшения ситуации, казалось, я скоро лёгкие начну выкашливать.
Собственно, тогда и произошёл переломный момент.
Появилось осознание, какое-то внутреннее, инстинктивное, что вот оно, то самое время, когда я умру — тело просто не справляется с заразой и начинает сдаваться.
И это было… так обидно. Как ребёнок, которому всего восемь с половиной лет, я бы этого не понял, но как проживший достаточно человек, я понимал, как это обидно — только-только вернуть память, осознать себя, но почти тут же погибнуть от какой-то болезни. И это же понимание давало мне-ребёнку осознание, что я ведь и пожить не успел толком.
Вот тогда, сам того не понимая, я и обратился к тому… скажет так, ресурсу, который ощущал в себе. Ощущал только потому, что помнил чувства, когда был его лишён. То чувство полноты, заполненности внутри себя. То чувство, что было у меня и в прошлой жизни, но которое было столь… привычным, что я просто никогда не воспринимал его, пока не утратил.
Холод. Это то, что я ощутил в тот момент. Словно холодная, можно сказать, морозная вода, подобная той, что бьёт из ключа, от которой зубы ломит, разлилась внутри меня. Я отчётливо чувствовал, как она разошлась во мне, но большая часть сконцентрировалась, собралась в груди, пока остальная, словно бы с кровью в моих венах, растеклась по всему телу.
Я зашёлся в кашле. Сильном, от которого в груди было больно, словно я разрываю себя самого изнутри. Но вместе с кашлем я чувствовал, как просто откашливаю крупные сгустки зеленовато-желтой слизи, мокроты или чего-то подобного. У меня уже горло болело, а я все откашливал и откашливал, тут же сплевывая всё это на пол, так как больше никуда не мог.
Прибежал отец, видимо кашель мой был слишком сильным, или ему кто-то сообщил. Он паниковал, особенно испугался и обеспокоился, увидев кучу слизистой массы, которую я уже выплюнул и продолжаю выплевывать кусками. Он принёс тёплой воды, от которой стало хоть немного легче, но даже так, следующие минут пятнадцать я себе кашлем чуть ли не горло рвал, сплевывая слизь в принесенную чашу.
Только после я лёг без сил. Один этот кашель, казалось, утомил меня сильнее, чем любая моя тренировка. Тогда и уснул.
Проснулся я ночью. И готов поклясться чем угодно — я никогда себя так хорошо не чувствовал! Дышал глубоко, не чувствуя никаких хрипов или затруднений в дыхании. В голове было ясно, так легко. Казалось, что мозги, после двух недель прожарки в лихорадочном бреду, сейчас, когда температура тела вернулась в норму, работали со скоростью света. А в теле была такая лёгкость, что казалось прыгни я, и проломлю потолок головой.
Таким образом, после двух недель болезни, лихорадки, бреда и прочих неприятностей, за одну ночь, можно сказать, в одно мгновение, я вылечился от недуга.
Как окажется в будущем, не только вылечился, но и в последствии заметно легче стал держаться против болезней.
Отец, увидев меня здоровым, а главное, живым, казалось бы готов расплакаться от счастья прямо на месте. Сказать честно, мне все ещё сложно привыкнуть, что именно отец относится ко мне с таким теплом, в то время, как мать вообще словно чужим считает.
Холода длились не долго, всего месяц, после чего снег с наших мест ушёл, а на улице стало намного теплее. Радовало, что не смотря на то, что я только-только переболел, за все время, ни разу, я так больше этой зимой и не заболел.
Ещё больше ощущение неправильности происходящего в семье укрепил взгляды и лица матери и братьев. Братья были явно не рады тому, что я выздоровел, и, если мать просто продолжала меня игнорировать, словно меня и нет вовсе, то вот у них это буквально на лицах написано было.
Я не мог забыть ощущение того холода, что разлился внутри меня, после которого я едва ли не моментально выздоровел. Сложить один и один было не сложно и в голове закономерно появились мысли о том, что это чувство, которое я обозначил для себя, как жизнь, вовсе не является чем-то эфемерным. К тому же, после болезни я, пусть и очень размыто, не чётко, но ощущал, что тот «ресурс», который помог мне и даже во время болезни был полон, после моего исцеления, изрядно опустел. По началу это сильно меня испугало. Я боялся, что, если этот ресурс являлся моей жизнью и я использовал его настолько, что, казалось, он опустел раза в два, то и годы, что я проживу, тоже сократятся соответствующе. Это длилось три дня после выздоровления, после которых я заметил, что, пусть медленно, постепенно, но ресурс этот, моя жизнь, приходит в норму, восстанавливается.
Это сопровождалось жутким аппетитом. Неделю я ел как не в себя, моя стандартная порция на каждом приёме пищи выросла раза в два, и чувство голода, даже с таким количеством пищи, приходило намного быстрее. Ещё из последствий стало заметно, что, не смотря на то чувство лёгкости, что появилось после выздоровления, уставал я от активности намного быстрее. Буквально в разы!
Однако, через неделю все эти симптомы прошли. Аппетит вернулся в норму, выносливость так же нормализовалась и вообще казалось, что ничего не было. Однако, точка не возврата уже была мною пройдена.
Коснулся чего-то, что ни в прошлой, ни в этой жизни не было для меня обыденностью. Я коснулся чего-то, что казалось невероятным. Чего-то, что способно вылечить от болезни человека, что готов умереть в любой момент, практически моментально.
Кто бы вообще на моем месте забыл о таком и не попытался коснуться этого чуда вновь!?