2021-12-03 07:48
Глава 46. Достань гранату
«Достань гранату, и будет праздник,
Достань гранату, и будет праздник,
Достань гранату, и будет праздник
Сразу, даром, сразу, и для всех»
«Сплин» — «Достань гранату»
https://www.youtube.com/watch?v=Vzeur9UQzjwДва года, один месяц и двадцать третьи сутки спустя Первой Битвы при Джеонозисе.
В бою солдат ценит две вещи — дружеское плечо и надежное оружие. В военное время — все тоже самое и возможность хорошо поесть, поспать.
В мирное время, солдат ценит все вышеперечисленное, кроме оружия. Потому как сыт уже этим по горло. Сыт взрывами гранат, сыт толчками легкой отдачи прикладом в плечо. Сыт картинами растерзанных тел товарищей, попавших под накрытие вражеской артиллерии…
А в последний день увольнительной, организованной по причине доукомплектования 611-го штурмового корпуса, солдаты ценят выпивку и последние мгновения беззаботного времени. Потому что на утро — построение, зажигательная речь маршала-коммандера Номада перед «блестящими», погрузка на корабли и полет назад, на передовую, на встречу врагу. И послезавтра ты уже можешь лежать в окопе с простреленной головой, быть разорванным на части при взрыве артиллерийского снаряда, или гореть в танке или БКТ.
— За павших! — командир Салов, командир роты бронетанковых подразделений корпуса моргнул, поднимая вверх кружку с лумин-элем. На лице слегка захмелевшего офицера мелькнула печаль — вспомнились разумные, что погибли за минувшее время.
— За павших! — лейтенант Артэмис, командир Большого Колесного Транспорта типа «Атлант», выбранного командованием штурмового корпуса и приданных ему механизированных и артиллерийских подразделений, присоединился к печальному тосту.
— За тех, кто не с нами! — капитан Миккель Дезидерари, ведавший артиллерийским имуществом корпуса, стукнул своей кружкой о две другие. Зеленоватая пена слабоалкогольного напитка схлестнулась тремя волнами и пролилась с небольшим объемом жидкости на деревянную столешницу. Но троица офицеров не обратила на это внимание, пригубив напиток.
Этот бар на Кристофсисе давно уже пользовался славой места отдыха для офицеров наземных подразделений. И преимущественно проводили здесь время представители среднего командного состава Штурмового Корпуса — ротные, батальонные, реже полковые командиры. Командиры легионов и корпусов сочли за лучшее признать местом своего расслабления преимущественно стендап-клуб. «Летуны» предпочитали отдыхать в барах рядом с космопортом в Северном мегаполисе, парни из пехоты ИКЗТ оккупировали заведения на окраине Кристального города — столицы Кристофсиса. Во-первых, там дешевле выпивка, во-вторых, военная полиция частенько предпочитает обходить это место стороной, в-третьих, пехота знала свое место и предпочитала двигаться огородами, когда на горизонте появлялись мрачные клонированные парни и те разумные, что служили с ними бок о бок. Драки, конечно, не будет, если кто-то кого-то заденет, но практика показывала, что в случае потасовки штурмовики обладают сверхъестественной способностью мгновенно узнавать о происходящем и прибывать на место конфликта быстрее военной полиции. А спорить при своей неправоте даже с отделением клонов ни у кого желания не имелось — настолько больших идиотов в ИКЗТ не держали.
Поэтому, «Штурмовое предупреждение», как назывался этот бар, являлся своеобразным местом сбора «элиты» вооруженных сил, находящихся на Кристофсисе. Чем пользовались местные представительницы прекрасного пола, охочие до мужского внимания, а может — и легкого способа устроить свою жизнь, охомутав немного пьяненького (ладно, чего скрывать, все свои — мертвецки пьяного) офицерика. Были уже прецеденты.
— Как думаете, — ополовинив кружку, поинтересовался лейтенант Артэмис, — какую речугу завтра Номад задвинет перед «блестящими»?
— Что-нибудь о том, что все они дерьмо, и он с болью в сердце, кровью из глаз и ушей вынужден принять их под свое командование, — Салов и Миккель едва не подавились, увидев вынырнувшего из толпы отдыхающих своего непосредственного командира. Попытавшись встать на рефлексах Устава, они были остановлены спокойным, а потому и вдвое более страшным, голосом Номада:
— Сидите, мазута гусенично-артиллерийская, — распорядился он, присаживаясь за стол, предварительно деликатно позаимствовав у соседнего столика стул для Баррис Оффи. Мириалана, улыбнувшись присутствующим, придвинулась к своему мужчине.
Ну хоть в кругу своих из себя скромниц не делают.
— Сэр, — осторожно поинтересовался Салов, — а вы разве не в стендап-клуб пошли?
— Представь себе, мой милый бронелобый друг, он закрыт, — ответил маршал. — Лана Бриз на гастролях на Панторе. «Сэркать» мне на службе будешь. Сегодня все равны.
— Пиз.ец Панторе, — хрюкнул Артэмис, припомнив шутку о том, что власть на планетах меняется после концертов стендаперши.
— За что пьем? — маршал принял от официанта пару кружек с лумин-элем, поставил одну из них перед мириаланкой, вторую перед собой. Официант — миловидная твилека, призывно покачивающая бедрами, улыбнулась Миккелю, выставляя на столик новую партию закусок.
— За павших братьев, — пояснил артиллерист.
— Это правильно, — поддержал Номад.
— А можно еще одну партию «Щупальцев куаррена»? — попросил Салов. — И две порции «Колец мон-каламари».
— Названия у вас в баре, конечно, — Баррис Оффи выразительно округлила глаза.
— Это бар изначально создавался для офицеров-штурмовиков, — напомнил Миккель. — Каждое блюдо названо в память о противнике, с которым мы сражались.
— Нас не было на Даке, — напомнил Номад.
— «Нас» — я имел ввиду армию штурмовиков и приданные ей части, — поспешил прояснить Миккель.
— Можно мне тогда «Язык гунгана» и «Хрустящего киллика в кисло-сладком соусе»? — попросила девушка. Официанта, повторив заказ, удалилась.
— Я бы посоветовал в следующий раз заказать «Клык керкойдианца» и «Родина айлонца», — произнес Миккель.
— Мне даже представить сложно, что скрывается за такими названиями, — улыбнулась Баррис.
— Первое блюдо — это нежное мясо нерва в карамельной панировке, — пояснил капитан Салов. — Второе — отбитое мясо нерфа, тушенное на открытом огне. Неимоверно вкусно.
— А чем плох тот же «Язык гунгана»? — поинтересовался Номад.
— Он длиной с добрый метр, — сдержал улыбку Микксель. — Проще говоря — копченая колбаса.
— Мне здесь уже нравится, — расплылся в улыбке маршал. — А что скажешь о «Судьбе ботана»?
— Мелконарезанное тушеное мясо, с соусом «Предательство», — пояснил артиллерист. — Последнее — выглядит как сливки, но на вкус специфическое.
— У них шеф-повар из наших что ли? — уточнил Номад.
— Да все заведение держат бывшие штурмовики, — пояснил Салов. — Списаны по ранениям, признаны негодными к службе даже после протезирования. Шеф-повар у них на Хайпори был в голову ранен…
— По меню это видно, — хмыкнула Баррис, продолжая зачитывать названия из меню. — «Корчащийся сси-руук», «Грязный тофф», «Горластый вагаари», «Горячий Нар-Шадда»…
— Последнее — новинка, — присоединился к разговору Артэмис. — Парням из 611-го его подают за полцены.
— А отряду «Инферно» вообще за счет заведения? — с невеселой улыбкой спросил Номад.
— О, тут этих парней любят, — лейтенант указал на дальнюю стену. — Там их постеры висят. Там еще «Ионная группа», «Дельта», «Омега» и много других спецназовцев. Они тут бывают редко, но метко. Потому хозяин заведения распорядился, чтобы им наливали и кормили за счет заведения. Элита, как-никак.
— В ИКССН перевестись что ли? — задумчиво произнес маршал, но получив легкий удар локтем в ребра от своей второй половинки, сразу заявил, что шутит.
— Известно куда отправят? — поинтересовался Миккель у маршала. Тот отрицательно покачал головой.
— Как обычно, сообщат в последний момент, — пожаловалась Баррис. — Но одно известно точно — мне дают ученика.
— Вот даже как? — переглянулись сидящие за столом.
— А разве не вы их сами выбираете? — уточнил Салов.
— Когда джедаем была — да, так и было, — призналась девушка. — Меня мастер Ундули так падаваном сделала. Но сейчас, в условиях военного времени — Академия распределяет на фронт студентов старших курсов. Что-то вроде практического опыта, дескать, теорию вам преподали, идите на передовую, покажите что умеете.
— Жестко, — оценил Миккель, блуждая взглядом по толпе. Посиделки — это, конечно, хорошо. Но и планы на хорошую ночь никто не отменял. Найти бы ту самую, с кем приятно уединиться…
— Военные реалии, — заметила Баррис. — Я сама еще вчерашний ученик, а тут мне уже дают кого-то в обучение. И я даже не знаю кого именно! Аколит должен прибыть завтра на построение.
— У меня похожие чувства, — произнес Номад. — Был корпус как корпус, затем Нар-Шаддаа, пара спутников — и вот, гравитационный генератор им в ухо — снова «блестящие». Будто мой славный корпус учебка какая-то.
— Да уж, дела… — Миккель натолкнулся на заинтересованный взгляд, устремленный в его сторону. Молодая девушка, сидящая в компании нескольких подруг, активно беседующих с… м-м-мать, сраные Имперские Рыцари, вы-то тут что забыли?!
Однако, пока остальные девушки о чем-то судачили с представителями Ордена, вовсю строя глазки, их товарка (а ничего такая! Длинные темные волосы, слегка бледная кожа, замысловатая татуировка на лице, осторожные, спокойные взгляды, да и ножки хорошенькие) с интересом рассматривала Миккеля. Время от времени поглядывая на его собутыльников. Но на них ее взгляд даже не задерживался дольше пары секунд. В то время как с ним у нее имелся довольно продолжительный зрительный контакт. Что это если не приглашение подойти и познакомиться?!
Да, обычно кристофсианские девочки сами на шею кидались, а потому как-то уже и не интересно. Другое дело эта волевая девица, что вот-вот прожжет его своим взглядом… Нет, решительно это та самая дама на вечер! Грех такую упустить…
Миккель приподнялся было, чтобы встать, но судьба распорядилась по-другому.
Во-первых, к девушке, встав между ней и Дезидерари, подошел какой-то Рыцарь (вот зачем эти идиоты всюду таскают с собой световые мечи? Это же у них вроде табельного? Ну ладно на войне, в бою, но в баре-то?) передал девушке стакан с напитком, завладев ее вниманием. Судя по выражению — та не очень этому была рада.
Во-вторых, Номада опять понесло в сторону работы:
— Кстати, что по поводу проекта миномета? — спросил он у артиллериста.
— Миномета? — подхватил Салов, запихивая в рот кольца кальмара с планеты Дак, обжаренных в панировочных сухарях. «Глаз мон-каламари» называется. — У нас есть миномет?
— Есть несколько трофеев, — заявил Номад. — Миккель обещал с ними познакомиться поближе. Может быть даже собственный прототип разработать, чтобы отправить в Генеральный Штаб на рассмотрение.
— Были бы у нас на Нар-Шаддаа минометы, не сгорел бы спутник, — посетовала Баррис.
Вздохнув, поняв, что от разговора не уйти, Миккель переключился на своих товарищей. Тем более, что красотка беседовала с тем самым назойливым парнем со световым мечом на поясе. Хм… а ты посмотри как вьются вокруг Имперских Рыцарей девчонки-то?! Может тоже кусок трубы на пояс вешать для повышения популярности?
— Есть рабочий прототип, — признался он. — Легкий миномет, фактически — копия того, что было у наемников на Нар-Шаддаа. Несколько доработок и переработок, так как они использовали фактически металлическую плиту в качестве демпфера, сошки, приваренные к тубусу республиканского гранатомета типа «Плекс». И боеприпасы от него же. Учитывая, что «Плекс» стрелял слабыми реактивными снарядами, то получили из говна конфетку — за счет угла возвышения тубуса можно изменить дальность полета снаряда — все той же ракеты. Конструкция понятна и проста, но боеприпас нужен другой.
— Почему? — спросил Салов. — У этих же отбросов получалось доставлять нам проблемы таким кустарным способом.
— Представь себе, что ты по наклонной восходящей дуге градусов в семьдесят отправляешь реактивный снаряд, предназначенный для горизонтальной стрельбы, — начал объяснять Миккель. — Снаряд «Плекса» имеет капсулу твердого топлива, рассчитанную на полет на дальность в километр. То есть, чтобы накрыть цель на расстоянии в пятьсот метров перед позицией минометчика, тебе придется рассчитать угол возвышения тубуса так, чтобы снаряд взлетел на километр вверх, да еще и приземлился там, где тебе нужно. А это уже лотерея — неоперенный снаряд «Плекса» не имеет стабилизации, так как гранатомету это и не нужно. Противнику на Нар-Шаддаа удавалось нам потрепать нервы только за счет того, что мы находились на большой дистанции, и позиции у нас плотные, учитывая городскую застройку — куда не кинь ракету, попадешь. Если уже и думать об инициативе миномета, то сперва нужна разработка боеприпаса. И уж точно оперенного, но не с реактивным двигателем. Возможно какой-нибудь вышибной заряд…
Он почувствовал на себе взгляд. Оглядевшись, заметил, что красотка, которую он приметил ранее, сидит за барной стойкой, наслаждаясь напитком, в то время как ее подружки пытаются уговорить ее присоединиться к компании Имперских Рыцарей. Девушка еще раз посмотрела на него, и похоже в ее глазах мелькнул огонек облегчения, когда она заметила, что он ее наконец-то заметил.
Так, ну теперь уж точно пора.
— … а кто будет заниматься разработкой боеприпаса-то? — донесся до Миккеля обрывок вопроса Салова.
— Да пусть хоть сам гранд-мастер Йода из Джедайской Унии, — бросил артиллерист, недвусмысленно поднимаясь из-за стола. — Прошу простить, господа офицеры, леди Оффи, но долг перед родом Дезидерари принуждает меня покинуть вас. До встречи завтра на плацу.
— Не ложись слишком поздно, сынок, — тоном заботливой мамочки произнес Номад, — тебе завтра новую артиллерию принимать.
«Да и хер с ней!», — подумал Миккель, пробиваясь сквозь толпу к заветной цели. О, черные кости Палпатина! Как же тут тесно! Все эти ноги, ноги, не запнуться бы-ы-ы…
Он оконфузился буквально в паре метров от своей избранницы, не успев разминутся с ногой кого-то из танцующих. Хорошо еще выпил он немного и сумел ловко приземлиться на руки, отпружинить и вернуться в предусмотренное эволюцией положение под одобрительно-внимательный взгляд своей обольстительной незнакомки.
— Мы еще не знакомы, но, как видите, леди, я уже был у ваших ног, — расплылся он в дежурной улыбке, присаживаясь на соседний стул за барной стойкой. Девушка смерила его любопытным взглядом, с легкой усмешкой сделала глоток из своего стакана, осушив его.
— Бармен, — Миккель подозвал к себе расторопного родианца. — Повтори для девушки, а для меня…
— Советую «Всратый сепаратист», — низким грудным, но сводящим с ума голосом произнесла девушка, указав на свой пустой стакан. — Выглядит как простой фруктовый сок, передышка после литров алкоголя, но на самом деле предательски развезет уже через полчаса.
— Звучит как совет знатока, — улыбнулся Дезидерари.
— Я здесь уже минут десять и знаю о чем говорю, — произнесла незнакома.
— Буду иметь ввиду, — улыбнулся ей парень, сделав заказ. — Миккель, — представился он.
— Не буду утруждать тебя своим именем, — неожиданно произнесла красавица. — Ты его все равно на утро даже не вспомнишь.
— На память не жалуюсь, — произнес он, вслед за девушкой пригубив напиток. Приторный, но алкоголя похоже не пожалели.
— Подожди полчаса, — заверила его незнакомка.
— Отсчет уже начал, — шутливо заметил артиллерист. — И что такая грязная дыра, как «Штурмовое предупреждение», забыло в такой красавице как ты?
— Может наоборот? — хмыкнула она.
— Может быть, — улыбнулся Миккель. — Так и все же?
— Сестра посоветовала этот бар, как место, где можно отдохнуть перед началом… работы, — пояснила та.
— Хороший она советчик, — заметил Миккель, проигнорировав тот факт, что его плечом толкнул проходящий мимо Имперский Рыцарь, что до него вел беседу с девушкой, и по его злому взгляду, обращенному к офицеру, явно был недружелюбно отшит загадочной дамой. — Грубоватый паренек.
— Джедай, — как-то странно посмотрев вслед юному члену Ордена, произнесла та. — Ненавижу, бл.ть, джедаев.
— Ох ты, — округлил глаза Миккель. — А ты, оказывается, умеешь своим голосом не только очаровывать, но и ругаться.
— Я — разносторонняя личность, — отстраненно заметила та. — Ты из ИКЗТ?
— Артиллерист, — признался он. — Пехтура отдыхает на окраинах. Этот бар — для офицеров Штурмового Корпуса.
— То-то здесь полно джедаев, — сквозь зубы с непонятной злобой произнесла та.
— Они вообще-то — Имперские Рыцари, — осторожно заметил мужчина. — Джедаи не из нашего закуульского клуба по интересам.
— Все равно, — отмахнулась она, наблюдая за тем, как ее подружки, сидевшие уже у дальней части стойки, принялись собираться в компании молодых Имперских Рыцарей. — Тем более, что все они — аколиты.
— Откуда сведения? — поинтересовался Миккель.
— Здесь нет ни одного мужика со световым мечом на поясе, который бы не попытался ко мне подкатить, рассказав какой он замечательный герой галактики, — брезгливо произнесла она. — Аж тошнит. Напыщенные гизки, а не воины.
— Кому-то нравится, — миролюбиво заметил Миккель.
— А мне — нет, — отрезала она, провожая взглядом своих подружек, покидающих бар с компанией. — Предпочитаю уверенных в себе и состоявшихся мужчин.
— Это ценная информация, — заметил Миккель. — Нет блокнота или деки?
— Зачем? — в ее глазах блеснула заинтересованность, придавшая ее татуированному личику еще больше шарма.
— Запишу ценное наблюдение, чтобы не забыть, — улыбнулся Миккель.
— Тренируй память, «бог войны», — хмыкнула девушка.
— О, ты не представляешь что в моей голове хранится, царица моих будущих снов, — Дезидерари почувствовал, что начинает хмелеть. — Твой образ со мной точно надолго.
— Жаль, — девушка соскочила со стула, ненароком прижавшись к нему и окатив приятным запахом трав. — Я надеялась исчезнуть утром и не портить твои воспоминания своим образом, что будет преследовать тебя до конца твоих дней.
— Поверь на слово, — Миккель последовал ее примеру, вернувшись на пол и положив руку на талию девушки, несильно, но властно прижимая к себе. — В моей жизни есть вещи, которые забыть просто нереально. Твоя красота — одна из них. Особенно, если я буду наблюдать ее до самого утра.
— Словоохотливый, симпатичный и выносливый, — прищурилась девушка, смотря ему прямо в глаза. — Умело ты себя расхваливаешь.
— Сам себя не отрекламируешь, никому и не нужен будешь, — улыбнулся Миккель, ощущая, как учащается его сердцебиение.
— Знаю девушку, которая была бы не против проверить рекламу в деле, — обольстительно улыбнулась она, проведя ладонью по его лицу. — И живет она недалеко…
— Знаю менеджера по рекламе, который квартируется в соседнем доме, — поведал ей Миккель. — И, кажется, в моих брюках ключи от его квартиры.
— Умеешь уговаривать, артиллерист, — улыбнулась девушка, направляясь к выходу, нежно, но властно схватив его за рубашку.
Бросив взгляд в сторону столика, за которым сидели его товарищи, Миккель едва слышно чертыхнулся — толпа танцующих штурмовиков и офицеров отделила его от сослуживцев.
«Ай, да и хатт с ними!», — подумал Дезидерари, поравнявшись с девушкой и положив руку на талию, недвусмысленно давая понять, то в их паре играет роль корректировщика всего процесса. — «Завтра похвастаюсь».
Она не помнила, сколько времени провела, окруженная тремя спящими малышами.
Лишь наслаждалась их обществом, купая детей в лучах Силы и позволяя себе пропускать целебные волны энергии свозь их тела.
Она подмечала мельчайшие несовершенства в развитии органов и систем маленьких организмов. Медленно, чтобы не нарушить систематическое развитие организмов в целом, равномерно, с завидной педантичной исправляя недоразвитость и обеспечивая благоприятный исход.
Работа, с которой на самом деле не могла справиться ракатанка. Пыталась, но это выше ее понимания. Исправлять нужно не симптомы, а первопричину. И на оперирование на столь глубоком уровне, никто из целителей Императорского гарема, не в состоянии осуществить.
Она почувствовала, как в кармане завибрировал комлинк. Поднявшись, она вышла из детской спальни, заперев за собой дверь. Обратившись к устройству, девушка с целестийским прошлым, активировала голографический коммуникатор.
— Император, — поприветствовала она мужчину.
— Йунь-К’аах, — обратился правитель Вечной Империи Закуул к женщине. — Как ты себя чувствуешь?
— Устала, — произнесла она. — Процедура в Мать-Машине отняла много сил, но, чувствую себя хорошо.
— Капитан Ралинай сказала, что ты вырубила Ашшу, — произнес Доуган. — Причина?
— Я пыталась с ней поговорить, — объяснила она. — Но ракатанка не очень хорошо идет на контакт. Тем более, что она нездорова.
— Вот даже как? — в голосе Бессмертного Императора послышалось удивление. — Что с ней?
— Ее ракатанское сознание отторгается телом, — пояснила она. — Что-то повредило ту хрупкую систему, которую вы создали.
— Судя по всему, она пострадала от атаки йаммоска гораздо сильнее, чем об этом сообщила Обри Уин, — с дюрасталью в голосе произнес Император.
— Вероятно, — согласилась Йунь-К’аах. — Она пытается исправить это с помощью своих умений, но у нее ничего не получится.
— А у тебя? — в голосе Императора послышалась тревога и переживание.
— Я ослабила ее состояние, увязав тело и сознание, но сеансы следует повторять регулярно, тогда возможно распад сознания можно будет остановить, — предложила целестийка.
— Мать-Машина может с этим помочь? — уточнил Бессмертный Император.
— Вероятно, — заметила та. — Но, я бы оставила этот аппарат в качестве последнего средства. Как и в случае с детьми — пока остается возможность, что я могу исправить содеянное Дочерью, не стоит вторгаться на молекулярный уровень с помощью техники. Тем более, такой древней.
— Когда ты закончишь с восстановлением здоровья Люка и Леи? — уточнил мужчина.
— Я повторю накачку Силой после нашего разговора, и буду продолжать ее в течение еще нескольких дней, — произнесла она. — Органы продолжат развиваться и придут в норму. Обещаю.
— Ценю твою заботу, — произнес Император.
— Ценю, что вы исправили меня, господин, — улыбнулась она.
— Заливаешь, — уверенно произнес Салов, заходя в расположение своей части одновременно с явно не выспавшимся Дезидерари. Так уж вышло, что танкисты и артиллеристы размещались на время пребывания на кристофсианской базе в одной казарме. Так что здесь им предстояло сбросить гражданскую одежду и вернуть на свои изможденные, но отдохнувшие тела привычную униформу.
— Да я тебе МСТой клянусь, — стоял на своем Миккель. — Ей на вид — не больше двадцати. А гибкая, что нексу. Я такого вообще никогда не видел!
— Сходи в стриптиз-бар к твилечкам, — посоветовал друг. — Они за сотню кредитов так изогнутся…
— Вообще-то это аморально, — заявил друг. — Менять у незнакомых женщин новые деньги на старые добрые и хорошо знакомые ощущения.
— Зато это реальность, — Салов открыл свой шкафчик, принявшись сбрасывать с себя рубашку. — А не фантазии про девицу, которая стоит на руках, ноги держит «шпагатом», да еще и опускается, и поднимается на тебе.
— Гимнастка похоже, — неуверенно произнес главный артиллерист корпуса, складывая гражданскую одежду в свой дорожный рюкзак. Когда они покинут расположение, комендант базы освободит ящики, отправив сумки и рюкзаки по адресам, написанным на пришитых бирках. И гражданская одежда будет дожидаться на квартире нового случая, когда ее хозяин прибудет на Кристофсис на длительную увольнительную, когда ему будет разрешено сменить форменное обмундирование на то, в котором он не будет отличаться от местных.
— Или тебе все привиделось, — предположил Салов. — Ну никто не видел в баре никакой татуированной красотки. И ладно бы татуировка была где-нибудь на руке или ноге — но, на лице…
— Во-первых, — Миккель залез в брюки, накинул форменную куртку, принявшись застегиваться, одновременно засовывая ноги в ботинки. — Кристофсианцы часто наносят себе татуировки на лицо — ты вспомни их старейшину Айзеля. Во-вторых, девушка была. Или ты думаешь, что мне все ночь приснилась?
— Склоняюсь к последнему варианту, — зевнул танкист, который и сам толком не выспался в объятьях горячей девушки с Харуун-Кела. И пусть она человеческого вида, но зато черная, как космос ночью — экзотика же! — Прекрасная ночь с кристофсианской девушкой, умелицей на все места, да еще и не писающейся кипятком двумя струйками от того, что на нее обратил внимание офицер, и при этом, ушедшая до того, как ты проснулся, ничего не забыв, ничего не оставив, да и сама бывшая не против одноразовой встречи? Да еще и пытавшейся доминировать в постели, а ты, такой герой, ее передоминировал и до самого утра предавался страсти, едва не проспав построение, а когда открыл глаза — ее уже не было? Миккель, ты мне, конечно, друг, но попахивает все это каким-то наедаловом. Признайся — тебе ничего не «обломилось» и весь вечер ты провел в своей квартире, попивая лумин-эль и предаваясь меланхолии, а историю выдумал ради того, чтобы тебя никто не посчитал лузером, который даже в полигонных условиях бара и на многое согласных девушек, так и не смог найти себе даму сердца для последней ночи в увольнительной.
— Ага, — с сарказмом произнес артиллерист. — А легкость ниже пупка у меня от безустанной работы рукой?
— Может быть, — не стал вдаваться в подробности Салов, нахлобучив форменную кепи на голову. — Вы — артиллеристы, народ такой. Не работает автомат заряжания — тащите снаряды в казенник руками.
— Вообще-то это алгоритм действий танкистов в схожей ситуации, — ответил с улыбкой Дезидерари. — А у нас есть механический привод.
— Все равно — работа руками, — ехидно заметил Салов.
— Злой ты человек, — обреченно вздохнул Миккель. — И единственный из всех, кому я рассказал о ночном приключении, кто мне не поверил.
— Не «злой», а просто «не добрый», — возразил друг, неодобрительно покачав головой, дескать, рассказывать о своих похождениях — мальчишеский поступок. — Стал бы «злой» человек в разгар боя утюжить гусеницами траншеи врагов за то, что они подстрелили машину из его роты?
— Учитывая, что ты называешь траншеями канализационные сливы, а от твоего «утюжения» твоя рота на гусеницы намотала больше врагов, чем из пушек и повторителей положила — да, ты злой человек.
— Это оценочная характеристика, — остудил пыл своего друга танкист. — Готов? Построение через пять минут.
— Да тут идти до плаца — две, — напомнил Миккель, захлопнув свой шкафчик. — Двинулись?
— Если головой — то давно, если в путь на построение — то только сейчас, — подшутил товарищ.
Буквально за полторы минуты быстрым шагом, шутливо переругиваясь друг с другом, они добрались до огромного плаца, где предполагалось проводить строевые занятия с подразделениями корпуса.
База эта построена около полутора лет назад и прежде тут обучали добровольцев — тех, кто сейчас гордо зовут себя регулярной пехотой, или же по-простому: ИКЗТ. Со временем ее расширили, отдав половину базы в ведение Штурмового Корпуса. Учитывая, что во многом по старине доукомплектование потрепанных жизнью и войной корпусов клонов происходило на Кристофсисе, база частенько служила временным домом для немалого количества корпусов.
— Отлет перенесли на неделю, слышал такое? — на ходу спросил у Миккеля Салов.
— От тебя только что узнал, — признался артиллерист. — А в чем причина?
— Кто б сказал, — хмыкнул танкист. — Похоже технику задерживают — Имперская Логистическая служба что-то начала ворчать, дескать, мы охренели, технику нам прям на передовую поставлять. Мол, есть склады на базах, к которым мы приписаны — вот там технику и получайте, возить вам ее до дверей больше никто не будет.
— Ну, их тоже можно понять, — заметил Миккель. — Нам реально проще загрузить на корабль технику сразу на складе, чем им — доставить ее с производства на склад, потом со склада погрузить на транспорт, потом хатт знает сколько на этом тихоходе лететь до места дислокации корпуса. А часто бывает так, что транспортник прибыл, а корпус уже перебросили в другое место — и начинаются поиски. То ли дело сразу — прилетел «Прокламатор» или «Виндикатор» на склад, спустил сходни, технику ему отгрузили и лети куда собрался.
— Рациональное зерно есть, — согласился Салов. — По крайней мере не будут магистрали забивать конвоями и тихоходными транспортами.
— Что верно, то верно, — согласился Дезидерари. — Хотя, знаешь, я слышал, будто бы хотят вернуть в строй республиканские «Акламаторы». Будут выполнять роль военных транспортов.
— Пока не видел ни одного, — признался главный танкист корпуса. — Увижу — поверю. Но, должен признать, идея-то хорошая.
— А вот и командование, — произнес Дезидерари, заприметив группу разумных — командиров легионов, маршала-коммандера Номада, генерала Оффи, стоящих на краю плаца, на котором двигались бойцы корпуса — ветераны и «блестящие», выстраиваясь в ротные коробки лицом к тому месту, где стояли командиры.
Ему показалось или в этой небольшой толпе высших офицеров есть еще кто-то, но разглядеть он не успел. А когда поравнялся с шеренгой остальных офицеров, было уже не до этого. Едва они с главным танкистом оказались на месте, как маршал Номад, подключившись к тактической частоте корпуса стал вещать о том, какую жопную боль и анальное пламя вызывает у него вид тщедушных клонов, что только отлипли от искусственной сиськи инкубатора и должны осквернять своим присутствием его любимый Штурмовой Корпус. Продолжая свою воодушевляющую речь рассказами о том, как воинская служба под его началом сделает из таких «блестящих» как они таких добрых и славных солдат, как те, кто уже имеют окрасу на своих доспехах, сиречь ветераны.
В общем, стандартная воодушевляющая речь, сводящаяся к разговору о любви к Родине, отцам-командирам и раскаленным армированным прутьям, которыми маршал и командиры легионов пообещали сношать каждого, кто опозорит гордое звание штурмовика 611-го штурмового корпуса.
Слушая этот великолепный по своему изысканному и содержательному наполнению немыслимыми, но красочными эпитетами рассказ о тяготах воинской службы и стойкости, с которой бойцы и их командиры должны эти самые тяготы переносить, Миккель неожиданно почувствовал на себе чей-то тяжелый и явно неодобрительный взгляд.
Стараясь делать это незаметно, чтобы не показаться со стороны идиотом, который в строю отцов-командиров крутит головой по сторонам, тем самым внося разлад и дезориентацию личного состава, он принялся глазами искать источник предполагаемых неприятностей, но не находил его. И все же ощущение чего-то неправильного оставалось…
Чего-то знакомого, но позабытого…
Когда Номад в своей излюбленной манере отправил своих бойцов в пробежку по плацу в полной боевой выкладке, то вернулся к шеренге офицеров. Командиры легионов присоединились к своим подразделениям, остались лишь генерал Оффи, да Салов и Дезидерари.
— Прибыли, — констатировал Номад, оглядев своего старшего артиллериста и танкиста. — В последний момент. Я уж хотел отправлять за вами комендантскую роту.
— Не стоит беспокоиться так, сэр, — улыбнулся Миккель. — Ничто не может заставить нас выбиться из четкого расписания на этот день.
— Ну-да, ну-да, — хмыкнул Номад, куда-то глядя поверх голов. — А вот и опоздавшие. Генерал Оффи, — ах, ну да, они ж теперь на службе, снова официоз, — кажется, опоздавший — ваша проблема?
— Радости у меня от этого полный маскхалат, — ответила в излюбленной манере казарменного юмора Номада мириаланка.
Миккель хотел было повернуть голову, чтобы посмотреть на того, кто осмелился опоздать на построение, но застыл как вкопанный, ощутив знакомый аромат…
— Генерал Оффи, маршал Номад, — раздался очень хорошо знакомый низкий грудной голос, от которого Дезидерари испытал чувство приятной истомы и волнения во всем теле. — Прошу прощения за опоздание. Приводила себя в порядок.
— Запомните, аколит, — напускным строгим голосом произнесла мириаланка, с ног до головы оглядывая подошедшую бледнокожую красавицу с татуировкой на лице, от вида которой у Салова начал непроизвольно открываться рот. — То, что вы из матриархального общества Датомира, судя по вашему лицу и окружающей вас Темной Стороне силы, не дает вам никаких привилегий. Вы можете явиться на службу не накрашенная, с немытыми и не чесанными волосами, после пьянки или еще каких-то личных проблем, но опоздать на построение — не имеете морального права.
— Я учту это, мэм, — произнесла та. — Но у меня нет никаких личных проблем.
— Отлично, — улыбнулась Баррис. — Знакомьтесь с офицерами механизированных частей, приданных корпусу, а затем отправляемся на пробежку.
— Салов, — танкист выдавил из себя лишь свое имя, протянув руку. Девушка хмуро ее пожала, впервые посмотрев на стоящего рядом Дезидерари.
На ее лице промелькнуло удивление, нотки ярости, растерянности и непонимания.
— Капитан Миккель Дезидерари, — представился он, протянув ей кисть для рукопожатия. В конце концов, прошлое ничего не значит. Нельзя личному позволить влиять на службу.
«Похоже, ты все-таки узнаешь мое имя, «бог войны», — раздался в голове Миккеля голос вчерашней незнакомки. С ехидной интонацией и легкой надменностью — ее неподражаемому стилю общения.
Выходит, он познакомился с учеником генерала Оффи раньше, чем та. И даже успел узнать ее поглубже…
— Аколит Силри, — произнесла та, изобразив насмешливый книксен. — Рада познакомиться.
— Взаимно, — произнес Дезидерари.
— Я тоже еще тут и тоже рад знакомству, — заметил Салов. Девушка мазнула по нему отсутствующим взглядом и пошла прочь. — Если захотите прокатиться на танке — дайте знать!
— Ты что делаешь, идиот?! — зашипел на него Миккель.
— А что такого? — удивился тот. — Кстати, ты был прав, есть все же девушки с татуировками на лице…
— Салов, — артиллерист посмотрел в глаза другу. — Силри — и есть та самая девушка, с которой я ушел вчера из клуба.
— Ох, мать твою, — осознал масштаб проблемы танкист. — Мне кажется, ты очень зря рассказывал кому-то, кроме меня, о том, что передоминировал датомирскую ведьму. Был слушок, что у них есть карманные ранкоры…
Сознание, словно пьяная банта, не хотело возвращаться в привычные рамки. Мир вокруг плыл, словно в наркотическом бреду, а какофония звуков просто сводила с ума.
Обратившись к Темной Стороне Силы, он попытался было с ее помощью очистить сознание, но, оказалось, что Сила была ему недоступна. Ее словно кто-то изъял из его могучего, но израненного тела, словно вырвав часть внутренних органов из его тела.
Глаза жгло так, словно на них то-то бросил песка. Тупая боль в конечностях на уровне суставов, ноющая боль в нижней части живота, там, где прежде имплантировались трубки катетеров вместо изувеченных половых органов — ничто из этого не позволяло хоть на мгновение отвлечься от тюрьмы собственного тела.
А еще это раздражающий голос…
— Спит красавица в гробу, я подкрался и… — напевания прекратились, сменившись секундой тишины. — О, да ты проснулся! — интонация, тембр… он узнал обладателя этого голоса.
Если б Сила была с ним, то все вокруг сейчас бы уже оказалось превращено в поле битвы. Но Сила оставила его. И обладатель голоса явно к этому причастен.
— Да ты не жеманничай, открывай глазки, — посоветовал голос. — Нравится, не нравится — будем беседовать, моя красавица.
— До… — речь давалась с трудом. — Доу…
— Доуган, — подсказал голос. — Видишь, все просто. Имя знаешь, помнишь, скорбишь, ненавидишь. Глазки-то отрывай, Энакин, поговорить нужно.
— Это… не мое… имя, — сквозь боль и дискомфорт он все же распахнул глаза, сразу резанувшие болью от приглушенного света, что просачивался сквозь светофильтры маски, надетой на лицо. И, судя по всему — это все та же маска, все тот же боевой костюм жизнеобеспечения, что даровал ему Дарт Сидиус, чтобы спасти жизнь своего нерадивого ученика. И надоедливые звуки работающей аппаратуры в изголовье, разглядеть которую он не мог. Даже шеей повернуть не мог!
— Дартом Вейдером называть тебя глупо, — Доуган в своем привычном взгляду боевом костюме с маской на лице и черно-серебристой мантии поверх доспеха, сидел на стуле, напротив медицинского ложа, к которому оказался пристегнут сам Повелитель ситов. Откинутая назад металлическая плита, аналогичная той, на которой он возлежал, когда ему имплантировали протезы отрубленных конечностей, позволяла бывшему джедаю из положения «почти стоя» наблюдать происходящее в тесной пещере, заставленной медицинским оборудованием. — Это имя уже занято.
— Не может… быть, — голос еще плохо слушался и дрожал. Но благодаря вокабулятору шлема, это предательство собственного организма никто не мог различить.
— О, как много тебе еще предстоит узнать, — усмехнулся Доуган. — Что последнее ты помнишь?
— Как я оказался в твоем плену? — проигнорировал вопрос бывшего собрата по Ордену джедаев Скайуокер. — Где Сидиус?
— Палпатин мертв, — огорошил этой новостью сита Бессмертный Император.
— Не может этого быть, — уверенно произнес Вейдер. — Ты — лжец.
— Еще как может, — из-под маски врага донесся смешок. — Ты убил его, Владыка Вейдер.
— Невозможно! — уверенно заявил Вейдер. — Я бы почувствовал это!
— Пальцы на ногах чувствуешь? — поинтересовался Доуган. — Нет, — ответил он сам на собственный вопрос. — Вот и с Сидиусом примерно та же ситуевина.
— Тебе не запутать меня, Доуган, — со злостью в голосе произнес Вейдер. — Когда мой учитель узнает, что ты пленил меня, то освободит, и тогда…
— Твой учитель никого уже не освободит, — уверенно произнес Доуган. — Видишь ли, не знаю, в курсе ты или нет, но старичок Палпатин не очень сильно желал до конца своих дней ходить в трухлявом теле морщинистого сифилитика. Поэтому, он клонировал себя, вернув себе молодость и силы. Судя по тому, что я нашел тебя в медикаментозном сне в арканианском инкубаторе для клонирования, а так же в виду произошедших за последние месяцы событий, у меня есть основания считать, что и тебя он клонировал.
Вейдер на мгновение отправился по своим воспоминаниям, припомнив момент, когда по приказу Императора Палпатина перед Дартом Вейдером предстало обещанное ему клонированное тело. И… темнота, накрывшая его после этого, развеявшаяся только сейчас.
— Какой сейчас год? — потребовал он ответа, интуитивно понимая, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
— С момента Первой Битвы при Джеонозисе и начала Войн Клонов прошло более двух лет, — Вейдер почувствовал, что ему не хватает воздуха. Палпатин обманул его? Его держали в заточении несколько месяцев?! Или Доуган убил Сидиуса в процессе осуществления тем переноса сознания своего ученика в новое тело? Ведь, если бы Сидиус был бы жив, он ни за что бы не оставил своего темного подмастерью в руках ненавистного врага и …
Оставил бы, если имел под рукой могучего клона, того самого, которого демонстрировал Вейдеру. Что если клон был не просто клоном, а самым настоящим разумным существом, и Палпатин всего лишь убрал с доски для дежарика слабую фигуру, грозящую проигрышем во всей партии?!
Но… как он мог?!
— Судя по твоему молчанию и хорошо различимому звуку скрипучих шестеренок в твоей голове, остатки серого вещества в твоей черепной коробке все же догадались, что не все так просто, как тебе показалось изначально, — в голосе Доугана не чувствовалось самодовольства или надменности. Он просто констатировал факты в своей излюбленной манере ерничества и насмешек. — А чтобы у тебя и вовсе не было сомнений в том, что Палпатин провел тебя, давай-ка покажу тебе кадры с записи сражения у Мандалора…
Томительные минуты Повелитель ситов Дарт Вейдер наблюдал за тем, как три огромных корабля ведут перестрелку с флотом мятежников-мандалорцев и армадой Первой Галактической Империи. Видел, как в дело вступила «Звезда Смерти». Видел, как закуульские гиганты пытались разрушить совершенное оружие террора, но с трудом едва могли пробить его чешуйчатую обшивку, созданную из шкуры зверя Зилло. Видел, как из гиперпространства вышел еще один военный флот Первой Галактической Империи во главе со звездным супердредноутом. Видел перехваченное сообщение, где человек, похожий на Энакина Скайуокера до сражения в кабинете Верховного Канцлера, нанес предательский удар в самое сердце боевой станции, разрушив ее суперлазер, в результате чего громадина взорвалась изнутри…
Он наблюдал, многочисленные голоснимки и видео, на которых человек, облаченный в упрощенную и более элегантную версию его собственной брони (именно такую бы Энакин сделал для себя, будь у него возможность выбирать) подписывает Конкордианское Соглашение, фактически позволяя Доугану и Вечной Империи захватывать огромные территории, разрушая Первую Галактическую Империю, реформированную в Империю ситов после свержения Дарта Сидиуса…
— Палпатин предал меня, — заявил он, сокрушенным тоном.
— Как и всегда, — лаконично заметил Доуган. — Твои ожидания заботы, ласки и тепла от него — это только твои ожидания. Ему нужен был ученик — он переманил тебя на свою сторону, благо что твой потенциал высок. Был высок, — поправился Доуган. — Но после памятной встречи с моим дроидами и магистром Винду в кабинете Верховного Канцлера, ты превратился больше в обузу, чем в ученика.
— В цепного пса, которого не жалко направить вычищать загоны банты от дерьма, — совершенно убитым тоном произнес Скайуокер. — А затем он клонировал меня. И создал совершенного ученика… Того, кем должен был стать я сам.
— Не такого уж совершенного, — заметил Доуган. — Как видишь, Вейдер версии два точка ноль предал Палпатина…
— Эта мысль блуждала в моей голове, — неожиданно разоткровенничался Энакин Скайуокер. — Но я знал, что мне не победить одному — костюм уязвим для всех атак Молниями Силы, которыми так любит пользоваться Сидиус.
— Любил, — поправил его Доуган. — Мужик с мошонкой вместо лица сдох, как ты помнишь.
— Не верю в это, — Лорд Вейдер понуро повис на держателях, не в силах даже контролировать отключенные протезы рук и ног. — Сидиус слишком хитер, чтобы вот так просто взять и умереть. У него всегда были запасные планы. Умение сводить свои поражения в выигрышную для себя позицию — его абсолютный талант. Так что, я уверен, что ублюдок выжил и сейчас где-то дожидается, когда сможет вернуться и…
— Можешь быть спокоен, — и снова эта усмешка Доугана, — Палпатин мертв. Но, да, не скажу, что он не пытался перестраховаться. Интересно, что ты скажешь о том, что Палпатин создал суперклона на основе твоей и своей ДНК, спрятав его в секторе, известном как…
— Атрисианское содружество, — закончил за Бессмертного Императора Энакин Скайуокер. Подняв голову, он посмотрел на Доугана. — Империя Кайтел-Фард — это его государство в государстве, страховка на случай потери всего. Там — все его приближенные, там невероятные запасы богатств и ресурсов. Если он и планирует начать все заново — то только оттуда.
— Интересно, а тебе-то откуда это известно? — удивился Доуган.
— Я зачистил для него этот регион, — произнес тот. — Один небольшой государственный переворот, ракгульская чума, эвакуация Корусанта, в хаосе которой затерялись миллионы факторов и данных, триллионы кредитов.
— Вдвойне непонятно тогда, почему эта крохотная империя бросается на нас с кулаками, — задумчиво произнес Доуган. — Ресурсов у нас больше, флот крупнее. Да и как-то не сходится — зачем тогда Палпатину говорить о них как о союзном государстве, а не о части Первой Галактической Империи.
— А ты много слышал об атрисианцах за последние тысячи лет? — уточнил сит-неудачник.
— Только о Йовшинских мечниках и их вкладе в развитие фехтовального искусства на световых мечах, — судя по всему, Доуган в самом деле обладал об этом секторе лишь самыми посредственными данными.
— И кто будет всерьез воспринимать их, если даже собственный флот у них несравнимо меньше, чем у любого соседнего сектора, а длительный период времени они вообще находились в изоляции от всего мира? — задал риторический вопрос Скайуокер. — Думаю, что никто. Скорее всего на них бы вообще не обращали внимания, пока не осуществился бы план Сидиуса, какой бы он ни был.
— Думаю, все просто, — Доуган поднялся, принявшись расхаживать по комнате. — Он хотел тебя в подручные, но вместо целого человека, получил бешенную полторашку. Он сделал себе клона и подумал, что может тот же фокус провернуть и с учеником. Но решил перестраховаться, чтобы иметь запасной план — отсюда и тот самый гибридный клон, и данные об Атрисианском содружестве… — Доуган задумался. — Напомни, когда ты нашел и прикончил Декстера Джеттерса?
— Бесалиска-шпиона, что поставлял Кеноби информацию? — уточнил Вейдер. — После Первой Демаркации границ, а что?
— Палпатин клонировал его, — пояснил Доуган. — Перелопатил его сознание так, чтобы тот подкинул нам информацию о том, что в Атрисианском содружестве находится немалое количество охрененно крутых вещей. Ведь Сидиус знает, как сильно я люблю трофеи…
— И он тоже, — заметил Вейдер.
— А поэтому, возникает вопрос, — Доуган остановился напротив изувеченного сита. — Зачем мне ты?
— В прошлом у нас были разногласия, — Энакин понял, что это его шанс. И нельзя его упустить. — Но сейчас мы на одной стороне.
— Да ладно? — уточнил Бессмертный Император. — Ну-ка, ну-ка, расскажи мне эту ах.тельную историю. С каких пор мы по одну сторону баррикад?
— Ты ненавидишь Палпатина так же, как и я сейчас, — принялся уговаривать старого врага Скайуокер. Реальный шанс вырваться из этой темницы и отомстить… — Я знаю множество его тайн и могу помочь. Я спланировал системы обороны империи Кайтел-Фард и могу провести твой флот туда, чтобы раз и навсегда решить эту проблему.
— А что потом? — уточнил Доуган. — Предположим, я поверю в то, что ты вот так просто закроешь свои куколдные глаза на то, что госпожа Падме Амидала-Скайуокер в браке с тобой наставила тебя рога, забеременев от меня и родив сына. Прекрасного, надо признать, мальчика.
— Она не волнует меня, — стиснув зубы, произнес бывший Повелитель ситов. — Юношеская любовь, переросшая в брак, обременивший нас обоих…
— Мне интересно, Энакин, — Доуган подошел к нему едва ли не вплотную. — Ты в самом деле думаешь, что я настолько идиот, будто поверю, что ты движим лишь жаждой мести?
— Ничего другого мне более не остается, — Скайуокер попытался расслабиться, восстановить дыхание и успокоить эмоции. Его разум бессознательно агрессировал на Доугана с момента их первой встречи, и причину этого никто так не смог понять за два года.
— То есть, ты даже не попытаешься свернуть горы, чтобы найти своих детей? — Киборг дернулся вперед, чтобы схватить Бессмертного Императора за горло и раздавить ему трахею, но протезы не слушались его. Он продолжал лишь дергаться в своих путах и ничего не мог сделать.
— Ты же в курсе, — вот теперь голос Доугана источал яд. — Что Обри Уин была беременна. Если нет, то скажу — была. Родились двое прекрасных детей — мальчик и девочка. Люк и Лея. Сейчас они живут в моей резиденции, растут и воспитываются вместе с моим сыном от Падме, Джейсоном.
— Доуган, — кровавая ярость застилала глаза Энакина, заставляя его забыть о благоразумии. — Ты забрал у меня все, даже детей! НЕНАВИЖУ!
— А ты, — усмехнулся Бессмертный Император, — в бою с ниггером даже не смог оставить при себе свои яйца. Отец года просто. Но, видишь ли, в чем беда… Помнишь, твою атаку на Сципио? Помнишь Раша Кловиса, на тот момент — мужа женщины, которую мы с тобой любили в разных позах — ты в миссионерской, а я во все щели? — Энакин почувствовал, что сжал челюсти слишком сильно, и несколько зубов просто сломались, поранив щеку и язык. — Ты пытался убить ее, задушить через голокоммуникатор, считая, что я мертв, и ты можешь удовлетворить свою маленькую месть?
— Ты намерен мне отомстить за это? — с вызовом бросил он. — Так освободи меня, верни доступ к Силе и сразимся как джедаи.
— Херовая попытка, — произнес Доуган. — Ни ты, ни я — больше не джедаи. Да и желания сегодня биться с кем-либо на мечах, у меня попросту нет. Я прилетел на Корусант только лишь для того, чтобы закончить начатое. Вернуть должок и воздать по заслугам.
— Ну так убей меня и дело с концом, — процедил Скайуокер.
— О нет, дружище, — рассмеялся правитель Вечной Империи. — Видишь ли, у меня нет привычки разбрасываться ценными ресурсами. Как ты уже знаешь — я приютил твоих детей и воспитываю их как своих, — Повелитель ситов вновь попытался дернуться, — я забрал себе твоих женщин — и Падме, и Обри — и не скажу, что мне с ними некомфортно живется.
— Донашиваешь за мной вещи, как за старшим братом? — Энакин сам понимал, что это всего лишь попытка задеть за живое, но не мог отказать себе в маленькой мести.
— В том-то и проблема, Энакин, тупое ты животное с клеймом раба на всю жизнь, рабской психикой и броней на лбу в три пачки маргарина, — Скайуокер почти ничего не понял, но догадался, что прозвучало оскорбление. В его адрес. Но, приходилось терпеть. — Для тебя твои женщины — это вещи. Потому ты ревновал Падме к каждому столбу, боясь, что она наставит тебе рога с первым встречным. И ее это дико подбешивало. Потому ты и Обри решил прикончить, когда понял, что она не поддержит твое решение преклонить колени перед Палпатином. Для тебя не существует разумных с собственным разумом и волей. Ты был рабом и привык пользоваться вещами. Потому что тобой пользовались как вещью. Тебе еще повезло, что Уотто тебя по гомострастному увлечению не пользовал в голодные годы, когда тойдарианки и рука не давали, — если бы у Энакина не была отрублена большая часть того места, на котором он обычно сидел, то непременно бы проявились фантомные боли. — Раб не хочет свободы. Он хочет стать рабовладельцем. И поэтому, все твои женщины сейчас мои. И твои дети будут воспитываться как мои.
— Мои дети унаследуют престол Вечной Империи, — нашел изъян в происходящем Скайуокер. — В любом случае — я победил, Доуган.
— Во-первых, ты — идиот, — покачал головой Доуган. — Не было ни слова сказано о том, что твои дети унаследуют право на престол. Во-вторых, подыхать я не собираюсь. В-третьих — вполне возможно, что мой сын вырастет и определит твою дочь в свой гарем — я сомневаюсь, что в вашей родне бывают адекватные люди. Вон, ты за десять лет даже о матери не поинтересовался, а виноваты, почему-то все вокруг. Сынок из тебя хуже, чем из дерьма шрапнель.
— Я понял, — произнес тот. — Ты хочешь, чтобы перед смертью, я еще пострадал, не так ли?
— Нет, дебил, — сокрушенно опустился на стул Доуган. — Я веду с тобой беседу, пока аппаратура считывает с твоего мозга информацию. Видишь ли, мы тут выяснили, что Дарт Сидиус имел обыкновение устанавливать на своих подручных какую-то хитрую защиту, чтобы не допустить, чтобы они выболтали тайны в случае пленения. Поэтому, почему бы не попытаться извлечь воспоминания у тебя, когда ты лишен Силы? Маловероятно, что получится, но попытка — не пытка. Да и к тому же, я не верю в то, что Палпатин вот так, просто, оставил здесь генетический образец для своих опытов, хотя мог создать из тебя клонов такое невообразимое количество, что и джедаи, и Имперские Рыцари бы кровью умылись. Нет, я почти уверен, что ты — очередное «указание» на империю Кайтел-Фард, куда Палпатин так и норовит меня заманить.
— Ты параноик, — произнес Скайуокер с отвращением.
— Может быть и так, — равнодушно произнес Доуган. — Но, видишь ли, у меня был такой учитель, от которого я избавился, что лучше быть живым параноиком, чем куклой с чужим сознанием в голове. Поэтому, не обессудь, но твоим словам про Атрисианское содружество я верю чуть меньше, чем россказням, что эвока можно научить пилотировать «крестокрыл».
— Значит, ты просто скопируешь мое сознание, — констатировал Энакин. — И что дальше?
— А дальше, мои ученые внимательным образом исследуют установки, что достались мне от Палпатина, — пояснил Доуган. — Видишь ли, есть небольшое несоответствие с тем, что имеется. Твое клонированное тело стало бесноваться и изображать из себя истинного последователя Темной Стороны, менее года назад. А по выкладкам моих ученых, чтобы в модернизированных Палпатином клонирующих цилиндрах создать устойчивое тело, не утрачивающее связь с Силой, необходимо не менее одного года… Выходит, что все эти клоны созданы чуть ли не в первый год Войн Клонов, что маловероятно — ведь тогда ты был целым и невредимым, откуда же у Палпатина образец твоей ДНК для опытов?
— Отрубленная Дуку на Джеонозисе моя правая рука, например, — произнес Вейдер, припомнив кое-что. — Или образец крови, который я и Оби-Ван Кеноби сдавали, когда намеревались примкнуть к экспедиции «Сверхдальний Перелет».
— А ведь точно, — заметил Доуган, судя по всему, не рассматривающий эти аспекты жизни Энакина Скайуокера. — Ведь все джедаи, что летели на «Сверхдальнем Перелете», сдавали образцы крови… Интересно… А что если Палпатин уже давно сотрудничает с «Арканианскими Микротехнологиями» и клоны выращены заранее, лишь сознание в твое генетического брата помещено не так давно?
— Как ему удалось поместить мое сознание в тело клона, если я — в своем теле? — рассмеялся Вейдер. Получилось звучание, при котором словно рвался металл.
— Видишь ли, судя по всему, он имеет возможность копировать сознания, — развел руками Бессмертный Император. — И изменять их, помещая в новые тела. Думаю, именно так он и создал своего «совершенного ученика». Правда, судя по тому, что тот его предал, процесс все же несовершенный. Нет предположений, кто мог бы ему в этом помогать?
— Возможно, дервиши Сейуги, — предположил Энакин Скайуокер, перебирая в памяти все то, что он узнал о Темной Стороне Силы и многочисленных организациях по всей галактике, которые следовали этим путем. Возможно, если он заинтересует Доугана своими познаниями, то тот оставит его в живых хотя бы, как живой источник информации. — Колдуны Тунда, Зейсон Ша, Матукаи, Колдуны Ранды…
— Дервиши Сейуги и Колдуны ранды, — повторил Доуган. — Об этих не слышал. Надо будет напрячь разумных поискать информацию. Но, это все лирика. Что же мне с тобой делать, полторашка? — с философским подтекстом поинтересовался Доуган.
— Понять и простить, — с надеждой, дрогнувшим голосом произнес Вейдер. — Ты ведь простил Падме, несмотря на предательство? Или нет? Убил мать своего ребенка?
— Выходит, ты был заперт в автоклаве до того, ка решился вопрос с Амидалой-Кловис, — понимающе кивнул Доуган. — Но, видишь ли, в чем затык… Падме Амидала-Кловис — мертва.
— Ты блефуешь, — уверенно заявил Скайуокер. — Ты бы никогда не посмел избавиться от матери твоего ребенка.
— Даже если она — предательница? — уточнил Бессмертный Император.
— Уверен — что да, — ответил бывший джедай Скайуокер.
И молчание Рика Доугана было столь же красноречивым, как и его действия.
Сняв маску, он с хитрой улыбкой посмотрел на своего пленного недруга.
— Обожаю целестийцев, — произнес он, — ничего толком не знаете, но странным интуитивным способом находите ответы…
— Значит, я прав? — с непонятным азартом поинтересовался Скайуокер. — Падме жива?
— Нет, — уверенно произнес Доуган, активировав голопроектор на своем наручном компьютере. И между ними возникла голограмма женщины, сидящей на коленях перед тремя люльками, в которых находились три малыша. — Видишь ли, есть разница между тем, чтобы убить человека и избавиться от него. Например, можно убить мать своего ребенка, которая предала тебя и пыталась захватить твой трон. Можно даже перебить всех ее сородичей, поддержавших ее притязания на Вечный Трон и не достойных спасения. Но тогда, возникает вопрос…
— Кто это? — нетерпеливо спросил Скайуокер. — Мои дети?!
— Те два бутуза, что слева от нее, — пояснил Доуган. — Тот крепыш, что справа — мой.
— Что это за женщина? — спросил Энакин.
— Ох, парень, — Доуган покачал головой. — Сложно это объяснить. Если я тебе скажу, что это тело бывшей джедайка-целительницы Кайли Омас, внутри которой находится темная часть сознания целестийки по имени Йунь-К’аах, твоей старшей сестры, между прочим.
— Мама не говорила о других детях… — обескураженный новостью, жалко промямлил Скайуокер.
— Жаль, что ты со своим папашей не встретился, — вздохнул Доуган.
— Я его и не знал, — признался бывший ученик Дарта Сидиуса.
— А я имел неприятность с ним познакомиться, — ухмыльнулся Бессмертный Император. — Мерзкий типчик. Думаю, ты не сильно расстроишься, если скажу, что я его прикончил. И твоего брата. Сестру твою я тоже убил, но сохранил сознание. И не у нее одной… Знаешь, испытываю слабость к сохранению женщин, с которыми спал…
— Но почему т показываешь мне эту женщину? — непонимающе спросил Скайуокер. — Я не понимаю…
— Потому что ты тупой, Энакин, — вздохнул Доуган. — До того Вейдера, что я знаю, тебе расти и расти. А сейчас — ни мозгов, ни фантазии. Я сохранил сознание Падме Амидалы перед смертью — когда мой слуга захватил все их семейство. Есть у меня одна подчиненная — Анфис Биена, что живет с двумя сознаниями в голове. И я подумал, а что, если подсадить второе сознание, неодаренного, к первому, чувствительному к Силе. Не целиком, а выделив только полезные воспоминания и добавив необходимых. А проверил это, — он указал на женщину, что с нескрываемой заботой любовалась спящим справа от себя малышом, — на Йунь-К’аах. Результат — впечатляющий. Но, думаю, ты вскоре и сам узнаешь.
Напоминаю, автора поддержать вы можете своими лайками, комментариями, донатами:
1) Переводами на карту Сбербанка 4276 1609 9600 0973 (Илья Сергеевич С.).
2) Переводами на кошелек ЮМани:) 410014989515417
3) Переводами на PayPal: [email protected]
4) Подпиской на меня на сайте Бусти: https://boosty.to/marnomax
5)Подарками к моим произведениям на АвторТудей: https://author.today/u/ilya_semenov1/works
Любая ваша активность и поддержка ускоряет выход глав.
Все желающие донатеры могут отписать автору, если желают получить названного в честь вас персонажа в книге.