• Илья Модус

• пт-2

Камрады!

Поздравляю всех с нашим мужским праздником, 23-им февраля!

Всех, кто служил, служит или будет служить, я сердечно благодарю за выполнение долга перед Родиной.

И пусть кто-то скажет, что мы у нее столько не занимаем, сколько отдаем, именно защита своей Родины — как и профессиональная, здесь и сейчас, так и та, что сплотит нас в случае нужды, делает нас мужчинами и настоящими защитниками.

Не важно какого каждый из нас года выпуска, роста, веса, телосложения, цвета кожи — мы были, есть и остаемся мужиками, а раз так, то априори — Защитники Отечества.

"Не служил — не мужик" — это отговорки и попытка завиноватить, выкрутить наши огромные стальные атрибуты независимости, которые мы, несмотря на их непомерную тяжесть и крепость, с гордостью носим на протяжении жизни.

Настоящий мужик сам решает, когда у него есть повод праздновать, а когда можно нажраться в сопли просто потому что хочется и вообще "уйди старушка, я в печали, твой день — восьмое марта, свалила к маме в Бобруйск".

И пусть твердят нам, что размер не главное, но мы то знаем, что у каждого из нас самый большой, толстый, длинный и монолитный авторитет, на котором мы вертим врагом, который забиваем на все невзгоды и на который отправляем всех тех, кто нам не по нравы.

Такие мы вот, русские мужики, Защитники Отечества.

И да, "русский" — это не только национальность.

Это состояние души.

Если ты делаешь так, как я написал выше, если ты знаешь, что наш автопром не самый лучший, ездишь на том, на чем нравится, но на любые наезды в сторону АвтоВАЗа напомнишь, что наши танки — лучшие машины, знаешь как управлять страной получше "пиджаков" и читаешь инструкцию уже после того, как что-то сломал, то знай — ты русский.

Как минимум — духом.

А раз так, то имеешь полное право поздравить себя с этим праздником вне зависимости от того, отмечается он у тебя в стране или нет.

Но, напомню, что День Защитника Отечества — это не День ВДВ. Сегодня еще холодно купаться в фонтанах.

Да и больно туда нырять головой вперед.

Расправим плечи мужики, поднимем голову, со снисходительной улыбкой примем сегодня пену для бритья и носки в подарок.

Отложим это в дальний угол, к таким же комплектам прошлых лет и уже сейчас начнем думать над тем, насколько страшна будет наша подарочная месть 8 марта.

Крепко жму руку, мужики.

С праздником нас!

Где-то в бесконечной пустоте, недоступной простым смертным, находилось то, что не могло по всем законам науки, выжить в абсолютной темноте и леденящем душу холоде.

Слов вырванный из поверхности участок земной тверди, демонстрирующий опасные на вид каменные сталактиты, ярким зеленым пятном приковывал к себе внимание.

Он не был отделен от непроглядной черноты защитными магическими или техническими барьерами.

Но меж тем, ни одна травинка, ни один кустик, ни одно деревце или растение на этой сюрреалистичной равнине не подвергалось процессам разрушения и не находилось на последнем издыхании в борьбе за жизнь.

Насколько хватало глаз, поверхность райского цветущего островка последи абсолютного небытия была покрыта кустами, в которых даже неискушенный случайный зритель (если б он сумел позволить себе наблюдать за происходящим и не умереть в процессе) мог бы обнаружить хорошо знакомые ему с раннего детства виноградные лозы.

Усеянные зелеными, черными, фиолетовыми, темно-коричневыми и десятком других оттенков гроздья винограда выглядели так, что могли бы вызвать зависть у любого огородника своими идеальными формами и полными восхитительного содержимого ягодами.

Небольшой ручной секатор с тонким металлическим звуком как раз срезал одну гроздь винограда, отличающегося от других своих собратьев темно-бардовой окраской ягод.

Пухлые ладошки мужчины, который как раз и занимался приведением в порядок своего урожая, бережно положили срезанную кисть, длиной с его локоть, к остальным таким же в большой плетеной торбе.

Выглядел мужчина непрезентабельно.

Одетый просто, словно городской нищий, в видавшую виды засаленную тунику, хранящую еще на себе тусклый блеск золотистой вышивки малопонятных узоров.

С небрежно наброшенной на плечи пелериной благородного синего оттенка, запущенной растительность на лице, которая, как и волосы на голове, была выдержана в едином оттенке царствующей над некогда жгучей смолью шевелюры, ухоженных усов и бакенбард, седины.

Оплывшее, хранящее на себе следы недавней попойки, с соответствующими атрибутами похмелья после длительного запоя, лицо больше престало видеть у бездомного где-нибудь в подворотнях.

Проситель милостыни, но никак не могучее существо, живущее посреди бескрайнего мрака.

Венчающая голову металлическая корона устремлялась вверх все еще острыми, но подернутыми ржавчиной зубьями, увитая пущенной вокруг виноградной лозой с небольшим количество ягод прямо над лбом.

Единственное, что хоть как-то могло навеять гипотетического стороннего наблюдателя на мысль о том, что перед ним не найденный на улице бездомный, нанятый для работы на полях, вломившийся перед уборкой урожая в местный театр и надругавшийся над тамошним реквизитом, была массивная золотая цель, грузно лежащая на плечах мужчины.

Сплетенная из золотых лоз винограда, украшение, меж тем, имело довольно интригующую подвеску в виде настоящей и весьма аппетитной на вид кисти зеленого винограда, покоящейся на брюхе мужчины.

Грузный и неповоротливый, с оплывшим телом и непомерно большим животом, он медленно переставляя отекшие ноги, заключенные в легкие сандалии, от одного виноградника к другому, продолжая сбор красного винограда.

Он находился спиной к невысокому приземистому одноэтажному строению, больше похожему на лачугу с тремя входами-выходами, когда перед ней образовалось белоснежное свечение.

Оно походило на застывший в пространстве удар белоснежной молнии, чья паутинка расползлась на небольшое расстояние.

С характерным громом, сопровождающим удар молнии, паутинка света распалась на части, а на его месте появилась высокая статная женщина с пепельно-белыми волосами, сведенными на затылке в одну плетеную косу, заканчивающуюся у плеч раздвоенным плетеным хвостиком.

Льдисто-пронизывающий взгляд ее светло-голубых, цвета неба, глаз, прожигал насквозь, словно видел дальше и глубже, чем могли себе позволить остальные.

На ее высоких скулах, лишь подчеркивающих красоту атласной кожи, тонкого и ухоженного разлета бровей, прямого аристократического носика и чарующих губ, сомкнутых и поджатых, поблескивали древние письмена, выглядящие тонкой вязью замысловатого рисунка.

Увенчивающая ее голову высокая тиара из горного хрусталя, блестела золотистыми зазубренными наконечниками, украшающими головной убор по внешней стороне.

Ее массивные длинные серьги из блестящего и играющего на свету отсутствующего солнца серьги могли бы показаться застывшей на внезапном крепком морозе весенней капелью.

Ровно как и ее строгий серый наряд с высокой горловиной.

Он напоминал строгое платье, а из украшений имел лишь крохотную фигурку белошерстного существа на высоком вороте, да серебристый эполет на левом плече, переливающийся игрой крошечных драгоценных камней.

Строгость и прагматизм дымчато-сизо-серого платья, и выглядывающие из-под него носки строгих, но элегантных туфель в цвет гардероба, вкупе с минимализмом прически и внешностью посетительницы говорили о ее характере многое.

Например, то, что она пытается оказать давление своей воинственностью, потому что этот суровый наряд, подходящий для путешествия в морозную стужу, последний раз Бог Виноделия видел на ней довольно давно.

— Бахус, опустившаяся ты скотина! Прекрати заниматься своим виноградом, когда я хочу с тобой поговорить!

Бог Виноделия Бахус.

Мужчина, только что поднесший секатор к очередной кисти, от неожиданной экспрессии высказанных в его адрес слов, непроизвольно дернул пальцами.

Металл взрезал тонкую ветвь, зажевав ее и отсекая связку ягод под неправильным углом, обеспечивая излишнее повреждение.

Названный Бахусом, критически осмотрев результаты своих действий, неодобрительно покачал головой, бережно уложив гроздь к таким же, после чего неспешно повернулся к своей незваной гостье.

— Надеюсь, дни твои будут долгими, Аминасифаль, — поприветствовал он надменную Старшую Богиню сипловатым басом. — Долгими, и полными безраздельного одиночества, эльфийская богиня.

Женщина с пронизывающим взглядом и пепельными волосами, сощурила свои неестественно прекрасные глаза.

В ее взгляде, позе, мимике благодаря языку тела можно было прочесть желание мгновенно испепелить бога-пропойцу, заставив его пожалеть о сказанном.

Судя по всему, эльфийку не смущало даже то, что она находится несказанно далеко от центра своей силы.

— Расщепить бы тебя, — прошипела она сквозь плотно сжатые губы.

Бахус, хмыкнув себе под нос, ответил едкой ухмылкой.

— Ты забралась далековато от своего анклава, Старшая богиня. Явилась без предупреждения, ведешь себя так, будто имеешь право вытирать об меня ноги… Ты всегда была такой невыносимой? Или тысячелетия взращивания великой эльфийской идеи заставили твои радикальные мозги начать протекать от вседозволенности?

— Подбирай слова, Бахус, когда разговариваешь со Старшей богиней, — рыкнула в ответ женщина.

— Ты пришла ко мне в дом, чтобы указывать мне, что мне делать, а что нет? — голос Бога Виноделия налился силой. — О, прекрасная Богиня Аминасифаль. Ты, кажется забыла о древних законах, не так ли? Пусть я и не имею отношения к различным пантеонам, таких как я немало. И нам очень не нравится, когда лезут в наши дела другие божества, указывая нам что и как следует сделать. Смотри, мы и обидеться можем. Уверен, ты не забыла, что наших скромных сил нейтральных божеств будет вполне достаточно для того, чтобы превратить твою резиденцию в пыль, а тебя — низвергнуть в мир смертных. Или ты за этим и пришла, о несравненная и прекрасная эльфийская богиня?

Вроде бы простые, логичные слова, основанные на древних обетах и обещаниях, данных богами друг другу.

Ни разу серьезно не нарушенные ни одной из сторон, давшей обещание их чтить.

И подействовавшие отрезвляюще.

Как и всегда происходит с теми, кто является сильным, но одиноким соперником — напоминание об их уязвимости перед количественно превосходящим, но уступающем в собственных силах — срабатывает.

Губы Аминасифаль разжались, сложившись в приветливую улыбку.

«Богиня, как точное отождествление своей паствы», — промелькнула в голове Бога Виноделия мысль. — «Не смогла добиться своего грубой силой и запугиванием, решила действовать льстивыми речами».

— Я рада тебя видеть, Бахус, — подобное поведение среди богов Аурхейма не столь ново, сколь являлось пережитком давних времен, когда выжившие в Последней Войне боги перессорились меж собой из-за разоблачений в двойных играх и подтекстах в ранее заключенных соглашениях. — Вижу, твой урожай процветает, как и всегда?

Видел бы кто-нибудь из смертных разговор двух божеств, наверняка бы отрекся от религии, подумав, что и у небожителей бывают проблемы с головой.

И был бы не особо далек от истины.

По крайней мере в случае с теми богами, которые начали свой путь сравнительно недавно по меркам Вселенной.

Добившись могущества, которое не снилось ни одному смертному, они возвышались над мирским.

Но вот свою божественную незрелость никак не могли унять.

На это требовались эры, которые большинство из них так и не переживут.

Несмотря на свой более чем нескромный возраст и божественный опыт, Бахус оставался Младшим Богом за пределами расовых Пантеонов.

А значит его не почитал какой-то конкретный народ, ежедневно вознося ему молитвы и подпитывая энергией своих душ.

Бахус жил тем, что давал любой разумной форме жизни благо веселья, отрицания серости бытия и наслаждения текущим моментом.

— Снова будешь просить о вине времен Последней Войны? — не стал отвечать Бог Виноделия на риторический вопрос об урожае.

Естественно виноградник будет процветать у того, кто получает с его помощью божественные нектары и амброзии, обладающие столь тонкими букетами, что способны заставить драконов рыдать как детей, Древних Богов примириться с одиночеством, а смертных — сойти с ума.

Право дело, Аминасифаль, пусть и вобрала в себя мощь погибшего Панетеона эльфов, никак не могла научиться степенности.

Бросалась из крайности в крайность, непоследовательная, недальновидная…

Впрочем, порой и ей улыбалась удача и мозги у древней эльфийской воительницы вставали на место.

И из далей астрала можно было наблюдать за тем, как дамочка с пепельными волосами расставляет своих длинноухих пешек в хитроумной комбинации.

Такие, как, например, складывались сейчас.

— Как-нибудь в другой раз, — на губах Старшей Богини появилась искусственная улыбка.

— Так и будешь ходить вокруг да около, или задашь вопрос напрямую? — спросил Бахус.

Аминасифаль вздернула правую бровь.

Бог Виноделия, оторвав от кисти на груди виноградинку, отправил ее в рот, наслаждаясь изысканным вкусом.

— Одиночество не идет тебе на пользу, Старшая Богиня, — произнес он. — Становишься дерганной, замкнутой, некоммуникабельной. Любой другой бог на моем месте, обратись ты к нему так, как звучали твои первые слова на пороге моей обители, использовал все свои силы, чтобы вышвырнуть тебя, заставив насладиться красотами астрала и болью пониже поясницы. Поэтому, уважь старика-алкоголика, не трать мое время. Мне еще новый урожай подготовить нужно.

— Не далековато ли от берегов Аура забрался твой Паладин? — как и ожидал Бог Виноделия, Аминасифаль перешла сразу к делу.

Умна, красива, сильна, но так предсказуема.

— Не припомню, чтобы моим последователям предписывалось ограничиваться территорией всего одного континента.

— Не было такого, — согласилась эльфийка. — И все же, не просветишь меня, как же так вышло, что твой Паладин оказался в нужном месте, в нужное время, чтобы встретить Практика из другого мира?

— Пути судеб смертных столь запутаны и непредсказуемы, что порой даже нам, богам, не под силу предугадать как они пересекутся…

— Можешь оставить этот божественный лепет для своих апостолов, — тон Старшей Богини не изменился. — Я хочу получить ответы, Бахус. Здесь. Сейчас. И максимально информативные.

— Ты не можешь от меня что-то требовать, Аминасифаль, — напомнил Бахус.

— Зато я могу устроить проблемы твоим почитателям, чтобы мы наконец-то нашли общий язык.

— Так ты уже пыталась, — усмехнулся румяный мужчина. — Неловко вышло, не правда ли? Целый боевой отряд опытных инфильтраторов — магов и воителей, потерян в одном сражении… Интересно, это Практик так силен, или же твои отборные воины ослабли за минувшие столетия?

— Мне кажется, или ты получаешь удовольствие от того, что я потеряла своих последователей?

В голосе Старшей Богини звучало подозрение.

— Разве может Бог радоваться смертям разумных существ? — удивился Бахус. — Нет. Тебе это лишь показалось. Даже не могу предположить о причинах, по которым ты пришла к подобным выводам.

— Вы, язычники, только и способны…

Бог Виноделия, поскучнев, неспешно прошел мимо своей гостьи, занося свою драгоценную ношу в один из флигелей.

По изменению магического фона он понял, что надменная богиня последовала за ним.

Ох, молодость…

Ничему не учатся и учиться не хотят.

Бог Виноделия, сохраняя молчание, с заботой и бережностью принялся выкладывать гроздья в предназначенную для первичной обработки ягод тару.

Можно, конечно, воспользоваться своими силами, и магия сделает все за тебя, но это не принесет того же удовлетворения от процесса.

— А ты все такой же, — заявила Старшая Богиня. — Уходишь в себя, когда тебе что-то не нравится.

— Это называется мудрость, — заявил Бахус. — Вы, молодежь, никак не поймете, что божественность — это не только сила, которую вы берете от своих последователей. Но и ответственность за них. Да и умение держать лицо в любой ситуации, тоже немаловажно. Не думала, что твоя импульсивность и является причиной, по которой даже Боги-Изгои и наши нейтральные товарищи не хотят с тобой иметь ничего общего? Даже находиться в одной с тобой области астрала. С высоты прожитых тысячелетий могу сказать, что одиночество, изоляционизм — это самое страшное из наказаний, на которое можно обречь даже Бога. Десятилетия, столетия… Можно этого не замечать, но по прошествии тысячи лет, ты становишься либо невыносимым брюзгой, либо сумасшедшим фанатиком, уверенным исключительно в своей правоте и непогрешимости.

— Слишком уж ты любишь философию, — фыркнула Аминасифаль. — Много болтовни ни о чем.

— Вино развязывает язык и обнажает душу, — напомнил Бог Виноделия. — «Пить» и «болтать» неразделимы со времен первого случая брожения.

— Давай отставим в сторону все эти иносказательные термины, псевдорассуждения и прочее, — нетерпеливо произнесла Старшая Богиня. — Они созданы для забивания головы последователей. Мы же меж собой можем поговорить и открыто.

— Вот как? — Бахус повернулся к эльфийской богине и добродушно усмехнулся. — Наверное я хлебнул слишком много вина утром, раз пропустил тот момент, когда мы стали друзьями. Или ты думаешь, что я буду изливать тебе душу только потому, что ты попросила?

— Я не люблю, когда кто-то путается у меня под ногами!

— Никто не любит, когда в его дела вмешиваются, — согласился Бог Виноделия. — Но еще больше боги не любят, когда кто-то начинает играть в опасные игры с неясными мотивами. Одно дело завербовать новых последователей. И совсем другое — открыто нарываться на конфликт с Пантеоном Людей.

Эльфийская богиня молча сверлила его пронзительным взглядом.

— С каких пор тебя интересует то, что подумает Семерка?

— С тех самых, как ты начала экспансию в королевство людей, Аминасифаль, — вздохнул Бог Виноделия. — Тебе же четко сказали, что ваша территория — Великий Лес. И дальше тебе и твоему народу хода нет. А ты решила воспользоваться отчаянным положением Тридцатого Короля и решила женить его на эльфийской принцессе.

— Которую убили самым беспринципным и жестоким способом!

— А ты думала, будто Семеро будут спокойно сидеть и ждать, пока твоя кукла начнет передел власти, манипулируя людьми королевства? — уточнил Бог Виноделия. — Хотя, о чем это я? Дальше своих трехходовых схем ты так и не научилась работать. И твои дети такие же безалаберные. Пусть я и брал в руки меч тысячи лет назад, но идти на охоту за вооруженным отрядом, оставив кирасы и шлемы в лагере… Аминасифаль, ты уверена, что это были твои лучшие эльфы?

— Из числа тех, кого я могла бросить по следу сразу — да.

— Ну вот они и заплатили за свою безалаберность, — вздохнул Бог Виноделия. — Тебе самой не кажется странным, что в заваренной тобой каше ты не можешь ничего контролировать, а претензии пришла предъявлять мне?

— Я пришла за ответами.

— Так задай правильные вопросы, если в самом деле хочешь их получить! — нахмурился Младший Бог. — Я не люблю когда меня пытаются обвести вокруг пальца, выведать мои тайны, ничего не дав взамен.

— Чего ты хочешь, старый алкаш? — скрипнула зубами Старшая Богиня.

— Для начала — немного уважения, — обезоруживающе улыбнулся Бахус. — Все-таки ты в моем астральном пространстве, а не наоборот.

— Хорошо, — кивнула Аминасифраль. — Так что твой Паладин…

Бог Виноделия покачал перед ней пальцем.

— Слова не стоят ничего, когда за ними не стоят действия, — назидательно произнес он, кивнув в сторону чаши, наполненной виноградными кистями. — Уважь старика, помоги оборвать ягоды.

— Да ты издеваешься! — сверкнула глазами эльфийская богиня.

— Воспитываю молодежь, — поправил ее Бог Виноделия, повернувшись к собеседнице спиной и принявшись отделять сладкие виноградинки от тонких веточек, складывая красные и сочные шарики в материализовавшуюся прямо перед ним другую чашу. — Присоединяйся. Это успокаивает.

Он успел очистить две кисти, прежде чем справа от него, так чтобы между ними находилась чаша под ягоды, появилась Старшая Богиня.

Ее тонкие пальцы принялись ловко отрывать ягоды и перемещать в емкость для последующей давки.

— Вот теперь можем и поболтать, — решил Бог Виноделия.

— Почему твой Паладин оказался в той деревне?

— Я послал его поискать новых последователей в Восточной Провинции людского королевства, — не стал скрывать Бахус.

— Деревня, так понимаю, выбрана не случайно?

— В делах, связанных с хорошим вином, случайностей не бывает.

— Бахус!

— Конечно не случайно. Ты даже знаешь почему.

— Не поверю, что ты вот так взял и рассказал ему про артефакты!

— Я же не ты, — улыбнулся Бог Виноделия. — Я не буду говорить последователю то, что ему рано еще знать. Тем более, что ты знаешь этих Практиков. Он мог и не прийти в ближайшую деревню. Выбрал бы путь подлиннее.

— «Лучше удлинить путь, чем сократить жизнь», — произнесла эльфийская богиня.

— Эта мудрость приходит с годами, — произнес Бахус. — Мальчик молод, горяч. Ему нужно многому научиться.

— С каких пор ты покровительствуешь демоническим отродьям?

— С тех самых, как одна молодая и, давай будем откровенны, не самая умная богиня, решила подогреть только начавшее успокаиваться болото расовых распрей, вмешиваясь в политику людей и начав тайком вывозить артефакты Последней Войны в Великий Лес.

С тихим звуком крупная ягода винограда оказалась раздавлена тонкими пальцами богини.

Аминасифаль посмотрела на него.

— И как давно ты знаешь?

— Достаточно, чтобы не одобрить это, — вздохнул Бог Виноделия. — Мы победили. Все закончилось. Зачем ворошить прошлое?

— Мы НЕ победили, — с нажимом произнесла Старшая богиня. — Демоническое отродье снова в нашем мире.

— Занятно, — усмехнулся Бог Виноделия. — Предыдущие тысячи лет тебя не интересовали расползающиеся по Аурхейму некроманты и бывшие прислужники Парактиков. А вот сейчас прям начала переживать по этому поводу.

— Огни Дуар Мар’Туна снова горят!

— Спасибо, я в курсе!

— Значит этот «мальчишка» опасен!

— Не опаснее котенка, когти которого еще не окрепли, — возразил Бахус. — Он не отсюда. И очень сильно хочет вернуться назад, в свой мир. Где, как я слышал, твои сородичи устроили ядерный апокалипсис.

— На войне все средства хороши, — тряхнула косичками Аминасифаль.

— Ну да, с чего бы Богине Войны и Мести думать иначе, — хмыкнул Бог Виноделия. — Мальчишка опасен, если его трогать. Или тебе напомнить причины Последней Войны?

— Его нужно прикончить!

— Ему нужно позволить добраться до Гиблых Земель и убраться отсюда, — покачал головой Бахус.

— Так вот почему ты подсунул ему своего Паладина?

— Сперва я подумал, что ты примерно за этим же подкинула Практику свою лучницу.

— Я не сводница, — фыркнула Аминасифаль. — Стала бы я помогать тому, кто убил принцессу, перебил отряд рейнджеров, взял, пусть и ничтожную, но все же эльфийку в рабство?

— Конечно не стала бы, — согласился Бахус. — Зная тебя, ты бы скорее отправила к нему своих подручных для проверки его сил. А затем — послала бы по следу карательный отряд. Ах, да! Ты так и сделала. Но, как показывает опыт, из контрабандистов те еще разведчики.

— Инфильтраторы бы справились, если б этот сосунок не воспользовался «Пожирателем душ»!

— Тебе напомнить из-за кого оружие Лилит вообще оказалось за пределами Гибельной Печати?

— Так нужно!

— Так нужно ТЕБЕ! — осерчал Бог Виноделия. — Ты толкаешь эльфов и людей к войне друг с другом! Лезешь в королевский род! Тайком снабжаешь своих подданных древними артефактами. Одни — для усиления собственных сил эльфов, другие — чтобы не допустить попадания людских, демонических и прочих артефактов и оружия в руки твоих будущих соперников! Амина! Ты собственными руками подкидываешь дрова с прогоревшую печь!

— Иначе я не могу поступить, — помедлив, произнесла эльфийская богиня, возвращаясь к очистке кистей винограда.

— Почему ты так думаешь? — спросил Бахус.

— А ты не чувствуешь, Бог Виноделия? — с легкой насмешкой поинтересовалась Богиня Войны и Мести. — Или ты не приглядывался к будущему королю людей?

— Самый обычный некромантишка, — пожал плечами Бахус. — Расист, к тому же. Глупенький. Все, чего он хочет, можно было бы достичь без той кровавой бойни, которую он намерен развязать.

— То есть ты в курсе, что он такое?

— Да, видел одним глазком.

— И ничего делать не собираешься?

— Думаешь мне есть дело носиться за каждый мало-мальски сумасшедшим последователем Аггела? — удивился Бог Виноделия. — Старшая, ты явно перепутала меня с каким-то другим богом.

— А мне кажется, что ты не видишь картины в целом, — шикнула Богиня Войны и Мести. — Аггел пропал после окончания Последней Войны…

— Победители обычно не любят предателей и перебежчиков. Мне сложно его осуждать.

— Он скрывается, но все чаще в Аурхейме вылазят его последователи. Значит, они для чего-то ему нужны.

— Всем нам нужны последователи…

— Бахус! — взорвалась Аминасифаль. — Этот сын портовой шлюхи и кладбищенского надгробия явно что-то замыслил!

— Он Изгой, но он все же бог, — напомнил толстяк. — Сложно осуждать его за то, что он, как и мы все, разыгрывает свои карты. В конце концов мы договаривались не мешать друг другу. Наши планы воплощают наши последователи…

— Изъятие древнего зачарованного оружия из Гиблых Земель — это мой план! — сказала богиня. — Когда я поняла, что принц стал пешкой в руках Аггела, то поняла, что он нацелился на Дуар Мар’Тун. Некромант уже захватил Крепость и начал ее использовать. Представь, что будет, если он получит контроль над Крепостью Теней?

— Представь, что если бы вы не лгали людям тысячи лет назад, сейчас бы у вас был целый Пантеон, а тебе бы не приходилось в одиночку придумывать, как уберечь свой высокомерный и зарвавшийся народ от вымирания и вырождения, — спокойно сказал Бахус.

— Я уже нашла выход.

— Ассимиляция одного вида другим — это не выход. Это пролог к межрасовой ненависти и войне.

— Но Аггел уже действует!

— Да, и он как всегда водит нас всех за нос, — вздохнул Бог Виноделия.

— Он призвал Практика из другого мира! А этот сосунок убил мою принцессу!

Бог Виноделия внимательно посмотрел на свою помощницу из чуждого ему пантеона.

— Что? — не вытерпела та его изучающего взгляда.

— Я вот думаю, пепельный цвет волос отражает твой внутренний мир как блондинки, или нет?

— Когда-нибудь я разнесу твой астрал, — шикнула на него эльфийская Богиня Войны и Мести.

— Я даже не сомневаюсь в этом, дурости и силы у тебя хватит. А вот мозгов оценить последствия и разобраться в происходящем — нет. Ты хоть пыталась взглянуть на всю ситуацию целиком?

— Мне достаточно видно…, — начала Аминасифаль.

— Это не так, — мягко перебил ее Бог Виноделия твердым тоном. — Вы, молодежь, так торопитесь обессмертить свои имена, что совершенно не обращаете внимание на время в мире смертных.

— Прекрати читать нотации! Ты вообще просто изобрел брожение!

— Не изобрел, а открыл, — поправил Бахус. — И да, этого открытия достаточно для того, чтобы меня прямо или косвенно вспоминали до конца существования вселенной разные виды.

Эльфийка взяла в руки следующую гроздь.

— Так на что, по твоему мнению, я должна обратить внимание?

— Твоя принцесса уже была мертва, когда Практик появился в нашем мире, — сказал Бахус.

— Невозможно! — выпалила эльфийская богиня.

— Судя по интонации, ты даже не особо разбиралась в произошедшем, — грустно покачал головой Бог Виноделия.

— Ведь и так все понятно!

— Если не принимать во внимание все, что не сходится с твоей линией поведения, то да, ситуация предельно проста. Аггел призвал в этом мир никому не известного, толком ничего не имеющего Практика, чтобы подчинить себе Дуар Мар’Тун и с его помощью истребить всех.

— В его стиле план!

— Я и не отрицаю, что наш брат-Изгой как пообещал залить Аурхейм кровью предателей, так и не отступает от своих намерений. Можно похвалить его за упорство и наградить за то количество попыток, которые он уже обрушил на этом мир. Но, если все так, как ты услышала, зачем ему принц-расист, да еще и не самый слабый некромант?

— Решил отвлечь нас на этого идиота, пока Практик доберется до Дуар Мар’Туна»!

— Правда, что ли? — усмехнулся Бахус. — Ты ведь понимаешь, что как только зажглись огни над Крепостью Теней, только самые ленивые из богов не икнули от флешбеков Последней Войны. Нас были сотни, а остались десятки. И наша победа — по очкам, так как не все демоны истреблены. Кстати, не удержусь и напомню, что произошло это по причине эльфов.

— Мы не были готовы к тому, что Геката решит перед уходом нанести удар в самое сердце нашего народа! — попыталась оправдаться Аминасифаль. — Заклинание защиты должно было сработать…

— Да, только действует твоя ослабляющее заклинание-вампир на людей, а не на демонов, — напомнил Бахус. — Геката… Знаешь, из всех демонов, эта мне нравилась больше всего.

— Потому что она вырезала весь Светлый Пантеон?! — на безмятежном лице эльфийской богини заходили желваки.

— Нет, — покачал головой Бог Виноделия, раздумывая над тем, не совершает ли он ошибку, раскрывая свои козыри так рано. Но игра стоила свеч. — Эта девочка умела пить получше многих богов. Интересно, а ее протеже так же силен в искусстве пития, или здесь ему тоже нужен инструктор?

В пальцах Аминасифаль с хлюпаньем раздавилась еще одна виноградинка.

— Ее протеже? — чеканя каждое слово, спросила Богиня Войны и Мести, вглядываясь в лицо гостеприимного и терпеливого Младшего Бога. — И когда ты собирался мне это поведать?

— Вообще не собирался. Ты могла бы и сама это понять, если бы хоть немного подумала головой и решила присмотреться к мальчику хотя бы с помощью кого-нибудь из своих апостолов. Или почитателей из числа людей. Помнится, у тебя были когда-то девушки-воительницы из обнищавших аристократических родов. Я вот вижу, что пареньку не чуждо женское внимание. Если б ты не стремилась так споро прикончить бедную лучницу, которая даже не виновата в том, что с ней происходит, то смогла бы найти к мальчонке подход.

— Вино и доступные девки — то, что заставляет развязать язык любого мужчину, — хмыкнула Аминасифаль. — Кому как не тебе это знать.

— Да, у меня бывали бурные моменты прошлого, — усмехнулся Бахус, радуясь тому, что он слышал. — Но разговор касается сейчас не меня. Практика нужно оставить в покое, чтобы он завершил свою миссию.

— После всего того, что ты мне сказал? — опешила Аминасифаль. — После того, как этот сосунок завладел «Пожирателем Душ»? Оружием, способным ранить даже богов?!

— Помнится, оно их даже убивало, — поскреб ногтями подбородок Бог Виноделия. — Причем — в немалых количествах. Не поверю, что ты забыла об этом его свойстве.

— Такое забудешь…

— И я ни капельки не удивлен, что твои ручные зверюшки-искатели как раз именно его доставили из Гиблых Земель, — одарил собеседницу кривой улыбкой Бог Виноделия.

Аминасифаль промолчала, но ее губы, сжавшиеся вместе с лицом в презрительной гримасе, говорили сами на себя.

— Да, нужно больше времени и внимания уделять деталям, — хрипло произнесла она. — Особенно — протеже Гекаты. Убийца эльфийского Пантеона отправила к нам свою ручную собачку? И после этого ты говоришь, что ему следует позволить добраться до Гиблых Земель?

Бог Виноделия посмотрел на стоящую рядом с ним Старшую Богиню с искреннем непониманием.

— Меньше экспрессии, — посоветовал он. — Ты еще пять минут назад была уверена, что он — игрушка в руках Аггела. Сейчас, узнав чья метка стоит на его душе, уже решила, будто он явился сюда закончить начатое Гекатой?

— А какие еще у него могут быть мотивы?!

— Хотя бы те, которые он озвучил, — выдал логическое предположение Бог-Виноделия. — Спасти свой мир от эльфийских ангелов. От твоих сородичей, которые бросились вслед за демонами в портал…

— После того, как они убили наших богов!

— Это лишь одна часть ситуации, — заявил Бахус. — Кто знает, была бы ли ты, бывшая воительница-апостол, сейчас Старшей Богиней, если бы умирающие божественные сущности из вашего Пантеона не отдавали тебе остатки их сил…

Но молодая эльфийская богиня его уже не слушала.

В ее льдистых глазах горел пожар ярости воина, вставшего на путь праведной мести.

Треск молнии портала избавил Бога Виноделия от общества заносчивой «коллеги по цеху».

Мужчина, посмотрев некоторое время на рассыпающийся портал, усмехнулся, как могут это делать лишь мудрые существа, знающие наперед реакцию своих знакомых на не самые приятные для них вести.

Вернувшись к своему занятию, он продолжил приготовления для будущего божественного напитка.

Вскоре, кое-кому потребуется много божественного вина.

А вот для торжества или заливания душевных (или не совсем) ран — покажет только время.

Бог Виноделия не самый сильный среди сущностей, наблюдающих за Аурхеймом.

Он просто мудр.

И умеет ждать.

Особенно, когда цель оправдывает средства.