• Bandileros

• фанфик
• гарри поттер

*** П\А: И вот, я продолжаю продолжать! В файле ниже — общий текст, текст ниже — то, что я только что написал. Данная полглава — несколько… многотекстовая. Здесь автор, то есть я, объясняет, как работает эта магия, почему Гарри удивительный Оверпауэр, и в то же время магия не настолько чудесна и всесильна, как кажется изначально. В фентези и фаноне показывают магию как нечто очень абстрактное, способное практически на исполнение желаний волшебников — но я представил её иначе. Совершенно иначе — как нечто вроде софта, который работает на "железе" в виде самого волшебника. И софт и железо очень ограничены. Чем мощнее железо — тем более тяжёлый софт может быть — но в то же время простейшие чары -— как notepad в виндовсе. Их не меняют, потому что они идеальны для своих целей, и просты. Этим я хочу сказать, что ГГ хоть и остаётся Оверпауэрным, не может исполнять любые свои желания магией, всехпобеждать и всехнагибать, просто идти и чтобы враги от него отскакивали, а магия решала все проблемы. Нет, это так не работает.

Гарриобщ.txt

Я никогда не писал книг. Но читал их тысячами, потому что это моё хобби. Магловская художественная литература — прелесть. И чем дальше идёт время — тем больше её существует. Среди волшебников и маглов я считался знатоком старинной литературы — мифов, сказок и прочего.

В Мраморном Зале находились копии знаменитых произведений Эзопа — баснописца из греции. Никому неизвестные произведения известнейших в риме авторов, громадная книженция Седрика Рыжего — знаменитого волшебника девятого века, современника Основателей Хогвартса, который считался в то время знатоком магии.

В Риме уделяли большое внимание развитию литературы — именно там родился такой жанр как Научная Фантастика. А вовсе не Жюль Верн её придумал — первым известным мне научно-фантастическим романом была «Машина Войны», написанная римлянином. Правда, и его фантазии имели соответствующие уровню времени понятия — сюжет его романа закручен вокруг изобретения чудо-машины, которая использовалась в армии для подавления всяких галлов, кроме разве что одной деревушки. Правда, в конце романа машину и её создателя сжигают, но то такое.

Знаменитая морская литература — в разные времена книги о кораблях были популярнее чем книги о людях, которые их строили и использовали. Гилдерой Локхарт сыграл прекрасную игру — он был автором книг, и делал упор на женщин за тридцать — эдакий мачо — в своих пасквиллях он всегда романтизировал, но никогда не выбирал молоденьких и глупеньких девочек, наоборот вознося хвалу взрослым и умеющим уже женщинам. И… это имело бешеный успех. Бабы за тридцать — просто гроздями на него вешались, и он имел с этого огромный по волшебным меркам доход. И славу.

Второй раз вернувшись в Хогвартс, а обновил свои знания школьной программы и существенно их расширил — поскольку в первый раз, это там, где Дамблдор играл мной, я учился кое-как. В третий раз у меня был шикарный учитель зельеварения — мистер Грейнджер. Профессор Грейнджер — дальний, наверное, родственник Гермионы. Хотя не факт. Он научил меня всему, что мне нужно было знать по зельям. Талантливый зельевар, и как многие, он учил варить зелья не как машина, к котлу приставленная, а как человек. Волшебник. Творец. Слушаться своих инстинктов и ощущений, чувства вкуса, меры, запаха — он учил всегда склоняться над котлом и нюхать зелье, определяя на запах нотки его аромата, цвета. Это очень важно для любого, кто варит зелья — в школе это не преподают. В школе тупо дают рецепт и вари. Умение чуять зелья — идёт дальше.

Лишь в седьмой жизни у меня был гениальный наставник по чарам — талантище. Поскольку я был очень, очень сильным волшебником…

По правде говоря, тут я должен снова делать сноску. Да простится мне это — магия она развивается. Всю жизнь, поэтому считается, что чем старше волшебник, тем он сильнее и опытнее, тем более могучую магию он может творить. Мерлин, Дамблдор, Основатели — все они стали великими магами уже к концу своей жизни.

Сильнейшим волшебником на планете был Николас Фламель. Он очень скромничал, но Николас был сильнейшим без малейших оговорок — он шесть сотен лет развивал свою магию. Поэтому старость и величие в магии — неотъемлемые спутники, хотя есть и исключение — врождённые способности.

Они зависят от наследственности, работы над собой и правильного развития. Очень многое зависит от того, в каком окружении рождается и растёт волшебник, очень многое зависит от его родителей. Поэтому некоторые семьи вырождаются, кстати — наследственность портится. Тогда только или полукровок рождать, или вовсе помирать бездетным. Полукровки и маглорождённые могут быть сильнее самого чистокровного волшебника из вырождающегося рода, но слабее чистокровки из рода, который на коне. То есть у них некий есть стандартный базовый уровень. Гарантированный магией. Просто шанс рождения волшебника-полукровки — процентов тридцать у волшебника и магла. Шанс рождения маглорождённого — один к ста тысячам, примерно.

Это к вопросу — Гарри Поттер, а почему ты такой сильный волшебник? Нет, я не родился великим магом, у меня средненькие врождённые способности, может даже ниже среднего, воспитание и тренировки — хуже не придумаешь, но магия неотъемлема от души человека. А значит — она сохраняется со мной всю мою жизнь. Все мои жизни. И каждый раз, когда я снова развивался — добавлял в копилку своей силы новую жизнь. Магия развивается постоянно, бесконечно, теоретически даже не существует границы сил. Дамблдор сильный волшебник к своим ста годам — но он обладает неплохой врождённой магией. Он был рождён с большим потенциалом — я бы никогда, даже в сто пятнадцать лет, не достиг бы его уровня. Его и Волдеморта. Но я развивался веками. Каждая жизнь — это примерно от тридцати до пятидесяти лет. Их были сотен пять. В разных странах. В разных реалиях. В разных школах…

В итоге — я попросту развил себе магический потенциал, и могу стать настолько сильным, что Мерлин и рядом не стоял. Правда… это звучит круто, а на деле не настолько всё сказочно, не стоит думать, что магия это горы сворачивать и города строить щелчком пальцев. Это заклинания, а заклинания ограничены — даже если я величайший из великих — то я могу контролировать и творить магию с помощью разума, и использовать те заклинания, которые есть. Я человек. А человек — обязательно должен владеть магией в виде формул заклинаний, врождённые способности человека — аппарация, телекинез, власть над стихийными магическими энергиями — пирокинез, криокинез, электрокинез, ментальная магия. Редко — метаморфия и анимагия. Собственно, если смотреть на животный мир и волшебных животных — то человек как животное, обладает именно такими врождёнными, природными способностями. Но большинство владеют в основном только аппарацией, а всё остальное — через формулы. Формулы — или заклинания, это когда магия разума модулирует другие виды энергий в нужную заклинателю форму. Как управляющий компьютер, управляющий какими-то механизмами, энергиями, и так далее. Поэтому заклинания — если и являются выдуманными людьми, в свою очередь происходят и по форме, и по содержанию, из природных, врождённых волшебных способностей.

Это ограничивает магию — она не всесильна. Если мы хотим чего-то нового — нужно создать для этого заклинание — нельзя просто захотеть и оно исполнится. Это так не работает. Заклинание — как автомат по производству продукта — чар, то есть заклинания в его физической форме — то, которое летит от палочки к цели, или переходит через палочку к цели. Создать чары без заклинания — нельзя, даже если создавать магию мысленно — всё равно нужно заклинание.

Без заклинания людям доступны только вышеописанные простейшие волевые проявления магии, даже величайшим магам, даже Николасу Фламелю, который эксперт во всех почти областях магии. Магия это не чудо — это способность.

Именно поэтому, даже если я был очень силён — я не мог получить желаемое, минуя этап заклинания — я помнил тысячи, и мог применять без палочки — сотни заклинаний. Но не мог обойтись без них, и магия, которую я творю — целиком существовала в рамках того, какие заклинания существуют. Вот вам и ограничения — я не могу решить любую проблему щелчком пальцев — потому что на это нужны соответствующие заклинания, а их применить может и любой другой. Мои будут сильнее, мощнее, быстрее, и применять я их могу в десять раз больше чем Дамблдор, к примеру — но всё же.

— Поттер, — голос Снейпа резанул по ушам, — вы о чём задумались? Между прочим, мы здесь не для того, чтобы посмотреть на ваше очаровательное лицо, собрались.

— Премного благодарен за комплимент, сэр, вы тоже ничего, — я ответил той же шпилькой, заставив Снейпа сощуриться, а Флитвика захихикать.

В кабинете снейпа, после того, как закончились занятия, были четверо — Флитвик, Снейп, Макгонагалл и Дамблдор. Дамблдор пришёл посмотреть на меня, а заодно поговорить.

— Хватит, — сказала Макгонагалл, — Мистер Поттер, я рада, что могу вас учить, но это не даёт вам право хамить.

— Что вы, профессор, как можно хамить старшим? Я всего лишь ответил комплиментом на комплимент, как и полагается в приличном обществе, — заметил я, — вы хотели меня видеть, господа?

— Гарри, мальчик мой, — Дамблдор сощурился, но по-доброму, — не хочешь ли ты нам что-то рассказать?

— Безусловно, директор, — я вежливо поклонился, — что вы хотите услышать?

— Что угодно.

— Подойдёт отрывок из Иллиады гомера? Или может быть вы хотите услышать анекдот? Заходят как-то в бар тролль, леприкон и ведьма, а бармен…

— Кхмммм! — Макгонагалл надула щёки, — Мистер Поттер!

Да, это был ОЧЕНЬ пошлый анекдот, и судя по реакции Макгонагалл — она одна его знала. Поняв это, она обратила внимание на любопытные глаза Снейпа, Дамблдора, и густо покрылась краской. Э-эх, в её то возрасте краснеть как девица… Ну да пофиг.

— Гарри, мы говорим не про анекдоты… — сказал Дамблдор, — хотя обязательно потом расскажешь до конца, — это уже подколка тонкая в адрес Макгонагалл.

— Поттер, хватит валять дурака, — Снейпу по моему надоело, и он решил вопреки стилю общения Дамблдора, начать говорить прямо, — вчера вы продемонстрировали мне электрокинез. Одну из известных, редких, но не слишком уникальных способностей волшебников. Мы бы хотели оценить ваши возможности, магический потенциал и способность применять этот талант. Объясните, когда вы его обнаружили и как используете.

У их возни есть серьёзные причины. Никакие чары наблюдения или контроля не способны проявить природную магию людей и зверей. Так же, как антиаппарационные барьеры не работают на домовиков. Это совершенно другое… слишком другое.

— Хорошо, сэр, если вы настаиваете. Способность контролировать элементы психокинеза — такие как магия разума, криокинез, — я щёлкнул пальцами и в воздухе заклубилась дымка холодного пара, пирокинез, — щёлкнул и в воздухе появился огненный миниатюрный вихрь, — или электрокинез — щёлкнул и в вихрь ударила с пальцев молния, — являются основными магическими способностями людей. Их довольно просто использовать, и я не вижу в этом ничего экстраординарного, чтобы созывать целую комиссию. Использование данных сил, а так же телекинеза, — я поднял им ручку со стола, — и психокинеза, — последнее слово сказал мысленно, но так, чтобы все услышали, — основа основ любого заклинания, модулируемого через психокинез. Что является основной силой, модулирующей и формирующей первостихий в форму заклинаний. Было бы странно владеть магией в целом, но не владеть отдельными её составляющими, — я изобразил на лице подозрительность, — я удовлетворил ваше любопытство, профессор?

По-моему, я правильно выбрал путь славы. Мне нужно впечатлять людей — а для этого не грех и приукрасить, и немного пыли в глаза пустить, и немного снисходительного тона к таким вот фокусам, которым не каждый волшебник даже посвятивший жизнь магии, может обучиться. Мне доподлинно известно, что Волдеморт владел только пиро и психокиензом. Возможность использовать сразу две силы — это огромная редкость, огромная и очень важная. Это показатель силы. Если волшебник даже без палочки и заклинания может воплощать стихийную силу в реальность, то понятное дело, что с палочкой пойдёт намного, намного, НАМНОГО легче. И заклинания будут мощнее, чем их аналоги у других волшебников.

Поэтому понятно, почему у Флитвика взгляд остекленел, у Дамблдора вперился в пустоту куда-то за мной, а чёрные глаза Снейпа смотрели на меня не мигая. Это не значило великую силу, способность сворачивать горы и строить города щелчком пальцев. Но предрасположенность ко всем составляющим магии означала — что магия не только будет даваться мне легче. Есть ещё такая вещь как чувство магии. Волшебник вообще чувствителен к магии — любой волшебник может почуять её, словно… Трудно передать. Словно статическое электричество в воздухе, если кто-то трогал кинескоп телевизора и чувствовал, что от него идёт статика — то он меня поймёт. Способность чувствовать магию — так же позволяет лучше её понимать и ощущать. Скажем, пиро-волшебник может почувствовать применение огненного заклинания рядом в десяти футах от себя, тогда как обычный волшебник — почует магию только вплотную, в дюйме, а то и меньше, от тела.

— Гарри, — взгляд старика вдруг отлип от стенки, — а где ты научился это делать?

— Это естественные способности, сэр. Им не надо учиться, как не учатся дышать или моргать.

— И то верно.

— Это же невероятный талант! — Флитвик вскочил, он был возбуждён, аж пропотел, — Мистер Поттер, я вижу, что ваша слава не преувеличена. Вы действительно Исключительный волшебник. Вы можете стать кем угодно. Прошу, дайте мне написать о вас статью в журнал.

— Нельзя, — сказал Дамблдор, — если люди узнают…

— То пусть знают, — сказал я, продолжая слова Дамблдора, — с удовольствием, профессор Флитвик.

— Я немедленно приступлю к написанию статьи. Вы не будете так любезны, что дадите мне вас ещё раз осмотреть? Естественно, весь гонорар ваш.

— Нет, что вы, я отказываюсь… от гонорара, — я улыбнулся.

— Я тоже отказываюсь.

— Давайте компромисс — отдадим гонорар в бюджет школы.

— Согласен, — сказал Флитвик, — правда там немного, но всё же, дело принципа.

— Постойте, — Дамблдор остановил Флитвика, — профессор, вы хотите раскрыть всему миру способности нашего студента? Я ценю вашу научное рвение, но подумайте вот о чём — у мистера Поттера много врагов.

Флитвик и снейп покивали. Я вздёрнул бровь жестом, характерным только для Снейпа.

— Продолжайте. У меня много врагов, они узнают что я тот, кто я есть и… что произойдёт? Что должно измениться?

— Кхм, — Дамблдор смутился, Флитвик и Снейп балансировали между ним и мной.

— Ваши способности могут стать вашим козырем, если что-то произойдёт непредвиденное.

— Не вижу ничего экстраординарного в таком «козыре», — сказал я, — я не гонюсь за мелочным тщеславием, директор, — я едва заметно улыбнулся, — но и скромность — не моя сильная черта. Если я обладаю способностью — не вижу смысла скрывать это. Выпячивать и гордиться этим — впрочем, тоже.

— Действительно, Директор, — Флитвик всё таки склонился на мою сторону, — какой может быть смысл скрывать способности мальчика? Гарри удивительный ребёнок, об этом все уже знают. И потом, что может ему грозить здесь, в Хогвартсе?

Я бы рассмеялся, если бы не было так страшно. Кто? Тролли, Василиски, волдеморты, дементоры, драконы, снова волдеморты, розовые жабы и прочая нечисть. Но более всего мне грозит сам Директор Хогвартса.

— Что ж, если вы приняли решение — то я не вправе запрещать вам это, — Дамблдор сдал назад. Показывать себя моим врагом просто ради такой вещи — это явно не в его стиле, — Гарри, Я заметил, что твои знания несколько выше, чем были ранее.

— Сэр, — я выгнул бровь, — мои знания остались теми же.

— Правда?

— Абсолютная.

— Откуда ты узнал о волшебном мире?

— О, мне о нём впервые рассказал мистер Сэлем…

* * * *

Дальше я рассказал прекрасно придуманную легенду о том, что Гарри Поттера всё-таки обнаружил мистер Сэлем Сэйберхэген — талантливый волшебник, который жил в США и приезжал в Англию, он обнаружил меня во время прогулки и подойдя, рассказал про волшебный мир и подарил целую кучу книжек. Которые я и читал несколько лет подряд.

Легенда так себе, но придумано неплохо — ведь Гарри Поттер — легенда, знаменитость. Неудивительно, что один из тех волшебников, что обычно держались на расстоянии — подошёл и заговорил со мной.

Лицо у Дамблдора потемнело.

— Могу я взглянуть на эти книжки?

— У меня только парочка, — я пожал плечами, — остальное в банке хранится.

— Банке? Гарри, ты ходил в банк один?

— А что такое? Банк Сальери обслуживает любых клиентов — мистер Сэлем был так добр, что помог мне завести там счёт и хранилище. К счастью, я не завишу от гоблинов с их идиотскими тележками, сейфами и юрисдикцией министерства.

Снейп разрывался надвое — с одной стороны — почти спавший с лица Дамблдор, у которого подрагивали пальцы, с другой — ненавистный Поттер.

Дамблдор не имел права мешать моим отношениям с Сальери — иначе Сальери просто уничтожил бы английское министерство просто под корень. Это древнейший банк, который имеет свои гарантии безопасности и гарантии для своих клиентов, которые существовали задолго до появления статута. Если бы Дамблдор влез и начал по хозяйски пытаться ограничить меня от моих денег у Сальери — то его бы просто уничтожили. Точнее, это поставило бы под сомнение репутацию всей Англии и привело бы к скандалу, который разорвёт репутацию Дамблдора.

Поэтому Дамблдора трясло. Мелко. Я выходил потихоньку из под его тотального колпака, которым он меня накрыл — деньги мои он уже не может получить.

Надо будет при следующем визите в Гринготтс вычистить насухо сейф — там немного, всего тридцать-сорок тысяч. По меркам волшебного мира сумма большая — столько стоил хороший, большой, красивый дом, и можно было ещё несколько лет не работать. Эти деньги нужно было потратить, чтобы они не достались Дамблдору. Вкладывать их в банк Сальери я не был намерен — это для меня примерно как найти внезапно пятьдесят фунтов в куртке, которую с прошлого года не одевал. Очень приятно — и в то же время просто лучше спустить куда-нибудь налево.

— Бросьте вы со своими деньгами разбираться, — сказала вдруг Макгонагалл — она ещё не отошла от первой новости, про стихийную магию, — Альбус, у мальчика поразительнейший талант. Я думаю, мы должны это обсудить и соответственно поменять учебный план мистера Поттера, поскольку заклинания будут даваться ему легче чем остальным.

— Безусловно, — буркнул Дамблдор себе под нос, — всё, всем спасибо, — он встал и не став терпеть больше моего вида — аппарировал прямо на глазах у всех.

Профессора так же начали расходиться. Профессор Флитвик подошёл ко мне:

— Пойдёмте, мистер Поттер. Расскажите мне всё!