• Bandileros

• фанфик
• гарри поттер

П\А: Да, да, сразу восьмая только закончилась и новая глава сразу же. Я просто очень старался. Думаю, Добби заслужил небольшой отдых?

Гарриборщ.txt

______________________

В зале Малфой-Менора было шумно. Ещё бы — большое сборище — последний раз таким обществом собирались аж целый год назад. Приём в честь дня рождения Нарциссы Малфой. Собралось множество людей — почти все чистокровные фамилии британии, и несколько не входящих в число чистокровных, но всё же, уважаемых семейств. Люциус Малфой сидел на большом кожаном диване, ленно глядя на многочисленных танцующих. Домовики в поношенных ливреях подавали напитки, волшебники и ведьмы танцевали, пили, кто-то уже перебрал и вышел во двор, «освежиться».

Рядом с Люциусом сел Гринграсс, а вместе с ним ещё несколько человек.

— А ты что не танцуешь?

— Благодарю, я не танцую, — ответил Люциус.

— Ах, да, — Гринграсс хохотнул, — ты же у нас совершенно не любишь танцы. Эх… — Гринграсс потянулся за сигарой, — с твоего позволения… Люциус, ты съездил в Хогвартс?

— Посмотреть на Поттера? Съездил.

— Ну, и как впечатления?

— Ужасающий молодой человек.

— Что, неужто страшнее тёмного лорда?

— Если учесть возраст… намного, намного страшнее, — серьёзно сказал Люциус, заставив Гринграсса поперхнуться затяжкой.

— С чего такие выводы? То, что его газеты облизывают — это понятно, но откуда такая уверенность?

— Мне так кажется, — скользко ушёл Малфой от ответа, — я спросил чего ему не хватает — он ответил что в школьной программе Хогвартса не хватает фехтования, которое давно упразднили. И дуэлей.

— Ну, то такое, — ответил Гринграсс, заново прикуривая сигару, кончик которой он отрезал магией, — многие так говорят.

— Я слышал, что Драко, да и твоя дочь дружат с ним и этой… Грейнджер? Это так?

— Дафна писала, что подруга Поттера замечательная девушка. Что бы это ни значило. Меня вообще напрягает, что на слизерине учится эта…

— Советую не говорить это при Поттере. Иначе можешь помереть быстрее, чем успеешь схватиться за палочку.

— Всё настолько плохо? — удивился Гринграсс.

— Или настолько хорошо, смотря как посмотреть. Но в любом случае, просто держи язык за зубами — если Волдеморта мы ещё кое-как можем пережить, то Поттера — уже вряд ли. А представь, что будет, когда он в силу войдёт, если он сейчас от троллей только угли оставляет?

— Ты его боишься? — спросил в лоб Гринграсс.

— Я опасаюсь всех, кто угрожает благополучию моей семьи, — дипломатично ответил Малфой, — а боюсь — что Поттер втянет Драко во что-то опасное или противозаконное. Мне бы этого не хотелось. Дамблдор, как я слышал, вообще не в восторге от мистера Поттера.

— Дамблдор? — Гринграсс удивлённо вскинул брови, — он же его воспитывал.

— Нет, вовсе нет. Дамблдор сам не знает, кто воспитывал Поттера. Кто бы это ни был — он похитил мальчика ещё в младенчестве и оставил очень убедительную фальшивку. Это я понял по оговоркам Поттера, которые передал мне сын. Так же прозвучало имя Сэйлем Сэйберхаген. Ты знаешь такого волшебника?

— Нет.

— И я нет. И это немного напрягает. Скорее всего это псевдоним. Хотя кто знает. Одно могу сказать точно — у них огромные деньги, редкие артефакты, и очень строгое классическое воспитание. Такое, что блэки на их фоне — малообразованные. Если мальчика с пелёнок учили магии и тренировали запоминать генеалогию и культуру — то это серьёзно.

— Ты думаешь, это кто-то из нас? Чистокровных?

— В этом нет сомнений. И скорее всего это кто-то иностранный. Но ни одно известное мне английское семейство не учит своих наследников настолько сурово.

Гринграсс пожал плечами:

— А что с этой девочкой делать? Она вроде бы совсем не из наших, но ссориться с Поттером никто не хочет…

— А разве нужно что-то делать? Ну не чистокровная, это не настолько страшный порок, если за неё вступается такой человек как Поттер. Сын Нотта вон уже попробовал грубить — вылетел в окно впереди собственного визга.

— Да, это было неожиданно.

Музыка поменялась на более медленную. В гостиную влетела большая полярная сова, которая проигнорировала десятки мощных защитных чар, наложенных на мэнор. Люциус хмыкнул.

— Что такое, — Нотт вскочил, — Люциус, разве у тебя нет защитных заклинаний?

— Есть. Но только один нахальный мальчишка может наложить на сову заклинания для пробивания защиты, — сказал он, смеясь.

Сова и правда пробила защиту дома и сделав круг над танцующими, приземлилась на тумбочку, выставив крыло, придержала чуть не упавшую старинную вазу и прокашлявшись, громко ухнула. Все обратили на неё внимание. Сова уронила на пол из клюва небольшой предмет, который взлетел в воздух. Гости обступили серую дымку, которая образовалась посреди зала. Некоторые набравшись смелости, дотрагивались до дымки.

Она поднялась, взвилась вверх, закрутилась спиралью и сформировалась в образ юного Гарри Поттера. Он был одет в строгий костюм, каким Нарцисса видела его на платформе, волосы аккуратно забраны, весь вид крайне аристократичный и гордый. Призрачная фигура Поттера осмотрела зал, вежливо коротко поклонилась гостям и самой имениннице.

— Леди Малфой, — сказал Поттер, — я услышал от своего товарища Драко, что у вас сегодня праздник. Прошу простить, что не смог прийти лично и прислал призрачного аватара. Я хотел поздравить вас с этим замечательным праздником, — Гарри ещё раз вежливо склонился, в идеальном поклоне, сделав всё как надо жестом, — пусть магия осветит ваш путь, — сказал он на латыни, перейдя на этот язык, — позвольте подарить вам кое-что, — призрачный аватар выставил руку и с пола поднялся вихрь призрачного пламени, который очертил контуры большой красивой деревянной коробки. Гарри поднял её и с поклоном вручил леди Малфой. Та, удивлённая столь странным гостем, взяла.

— Спасибо… Но что это?

— Подарок. Я вспомнил, что день рождения — грустный праздник, ибо мы не становимся моложе, поэтому мой подарок вам — это флакон превосходного эликсира жизни, который увеличивает срок жизни. Данный экземпляр изготовлен с применением слёз Белого Феникса — этот вид птиц вымер пятьсот лет назад, поэтому его слёзы считаются довольно ценными. Они обладают гораздо большим исцеляющим действием, чем слёзы красного феникса, и имеют омолаживающий эффект и дарят небывалую красоту — именно поэтому охочие до красоты волшебники и истребили этих прекрасных созданий. Эликсир жизни продлевает жизнь на десять лет — поэтому объединённые вместе они действительно позволят вам стать вновь двадцатилетней девушкой, без оговорок на здоровье или внешность, как с обычным эликсиром жизни… Ещё десять лет молодости и здоровья — вот мой вам подарок, — с улыбкой сказал аватар, — рядом вы найдёте главный подарок — это артефакт — кулон «Гиперион». По древней легенде, он принадлежал божеству Гипериону, но это не точно. Точно известно только, что первым известным владельцем, который всегда носил его, был волшебник Мерлин, в десятом веке. Он дарует магическую и физическую силу и обладает до сих пор не изученными, ввиду чрезвычайной сложности, защитными функциями.

Аватар замолчал. Впрочем, обступившие Нарциссу люди, заглянувшие в коробочку, увидели красивый старинный кулон и рядом — флакон с белесоватой слегка сияющей жидкостью. По мере рассказа аватара, у всех, даже у бывалых чистокровных снобов — округлялись глаза. Артефакты Мерлина — можно было назвать сродни регалиям мира волшебников, их нельзя было купить за золото. Трудно найти идиота, который расстанется с такой вещью, ведь обратно не купишь. Что уж говорить про флакон. О мифических вымерших фениксах слышали многие, но некоторые даже ставили под сомнение их существование. От флакона так веяло магией, что волосы дыбом вставали. Нарцисса взяла флакон в руки и выпила содержимое, до последней капли.

На глазах её внешность начала меняться — фигура приобретать стройность, которую она утратила после рождения ребёнка, грудь слегка приподнялась, мелкие морщинки на лице разгладились, и само лицо помолодело, примерно до состояния девятнадцати лет. И стало ещё красивее — исправились мелкие дефекты внешности, волосы приобрели более сочный светлый оттенок, в общем — улучшилось всё. Одежда слегка провисла в некоторых местах, а в некоторых натянулась. Присутствующие волшебницы смотрели на неё с плохо скрываемой завистью, скорее даже неприязнью. Мол, ей то за что? Я тоже хочу…

Нарцисса надела кулон, от которого прошла волна магии по телу и вовне, потом резко собралась в кулоне, который засиял, пульсируя, и затих. Это явно был очень мощный волшебный артефакт.

— Я рад, что вам понравилось, леди, — вежливо склонился призрачный аватар, — благодарю за то, что уделили время моему призрачному аватару. Да будет магия вечно указывать вам путь, — Поттер очень точно исполнил вежливый и восхищённый поклон, и растворился как дым.

Нарцисса молчала. Да собственно, все молчали. Люциус склонил голову набок. Жена ему вдруг стала нравиться, причём гораздо больше, чем раньше. Рядом с Люциусом, с сигарой в зубах, стоял Паркинсон. Рядом же и Гринграсс.

— С ума сойти. Слёзы белого феникса, кулон мерлина. Да они стоят миллионы, — Гринграсса пробрал холодный пот.

— Призрачные аватары — высшая магия, доступная только лордам магии, — тихо сказал Паркинсон, — даже тёмный лорд освоил его всего за год до падения.

— Плохо дело, — пропел Люциус, — вот что, я приглашу его к нам на новогодние каникулы. Попробуем наладить контакт.

* * * *

— Лиза, сегодня снова про Поттера! — крикнул Джейкоб, размахивая свёрнутым в трубочку Ежедневным Пророком.

Молодая колдунья сидела над многочисленными обёртками. Там были шоколадные лягушки, которых она зачаровывала. Довольно нудная и скучная работа — накладывать анимирующие чары на шоколадную лягушку. Производство было в среднего размера помещении, похожем на кухню ресторана, коробки с шоколадными лягушками покупали, но не сказать, чтобы это был настолько массовый товар — всего три ведьмы справлялись с зачарованием всех. Джейкоб — молодой парень, в белом фартуке. Он готовил заготовки, точнее — расплавлял магловские плитки шоколада в большом чане и отливал из них настоящих шоколадных лягушек в специальной форме.

Лиза не была красавицей, но и страшной её не назвать, она уже полгода как была помолвлена с Джейкобом.

— Что такое? — подняла голову ведьма.

— Держи газету. Сегодня опять про Поттера напечатали. И чего тебе этот мальчонка так приглянулся?

— Что бы ты понимал, — важно сказала Лиза, беря газету.

На этот раз про Поттера напечатали не самыми большими буквами, но на передовице. «Гарри Поттер и его поздравления Леди Малфой — самый дорогой подарок в истории волшебного мира?»

Ниже была фотография галантного юноши, окружённого магическим туманом, в его самом лучшем и элегантном костюме. Лиза чуть слюнки не пустила. Гарри выглядел очень величественно и строго, при этом не производил ощущение чистокровного сноба. Ну правда, его мать же маглорождённая, ему ли не знать.

Лиза развернула газету, прочитав, что Гарри подарил очаровательной леди Малфой, которая стала на глазах изумлённой и восхищённой публики ещё очаровательней, помолодев на десять лет.

Нарциссе исполнялось тридцать, теперь ей больше двадцати никто не даст. Само колдофото преображения тоже было напечатано. Лиза вцепилась в газету так, что невольно смяла её. Да это же самый желанный подарок для любой женщины! Поттер просто безумец, если может даже такие вещи. А как он красив, и что что маленький…

— Эй, работа не ждёт.

— Ах, да, и вообще, Джейкоб, что ты наезжаешь? — возмутилась Лиза, — я что, мало сегодня сделала?

— Нет, но… а что?

— Ничего, — она сняла с себя фартук, — хватит с меня на сегодня. Устала.

Джейкоб проводил недоумённым взглядом свою невесту, которая невесть почему начала раздражаться. Хотя это не так — Лизе не нравилось, что ей даже помечтать не дадут, что она на том балу, в роли золушки, конечно же, и прекрасный принц дарит ей молодость и драгоценные артефакты. Мечтать никогда не вредно, и никогда не поздно. И даже если её фамилия не Малфой, то всё же, и не Уизли какие-нибудь. Что уже радует…

* * * *

Поразительно, но подарки, которые Поттер подарил Нарциссе, оказались намного более эффектными для волшебного общества, чем победа над троллем. Хотя и победа над троллем — тоже весьма громкое событие. Но все просто привыкли считать Гарри невероятно талантливым мальчиком. И мало кто думал о том, что он ещё и невероятно богатый мальчик.

Фадж мерил шагами кабинет, пытаясь понять, какую игру ведёт Дамблдор — ведь дорогие подарки Малфоям — точно не входят в планы Дамблдора, даже близко не могут входить. Он и своим ручным Уизли то кната ломаного не подарит.

Впрочем, репутация в волшебном мире всегда значила всё. И Гарри Поттер был на слуху у многих — в барах, забегаловках, в магазинчиках косой аллеи, между врачами в Мунго, все так или иначе говорили о Гарри — одних восхитило его богатство, других — внешность и навыки, третьих перевозбудило совершенно немыслимое зелье с ингридиентами, которые нельзя достать ни за какие деньги, четвёртые уже пускали слюни на древний артефакт Мерлина, который обладает не изученными до конца свойствами, и может скрывать в себе неизвестные способности… Одно можно сказать точно — охват заинтересованной аудитории оказался практически сплошным.

Единственный, похоже, кому было до фонаря всё это — Том. Бармен в Дырявом Котле сидел, сложив руки перед собой и ленно осматривал, как множество волшебников заливают бельма в его баре. Гомон про Гарри Поттера ему уже порядком надоел, так что он старался вообще не слушать, о чём болтают. Почему-то каждый новоприбывший в бар волшебник, обязательно считал своим долгом подсесть к Тому и спросить, слышал ли он новость о Гарри Поттере.

На улице было холодно — всё-таки шестнадцатое декабря. Поттер уже половину учебного года отучился, скоро были рождественские каникулы, праздник, весь волшебный мир праздновал магловское рождество. Как ни странно — есть вещи, которые волшебники очень охотно переняли у маглов — автомобили, праздники, например. Идея зимнего праздника с иллюминацией, украшенной ёлкой и подарками — пришлась по душе большинству волшебников. Логики в этом не было никакой — волшебники никогда ей не следуют. Просто в этот период времени казалось логичным устроить праздник, который мог бы послужить перерывом в учебном году, и несмотря на холод и зиму, подарить друг другу положительные эмоции.

Уже три дня прошло с дня рождения Нарциссы Малфой, а всё ещё гудело всё общество.

Общество волшебников — напоминало высшее общество великобритании. С виду вроде бы их было много, они разнообразны, но все со всеми в дальнем и близком родстве, все всех знают. Нередко гостят друг у друга, встречаются вместе, враждуют, делают какие-то совместные дела, плетут интриги и конечно — матримониальные договорённости заключают.

Со стороны казалось, что проблема кто с кем поженится — это едва ли не главная проблема общества волшебников великобритании. Когда веками формировались волшебные семьи, столпы волшебного мира, то неудивительно, что подобный вопрос всех волновал в первую очередь.

Гарри Поттеру было скучно — с тех пор, как произошёл хелоуинский инцидент, весь ноябрь, не происходило ровным счётом ничего. Вообще ничего — он сидел с беспроводными наушниками на голове в библиотеке и слушал музыку, читал книги — одну за другой, постоянно. Свидания с Гермионой стали реже, потому что если его увидят прогуливающимся под ручку с подругой — это будет решённый вопрос о свадьбе — волшебники очень любят фантазировать. Впрочем, совсем подругу он не забывал и каждые выходные они вместе гуляли по Хогвартсу, и много времени каждый вечер проводили в библиотеке.

Зато студенты стали относиться к нему ещё более как к знаменитости — его обходили стороной, глазели, переглядывались, и вообще, Фредди Меркьюри в метро вызвал бы меньше ажиотажа, чем Поттер в Хогвартсе. Некоторые даже торговали его фотографиями и организовали фан-клуб Гарри Поттера — этим отметились две студентки с Хафлпаффа. И несмотря на то, что фан-клуб был неофициальным, в него вступили десятки студентов.

---

— Гарри? — Гермиона вошла в наш закуток в библиотеке, — не читаешь?

— Нет, пишу ответ на письмо, — ответил я, выводя красивым шрифтом своё послание Малфою, — вот, спроси у Драко.

Драко Малфой сидел рядом и читал книжку из запретной секции, которую я ему дал. Гермиона села рядом и вопросительно выгнула бровь.

Малфой за время нашего товарищества, чуть было не переросшего в дружбу, стал более… вернее, менее похожим на своего отца. И больше, как я заметил, копировал меня. Это очень лестно.

— Мой отец пригласил Гарри на рождество к нам в поместье. Будет рождественский бал. Но Гарри хочет чтобы обязательно поехала ты.

— Я? — Гермиона удивилась, — но я хотела провести рождество с родителями.

— Учитывая возможность аппарации и просто портключа, это не составит труда, — сказал я, не отрываясь. Гермиона заглянула ко мне в письмо.

— Какой красивый почерк.

— Каллиграфия. Муторная дрянь, но надо.

Да, умение писать как курица лапой в средние века было равносильно признанию в собственном низком происхождении. Красивый почерк — это то, что вдалбливали во все времена. Витиеватый вычурный почерк с красивыми завитушками — это то, что нужно в официальных письмах.

— Но почему? Зачем тебе я? — спросила неуверенно Гермиона.

— Ох, — я вздохнул, — считай это проявлением несусветной наглости, но это приглашение к приглашению. Я считаю, что как маглорождённой, тебе следовало бы получше понять общество волшебников, и погостить в доме настоящих волшебников. Малфои вполне подходят. Общество… тут нужно просто многое понять. Ты читала Вудхауза?

— Читала.

— Общество волшебников похоже на то общество, того уровня, в котором вращался Бертрам Уилберфорст Вустер.

— Но я просто маглорождённая, ты думаешь это разумно? Я не хочу выглядеть пугалом…

— Гермиона, — я поднял на неё взгляд, — ты со мной. Вопрос исчерпан. Кто посмеет оскорбить тебя — отправится в ту же страну розовых пони, что и давешний тролль. У волшебников принято вызывать на дуэль, так вот — я в своей способности прибить нахала — уверен. Если этот нахал не Дамблдор, Волдеморт, Флитвик или Аластор Грюм, по крайней мере. Ну и Снейп довольно опасный противник.

Гермиона переглянулась с Драко.

— Не надо никого убивать, — попросил Малфой, — это испортит праздник всем.

— Хорошо, ты прав. Но набить им физию я всё равно не постесняюсь.

Я вывел фразу до конца и поставил точку. Получилось очень красивое письмо, развесистое, с умеренно-большим шрифтом, на хорошей бумаге. Приложив палец, я пустил в него магию и вывел личную магическую подпись под документом. Готово.

— Осталось отправить совой, — сказал Драко.

— Да, займусь этим позже. Думаю, ответ мы получим завтра до обеда.

— Но завтра уже выезжать, — напомнила Гермиона.

— Ах, да, точно… совсем потерял счёт времени тут с вами, — цыкнул я зубом, — тогда нужно послать домовика. Драко, у меня нет своего, не будешь так любезен позвать одного из ваших домовиков?

— А разве они могут аппарировать в Хогвартс?

— Могут, почему нет? Чары замка бессильны против природной магии. Природную аппарацию — домовиков, фениксов, почти невозможно заблокировать.

— Да? Вот бы было хорошо иметь анимагическую форму феникса или ещё какого-нибудь аппарирующего животного, — сказал Драко, — удобно же.

— Вот тут ты абсолютно прав. А вы уже проходили анимагию?

— Ну, профессор Макгонагалл рассказывала, что это такое и показывала… А что?

— Да нет, ничего. Я просто на мгновение подумал, что вы уже ей обучились.

— Это очень сложно.

— Нет, тут ты не прав. Анимагическое преобразование — очень просто. Просто волшебники стараются сделать вид, что это очень сложно, потому что боятся повального распространения анимагов. Этому может обучиться даже ребёнок.

У Гермионы загорелись глаза:

— Как? Но в книгах написано…

— В них написано, что это жутко сложно, долго, дорого, — зевая продолжил за неё я, — знаю. Если бы они написали, что каждый может это освоить — было бы туго. Я слышал, что компашка моего отца — четыре оболтуса с гриффиндора, все были анимагами. Это правда очень просто — анимагия, как и метаморфия, является одним из врождённых магических талантов человека. Чем-то вроде природной силы, не заклинания. Аппарировать то все умеют, и тут ничего сложного нет — учат буквально за один-два урока. Элементарно. Опасно, правда, но просто. Природную силу можно развивать. Нужно просто знать как.

— Правда? — с интересом спросил Драко, — а ты что, уже умеешь?

— Конечно. Ещё до поступления в Хогвартс умел.

Глаза у этих двоих загорелись. Гермиона и Драко округлили взгляд по числу пи и направили его на меня. Мне стало неуютно.

— Правда? — спросила тихо Гермиона, — а чегой-ты мне не рассказывал?

Драко поддержал её кивками.

— Анимагические силы — обязательны к регистрации в министерстве магии. Штрафа я не боюсь, но вообще — очень полезно иметь скрытые таланты.

— Ты нам не доверяешь? — спросил Драко.

— Драко, есть много способов вытянуть из волшебника информацию даже без его согласия. Хотя бы простейшая легилименция или зелье истины. Я не думаю, что вы побежите рассказывать всем, что я владею анимагией, но вот что эту информацию не узнает легилимент вроде Дамблдора или Снейпа… Сомневаюсь.

Гермиона кивнула:

— Разумно. Неужели плюсы так велики?

— Очень, — согласился я, — к примеру, на анимага в звериной форме не действуют дементоры, многие простейшие сигнальные и защитные заклинания. Анимаг может иметь способности своего животного. Обычно форма зависит от личности и характера анимага.

— А научи нас, — попросил Драко, — я тоже хочу.

— Какая у тебя форма? — спросила Гермиона, — если не секрет.

— Знаешь, она странная, — пожал я плечами, — но мне нравится. Дело в том, что это… попугай.

У Гермионы и Драко округлились глаза. Они переглянулись.

— Попугай? — спросил севшим голосом Драко.

— Да. Милая такая пёстрая тропическая птичка, которая умеет говорить, — покивал я, — что она означает — я не знаю. У попугаев нет качеств, которые с ними бы ассоциировали. Кроме долголетия — попугаи моего вида живут около ста лет, что очень много для такого маленького и шустрого существа.

Малфой подумав, кивнул:

— Неплохо. По крайней мере, способность летать без метлы — это круто.

— Согласен, — подтвердил я, — мне нравятся полёты, а так же — я планирую прожить очень долгую и очень счастливую жизнь. Можно сказать — умирать молодым — это не про меня.

— Интересно, какая форма будет у меня? — спросила Гермиона.

— О, это легко проверить. Тебе нужно всего лишь превратиться в неё. Я могу легко вас двоих обучить. Есть два метода — быстрый и долгий. Быстрый требует, чтобы вы доверились мне абсолютно. Долгий — это несколько месяцев тренировок.

— Быстрый, — сказали оба.

— Я проясню — быстрый способ означает, что я легилиментивно соединю свой разум с вашим, тем самым принудительно инициировав обращение, но при этом все ваши воспоминания, мысли, чувства, будут для меня открыты. Обычно волшебники на такое не идут — слишком много у каждого маленьких постыдных тайн, которые они не хотят другим говорить.

Драко задумался.

— Не знаю, есть ли у меня такие тайны.

— То есть ты увидишь всё? — Гермиона густо покраснела, — вообще всё?

— Агась. Правда, я не буду специально выискивать, но всё же, на некоторое мгновение… — хмыкнул я, — поэтому я и предупреждаю. Вы меня вряд ли чем-то удивите, я думаю.

Гермиона ещё гуще покраснела. Драко пожал плечами:

— Вперёд. Если так подумать — мне даже неудобно, что нечем таким пристыдиться. Наверное я скучно живу?

— Хех, может быть, — улыбнулся я, — Ладно, ты первый.

Я вытащил палочку и направил её в лоб Драко:

— Легилименс…

Заклинание Легилименс — соединяет разумы, а не читает память, кто бы что ни думал. Для чтения поверхностных мыслей не нужно заклинание, а вот заклинание… Я проник в разум Драко, предварительно обойдя защиту несложного артефакта, который он носил на шее. Хотя артефакт всё же завибрировал, наверное. Итак, нужно находясь в разуме другого человека, ощутить преобразование и совершить обращение. Я вызвал в себе эти чувства и желание, усилил его волей, и совершил обращение.

И вывалился из разума. Перед нами на стуле сидел… Нет, не хорёк, но очень похожий маленький зверёк. Горностай. Он недоумённо вертел головой.

— Ой, какой милый, — Гермиона тут же взяла его в руки, поглаживая по шёрстке, — какой красивый…

Драко превратился обратно совершенно внезапно, и сидел на коленях гермионы, а та его гладила по голове.

Конфуз у обоих. Гермиона порозовела и свалила Малфоя со своих колен. Драко придерживаясь за стол, встал. Глаза у него были очумелые.

— Что это?

— Горностай, — ленно сказал я, — маленький пушной зверёк, родственник куницы. Горностай считается аристократическим зверьком — его мехом отделывали мантии короли и видные волшебники. Так же он известен как самый чистоплотный зверёк, который скорее умрёт, чем запятнает свой мех в чём-то. Белый мех горностая крайне высоко ценится. Горностай присутствует на множестве гербов как символ чистоты, непорочности и аристократической гордости. Весьма недурно, должен сказать.

Драко склонил голову набок:

— Но… а я то почему?

— Не знаю. Анимагическая форма отражает характер человека — если ты горностай, значит ты заботишься о своей репутации и чистоте, и не должен позволять запятнать себя всяким слухам и прочей гадости. Гермиона?

Гермиона снова покраснела.

— Хорошо. Только не смотри слишком…

— Легилименс.

Я и правда не хотел смотреть в воспоминания гермионы, но мне просто по мозгам ударили её яркие воспоминания и мысли, которыми она накручивала себя. И… было бы чего стесняться! Я бы понял, что она тайная извращенка или что-то в этом роде, но всего-то — ну ярко стоит перед глазами образ Гермионы, которая крутится перед зеркалом, в костюме евы, и недовольно рассматривает свою щуплую, начинающую расти фигурку, хмуря брови. Или следующее — где она втайне смотрит аниме в жанре Этти и крепко сжимает бёдра, прикусив губу. Возбуждена. Пф. И что? Или вот где она делится секретами с Гринграсс, что… Что? А, ладно, ей неудобно, что я так её опекаю и она совершенно не понимает причину, и подозревает, что либо она похожа на кого-то близкого мне, либо чего-то ещё о себе не знает, но вместе с тем, она чувствует сильную привязанность. А, вот оно как. Не любовь, но скорее доверие и желание опеки и внимания к себе. Приятное тёплое чувство защиты и заботы.

Приятно осознавать, что Гермионе это нравится.

Остальные воспоминания более смазанные и они не били по мозгам, просто промелькнули — тоже касательно ню и прочих «постыдных» девичьих познаний — как по мне, даже внимания не стоит, потому что если она эмоционировала и считала это стыдным, то другие даже внимания не обратят. Лоли-гермиона, конечно, очень милая, но не в моём вкусе этот жанр. Однако стоит отметить, что она очень стыдливая и очень скромная. Даже слишком много стыдится и скромничает — другая девочка на её месте была бы спокойна как валенок, а ей, видите ли, стыдно что её недовольство своими передними зубами узнает Гарри — хотя и так очевидно, что ей это не нравится.

На всякий случай я проверил её разум на предмет заблокированных воспоминаний и чужеродного влияния — задержался, так сказать. Хм… Кажется, что-то есть, но такое… едва уловимое, не могу понять, что именно. Но что-то точно есть. Чую.

Не став углубляться, вырвавшись из этого болота, провёл необходимую процедуру и обессиленно рухнул на стол, картинно растянувшись.

Малфой же отпрыгнул и свалился со стула. Хорошо ещё, что я наложил несколько слоёв звукоизолирующего заклинания и оптическую маскировку — чтобы не вторгались студенты в наш уголок. Прямо на столе сидела… Нет, не кошка. Но очень похоже — для кошки уж больно великовата. И это ещё котёнок чёрной пантеры.

Я взял её в руки, котёнок пискнул и завилял хвостом.

— Ой, какая милашка, — прижал к себе, поглаживая по шёрстке, — ня, — потёрся щекой о мордочку, — люблю кошек, ничего не поделаешь.

— Гарри, это не кошка, — предупредил меня Драко.

— Вижу.

Пантерка, маленькая и слегка ошалевшая, нестала вырываться и села мне на колени, позволив гладить её по шёрстке.

— Охренеть.

— Что ж, магического символизма у чёрной пантеры, как и у попугая, особенного нет. Это большая кошка, но не гордый лев, одно из самых красивых животных семейства кошачьих. Более чем элегантно и красиво.

Пантера превратилась обратно в Гермиону, которая развалилась у меня на коленях. Я продолжил поглаживать её по волосам.

— Ну как тебе?

— Обалдеть, — сказала она, глянув на меня.

— У тебя глаза не вернулись в норму.

— А? Ага, — она поморгала, но не помогло — зенки всё равно остались ярко-зелёного цвета. У кошек зрачок вертикальный, но не у пантер — у них он круглый, как у человека, только радужка занимает почти весь глаз, не как у людей. Поэтому глаза у Гермионы были насыщенно-голубые с чёрными круглыми зрачками в центре. Смотрелось… необычно, но не неприятно. Похожей проблемой страдала Мадам Хуч, которая была соколом-анимагом.

— Похоже, мы имеем глазную фиксодисфункцию, — вздохнул я, — сожалею.

— А? — Гермиона наконец заметила, что сидит у меня на коленях и я её глажу, — Гарри, я высоко ценю твою заботу, но не до такой же степени наглеть?

Я убрал руки. Гермиона слезла, поправив юбку.

— Что такое эта дисфункция?

— О, это невозможность изменить анимагическую форму глаз обратно на человеческую. Это считается чем-то вроде волшебной девиации, или редкой болезни анимагов. Мадам Хуч имеет ту же проблему — у неё глаза сокола.

— То есть ты хочешь сказать… Где зеркало?

Я дал ей зеркало. Гермиона посмотрелась.

— Хм… выглядит неплохо, — вопреки моим ожиданиям, она не стала возмущаться, — мне нравится. Правда немного пугающе на первый взгляд.

— Тут я уже ничего не могу сделать, — развёл я руками, — обычно невозможность вернуть в прежний вид глаза, волосы, клыки и прочее — встречается один раз на тысячу.

Гермиона осмотрела зубы. С зубами всё было в порядке — если не считать врождённой проблемы, которую не так сложно исправить, просто удалив передние зубы и отрастив новые.

— Знаешь, а мне тоже нравится, — сказал Малфой, — выглядит так… волшебно. Сразу видно, что не простой человек.

— Это и проблема, — нахмурилась Гермиона.

— Ты цвета нормально различаешь? — спросил я, — проверь.

— Вроде всё как было. Только — она посмотрела под стол, — да, тёмные места теперь кажутся просто слегка затенёнными. Прикольно.

Я покивал.

— Да, это плюс. Что ж, поздравляю — вы теперь анимаги. Преобразовываться по своей воле будет просто, если вы уже один раз испытали эти ощущения. И Гермиона, сожалею, но тебе придётся зарегистрироваться в министерстве — иначе могут быть проблемы. Ты не можешь скрыть того, что уже преобразовывалась в пантеру.

Хм. Мне нравился её характер. Слишком скромная, но слишком умная, чтобы просто краснеть и пищать как другие девушки, вместо этого она начинает шутить и язвить.

— Если это надо… — вздохнула она, — Завтра уже пора уезжать на каникулы.

— Драко, — я обратился к малфою, который всё ещё пялился на Гермиону, — передай с домовиком письмо, — подал ему конверт.