• Bandileros

• фанфик
• гарри поттер

Гарриборщ.txt

П\А:

После главы с экшном — глава с условной романтикой. Условной, потому что и романтика, и не совсем. И я надеюсь, сейчас латентные любители маленьких девочек, у которых мысли улетают в какие-то пошлые дебри, отойдут в сторонку и будут молчать, потому что всё вроде бы вполне в рамках PG-13. То есть эротический контекст есть, но эротики нет. П.С. — Да, у меня сегодня проседает кол-во подписчиков. Потому что прошёл ровно месяц с большой волны подписок — и сегодня сорок пять подписок закончились. Не забудьте переподписаться, а если какие-то проблемы — говорите об этом на нашем сервере дискорда. П.С.С: Вчера первый день за прошедший месяц, когда я ВООБЩЕ ничего не написал. То есть первый раз за месяц я не работал целый день. Отдохнул просто восхитительно, как заново родился — целый день — и ни строчки… ______________________________________

Это замечательная жизнь. Мари Блэк — очаровательная юная леди, жена, и к тому же мы с Хогвартса друг друга знаем, с первых курсов, и прекрасно дружим. Мари… Руки утонули в её пышной чёрной как ночь шевелюре, правая рука по шее, плечикам, легла на талию, она была чудесна. Миниатюрная, красивая, нежная белая кожа, румяные щёчки — мечта любого мужчины. Мари хихикнула и ойкнула, когда моя рука легла на её талию, крепче прижав её к себе, я поцеловал её, попал в шею, чуть выше. Она заёрзала и мои губы коснулись её щеки, губ.

— Г… — она что-то хотела сказать, но я поцеловал её, положив руку на голову, поцеловал страстно, нежно, как подобает целовать молодую жену. Мари не сразу ответила мне, совсем не сразу, но её острый обычно на ехидные замечания язычок, пошёл в ход и с минуту мы целовались, было слышно только сопение. Какая же она горячая и милая.

Я оторвался, сам не заметив как, и прижавшись к ней, задремал.

— Мари, — поглаживая её по волосам, пробормотал я.

В ответ получил ощутимый тычок. Разлепил глаза. Волосы не чёрные.

— Гарри, проснись же ты! — меня тормошили, — Поттер! Отпусти меня!

Я отпустил машинально. Гермиона. Сон слетел мгновенно, она была красная как рак, как помидор, и выглядела… злой. Гермиона тут же выпрыгнула из моих объятий.

— М? Что ты делаешь в моей кровати?

— Это ты в моей что делаешь? — Гермиона вскочила чуть ли не прыгнув, как кошка, и зашипев, как пантера, — Поттер! Мерзавец!

Я поднялся. Остатки тёплого и милого сна ещё были свежи в памяти. Мари Блэк…

— Извини, — я огляделся, — и правда твоя комната. Я вчера уснул?

— В моей кровати! — Гневно прошипела Гермиона, — а сегодня полез целоваться! — она хлюпнула носом, — между прочим, это был мой первый поцелуй.

— Ой, — я испытал чувство вины, — прости… я… я не хотел, извини, это…

— Идиот, — меня ударили подушкой, тяжёлая, перьями набита, — Гад! — ещё один удар подушкой по голове.

— Ну Гермиона, я же извинился! — попытался оправдаться я, — и потом, я спал, извини, я не хотел украсть твой первый поцелуй…

Меня особенно сильно ударили подушкой. Я повалился на спину.

— А может, я не против, — гневная фурия в лице Гермионы нависла надо мной, — может я хотела этого, — глаза её ещё сильнее метали молнии.

Тэкс…

— Эм… Гермиона? — осторожно спросил я, глядя на то, как она злится.

Если она не против — то почему тогда такая злая? И потом… а, хотя да, возраст как раз самый подходящий для таких сопливых романтических вещей. Но…

Она хлюпнула носом. Ещё раз. И заплакала. Я удивился — что такое? Чем ещё не потрафил Гарри Поттер юной ведьме?

— Ну, не плачь, — я попытался обнять её. Она вырвалась. Потом подумала и сама села на кровати, с явным намёком чтобы я продолжил её успокаивать. Я продолжил, обнял за плечи, погладил по волосам.

— Ну извини, мы вчера засмотрелись аниме.

— Угум, — она ещё больше изображала хнычущую девушку. В то, что она процентов на шестьдесят изображает плач, я был уверен. Чую.

— И я заснул первым? Могла бы растолкать.

— А может я не против, чтобы ты спал рядом? — Буркнула она, — Поттер, ты дурак, каких поискать.

— Гермион, до того возраста, когда можно будет…

— Да я не об этом, — она ударила меня в грудь, явно в шутку, — ты пошляк, если думаешь о подобном.

— Это я то пошляк?

Женская Логика.

Гермиона немного принимала заботу, но всё равно была зла на меня.

— Извини, я не хотел.

— Нет, я рада, — она снова захлюпала носом и слёзы покатились по щекам, она их вытерла рукой, — правда рада.

Ага, а плачет от счастья великого, так я ей и поверил. И что делать? Будь мы на десять лет старше — вопрос бы не стоял, точнее стоял, но решение было бы слишком очевидным. И вообще, ну сама же к этому всё подвела, сама предложила посмотреть анимешки у неё, сидя в кровати, сама потом меня не разбудила и легла рядом. Ах лиса хитрая.

— Гермиона, хватит, — я обнял её за талию, и поцеловал. В щёку. Ещё раз. Ещё разочек. Она размякла.

— Гарри, хватит.

— Гермиона, я просто не понимаю.

— Кто. Такая. Мари? — Гневно спросила Гермиона, оттолкнув меня, когда я снова намеревался чмокнуть её в щёку. Максимально невинный между прочим жест, в старину так здоровались, ни капли не стесняясь лобызаться.

Судя по её тону и взгляду, она была в гневе.

— Эм… — я растерялся. Ну правда же…

— Поттер! — Гермиона нахмурила брови.

Стоп. Так она не то что не плачет из-за того, что я перепутал её спросонья, но вполне себе довольна, что всё так вышло, сама к этому всё толкала, но вот когда я случайно назвал её Мари — вместо сказочного принца, который целует её по утрам, получился наглый мальчишка, который спит с какими-то там мари, путая их с ней? Нда. Нет, я конечно много-много раз встречал подобное поведение и даже мировоззрение, более чем много — да почти все девушки такие, они своими методами заставляют мужчин к ним липнуть, но в возрасте гермионы — это разве что до статута секретности, в средние века да в античности так девушки себя вели, а в двадцатом веке в двенадцать лет положено быть наивной лялечкой с ветром в голове, и не слышать о том, что такое секас, а о поцелуях знать только что они бывают в щёки и губы.

Впрочем, от кого я это ожидал — от Гермионы? Она по мозгам всегда года на три опережала свой возраст, поэтому на её фоне мы с Роном, когда учились в дежавю, всегда были отсталыми парнишками, а она выполняла роль взрослой. Ну да видно и впрямь, Гермиона у нас акселерат, поскольку такое поведение характерно для подростков, курса четвёртого-пятого. Но никак не для первокурсницы. Аниме ещё насмотрелась, всяких этти, где всякие «братик, бака».

Я с любопытством посмотрел на Гермиону. Она с гневом на меня, надувая щёки и шумно дыша носом. Мне было неуютно. Хотя чувство стыда, смущения и прочего, давно деградировали. Делать с ней непотребности в кровати я тоже не собирался — маленькая ещё, хотя во времена рима в её как раз возрасте девочек замуж выдавали. Так что не психовал по этому поводу. Я уже говорил, что только озабоченные педерасты и латентные любители маленьких девочек — стали бы на моём месте ныть про возраст и прочее. Гермиона это Гермиона, взрослая леди или юная — для меня уже не столь важно. Я говорил про своё восприятие — даже если она маленькая, сейчас, это временно. Что такое два-три-четыре года для такого человека как я? Ничто. Мгновения. А Гермиона… Ох, я думаю, она мне нравится. Но та, к которой я привык. Красивая, элегантная, с пышной шевелюрой, стройной талией, в облегающих платьях без мантий, настоящая ведьма, сводящая с ума всех волшебников. Проблема лишь в том, что я не ставил между ними знак неравенства -— Гермиона передо мной была той же самой ведьмой, просто… более открытой, более милой, но характер, личность — та же, поэтому каждый раз, когда я напоминаю себе, что Гермиона Грейнджер из дежавю, прошлой жизни, и эта — разные, она убедительно демонстрирует мне обратное — что она такая же как и знакомая мне по прошлой жизни Гермиона, и что они один и тот же человек. Я ей восхищался, да и многие тоже. Стать первым маглорождённым министром магии в истории, в обществе чистокровных, где все так озабочены происхождением… не ошибусь, если скажу, что её общество волшебников любило так же, как маглы — принцессу Диану. Поэтому моё отношение смешанное, я помнил что она ещё девочка, но не мог видеть в ней ребёнка. Да и в себе тоже, и в Драко, и во всех, кого я знал во взрослой жизни, а здесь видел ещё маленькими. Равно как и в Дамблдоре — не мог видеть того мудрого старца, коим он мне казался в детстве. У меня была пара минут на размышления о том, как по-настоящему я отношусь к людям в целом, и к Гермионе в частности. Я уже говорил — свою первую жену я впервые увидел, когда нам было по пять лет — наши родители всё решили за нас, и мы в буквальном смысле росли вместе, спали в одной кровати, играли вместе, учились тоже вместе. Это обычная практика — потому что если в возрасте подросткового протеста огорошить подростка, что за него всё решили, с кем ему быть — будет бунт и хрен знает что. А так — дети привыкают друг к другу и спокойненько женятся, когда подрастут. То, что уже когда дитё подрастёт — только тогда родители начинают думать, на ком его женить — это тупо. Очень тупо. Поэтому о таких вещах договариваются, пока дети под стол пешком ходят и могут друг к другу привыкнуть. Таких жён с детства — у меня было около тридцати или сорока… Опять же, чтобы притереться друг к другу — нужны годы, а такой брак долговечен, поскольку с детства дети растут вместе и формируются вместе. Что ещё раз подтверждает тезис — лучших мужей и жён нужно расхватывать заранее, до того, как целая ватага конкурентов и конкуренток встанет на пути.

Поэтому Гринграссы и Паркинсоны не собираются ждать, пока я подрасту, тогда будет уже слишком поздно и их шансы вовсе станут ничтожными. Собственно, у меня три пути поведения — если я хочу, чтобы Гермиона в будущем стала моей женой. В этом случае надо начинать ухаживания уже сейчас. Поцелуи, романтика, подарки, совместное времяпровождение, комплименты, и прочее, чтобы мы ещё до того, как войдём в нужный возраст, уже притёрлись друг к другу, и возникли чувства. Либо нет — тогда сказать, что она мне лучший друг, но не надо. Потом, когда мы сблизимся ещё больше, будет поздно безболезненно рвать романтику. Либо самый тупой, магловский вариант — отложить решение на потом, когда подрастём. Дистанцировавшись на время. Тогда, скорее всего выйдет как у Снейпа с моей мамой. Насколько я узнал, Снейп и Мама моя, настоящая, шли по первому пути, но в Хогвартсе маме вдруг стукнуло отложить всё до лучших времён, мол, ты милый, хороший, мы с тобой обязательно будем вместе, но потом, сейчас главное учёба. Получилось из этого очень нехорошее — она к нему остыла, он к ней нет, тут ещё конкурент — более наглый и более агрессивный, вылез, и всё вообще разладилось, начались эмоции, агрессия, издевательства, всем стало плохо. И Снейпу, и мама с папой недолго радовались, и мне тоже хреново из-за этого всего. До сих пор у Снейпа ненависть. Вот такие вот пироги. Я не хочу повторять глупые ошибки своих родителей. Гермионе, как маглорождённой девочке, это трудно принять, у маглов другое воспитание и другие матримониальные ценности.

— Гарри, — Она внезапно на сто восемьдесят градусов изменила своё мнение и бросилась мне на грудь, повалив и легла сверху, обхватив руками, — Извини меня.

— Э… — Я всё ещё находился в ступоре — она легла на меня сверху и прижалась щекой, так что каштановая грива волос застелила взор.

— Это я виновата, — она расплакалась с новой силой, — я не хотела такого прям… — хлюп, — кто ж знал что ты целоваться полезешь, — хлюп, — я…

— Я перестаю что-либо понимать вообще, — флегматично сказал я, поглаживая её по голове. То, что она что-то сделала и теперь мечется эмоционально из крайности в крайность — это понятно, кризис, ситуация непростая и если ничего не сделать — нанесёт душевную травму Гермионе. Чего я не хочу, даже если бы пришлось пообещать жениться — что угодно, лишь бы сейчас — она не получила комплексы какие-то или что-то в этом роде.

Я попытался понять.

— Почему ты меня не разбудила?

— Ну… — она замялась, — не знаю.

— И легла рядом?

— Угум.

— И не ожидала, что я полезу целоваться?

— Угум.

Так, хотя бы понятнее. Я выстроил подобие женской логики в уме и обхватив гермиону, встал, так что она оказалась у меня на коленях и ещё раз поцеловал. Как в прошлый раз, по серьёзному, но без пошлости, облапывания и прочего, а постарался нежнее и милее. Хорошо ещё, что мой боец не реагирует на такие вещи, ибо гормональный бум только предстоит. Через годик-два меня это начнёт озабачивать просто по-жёсткому.

Поцелуй длился долго, минут пять, а то и больше. Мы тяжело дышали, когда я оторвался.

— Гермиона, — чмокнул её в щёку, шею, — ты самая прекрасная девушка на свете. Если я и хотел, чтобы мой первый поцелуй был с кем-то, то только с тобой.

— Правда? — у неё глаза округлились.

— Истинно так. Но ты понимаешь, ты развита не по годам, я, признаться, тоже был лишён детства в принципе… поэтому мы немного не соответствуем своему возрасту. Чуть взрослее чем наши сверстники. Я хочу сказать, что было бы замечательно вернуться к этому вопросу… потом. Попозже, когда придёт время, понимаешь? Я рад быть рядом с тобой, но просто не хочу, чтобы какая-то романтика дурила нам головы. Мы же оба люди, так сказать, с трезвой головой. И потом, спешить нам точно некуда.

— Ты думаешь я не заметила, как к тебе эти жались, — хлюпнула носом Гермиона, повиснув у меня на шее, — Паркинсон, Гринграсс, остальные девочки. Понял. Гермиона так осмелела не из-за внезапного порыва любви, а в ней проснулась самая обыкновенная ревность, которая, как известно, может толкнуть на что угодно, даже на совсем пошлые вещи. До пошлостей она не дошла, но всё же, была в шаге от этого…

— У них так принято. Их отцы пытаются их мне сплавить в жёны. Точнее, пока ещё не говорили об этом, но намерение обозначили весьма явственно.

Гермиона не ответила. Судя по всему, она вчера ревновала. Жутко. Я о ней заботился всегда, а тут бац — и какие-то девушки вьются вокруг меня. Дуэль её вообще ни капли не заинтересовала и не удивила — у волшебников так принято и точка. А вот реально спать не могла она от того, что ревновала. И поэтому чтобы как-то сгладить это всё, предложила посмотреть аниме в её кроватке, куда мы, одевшись в пижамки, и залезли. Посмотрели аниме, я уснул первым, а проснулся и… вот. Хотя она совсем не думала, что я буду с ней целоваться, я тоже не думал, но я то думал, что это Мари Блэк, восемнадцатый век, очаровательная девушка, жена, между прочим, законная. Ну а дальше она хоть и оказалась рада, что я поцеловал её, но вот случайно сказанное имя Мари вновь заставило разжечься огню ревности, и она с одной стороны — сама виновата, что это всё подстроила, с другой — не ожидала такого развития событий, хотя это наилучшее развитие в этой ситуации — ей хотелось чего-то с оттенком эротики между нами, но в то же время ревность. Ещё больше разбушевалась.

Ну а чувства утихли, кольцо на пальце Гермионы плавно успокаивает её эмоциональные перепады. Зато она поняла, что затащила в постель меня, против моей воли — а вернее пользуясь моим состоянием, украла мой первый поцелуй — ну, она думала, что первый. Я не считал свои прошлые жизни чем-то отдельным, и после того, как много раз спал с девушками, много раз с жёнами и любовницами, имел множество детей — невинные поцелуйчики казались детской игрой с оттенком романтики, не более того. Поцелуй это в принципе не слишком пошлая вещь, скорее романтическая. В общем, гермиону пробрал стыд за совершённое коварство надо мной. Она бы так дальше себя накручивала, если бы я не сделал то, что только что сделал. Такой гордиев узел из эмоций нужно разрубать полностью, иначе вообще начнётся хаос.

Я покрепче прижал Гермиону к себе, поглаживая по волосам, положил её голову себе на плечо и повалился на спину, уложив её на себя.

— У волшебников как у аристократии, принято обсуждать помолвки едва ли не до рождения детей. Некоторые ещё до зачатия уже договорились, с кем будут помолвлены, если родится мальчик или девочка, понимаешь? Для них это сугубо практический вопрос, любовь тут совершенно не при чём, они вьются вокруг меня, потому что им родители приказали.

— Правда? — буркнула Гермиона, удивлённая таким поведением от меня.

— Истинно так. Девушки будут виться вокруг меня регулярно, тут не так как у маглов, они будут пытаться всеми силами меня заполучить. Думаю, скоро и попытаются зелья подливать, и глазки строить, и совершенно бесстыже домогаться, думая, что я наивный идиот и пойду за первой попавшейся девушкой, которая скажет, что я ей нравлюсь… Ну да и чёрт бы с ними. Не обращай внимания.

Я погладил её по волосам. Гермиона вздохнула, слезла с меня, перевалившись набок.

— Гарри, а между нами…

— Гермион, давай просто не будем дальше этот вопрос поднимать, ладно? Нет, я понимаю, я… видел твои чувства, когда ты мне их практически в сознание вбросила…

Она порозовела.

— Я не хотела, то есть ты не так понял, я…

— Ты не любишь меня, но по-своему очень привязана, — улыбнулся я, — и тебе нравится, как и любой девушке, как и любому человеку, когда о тебе заботятся. Если твои чувства не изменились — я прекрасно их понимаю. Моральное желание отплатить за эту заботу чем-то — это ещё не любовь, но уже нечто близкое. Уверяю тебя, ты ничего плохого не сделала, — улыбнулся я, — я рад, что ты стала более… эм… открытой.

Гермиона потупила взор.

— Я…

— Не стоит объяснений, я понял, что ты чувствуешь. Не волнуйся. Я рад, что всё так. Но и я прошу тебя — давай не будем спешить и переходить черту, лежащую после поцелуев, но до секса, по крайней мере, пока не побудем вместе курса до пятого. И не будем уверены, что это не пройдёт со временем. Я не единственный мальчик в волшебном мире, и настоящая любовь может ещё посетить тебя… к кому-нибудь совсем другому.

Гермиона краснела снова, всё сильнее и сильнее.

— Хорошо, — она встала с кровати, поправила пижаму, — то есть ты не против поцелуев? — скорее даже удивлённо спросила она.

— Почему бы и нет? Но по ситуации, я просто сказал, что не надо заходить дальше того, что мы уже делали, просто потому что не надо торопить события. Мы ещё слишком юны, хоть и развиты не по годам. И потом, если кто-то узнает, что я спал в твоей кровати и мы целовались, то у тебя будут большие неприятности.

— Это почему? — удивилась Гермиона, — Волшебники конечно очень скромные, но что-то я не заметила, чтобы как маглы, были озабочены возрастом.

— Стандартным возрастом вступления в брак у волшебников является тринадцатилетие для девушек, и четырнадцатилетия для юношей. Это, в свою очередь, происходит из средневековой традиции, которая базируется на античной. Но дело не в этом, Гермион. Даже если бы мы действительно занялись сексом — волшебники бы и глазом не моргнули. Дело в другом, они очень хотят выдать своих дочерей за меня. И не только по финансовым соображениям — у меня есть репутация, есть слава, есть деньги, но главное — у меня есть предрасположенность к магии. Хорошая Наследственность. Я для них просто очень и очень жирный кусок — выдав свою дочь за меня, любой волшебник получит внуков, которые мало того что наследники богатств, так ещё и обладают внушительными магическими силами. Это возвысит их семью в волшебном мире.

Гермиона слушала довольно спокойно.

— То есть ты им нужен как бык-производитель?

— Грубое сравнение, но верно, я им нужен совсем не для любви, и не из тёплых чувств. Гринграсс вчера сразу двух дочерей мне на смотрины привёл, показать, так сказать, товар лицом. Вообще, в волшебном мире есть полигамия, для подобных случаев, когда некоторая семья даже несмотря на наличие жены у волшебника, всё равно не прочь с ним породниться… Что означает буквально следующее — у меня может быть две, три и более жён. Меня это вчера сильно озаботило — я понял, что они намерены именно на этот исход. Иначе Гринграсс уже вцепился бы в бороду Паркинсону, и оба попытались оттеснить тебя от меня.

Гермиона склонила голову набок, как птичка. И слушала это с округлившимися глазами.

— Ну… это всё равно не означает, что они не смогут доставить тебе проблем, — замахал я руками, — если бы я, предположим, публично, поцеловал тебя, — на тебя ополчились бы сразу все девушки, которые хотят мне глазки строить. А оно тебе надо — объявлять вражду половине Хогвартса?

— Не надо, но… ты прав, — она задумалась, — тяжело быть знаменитостью, да?

— Ещё как тяжело, — вздохнул я тяжко, так что сам себя пожалел, — Чёрт, как трудно объясниться в своих отношениях. Это правда сложно! Ситуация толкает либо идти вперёд и солгать тебе, что я тебя люблю до соплей, или оттолкнуть и сказать, что между нами ничего не может быть — но и то и другое неправда. Понимаешь?

— Понимаю, не трудись, — помахала рукой Гермиона, — знаешь, Гарри, думаю абсолютное большинство мальчишек на твоём месте даже не поняли бы, о чём здесь разговор.

— Если они идиоты — это их проблемы.

— Какой ты всё-таки умничка, — меня саркастично погладили по голове. Как умного пёсика. Герррмона…

Несмотря на всю бурю из случайностей, обид, вины, сверхлёгкой эротики и сверхтяжёлого смущения, из комнаты Гермионы в свою я просто нагло перешёл, не обратив внимание, а через пять минут мы оба вышли из своих комнат и пошли вниз, завтракать. И при этом вели себя сугубо по дружески, не переглядываясь-перехихикиваясь, а просто вежливо разговаривая. В частности — о том, как потратить оставшиеся каникулы — впереди была ещё целая неделя свободы. Нужно было согласовать это с Малфоями.

Гермионе нужно было навестить родителей, я же — хотел заняться чем-нибудь более интересным. Впрочем, все планы были порушены тем, что в обеденном зале уже сидел Люциус, читая газету, на передовице которой красовался заголовок «СЕНСАЦИЯ! Гарри Поттер УБИЛ НА ДУЭЛИ АЛЬФРЕДА НОТТА!»

Там же красовалась большая, цветистая колдография со вчерашнего бала, где я и Нотт стоим друг напротив друга, а потом сражаемся. Момент с его убийством в колдофото не попал.

— Доброе утро, — Люциус положил перед собой газету, — интересуетесь?

— Конечно, сэр, — улыбнулся я.

— Как спалось?

— Превосходно выспался, сэр, — кивнул я Малфою, — Что пишут газеты про дуэль?

Домовики подали мне завтрак, стоило лишь сесть. На тарелке появилась яичница с беконом, рядом салат из какой-то зелени, и чашка кофе.

— Пишут, что Альфред Нотт ворвался незваным гостем на праздник и начал оскорблять вас и вашу подругу, — улыбнулся вежливо Гермионе Люциус, — за что был вызван на дуэль и убит. Я взял на себя смелость и поговорил с журналистами, которые прибыли посреди ночи.

— Благодарю, сэр. Эти журналисты, — вздохнул я, — проблемные ребята.

— Верно подмечено, — Люциус вздохнул, — Нарцисса сейчас спустится.

Кстати, да.

Люциус заметил мой взгляд и ответил:

— Она с доктором наверху. Кхм… Я… — он внезапно смутился, — в общем, я сегодня сказал Драко, но у нас будет ещё один маленький.

Я склонил голову набок. Похоже, моё влияние сильно изменило ход истории. Чтобы Малфой, который вложил все силы в Драко, ещё одного ребёнка решил завести.

— Сэр, мои искренние поздравления, — кивнул я, — обойдёмся без древних политесов — я рад за вашу семью.

Люциус неожиданно тепло улыбнулся:

— Я тоже. Когда Драко уехал в Хогвартс, в нашем доме стало пусто, как будто здесь никто не живёт. Мы уже так привыкли к детям в доме… — вздохнул, — Нарцисса очень любит детей. Без ума от всего этого — я не совсем её понимаю, но пусть так. Сегодня прибыл доктор Харли из Святого Мунго, чтобы сказать, кто у нас будет. Мальчик или девочка. Вот, сижу, жду.

— А Драко?

— Драко захотел полетать. Мне кажется, он тоже рад, хотя погода не слишком удачна для полётов. Могу я вас попросить пока что никому не рассказывать. Собственно, это дело такое…

— Понимаю, сэр, — и повернулся к Гермионе, — среди волшебников не принято оглашать подобные вести публично. Это может дать злонамеренным волшебникам возможность навредить, а так же попросту не принято.

Гермиона кивнула.

Мы приступили к завтраку. Как раз, когда я доел последнее, и потягивая кофе, читал ту часть газеты, которой Люциус поделился со мной, где было написано про вчерашнюю дуэль, со второго этажа, величественно, по лестнице вышел колдомедик.

Колдомедик был в костюме, накинутом поверх него медицинском халате, на носу его красовалось золотое пенсне, седые длинные волосы зачёсаны назад, лицо слегка морщинистое. Доктор Харли — я с таким не сталкивался. Наверное, он по женской части.

— Мистер Малфой, — важно сказал он.

— Доктор, — Люциус встал, — всё в порядке?

— О, в полнейшем, — сказал доктор, — ваша жена отдыхает наверху, после успокоительных зелий.

— Что случилось? — Люциус побелел.

— А молодые люди…

— Да говорите же! — не выдержал Малфой.

— Как вам будет угодно, — несколько обиделся на него Харли, — ваша жена ждёт троих детей. Так что не знаю, радоваться вам, или нет. Собственно, это большая редкость у волшебников, поэтому мои вам поздравления.

Люциус чуть не упал обратно — схватился за край стола и покачнулся.

— Вот, и она так же, — сказал Харли хорошо поставленным оперным голосом… который, конечно же, использовался не по назначению, в опере, а для того, чтобы объявлять волшебникам о их потомстве, — выпейте немного огневиски. Позвольте откланяться.

Доктор аппарировал прочь с громким хлопком, а Люциус всё-таки рухнул в кресло. Вид у него был… взъерошенный. Никогда бы не подумал, что у Малфоя может быть такой вид.

— Трое, — сказал он с круглыми от удивления глазами, — Слышали?

— Хорошее, волшебное число, — сказал я, наливая ему огневиски. Которое подал на стол домовик, видимо, решивший, что самое время. Люциус осушил стакан — а я налил ему полстакана, а не рюмку, и шумно выдохнув, расслабился.

— То есть у меня будет четверо детей… ничего себе… Вот это номер!

— Что вы, сэр, сейчас это редкость, волшебники вообще вырождаются, а в стародавние времена трое-пятеро детей — считались нормой. Скорее уж один ребёнок был странностью. Я могу припомнить две дюжины Многодетных Малфоев за всю историю.

— Верю, — сказал Люциус, — теперь на одного больше.

Как хорошо я понимал его чувства — когда тебе вдруг сообщают, что у тебя будет мелкий, а тем более — когда сообщают, что будет тройня. Люциус Малфой ошарашен, но приятно ошарашен. Он не бедняк, который не сможет прокормить такую семью, вполне себе приличный человек. К тому же Драко ещё где-то летает, его ещё следует огорошить данной новостью…

Что ж, это явно приятная новость. Как раз для рождества.