• Bandileros

• фанфик
• прода

Х19.txt

Дратути! Я снова с вами и продолжаю писать проду! Да пребудет с вами прода! Ну что, по мере того, как погода расцветает — моя муза оживает и становится всё ярче. А скоро наверное вообще пойдёт жара и я начну писать много активней. Перейду сразу к сути — не забудьте поставить лайк! Автору очень приятно! ______________________ Донецк — город красивый. И УЧГК в Донецк прибыли вместе со мной — я лично прилетел на собственном тяжёлом штурмовике, прямо из Липецка. Это было безопаснее, чем на простом самолёте или на машине — сверху заодно мог увидеть всю развернувшуюся автоколонну — она растянулась на десятки километров, возможно на сто километров — автомобили ехали по трассе, и не только грузовики УЧГК, но и более современная техника, в том числе военная техника моей компании, разработанная специально для армии.

Колонна грузовиков была огромна. Я же пролетел над ней и зашёл на посадку на площади, площадь не была оцеплена, но на ней уже стояла охрана — десятки боевых машин, и с полтысячи мобильных платформ Берси, которые контролировали и обеспечивали безопасность. Всё. Я больше не на мирной территории — а воздух здесь прекрасен и чудесен.

Мой тяжёлый штурмовик приземлился на опоры, качнувшись на их гидравлических амортизаторах. Спуск был по крутой лестнице, трапу прямо за креслом пилота — вылезать было так же неудобно как из танка. Но это ведь и есть летающий танк. Точнее — летающая БМПТ.

С высоты птичьего полёта Донецк был красивым городом — достаточно большой, некогда был одним из богатейших городов украины. А потом украины не стало, а вот Донецк остался. Выжил. Спрыгнув с трапа, я обернулся — воздух осенний дул в лицо. Холодный, на площади, куда я приезжал, уже стояли мои ребята, и несколько десятков местных военных, о чём-то переговаривались. Под Моими Ребятами — я имею в виду полк «Царьград» — тридцать тысяч русских солдат, которые эмигрировали в Византию и поступили на службу. Их экипировка сильно отличалась от местной — на них были полужёсткие пуленепробиваемые доспехи, за спиной автоматы.

Конечно, прибытие такого мощного штурмовика как мой личный — привлекло внимание всех — его мало кто видел снаружи. Очень впечатляющая машина, надо сказать — несерийная. Я вышел из под его бронированного четырёхсоттонного туловища и ко мне тут же поспешили встречающие. Ну и я не в деловом костюме, а в военной форме своей ЧВК.

— Товарищ Хьярти? Рады вас видеть, Григорий, — подал мне руку молодой парень, — мы вас ждали.

— Драсьте, будем знакомы, — я пожал руку в ответ, — вижу, вы нашли общий язык с нашими ребятами?

— Ну, можно и так сказать.

— Проводите меня к своим главным, я бы хотел с ними поговорить.

— Конечно, вас ждут.

Идти пришлось недалеко — располагалось правительство в административном здании. У них не было типичных для крупных держав понтовых представительств, обычное здание, каких много, советской постройки. Мы прошли через главный вход…

— Товарищ Хьярти, — когда я вошёл в кабинет, встал Захарченко, — Рад видеть вас.

— И я вас, — я пожал руку, — я так рад, что наконец-то сумел с вами встретиться!

— От даже как, — он улыбнулся, — почему же такое стремление?

— Да всё как-то не сложились обстоятельства. Мы крутимся вокруг вас, но вот лично всё как-то не встретились — это странно.

— Проходите, садитесь, чаю или кофе? Или покрепче?

— Да ладно, — махнул я рукой, — благодарю за то, что без политесов. У меня на них аллергия.

Это был крепкий и хороший мужик, не толстый, лицо не обезображено печатью воровства и плутовства, как у многих на его должности. Я сел за стол, неформальная атмосфера его простого кабинета мне нравилась — это не пафос, который лился из всех щелей в кремле. Тут было всё на совесть и как полагается, и при этом ощущения величавости и понтов не наблюдалось. Здесь люди работали, а не воровали.

— Я уже видел вашу колонну гуманитарной помощи — признаться, очень сильно удивлён. Почему именно советские ЗИЛы? Нет, не подумайте, я не протестую или недовольствуюсь — просто мне любопытно, это необычно, учитывая, что именно вы производите современные грузовики.

— Тут вышла такая история — я получил около восьмидесяти тысяч грузовиков с хранения с военных складов. По большей части уже в нестроевом состоянии, их отремонтировали, заменили детали изношенные, коробки, мосты, двигатели, подвеску, в общем — привели в состояние лучше нового. И вот так получилось, что у меня на руках оказалось сорок тысяч таких ЗИЛ-131, которые уже не производятся. Поэтому они сюда едут как часть гумпомощи и останутся у вас — а когда выработают ресурс — можно просто в переплавку. Но несколько лет они наверняка должны пробегать, а это уже немало, как по мне. Поставили их в УЧГК на вооружение, УЧГК — это организация, которая создана специально для надвигающейся войны.

— Вы уже приняли решение относительно боевых действий? — спросил он, — когда?

— Время начала оттягиваем как можем.

— Оттягиваете? Зачем? — в его вопросе была даже какая-то обида, мол, а как же так, нас то зачем так подставлять.

— Время, время это ресурс, которого нам — мне, российскому правительству, катастрофически не хватает. По той же причине, по которой Сталин оттягивал нападение Гитлера — у нас есть всё — деньги, ресурсы, технологии, производства, но всё это реализуется со временем. Каждый новый день — это плюс десять крылатых ракет, плюс один самолёт, два танка, тридцать различных боевых бронированных машин, сотни тонн гуманитарной помощи, отправленные на склад для быстрой доставки. Наша сила растёт постоянно, и чем больше времени у нас будет на подготовку — тем меньше погибнет людей когда пойдёт жара. Реально жара, с тысячами обстрелов за день, танковыми атаками, сотнями ракетных пусков в день, и так далее. Впрочем, я сюда приехал не только своими глазами посмотреть — это всегда успеется. Нам нужно готовиться к войне.

— А вы думаете мы тут чем занимаемся?

— Да, я понимаю, но нам нужно готовиться к тяжёлой и очень серьёзной войне. Скажу так — президента не интересует сдача украины в плен и капитуляция на любых их условиях — только полная денацификация, от границ ДНР до границы с Польшей. Без оговорок или компромиссов. Меня лично интересует то же самое. Поэтому одна из задач — это не дать украине пойти на переговоры.

— Хм… Странная война.

— Это скорее не война, а чистка. Глобальная чистка нацистсвующих элементов на русской земле. И эту чистку нужно провести, поэтому быстрой победы, блицкрига, нам не нужно — взять Киев мы могли бы за два дня, ну максимум три. Только это ничего бы не изменило вообще. Как наполеон взял москву и забыл, что политический символизм и фактическая победа — две большие разницы. Нам нужны не политические символы — а чистка нацистов.

— Звучит очень хорошо.

— Поэтому война не закончится быстро — я знаком с объявленной МО тактикой, которая будет применяться — это не тактика войны, это скорее похоже на тактику МВД, по очистке населённых пунктов, захваченных террористами. Выдавить, защитить мирное население, ликвидировать.

— Понятно. Что ж, в общих чертах и я о таком слышал, но у меня возникают всё равно вопросы — что вы тогда от нас хотите?

— От Вас — вопрос стоит иначе — что я должен сделать, а не что от вас получить. Точнее, что нам нужно сделать, чтобы подготовиться. Видите ли, я участвовал во многих войнах — и как солдат, и как командир, бывало всякое дерьмо, но тут это ведь даже не совсем война. Хотя масштабы даже больше чем у иных войн. Нужно провести гуманитарно-логистическую работу, которая будет беспрецедентной по количеству, качеству, масштабам и охвату в мировой истории.

— За этой фразой скрывается что-то, или это просто для красивого словца ляпнул?

— Нет, не для красивого словца. Итак, раскрою карты — первое — военная медицина. Рекламировать её не нужно, просто нужно подготовиться к очень масштабной работе — именно в ДНР как в тыл, будут эвакуировать раненых. Нужны госпитали, значительное увеличение вместительности. Второе — это склады — большая надежда возлагается на ваших солдат. Их нужно дооснастить всем необходимым, чтобы они были вооружены и снабжены по высшему разряду.

— Это конечно желательно.

— В таком случае выдаю вам кредит в банке моей компании на покупку любого снаряжения, которое я произвожу. А это практически весь спектр — можете брать, кредит безвозвратный, будет списан потом. Вам понадобится полномасштабно перевооружить и переоснастить свои войска. Наконец — последнее по счёту — нужно организовать снабжение войск всем необходимым. Не просто подвезти в Донецк, а снабжение на передовой — для этого я предлагаю использовать мои дроны. Очень много дронов понадобится, у меня их миллионы — вы знаете ассортимент?

— Да, мы покупаем у вас многие из ваших ударных беспилотников, особенно одноразовые.

— А, самые дешёвые и эффективные?

— Да, они оказались очень кстати в наших условиях — нацики от них прямо таки ссут кипятком.

— У нас есть система доставки грузов, программа «Караван», управляемая сложными алгоритмами ИИ, система маскировки, в общем — дроны могут стать очень полезными — доставка грузов по дорогам сильно осложнена и рискованна — поэтому я предложил бы вашим военным сформировать спецотряды для применения БПЛА снабжения. «Караван» может идти и на малых высотах, и сбрасывать десантируемые грузы, и приземляться, и много чего ещё может. Эта система была хорошо отработана на коммерческих задачах и я сейчас предложил бы вам следующее — создать подразделение ВВС ДНР, с вооружением такими дронами. Сто подразделений по сто дронов в каждом. Десять тонн грузоподъёмности — достаточно, чтобы снабдить отдельное подразделение хотя бы временно необходимым.

— Боюсь, помимо переносных грузов важно ещё снабжение различными боевыми машинами. Хорошо, допустим снаряды, провизию и медикаменты можно доставить дронами. А что делать с танками?

— Для этого придётся использовать классические средства. Впрочем, ничего не мешает это сделать, верно? Скажите, чего не хватает вашим людям сейчас.

— Вот так прямо? Да нам всего не хватает. Не хватает экипировки, не хватает дронов и приборов ночного видения, не хватает оружия — стоящие на вооружении старые советские АК уже порядком износились. Нам не хватает артиллерии, снарядов, нужны медикаменты и оборудование для госпиталей, нужна техника.

— В таком случае — я просто открываю вам безлимитный и безвозвратный кредит. Можете покупать всё, что захочется — Абстерго костьми ляжет, чтобы выполнить заказ.

— Хм… Ну ладно. А в какой срок?

— Смотря что вам нужно. Я бы добавил, что вам необходимо поставить не меньше сотни гаубиц «Сотрясатель». Это гаубицы в четыреста двадцать миллиметров.

— Зачем столько и таких калибров? — удивился Захарченко, — эти задачи выполняет РСЗО.

— Анализ ситуации показывает, что враг хорошо окопался и отлично укрепил свои позиции. «Сотрясатели» — имеют такой калибр не просто потому что мне нравятся большие пушки, как гитлеру. Это электромагнитная гаубица, стреляющая с помощью электричества, снарядами, которые имеют ракетные двигатели и систему наведения. Вроде старых добрых «Краснополей», только дальность стрельбы — достигает ста километров. Это эффективная замена тактическим ракетам — способная перемалывать целые города, медленно, но верно, без возможности защититься и сопротивляться. И конечно — как средство контрбатарейной борьбы. Прежде всего — такая дальность подразумевает удары по вражеской артиллерии.

— Они будут держать свою артиллерию подальше.

— Потом, когда огребут. Тогда Сотрясатели начнут работать по укреплениям и пехоте врага. Сейчас же… — я прикрыл глаза, — давайте так — я предоставляю вам кредит, беспроцентный, безвозвратный, просто деньги в подарок. Заказывайте всё, что вам понадобится, чтобы собрать лучшую армию в мире, самую оснащённую, самую экипированную, самую вооружённую. С запасом! Экстренная программа перевооружения.

— Мы не можем заказать российские гаубицы Коалиция или танки Т-14, их не продают.

— Советую не Т-14, а наш А1. Это танк даже лучше русской арматы, в современных Т-14 производства моей компании, многие технические решения взяты из А1.

* * * *

Нервная обстановка. Очень нервная. Я ожидал участия в войне — но вместо этого… Что ж, война — вещь очень неоднородная. Для кого-то это батальное полотно, а для кого-то смета расходов и логистическая бюрократия. И пожалуй, в хорошей войне второго должно быть больше, чем первого. Баталии — великие сражения — это всё не про нас.

Наверное, тут уже роль играет нечто другое — бросаться на врага с шашкой — это одно. Снабжать армию — другое. Для простого солдата идти в штыковую — это атака, а для стратегического командования эти все полевые будни далеки. Для стратегического командования — имеет значение другое, и война другая, и победы выглядят иначе.

Я уже месяц в ДНР безвылазно, и сейчас по подземному секретному тоннелю в Донецк прибыла новая партия танков. А я наблюдал за строительством — и попутно частично им руководил — я всё же не был хлебушком в вопросе военной тактики и стратегии — не одну войну прошёл, а грамотное командование — это полезная вещь. Берси прислал свои мобильные платформы-рабочие, а так же по подземному маглеву в Донецк ехали припасы, оружие, обмундирование. Кое-как вооружённые и оснащённые войска ДНР преображались — у них появлялись новые бронекостюмы, новые каски, шлемы с приборами ночного видения, автоматы. Автоматы, кстати, АК-19, модернизированные моей компанией и с хорошими прицелами — весь спектр навесного оборудования.

С утра пораньше меня разбудил звонок. Я разлепил глаза и не стал сразу поднимать трубку — лень. Устал. Однако, звонок не унимался и пришлось ответить.

— Хьярти, ты спишь?

— Ну есть такое.

— Уже утро, просыпайся. Там тебя хотели видеть наши авиаторы, ты зайдёшь к ним?

— Зайду, конечно.

— Вот и хорошо.

Повесил трубку. Да, лидер ДНР это не президент с его осторожной дипломатией. В том мире, где я был раньше — конфликта не было. Просто потому что Донецк, Луганск, Крым, никогда и не входили в состав украины — то есть история была другая — они остались в РСФСР, а позже в России. Однако, тут всё было по другому — они в украине, а дальше больше…

Прокрастинация и отвага! Приведя себя в относительное подобие порядка — то есть одев форму ВС Абстерго, я выехал с утра пораньше в сторону авиабазы «Северная». Располагалась она всего в нескольких километрах на севере от города. Сел в машину, и поехал таки — дороги города уже более-менее мне стали знакомы. Я последнее время уделял только и исключительно Донецку. На выезде из города стояли блокпосты, и новшество — турель «Сентирум». Занятная штука, кстати. Турель представляла собой огневую точку — коробчатая конструкция, установленная на неподвижную платформу, выступающий вперёд нос с сенсорами и датчиками, и по бокам — справа модуль с пулемётом ДШК, слева — модуль с ПТУР «Корнет», в количестве четырёх ракет. Башенка обычно не двигалась и только чёрный ствол ДШК торчал из пилона. Размером она была где-то высотой по пояс, низенькая такая. Турель — это стационарный ударный дрон, по сути своей — у неё не было возможности передвигаться. Обычная — просто стояла на земле. Скрытая турель — помещалась в большой цилиндр, вроде тех, из которых делают колодцы и водоотводы, закапывалась в землю, и имела механизм подъёма и замаскирована сверху — сверху кустик какой-нибудь или дерево, в которое встроена сенсорная система. Скрытые турели — это очень страшное оружие для врага — который видит перед собой чистое поле, начинает движение а тут херак — из под земли довольно быстро вылезает эта зараза и как начинает строчить пулемётом или стрелять ракетами… И ведь хрен укроешься.

На блокпосту было две турели, открытых, а дальше я наблюдал новые укрепления — противотанковые рвы, колючую проволоку и цепь из таких турелей. Они не предназначались как постоянная техника — их задача — в случае наступления врага — замедлить его продвижение. Под пулемёты с голой жопой или под ракеты на танках вряд ли кто-то поедет.

Но больше всего, пожалуй, можно было оценить масштаб подготовки к северу от Донецкого Аэропорта. Я проехал на авиабазу «Север» как раз через оборонительные укрепления — трасса шла вдоль них.

Итак, представьте себе — ландшафт местности. С севера от Донецка, укрепрайон — Донская Линия ломаная линия зигзагообразная, окопы. Окопы вырывались на два метра вглубь, армировались сталебетоном, и вдоль всей линии — сотни, тысячи ДОТов. Дот абстерго был специфической штукой — он имел шестигранную форму, сравнительно низкий — преимущественно утопленный в землю. Крыша — отражатель для снарядов и бомб, сделанный из полутора метров сталебетона, очень хорошо армированного. Пробить такое не могли лёгкие бетонобойные снаряды. Вход в бункер был из окопов, через тяжёлую стальную дверь. Между ДОТами — турели. Десятки бронированных турелей, через каждые тридцать-пятьдесят метров — башни, похожие на башню БМП, с артиллерией, или пулемётные турели.

Перед оборонительной линией — мёртвая полоса. Колючая проволока, противотанковый ров, шириной в шесть метров и глубиной в пять, полимерная сетка мешала ему обвалиться и расползтись. А за ДОТами находились отдельные замаскированные укрепления нашей артиллерии.

Укрепления артиллерии имели свои нюансы и представляли собой довольно сложную систему — танк или гаубица устанавливались в специальный окоп, окоп защищённый бетоном, в обычное время — то есть когда нет артиллерии — скрытый маскировочной сетью. Рядом с танковым окопом были окопы для прислуги — то есть отдельно место для хранения боекомплекта, отдельно место для экипажа, отдельно ходы для передвижения оного. Если позицию накрывали ответным огнём — то шанс выжить у экипажа был гораздо выше, чем при накрытии в чистом поле. Боекомплект рванёт — выживут, гаубицу разобьют — тоже выживут.

Они не были размазаны по фронту — позиции гаубиц были собраны в артбатареи — это довольно крупный участок укреплений, от ста до трёхсот орудий в каждом. Очень мощная сила, особенно если учесть, что залповый огонь трёхста орудий — это гарантированное уничтожение в радиусе полукилометра всего живого.

Артиллеристов экстренно подготавливали, плюс был один положительный момент — гаубицы снабдили электронной системой наведения. Разработанной специально для них — довольно сложная штука, кстати, интегрирующаяся в один БИУС с нашими дронами-разведчиками.

Итого — под Донецк за месяц было свезено три тысячи буксируемых орудий. Из них восемьсот — Мста-Б, остальное — разнокалиберный зоопарк снятых с вооружения и хранения, который я привёл в порядок и поставил сюда. В основном это конечно же МСТА-Б и Д-30, но были и крупнокалиберные динозавры прошлого — это Б4М, огромные советские гаубицы, особой мощности, восьмидюймового калибра. Знаменитая «кувалда сталина». Система, позволяющая им немного ожить — это небольшая такая коробочка, нафаршированная электроникой, устанавливаемая поверх ствола. В ней вся загвоздка — система работает через нашу навигационную систему, причём военную, и с очень высокой точностью определяет не только местоположение гаубицы, но и её ориентацию в пространстве. Дальше в ход идёт уже отслеживание лазерного луча, который система наведения излучает — по его местоположению вычисляется самая-самая точная точка наведения гаубицы — с точностью до одной сотой миллиметра. Дальше в дело уже идут баллистические вычисления.

Задача у всего этого простая — заставить относительно точно стрелять старые гаубицы. Лучше всего в точности была Мста, она значительно уступала только одной гаубице — коалиции. Но коалиций на вооружении не было.

На авиабазе было очень шумно и людно. Работала противоснарядная защита. Да, аэропорт был под обстрелом — но вокруг был купол защиты, а над аэропортом стояли сразу два эшелона защиты — массив щитов экранирования — мощная энергетическая стена, созданная из гравитационного поля высокого искажения и башни ПВО. Башни были две, в стороне от Аэропорта. Коренастые цилиндрические башни высотой с двадцатиэтажный дом — были увенчаны лазерными орудиями. Любой беспилотник, снаряд или самолёт, или ракета, пытающиеся попасть по Донецку или аэропорту — сбивались в полёте. Мощный лазер сжигал что угодно в полёте, даже сталь снарядов — разлеталась в воздухе и падала на землю уже остывшими стальными брызгами.

Сейчас звуки выстрелов лазерных орудий сменялись шумом винтов. В аэропорт прилетел генерал Лебедев. Я приехал его встречать. Генерал был одним из тех военачальников, которым доверено проводить военную операцию — вообще-то я не подчинённый и по порядку не должен был его встречать, но почему бы и нет? Тем более, что я собирался встретиться ещё кое с кем…

Спустился он по трапу, подвезённому к самолёту, я же сидел на капоте машины, свесив ноги и пил кофе с ленивым видом. Его сопровождал ещё солидного размера штаб — куча военных командиров.

— Хьярти, должно быть?

— Драсьте, — я пожал протянутую руку, — приятно познакомиться. Хотите кофе?

— Нет, что вы. А вы взялись лично нас подвезти?

— Не, я не из комитета по встрече.

— Как так? — удивился он.

— Просто приехал познакомиться с тем, с кем мне впредь придётся много работать.

Раздался звук разрыва снаряда в небе — далеко. Почти вся прилетевшая с генералом свита присела от страха. Я отпил кофе.

— Это у вас так постоянно?

— Не, это салют в честь вашего приезда, — улыбнулся я, отметив, что генерал в отличие от своей свиты не испугался, — с утра как начали стрелять — так не угомонятся никак.

— Правда? — он нахмурился, — далеко отсюда враг?

— Километров пятнадцать-двадцать. Сейчас наши ответят.

И я не ошибся — как только договорил — послышалась канонада с восточной стороны — бухали где-то в километрах двух-трёх. Отдалённо, но явно массово. По звуку с такого расстояния не угадаешь.

— Насколько я знаю — там стоит дивизион полковника Старовойтова, сталинские колотушки Б-4, штук десять, и двести гаубиц Д-1.

— Раритет, — цыкнул зубом улыбчивый генерал.

— Здесь такая, специфическая специфика, — кивнул я, — много раритетов, которые сейчас по сути дорабатывают. А потом на слом.

— Я уже в общих чертах изучил стратегию войны здесь. Каждая военная кампания имеет свои особенности и нюансы, — генерал воспользовался приглашением и сел в мою машину, следом за ним ещё двое на заднее сидение. Я за руль.

— Да, у нас тут специфично. Много, очень много инженерной работы, и вообще, война ведётся скорее инженерно-техническая, а не только военная.

— Интересно, в чём это выражается? — спросил неизвестный мне лично военный, который сидел позади.

— Вам к главному?

— Да.

— Тогда поехали, заодно повидаюсь, — я потихоньку поехал по рулёжной дорожке, — война здесь имеет уникальные особенности. Я тоже раньше смотрел на войну как на боестолкновение солдат, техники… а здесь пришлось погрузиться с головой в инженерную часть. И я вам скажу — зря вы, военные, обижаете своим невниманием инженеров — на их согбенных спинах стоят солдаты.

— Мы вполне уважаем инженерные войска, — ответил Лебедев, — просто нечасто им удаётся как-то себя проявить.

— О, вот тут им удастся себя показать во всей красе — здесь война ведётся особо. Не так как привыкли. Жертвы среди мирного населения нам не нужны, и цели захватить поскорее город или ещё что — не ставится и не будет ставиться. Поэтому война ведётся тылом — вон, видите стоит целая вереница боевых машин?

Лебедев протёр стекло и посмотрел. Мы проезжали в паре сотнях метров от базировавшихся на аэродроме машин.

— Видим.

— Инженерка. Вон те экскаваторы, кстати, сделаны из танков Т-64, переделанных с хранения. На их базе — танков, я имею в виду, ещё много что сделано. Универсальные инженерные машины, тягачи, краны, бетононасосные машины, автоподъёмники и многое другое.

— Хм… Ну ладно, — безразлично пожал плечами Лебедев.

— Здесь тактика другая, чем раньше — на войнах. Наступить, забрать себе тот или иной посёлок, деревню, позицию врага — это можно, это не нереально, враг тут не стоит до последней капли крови. Однако это не считается победой — это полупобеда. Вы уж извините, что я вам присел на уши.

— Да нет, ничего, что вы, мы очень внимательно вас слушаем. Вы здесь, насколько я знаю, очень влиятельны в плане военной деятельности. Опять же, успешная кампания в Византии и работа в Сирии — мы вас внимательнейшим образом выслушаем. Президент к тому же рекомендовал к вам тут прислушаться.

* * * * * *

— А в нём не так неудобно, как я ожидал, — человек в скафандре размял плечи, — эй, мы скоро взлетаем?

— Через пятнадцать минут, — ответил я, — можете пока отдохнуть.

— Да мы и так отдыхаем, — ответили мне сзади, позади на сидениях сидели ещё двое, — ленивое путешествие.

— Ну а что вы ожидали — великие сложности? — хмыкнул я, — можно пока поспать.

Через пятнадцать минут я проснулся. Как штирлиц. Хотя не из-за привычки, выработанной годами, а из-за матерных криков в шлемофон — зевнул, потянулся, задев рукой тумблер резервного питания. Чертыхнулся, выключил его и ответил отчаянно будящим меня ребятам:

— Спокойствие, только спокойствие. Ну что у вас за привычка такая?

— Время взлетать.

— Ой, да ладно, полетели, — я включил последовательно два маршевых двигателя. Раздался гул. Кабина была минималистичной и комфортной, и мало напоминала переполненную приборами кабину самолёта. Здесь всё было для комфорта и много автоматики.

Гул двигателей усилился и самолёт покатился вперёд — мы стояли на старте. Взлётная полоса длинной в пять километров — рекордно большая и широкая. Впрочем, наш летун был очень необычным — у него не было крыльев, в то же время — фюзеляж имел очень красивую и стильную внешность. Огромен, мощен, вместителен. Это не тот лёгкий космосамолётик — Буран-2, это Буран-3. Так что полосу мы видели через визоры в шлемах, а не через лобовое стекло, которого не было, а кабина вообще располагалась не впереди самолёта, а в его центре. Я включил ещё несколько тумблеров для взлётного режима и отдал остальное автоматике — самолёт быстро набирал скорость под углом в сорок пять градусов, мы летели прямиком в голубое небо.

Осталось только смотреть через визоры на стремительно удаляющуюся землю.

— Взлетели, — сказал Миха, — мы взлетели.

— Ясенпень. Шампанского по поводу первого взлёта ККА Буран-3 не будет. Взлёт будет проходить в тёплой, дружеской атмосфере, — мы испытывали перегрузки. Вообще-то это было необязательно, я имею в виду — здесь устанавливались гравитационные поглотители и синтезаторы искуственной гравитации, но они всегда барахлили во время взлётов и посадок из-за стремительно меняющихся перегрузок, иногда не успевали, поэтому использовать их на взлёте я не стал.

— Как вы переносите нагрузки? — спросил миха.

— Я? Более чем спокойно. Меня таким не пронять, опыт. Что ж, расслабьтесь и получайте удовольствие — всё равно на этом этапе полёта мы ничего сделать не можем.

— Смотрите, что это там, на старте, — прозвучал мальчишечий голос инженера, который сидел позади меня.

— Это следующий. Выезжает на старт.

Взлёт вскоре набрал обороты — огромная махина поднималась быстро, используя гравитационные искажения и реактивный двигатель. Ракетный, точнее, но не одноразовый — это был двигатель, который мог работать десятилетиями, и работал на металлизированном газе, при помощи технологии свёртки пространства. Дело в том, что сама свёртка — это очень интересная вещь — в небольшое устройство, похожее на рукоять светового меча, можно было запихнуть около ста тысяч тонн груза. Свёрточные устройства делались на имперской кузнице — что ограничивало производительность, так что я не мог их производить сколько угодно. У меня было сейчас всего четыре штуки. Одно из них — это «Газохранилище» — специально адаптированное под хранение газа и его развёртку.

Так что у корабля была вполне простая тяга — он был на газу. Газообразное топливо находилось в больших баллонах, которые были лишь промежуточным хранилищем, под огромным давлением. Воспламенение топлива не было обязательным условием, но оно было — это ещё больше поднимало мощность двигателя. Цвет пламени у метана белёсый такой. Работал корабль на метане — его в отличие от водорода было легко найти в космосе. Как только окислитель пошёл из запасённых запасов — корабль ещё больше толкнуло вперёд. Едва заметно попшикивали рулевые двигатели.

— Товарищи кофмонафты, поздравляю, мы на орбите! — сказал я, — теперь на целый час можно забыть о пилотировании и начинать работу, — я отстегнул ремни безопасности, — пойдёмте, у нас очень много работы.

Держась за поручень, я пошёл прочь. Остальные — три парня, пошли за мной. Сразу за кабиной пилотов был небольшой коридорчик и за ним — крутой трап, который вёл в грузовой трюм. Грузовой трюм напоминал кусок фюзеляжа тяжёлого транспортного самолёта вроде ИЛ-76, у него была обшивка термозащитной тканью, стены закрыты панелями, пол тоже, и вообще, выглядело тут всё очень симпатично и даже кукольно. Конечно, за панелями не обшивка корпуса, а набор, и только потом через несколько слоёв изоляции — корпус, но грузовой трюм был именно что кукольно правильным…

Что ж, перед тем, как мы полетим дальше — нужно хорошо подготовиться!

* * * * * *

— Заря, я Дуб, — раздалось в шлемофоне, — заря…

— Дуб, полковник дубенко, пожалуйста, не надо этих позывных, у нас не радиосвязь.

— Эй, так положено.

— Положено где наложено, — ответил я, отпивая кофе. Другие ребята тоже проигнорировали скафандры, — мы развернули ускорители. Предлагаю не тратить время попусту и начать движение. Короче, лети за мной.

— Хьярти, блять! — взвыл полковник, — приказ с земли ещё не получен.

— Приказ с земли? Да нафиг он нам нужен, — я отпил ещё кофе, — пойми, у нас топлива хватит долететь до Сатурна и обратно. Понимаешь ты это?

— Понимаю…

— Поэтому давай не будем тратить нервы друг другу — даже если мы там где-то промахнёмся на полмиллиметра — можно будет тут кружить неделю кряду. Активируй маршевые двигатели и просто бери курс на луну. Нафиг нам нужно ждать.

— Ладно. Как у тебя всё просто.

— А нечего мудрить, — я ещё кофейку отхлебнул и смял пустой бумажный стаканчик, кинув его в мусорку, — приказываю — караван выдвижение! Поехали!

Ярко зажглись двигатели летящего по орбите корабля — дубина был рядом. То есть — в паре километров от меня, мы крутились тут, по орбите. Корабль начал движение — от Земли до Луны всего три часа лёту — учитывая, что мы не останавливали двигатели и продолжали ускоряться…

* * * * * *

— Хьярти, мы ждём тебя.

— Понятно. Мужики, — я обернулся к остальной команде, — готовы?

— Готовы, — ответил за всех Михаил, впрочем — он смотрел больше не на меня, а на серую поверхность луны, к которой мы приближались.

— Хотите наблюдать посадку отсюда, или пойдёте сразу на выход?

— Положено сидеть в ложементах.

— Креслах. Ну да ладно, как пожелаете, а я пойду налью себе ещё кофе.

Корабль выровнялся, чуть задрал нос, и снижаясь, активировал посадочные ракетные двигатели — их было четыре, крестом как раз. Скорость мы уже давно резко сбросили, а теперь — корабль сопротивлялся гравитации луны и потихоньку опускался на поверхность планетоида. Медленно так, неспешно, я тоже решил посмотреть за процессом посадки через визоры и одел шлем. Посадка происходила на скорости — мы снижались практически полого, на двигателях, а для торможения слегка задирали нос. Поверхность луны приближалась — маленькие кратеры становились больше, мы садились. Высота над поверхностью — четыре километра. Три. Два. Один.

Чем ниже мы спускались — тем медленнее убывала высота, скорость сбрасывалась до нуля, наконец, на отметке в сто — скорость снижения упала до полного нуля и корабль начал медленно опускаться на гравитационном двигателе. А справа от нас на посадку заходил буран дуба.

На гравицапе снижение было мягким и аккуратным — я успел налить себе кофе из кофемашины, и наблюдал за процессом в трюме. Когда мы снизились совсем низко — корабль выпустил опоры — это не шасси, колёс у них не было — опорой были полозья-лыжи, как у вертолёта. Два полоза вышли с боков и корабль мягко опустился на них.

Причина таких полозьев вместо опор или колёс очевидна — планеты бывают разные, поверхности тоже — рыхлые в том числе. На совсем рыхлую не сесть, но… учитывая вес корабля — триста пятьдесят пять тонн — нужно было приземлиться на что-то вроде лыж. И это себя всегда оправдывало — что грунт, что камни, что снег — лыжа нигде не утопнет. Я отметил такую нестандартную, вроде бы логичную вообще, но обычно в научной фантастике гигантские сверхтяжёлые корабли приземляются на крохотные опорочки, размером с пятку ёжика. И стоят на них нормально — да даже на обычном полевом грунте средней полосы эта иголка просто ушла бы в землю. Это самолёт может приземляться на маленькое шасси — но на то он и самолёт — он редко приземляется на грунт, и обычно либо на твёрдые грунты, либо на асфальтобетонную поверхность полосы.

Раздался лязг — опоры под весом корабля слегка самортизировали удар, они выставлялись далеко, на три метра, и при посадке входили обратно на телескопических опорных стержнях — это гасило удар. Удара по сути и не было, просто корабль мягко приземлился. Раздались вопли радости со стороны кабины. Я отставил кофе — сейчас будет не до него. Ребята посыпались из кабины один за другим. Они обнимались, радовались, и вообще — радости были полные штаны — они на луне!

Меня тоже похлопали по плечу.

— Вот что, теперь нужно действовать протокольно, — сказал Миха, — где там флаги?

— Протоколы… у меня аллергия на официоз, — вздохнул я, — пошли, нам надо наружу. Скафандры все застегнули?

— Постой, мы что, пойдём в лёгких скафандрах?

— Кто тебе сказал, что есть другие? — выгнул я бровь, — этот скафандр более чем хорош для любых целей.

Дверь наружу шла через небольшой воздушный шлюз, похожий на грузовую кабину лифта. Мы все набились в неё. Воздух со свистом был втянут системой вентилляции корабля. Мы наконец-то оказались в вакууме. Звуки затихли, только шум от дыхания выделялся. Я дёрнул за два рычага и повернул их по часовой стрелке — дверь открылась. Трап уже был разложен.

— Ну что, пошли.

— Постой, а кто первый?

— Первым был американец, так что пошли, — я прыгнул. Высота небольшая, да и гравитация на луне маленькая, так что я прилунился очень мягко, — ну же, девочки, шустрее, у нас очень много работы!

Вторым вылез миха, дальше остальные. Миха тащил флаги. Ну блин, вот любит человек флаги и протокол требовал — ну да хрен с ними!

Он выбрал место рядом с местом посадки и воткнул в землю телескопический флагшток. Он был очень большим — сделан из сверхпрочного и очень тонкого нанополимера, поэтому размер телескопического флагштока в высоту был метров двадцать — выше Бурана, это точно. На одном был флаг России, на другом флаг Беларуси — у нас Миха белорус. Я его взял специально чтобы вырастил на луне картоху.

Шутка. Нет, интернациональный экипаж мне навязали сверху — мол, надо показать союзные намерения — поэтому миха был белорус, а Дима представлял казахстан. Да, по нему не скажешь, что казах — до мозга костей русский парень, но жил то в казахстане. Надо было продемонстрировать союзно-дружеские намерения и вообще, неразлучность. Третий был тоже русский, но из латвии.

Вот у латышских нацистов подгорит! Ну да, я хотел макнуть их мордой в говно и показать им их место в мире. А то гонору на десятерых хватит, а по сути — просто презерватив дяди сэма для того чтобы махать членом перед россией.

Я включил стрим под названием «трудовыебудни» и пошёл работать. И матюками погнал работать остальных — ребята наслаждались пребыванием на луне, но у меня были большие планы. Я открыл грузовую аппарель бурана и зашёл внутрь, воздух из трюма давно стравился, так что теперь это не герметичная часть корабля. Аппарель была под хвостом, а в трюме — стоял «Тигр» — военный автомобиль российской армии. С единственным дополнением — он был электрическим, а в остальном — просто взяли первое что нашлось на аэродроме, не став мудрить. Только чутка спустил давление в колёсах — перепад давления в ещё одну атмосферу делал их перекачанными. Залез в машину, захлопнул дверь, звуков не было, зато освещение салона зажглось. И включив питание двигателя маленьким рубильником на передней панели, сдал назад. Машина довольно шустро выехала. Только сильно скользила по поверхности — хотя шины с очень мощными грунтозацепами, но всё равно — гравитация меньше, и масса машины уменьшена в шесть раз. Хотя наверное это уже не имело особого значения — следующим из трюма пришлось вытащить контейнер, подцепив его лебёдкой джипа. Так, один за другим, я вытащил пять контейнеров. Поскольку гравитация тут в шесть раз ниже, то мне было сравнительно легко — мышцы не тратили силы на поддержание тела, и несмотря на то, что скафандр был обычным рабочим космоскафандром, без экзоусилителей — чувствовал себя как будто с ними — легко. Плавать в невесомости вообще приятно.

— Эй, олухи! — я разозлился, — я что, за вас работать должен? Вы что думали, сюда прилетели селфи делать?

Они смотрели на приземление Дубины — наш второй корабль, который привёз запасы. Я обматерил ещё больше ребят, которые иначе похоже не зашевелились бы и заставил всех быстро приняться за работу. Торжественно достал инструмент.

— Миха, иди сюда. Вручу тебе инструмент.

— Я тут, — миша припрыгал, с трудом затормозив.

— Держи, — я с улыбкой вручил ему сапёрную лопатку.

— Шеф, что это?

— Космическая суперлопата. Имеет две функции — может копать и может не копать, а теперь вперёд и с песней — вон уже ребята занялись измерением территории. Приступай.

Миша ушёл. А я хмыкнул. Ну логично. Вместо того чтобы мешать этим троим — предпочёл сесть за руль газика и поехать в сторону приземляющегося Дуба. Он сел где-то в полукилометре от нас — довольно далеко. Подскакивая на кочках, я доехал до стоящего корабля. Вскоре из него выехал трап, разложился, и открылась дверь. На пороге стоял сам дубина.

— Добрый день, полковник.

— Хьярти, — Дубов спрыгнул вместо трапа — трап был очень низкий, всего метр, и на такой высоте… нафиг не нужен, — что, уже занялись работой?

— Да, и вам советую. Не то чтобы мы очень сильно спешили, но медлить незачем — здесь не курорт. Первые впечатления очень быстро закончатся, а дальше — эту серо-чёрную хмарь видеть просто осточертеет, поверьте мне.

— Верю, — кивнул дубов, — что ж, я целиком в вашем распоряжении.

— Вывозите запасы, грузите что можете на машину.

— А она выдержит?

— Выдержит, вы забыли про гравитацию. Она здесь низкая, а прочность подвески рассчитана на землю. Так что множьте грузоподъёмность на шесть, а вес предметов делите на шесть.

— И то верно, — кивнул он, — что ж, тогда приступаем, ребята! — обернулся полковник к своим людям, — загружаемся всем чем можем и транспортируем на базу.

* * * * *

Отметём всё, что было связано с космосом и луной. Работа была похожа на работу обычного строителя-монтажника, сварщика, слесаря. Из корабля были изъяты инструменты, и наконец — вытащен маленький мини-погрузчик, который был единственной строительной техникой тут. Минипогрузчик предназначался для земляных и иных работ. А дальше…

Строительство начиналось с постройки быстровозводимого здания, которое основывалось на трубчатых и цилиндрических элементах — это был набор конструкций, созданный специально для работы в космосе, спасательной. Это прочный и относительно лёгкий материал, который легко складывался вместе в разобранном виде — при сборке образовывал трубчатые конструкции — диаметр трубы наружный три с половиной метра, внутренний — три метра. Ещё полметра тратились на теплоизоляцию, коммуникации вентиляции, электроснабжения и многого такого. Тем не менее, три метра — это больше чем ширина железнодорожного вагона — в таких «коридорах» можно было разместить целые комнаты. Или залы. Данная штука ставилась на лёгкий фундамент — прочная и лёгкая пластина из керамического материала, устанавливающаяся на теплоизолирующие опоры.

Строительство базы началось — оно было довольно занятным — начали прибывать грузовые модули «Курьер». Курьер — это цилиндрический, как ракета, модуль, спереди имевший ракетные двигатели и у него были опоры для мягкой посадки, диаметр курьера — четыре метра, это очень большая штука, в которую грузились сразу десятки модулей базы. Курьер снижался по баллистической траектории, просто падая на поверхность луны и включал тормозные двигатели — как ракеты американцев, совершая относительно мягкую посадку — когда скорость доходила до нуля, модуль просто падал — с боков надувались подушки-компенсаторы, похожие на надувные спасательные круги, и «курьер» падал, катился, гася остатки инерции, и останавливался из-за сдутия подушек.

И вот такие грузовые модули приземлялись уже больше ста раз! После каждой посадки на место выезжал гусеничный трактор, который цеплял эту штуку и волоком доставлял на место работы. А я… А я осваивал профессию сварщика-слесаря. Точнее — лучше меня в ней мало кто был — я с детства этим занимался, и поэтому работал наравне с остальными — модульные конструкции нужно было достать, донести до места, состыковать две полукруглые части, установить рёбра жёсткости, сварить это всё…

Работа поэтому затянулась — а вся база была похожа на решётку радиатора — восемь таких больших цилиндрических штук, соединённые с двух сторон продольными коридорами. Их пришлось качественно сварить, чтобы было герметично.

На всё это ушло пять дней работы — стрим я регулярно вёл и не прекращал. Наконец, на шестой день начали прибывать грузовые капсулы с запасами еды, воды, воздуха, и специализированными модулями.

Я бы сказал, что база получилась очень симпатичная, и со всем необходимым — тут были гаражи с машинами и бульдозером, было научное оборудование, была гидропонная ферма и имелся ангар для содержания «Бурана». Имелись все удобства, конечно не престижный отель, но жить было можно и жить неплохо — даже были декоративные цветы — зелени было много, особенно на гидропонике. Зелень создавала свою собственную экосистему — здесь именно так и было — имелся генно-модифицированный папоротник, симбионт человека — он очень хорошо поглощал углекислый газ и выделял кислород. Причём это была важная часть системы — папортник рос в специальном прозрачном модуле, и генерируемого им кислорода вполне хватало, чтобы компенсировать его потери от дыхания человека — тем самым снижалась значительно необходимость в трате газа, и поддержание кислородной атмосферы упрощалось. Впрочем, генератор кислорода здесь тоже был, но резервный.

Обсерваторный модуль выделялся из всех — он был прозрачным, впрочем, многие другие тоже имели окна — так что совсем уж запертыми себя люди не чувствовали. Монтаж базы продолжился тем, что мы поставили большой гусеничный тягач-транспортёр, который мог передвигаться по очень сложной поверхности, и имел сменное оборудование — экскаватор, кран, или жилой модуль для дальних экспедиций по планете.

— Ну чё, мужики, — я поднял бокал вина, — вы отлично постарались!

— Да уж, было непросто.

— Шеф, а ты так и не дал мне вырастить картоху.

— Да ни боже мой, Миха, какие вопросы — у нас есть саженцы на гидропонной ферме.

— Не, шеф, ты не понял — именно в грунте.

— Хм… Ну теоретически, моя компания достаточно сильна, чтобы сделать такое просто ради шутки! Но тогда придётся построить специальный парник и привезти более подходящий грунт.

— Не, ну это слишком сложно.

— Ты прав. Но есть другая планета, где это будет нужно — тебе придётся вырастить бульбу на марсе, потому что там со жратвой плоховато. Но потом. А сейчас — предлагаю выпить за покорителей космоса! — я поднял бокал, — осторожно не расплескайте, помните о гравитации!

* * * * *

.

Из девяти человек, прибывших на луну, только трое остались здесь — на лунной базе. Научные сотрудники, как-никак. Да и вообще. Автономность у базы была запредельной — даже по самым приблизительным подсчётам — без доставки новых грузов — благодаря замкнутой системе жизнеобеспечения — можно прожить тут минимум три года, выращивая себе еду и экономя воду, а растения только увеличат автономность почти на год. Тем не менее, доставка «Курьеров» была отработана хорошо и мы могли запустить новый модуль в любое время без лишних трудностей. И вообще, всё это как-то потеряло лоск освоения дальнего космоса — огромные тяжёлые скафандры, сложная и очень тяжёлая работа по выживанию, ракетные двигатели, всё такое… Нет, тут работало иначе.

Причина строительства такой базы была в космическом туризме. Пока люди готовы платить большие деньги за визит — я не смею им отказывать — так что уже сейчас началась аукционная продажа билетов на лунный отель. А к услугам покупателей билетов — полёт на луну, возможность своими глазами увидеть луну и походить по её поверхности, автомобильные туры по кратерам, селфи на фоне земли, и возможность отдохнуть так далеко от большей части человечества, как это только возможно! Стоимость билетов я устанавливать не стал — на аукционной системе всё держится — так что я даже думать не буду об этом.

Впрочем, когда мы взлетели и уже практически долетели до земли — цены на билеты уже поднялись до огромных значений. Значительно превышающих возможности среднего класса. Я же только мысленно сказал Берси — начать дальнейшее освоение лунной поверхности и расширить базу, по возможности сделав там хороший отель со всеми удобствами. Рестораном, кинозалом, и многим другим…

.

* * * * *

— Шеф, — в помещение директора ЦРУ вбежал взмыленный помощник, — шеф, у нас проблемы, шеф…

— Господи, да что такое, — директор удивился, посмотрев на взмыленного помощника, — что у вас такое стряслось.

— Шеф, — помощник отдышался, — русские взломали наш секретный разведывательный спутник.

— Не может быть, — ответил он, — к нему нет доступа.

— Но я не шучу, — ответил молодой человек, — после того, как спутник пролетел над Россией в очередной раз — мы обнаружили на нём много нового софта и какую-то ерунду с файлами.

— Хорошо, — директор ЦРУ улыбнулся, — какого софта?

Помощник посмотрел в блокнот и зачитал:

— Какой-то яндекс браузер, браузер амиго, которые нельзя удалить. А ещё у него появился аккаунт на ютубе. Вы же знаете, что он интегрирован в интернет. У него подписка на канал «Бесогон ТВ», платная подписка на RT, а ещё на всех видеофайлах со спутника каждые пять минут слышен дикий крик, что-то вроде «адыныксбэт», и всплывает реклама онлайн-казино… — помощник поднял взгляд на шефа разведки, — шеф, я ничего не понимаю…