• ko.dream

• из любви к магии

ИЛМ Глава 10-3.docx

  Гарри быстро сообразил, что Амелия Боунс была ведьмой грозной, а не кем-то вроде Фаджа, кем можно было помыкать. Её присутствие было самым сильным из всех, что он доселе ощущал, не считая Дамблдора.

  

  Два аврора ушли, и в комнате остались только он, мадам Боунс, Дамблдор и Фадж. Что-то с этим количеством было не так, но Гарри не мог понять, что именно.

  

  — Мистер Поттер, — сказала Боунс в качестве приветствия, её недовольство звенело в голосе словно колокол. — Вы своими статьями в Пророке и Придире доставили мне и моему отделу много хлопот и неудобств.

  

  В душе Гарри зародилось беспокойство по поводу её тона, но оно было поглощено Тьмой в его сознании и никак повлияло на самообладание.

  

  — Прошу прощения, — ответил он спокойно, — Но я не нашёл лучшего способа оправдать моего крёстного отца.

  

  Амелия пристально посмотрела на мальчика, с нескрываемым уважением отметив, что её слова его не тронули. На самом деле, единственным, кто здесь выглядел неловко, был Фадж. Ей стало интересно, что случилось с Малфоем, которого, как ей было известно, этот неуклюжий идиот планировал пригласить на эту встречу. В любом случае без него было лучше. За последние двенадцать лет она не раз испытывала искушение отрубить этому ублюдку голову.

  

  — Я уверен, что мы сможем быстро с этим разобраться, Амелия, — говоря это, Министр нервно теребил свою шляпу.

  

  — Мистер Поттер, если вы не против, то мы будем действовать по инструкции, — Амелия скорее заявила, чем спросила, да ещё и тоном, не терпящим возражений и с лёгким сарказмом в конце.

  

  Гарри почувствовал, как в нём пробуждается интерес к этой женщине. Она выглядела довольно суровой, но не так чтобы непривлекательной, хотя её монокль смотрелся немного странно. Он задался вопросом, всегда ли она была такой напористой.

  

  Он всё же отогнал эту мысль. Время сейчас для этого было совсем неподходящим.

  

  — Конечно, мадам Боунс.

  

  — Хорошо, — заявила она с уверенным кивком. — Итак, первое, что я хочу узнать, это когда и как вы вообще вступили в контакт с Блэком.

  

  — Во время моих первых выходных в Хогсмиде. Я узнал его анимагическую форму и увёл его оттуда, пока он не успел натворить глупостей.

  

  При этих словах он почувствовал всплеск…чего-то, но снова не смог его распознать.

  

  — Анимагическую форму? — спросила Боунс одновременно с удивлённым восклицанием Фаджа, и отметив отсутствие по поводу этой новости удивления у Дамблдора.

  

  — Да, большую чёрную собаку. Я помню, как он играл со мной, когда я был ещё маленьким.

  

  «Прости, Сириус, я знаю, что ты хотел сохранить это в тайне, но Брианна и Тиана наверняка уже догадались об этом после статей, если не раньше. Может эти девчонки мне и нравятся, но я не уверен, что они сохранят это в секрете, а попытка, и, что более важно, неудача при сокрытии твоих способностей анимага — это последнее, что тебе сейчас нужно.

  

  — Твоя память настолько хороша? — спросил Дамблдор с некоторым удивлением.

  

  — Да, — просто ответил Гарри.

  

  — Помнишь ли ты, что именно тогда стало причиной падения Волдеморта? — надавил старый волшебник.

  

  Фадж вскрикнул при упоминании имени Тёмного Лорда, выглядя при этом так, словно почти потерял контроль над своим мочевым пузырем.

  

  Амелия лишь немного дёрнулась, пережитки старого рефлекса.

  

  — Помню, но я бы не хотел об этом говорить, — заявил Гарри. — Это можно использовано только в определённых и особых обстоятельствах.

  

  В конце концов, у большинства людей не было предупреждения за несколько месяцев до того, как их убьют, не говоря уже о навыках, необходимых для того, чтобы превратить собственное убийство в ритуальное жертвоприношение.

  

  — Вернёмся к текущему вопросу. Какого рода глупости вы ожидали от Блэка? — спросила Боунс, решив не отступать от темы, несмотря на собственный интерес к вопросу Дамблдора.

  

  — Пробраться в гостиную Гриффиндора и убить Питера Петтигрю, — ответил Гарри с безразличной улыбкой. То странное чувство, что появлялось раньше, снова на него нахлынуло, но также оставалось неуловимым.

  

  На этот раз даже Дамблдор был удивлён, хотя быстро догадался, в чём было дело. Он предполагал, что семейная крыса Уизли на самом деле была несколькими крысами, которых Молли и Артур подменяли, чтобы не расстраивать своих детей, но, по всей видимости, это был всего лишь один единственный анимаг.

  

  — Правильно ли я понимаю, что Питер Петтигрю тоже анимаг и всё это время он скрывался в Хогвартсе? — спросила Боунс, догадываясь об истине.

  

  — Почти, он был анимагом-крысой и скрывался в семье Уизли с тех пор, как столкнулся с Сириусом.

  

  — Был? — резко спросила Боунс, уловив использование прошедшего времени.

  

  Гарри тяжело вздохнул, отвечая:

  

  — Да, был. Видите ли, я выкупил его у Рона Уизли прямо перед рождественскими каникулами. Мы с Сириусом намеревались выйти с ним в свет и раскрыть правду о том, что произошло после поражения Волдеморта.

  

  — Так почему же вы этого не сделали?

  

  — Сириус хотел поговорить с ним. Он хотел спросить, почему Петтигрю предал моих родителей, и признаюсь, что я тоже хотел это услышать. Он должен был быть их другом, но продал, чтобы спасти свою шкуру. Сириус всегда был человеком резким, и Азкабан ничуть не улучшил его самоконтроль, так что ситуация немного вышла из-под контроля.

  

  — Каким образом? — теперь голос Амелии был значительно жёстче.

  

  — Было много криков, и мы по глупости не подумали обезвредить крысу. Петтигрю потянулся за своей палочкой, и я запаниковал. Я даже не знал, какое заклинание собираюсь произнести, я просто понимал, что не могу позволить ему сделать это первым. Прежде чем понять, что произошло, я выпустил взрывное проклятие.

  

  Гарри изо всех сил старался добавить дрожи в голос, хотя и не был уверен, насколько хорошо ему это удалось. Он практиковался в этом, но реальную ситуацию ничем не заменишь, и он действительно не мог больше спустя столько месяцев выплеснуть эмоции, затронув эту тему.

  

  Фадж немного побледнел, а Дамблдор положил руку на плечо Гарри в знак поддержки, хотя парень был уверен, что в ближайшем будущем между ними состоится очень неприятный разговор.

  

  Амелия же наоборот сжала челюсть и выглядела при этом очень раздражённой.

  

  — Вы хотите сказать, что убили человека и, предположительно, спрятали его тело ещё во время Рождества, а сообщить об этом соизволили только сейчас? — медленно спросила она. Её лицо было мрачнее тучи.

  

  Гарри поморщился, но продолжил своё объяснение.

  

  — Мы с Сириусом были в растерянности. Мы не знали, как нам это объяснить, чтобы он потом не стал обедом для дементоров. Мы спорили об этом несколько месяцев, пока, наконец, не решили, что опубликовать статью в газетах — самый верный способ.

  

  То, что эти месяцы также были потрачены на планирование того, как выйти сухим из воды, осталось невысказанным.

  

  — Почему мы не получали никаких уведомлений об использовании магии несовершеннолетними? — подозрительно спросила Амелия, увидев небольшое несоответствие в рассказе.

  

  — В то время мы находились в зоне, защищенной от обнаружения.

  

  — Гарри, почему ты не пришёл с этим ко мне? — печально спросил Дамблдор. — Я мог бы помочь тебе.

  

  — Профессор, вы были Верховным Чародеем, когда Сириуса впервые бросили за решётку, — указал Гарри. — Тогда вы не обеспечили ему суда, а у нас оставался всего один шанс. Не было никакой гарантии, что он получил бы его сейчас.

  

  Дамблдор выглядел теперь ещё более опечаленным.

  

  — Секундочку, суда над Блэком не было? — вмешалась Амелия, сменив свой гнев от того, как Поттер и Блэк играли с законом, на удивление.

  

  —Нет. Как он сам мне рассказывал, Сириус преследовал Петтигрю до тех пор, пока эта крыса не выпустила взрывное проклятие, взорвавшее улицу и всех маглов на ней. Взрыв сильно потрепал и его самого, и к тому времени, как он пришёл в себя, то уже был в Азкабане, — объяснил Гарри.

  

  — Краучу придётся многое объяснить, — прорычала Амелия.

  

  — Ещё как придётся! — поспешил добавить Фадж, желая выглядеть человеком, исправляющим прошлые несправедливые поступки. Он действительно мог бы извлечь из этого выгоду, если бы свалил всю вину на Багнолда и Крауча!

  

  — И, кстати говоря, вот палочка Петтигрю, — сказал Гарри, доставая её из одного из карманов мантии. — Возможно, на ней еще остались следы того взрывного проклятия, так как я сомневаюсь, что ею с тех пор пользовались.

  

  Амелия взяла палочку, применила к ней заклинание Приори Инкантатем и увидела, что последним произнесённым заклинанием действительно было взрывное проклятие.

  

  — У меня для вас есть ещё одна палочка, — продолжил Гарри, как только она закончила с заклинанием, но теперь гораздо медленней. Он потянулся в другой карман и достал палочку с отвратительной белой костяной рукояткой, которая, как он был уверен, не была сделана Олливандером для одиннадцатилетнего ребенка, а являлась более поздней вычурной доделкой владельца.

  

  — Я знаю эту палочку, —тихо проронила Амелия. — Как она у вас оказалась?

  

  — Петтигрю носил её с собой. Я предполагаю, что он забрал её в моей комнате.

  

  — Я не понимаю, чья это палочка? — потребовал Фадж, не распознав её.

  

  — Волдеморта, Корнелиус, — спокойно ответил ему Дамблдор, не обращая внимания на то, как Министр вздрогнул.

  

  — Оставим всё это на время и вернёмся к вам, мистер Поттер. Вы укрывали известного преступника, хотя, по всей видимости, он и был невиновен, и вы в течение нескольких месяцев скрывали тот факт, что убили человека, даже если это и была самооборона.

  

  — Ну же, Амелия, ты, конечно же, не можешь винить парня за то, что он хотел поступить правильно по отношению к своему крёстному отцу? Этот человек уже достаточно пострадал, — вмешался Фадж.

  

  — Спасибо, Корнелиус, я ценю вашу поддержку, — сказал Гарри, улыбаясь Министру.

  

  Лицо Амелии на мгновение оцепенело, когда она увидела, как Поттер обвёл Фаджа вокруг пальца. Не то чтобы это было очень сложно. Всё это, в сочетании с очевидной поддержкой Дамблдора, означало, что Поттер выберется из этого фиаско, отделавшись лишь «лёгким ударом по рукам», не говоря уже об отсутствии полноценного расследования. Самое большее, что она сможет сделать, это поставить чёрную отметку в его личном деле. Всё остальное будет списано Фаджем в попытке добиться расположения «мальчика, который выжил».

  

  Она ненавидела, когда политика путалась с законом. Амелия не собиралась из-за этого бросать Поттера в Азкабан — в конце концов, ему было всего тринадцать — но явное злоупотребление его репутацией, а также защитой Дамблдора и Фаджа ей очень не нравилось.

  

  — Мне нужно тело Петтигрю, и я хочу поговорить с Блэком. Немедленно, — выдала она, проглотив всё остальное.

  

  — Сию минуту, мадам Боунс, — быстро согласился Гарри, видя, что грозная ведьма определённо им недовольна.

  

  — С вами отправится эскорт из авроров, — бескомпромиссно заявила она.

  

  — Могу ли я предложить кандидатуру Нимфадоры Тонкс? — вопросил Дамблдор, его глаза очень сильно блестели. — Она двоюродная сестра Сириуса и, возможно, сможет успокоить его лучше, чем другие.

  

  Гарри недоверчиво посмотрел на директора. Неужели старик всерьёз собирался помочь ему закадрить симпатичную перевёртышницу?

  

  — Отличная идея! — внёс свою лепту Фадж, как всегда, не обращая внимания на всё остальное.

  

  Амелия окинула Поттера и Дамблдора внимательным взглядом, гадая, что они такого затеяли, раз решили впутать сюда аврора Тонкс.

  

  — Почему именно её? — спросила мадам Боунс.

  

  — Она очень выдающаяся молодая леди, — ответил Дамблдор крайне забавным тоном.

  

  Амелия знала, что это правда. Тонкс может быть и новичок и довольно неуклюжий, но она была сильной и находчивой. Амелия ожидала, что через несколько лет, когда та наберется опыта, то станет одной из лучших.

  

  Однако это не объясняло, почему Дамблдор предложил именно её. Не похоже, чтобы под этим скрывалось что-то подлое, и это было именно то задание, которое стоит поручить новичку, но Блэк был фигурой довольно видной, и Амелия не нашла в себе достаточно щедрости, чтобы согласиться с… чем бы это ни было.

  

  — Я назначаю Шеклболта вашим сопровождающим.

  

  Неужели на лице Поттера сейчас промелькнуло разочарование?

  ***

  

  Когда кабинет мадам Боунс опустел, Рита Скитер в форме жука-анимага незаметно выбралась из Министерства Магии, чуть ли не вибрируя от возбуждения из-за собранного ею материала. Следующий заголовок Ежедневного Пророка будет сенсацией!

  ***

  

  Гарри считал, что всё прошло довольно успешно. Присутствие Фаджа оказалось неожиданно полезным, поскольку этот человек, очевидно, был политической проституткой, поддерживающей того, кто принесёт ему наибольшую пользу. Конечно, в будущем это могло бы стать несколько проблематичным, если бы Министр стал бы рассчитывать на поддержку Гарри, но тот ведь ему ничего не обещал.

  

  Амелия Боунс оказалась гораздо суровей, чем ожидалось, но он понял, что не каждый чистокровный был бесполезен. Гарри надеялся, что не нажил врага в её лице, поскольку такая женщина, если бы захотела, то могла бы доставить ему немало печали в будущем.

  

  Дамблдор вёл себя более или менее ожидаемо, если не считать той странной попытки подстроить для Гарри возможность побеседовать с интересной авроршей-метаморфичкой. Ему действительно стало интересно, чего старик надеялся этим добиться.

  

  Но больше всего в этой встрече Гарри беспокоили странные ощущения, которые он испытывал всё это время. Ему казалось, что в комнате находится ещё один человек, но единственное, на что он мог опираться в этой теории — это его интуиция и странные эмоциональные всплески, когда он рассказывал о чём-то крайне удивительном.

  ***

  

  С тех пор как Гарри ушёл в Министерство, Сириус в беспокойстве вышагивал по фойе Поттер-Мэнора, ожидая своей очереди. Его крестник хотел сохранить в тайне использование этого места, проявляя паранойю по отношению к информации, подобно Муди, но в конце концов согласился, что теперь необходимо было поставить в известность, по крайней мере, ОМП.

  

  Когда Гарри вернулся в поместье с высоким аврором, которого он представил, как Шеклболта, Сириус почувствовал небольшое облегчение и, чтобы избежать лишних зрителей, аппарировал прямо в ОМП. Даже если бы всё пошло наперекосяк, по крайней мере, напряжённое ожидание наконец закончилось.

  

  На смену ему пришёл совершенно новый вид стресса.

  

  — Сириус Блэк, — объявила Амелия Боунс твёрдым голосом, выдававшим некоторое раздражение.

  

  — Собственной персоной, — ответил Сириус с победной улыбкой. Он с досадой отметил, что мадам Боунс, похоже, не поддалась его обаянию.

  

  — Во-первых, позвольте мне заверить вас, что в ближайшее время вы не будете возвращены в Азкабан. Поскольку Крауч даже не удосужился предъявить вам должные обвинения, прежде чем вас туда бросить, Министерство должно принести вам большие извинения, а также компенсацию, если мы установим, что вы действительно невиновны, — продолжила дама почти что любезно.

  

  — Очень признателен, — поблагодарил Сириус, чувствуя, как его покидает напряжение. Было приятно узнать, что Амелия действительно была справедлива, как и говорила её репутация.

  

  — Тем не менее, я крайне раздражена тем трюком, который вы с вашим крестником провернули, — доброта сменилась рыком, когда она посмотрела на него. — Теперь вы расскажете мне всё, что произошло с того момента, как Поттеры сменили Хранителя Тайны, и до тех пор, пока вы не оказались в моём кабинете. И если я узнаю, что вы двое пытаетесь снова обвести меня вокруг пальца, то я вас похороню. Меня не волнует, что на стороне твоего крестника будут Фадж и Дамблдор. Я найду способ сделать это. Понятно?

  

  — Да, мэм, — кивнул Сириус, нервно сглатывая. Какая страшная женщина.

  ***

  

  У Гарри состоялся свой неприятный разговор, и даже не с привлекательной пожилой дамой.

  

  Дамблдор каким-то образом организовал для них отдельную комнату, и следующие несколько минут он потратил на наложение заклинаний конфиденциальности, чтобы убедиться, что она действительно была уединённой.

  

  Закончив с этим, он повернулся к Гарри и непонимающе уставился на него, ничего не говоря.

  

  Что ж, он тоже может сыграть в эту игру. Гарри бесстрастно смотрел в ответ, погружаясь в глубокое состояние умиротворяющей Тьмы, которое позволяло ему сохранять самообладание на протяжении всего этого нервно-паралитического сеанса.

  

  — Я вижу, что твоё обучение окклюменции продвигается довольно хорошо, — наконец, сказал Дамблдор.

  

  — Да, — ответил безразлично Гарри. Старый волшебник должен был подступить к этой теме более прямо.

  

  — Мой мальчик, я мог бы помочь тебе, — печально сказал Дамблдор, повторив свои прежние слова, когда вдруг увидел сдержанность Гарри. — Если бы ты пришёл ко мне после встречи с Сириусом, я бы тебя выслушал. Мы могли бы с лёгкостью поймать Петтигрю, и всё это никогда бы не случилось.

  

  Гарри услышал подтекст так же ясно, как и сами слова. Тебе бы не пришлось становиться убийцей. Было бы лучше, если бы ты доверил мне всё уладить за тебя. Парень всё ещё не понимал, почему Дамблдор так сильно добивался его доверия.

  

  — У вас за в прошлом было принято множество неверных решений. Я не мог рисковать, чтобы добавить к ним ещё одно. Только не с этим делом, — ответил Гарри спокойно.

  

  Дамблдор вздохнул, чувствуя себя очень подавленным.

  

  — Я не идеален, Гарри. Я совершаю ошибки, как и любой другой человек, особенно когда у меня нет на руках всех фактов, как в случае с Сириусом.

  

  — Оставить меня с Дурслями? Оставить школу открытой, когда по ней свободно разгуливал василиск? У вас должно было быть достаточно информации, чтобы предотвратить это.

  

  — Для этих решений были некие смягчающие обстоятельства, — возразил Дамблдор, но отказался раскрывать подробности. Он не привык объясняться с людьми.

  

  — Хм… — выдал Гарри, совсем не убежденный этим. — Уже не важно, и мы отклонились от темы. Этот вопрос решён, Сириус получит заслуженный оправдательный приговор и станет моим опекуном, как того хотели мои родители.

  

  К тому же крёстный идеально подходил для этой роли. Всё ещё такой же чуть ли не в половину незрелый, и совсем не склонный быть ответственным. Особенно когда он видел в Гарри не ребёнка, которого нужно защищать, а замену убитому другу. Плохой отец, который сначала любил делать, а не думать. Идеальный вариант для целей Гарри, поскольку Сириус, скорее всего, оставит часть с «думать» именно ему.

  

  — Да, без сомнения, так и будет, — согласился Дамблдор. Он не собирался мешать этому, хотя у него были некоторые сомнения относительно способностей Сириуса в этой области. — Я просто опечален тем, что процесс был таким сумбурным.

  

  — И это всё? — спросил Гарри, уставая от разговора.

  

  — И ещё кое-что, — пообещал Дамблдор. — Министр Фадж и Люциус Малфой, возможно, недостаточно чувствительны, чтобы заметить, что ты сделал, зато я смог.

  

  — И что же я сделал? — спросил Гарри с волнением внутри. Возможно, он стал намного сильнее с тех пор, как на втором курсе впервые почувствовал силу магии Дамблдора, но не питал иллюзий насчёт того, что сможет с ним сравниться. Даже если бы их магия была равна по силе (а это было не так), Дамблдор сейчас был гораздо опытней, так что ни о какой схватке не могло быть и речи. Если старик решит стать проблемой, то он действительно ей станет.

  

  — Ты использовал свою магию как инструмент запугивания, вынудив Министра подчиниться твоему желанию и отвадить Малфоя.

  

  А-а-а, это. Способность проецировать свою волю на другого, оказывая на него духовное давление. Он не ожидал, что какой-то волшебник, полагающийся на палочку, осознает свою силу настолько, чтобы понять, что его магия — это нечто большее, чем просто источник энергии для заклинаний, но Гарри догадывался, что было глупо с его стороны так думать. Слишком высокомерно полагать, что все, кроме него, абсолютно слепы.

  

  — Я не знаю, как ты смог это сделать в таком возрасте, но я знаю, что ты использовал какой-то ритуал, чтобы ускорить свой рост.

  

  При этих словах лицо Гарри стало совершенно отрешённым, и он просто молча выслушивал продолжение Дамблдора.

  

  — Я не знаю, какой именно, поскольку мои собственные исследования не выявили никакого ритуала, который соответствовал бы моим наблюдениям, и я не знаю, какую цену ты за него заплатил. Более того, я подозреваю, что ты провёл не один такой ритуал, так как твой разум превратился из совершенно беззащитного в непроницаемый, и слишком быстро, дабы быть результатом практики в окклюменции.

  

  — Профессор, вы к чему-то ведёте? — спросил Гарри, решив проигнорировать не совсем прямое признание Дамблдором использования легилименции по отношению к нему. Он уже знал, что старик давно этим занимался.

  

  — Да, веду, — мягко ответил Дамблдор. — Гарри, я бы посоветовал тебе умерить свою жажду власти. В юности я был таким же, как и ты. Я тоже желал могущества превыше всего остального и возмущался всем, что сдерживало мои амбиции. Только когда эти же амбиции стали причиной смерти моей сестры, я увидел, как я разрушил всё вокруг себя. Я бы не хотел, чтобы ты прошёл через то же самое.

  

  — Я буду иметь это в виду, — сказал Гарри, но на самом деле он был просто раздражён этой короткой речью.

  

  — Я знаю, что сейчас я, должно быть, кажусь тебе чересчур опекающим, — самозабвенно захихикал Дамблдор. — Я представляю, насколько мои советы сейчас для тебя нежелательны, а намёк на то, что ты повторишь мои ошибки, вызывает лишь негодование.

  

  Гарри ничего не ответил, не желая выдавать очевидную ложь, отрицая это заявление, но и не желая соглашаться напрямую.

  

  — У волшебников и ведьм очень странные отношения с властью, — продолжил Дамблдор, отходя от темы. — Они ненавидят её и обожают, боятся её и поклоняются ей. Сильные среди нас не часто могут позволить себе роскошь держаться в тени по мере роста их силы. Своими собственными действиями или благодаря действиям других мы всегда оказываемся в самой гуще событий.

  

  — Так вот почему вы стали Верховным Чародеем и Президентом Международной Конфедерации Магов, несмотря на то, что не принадлежите к Благородному Дому? — спросил Гарри, приподняв бровь. Несмотря на свою позицию, ему всё же стало интересно. Он знал, что ни одна из этих должностей не требует, чтобы её обладатель был из Благородного Дома, особенно позиция Президента Международной Конфедерации Магов, поскольку эта должность была международной, но для избрания на неё обычно требовалось много денег, а он был уверен, что у Дамблдора их не было в избытке.

  

  — А, ты обратил на это внимание, не так ли? — риторически спросил старый волшебник. — Действительно, после моей победы над Гриндельвальдом было полно людей, желающих свалить все заботы на меня.

  

  — И вы думаете, что я окажусь в такой же ситуации? — догадался Гарри.

  

  — Ты заслужил репутацию ещё с той ночи, когда на тебя напал Волдеморт, и с тех пор ты проявил большой потенциал в учёбе. Есть те, кто захочет использовать тебя и то, что ты представляешь, для продвижения своих собственных задумок, или попытается устранить тебя, если почувствует, что ты будешь им противостоять в этом. Особенно сейчас, когда ты привлёк к себе внимание, — объяснил Дамблдор.

  

  — Так… что, я должен трусить и притворяться кем-то слабее, чем я есть на само деле? — потребовал Гарри. Притворяться посредственностью, чтобы успокоить массы глупых овец? Неприемлемо. Он хотел разгадать самые сокровенные тайны магии, а не спорить о толщине дна котла с кучкой седобородых стариков, у которых больше общего с обычными политиками, чем с настоящими волшебниками. Даже стать Тёмным Лордом было бы куда предпочтительнее этого.

  

  Дамблдору не требовалась легилименция, чтобы угадать мысли Гарри. Когда-то он сам чувствовал то же самое. Он полагал, что большинство тех, кто стоял выше своих сверстников, в какой-то момент почувствовали себя также.

  

  Так легко смотреть свысока на тех, кто менее могущественен, чем ты сам. Так легко разочароваться в ограничениях общества на использование магии, когда чувствуешь себя способным овладеть чем угодно. Дамблдор всё ещё помнил жажду большего и горькую обиду на всё, что преграждало ему путь. Он уже шёл по пути Тёмного Лорда, когда смерть Арианы вдруг заставила его образумиться. Иногда, сидя поздно вечером в своём кабинете, он всё ещё думал о том, смог бы он увести с этого пути Геллерта, если бы в молодости был мудрее и не таким безрассудным.

  

  Но вся эта с трудом заработанная мудрость была бы бессмысленна для тринадцатилетнего мальчишки, который не хотел её слышать. Она была бессмысленной и для Тома Реддла.

  

  — Нет, Гарри, я не жду от тебя этого. Даже если бы ты захотел, уже слишком поздно. Вместо этого я хочу предложить тебе свою помощь в прохождении тёмных вод, в которые ты только что вступил. Я не хочу проявить неуважение к Сириусу, но он не политик. Тебе ещё далеко до совершеннолетия, независимо от состояния твоего тела, но таких людей, как министр Фадж, это не остановит в их попытке тебя использовать. Возможно, нам даже удастся втиснуть во всё это несколько уроков магии.

  

  Возможно, слова и были бессмысленными, но предложение помощи и взятка в виде новых знаний могли сработать. Во время их прошлых встреч он мог попытаться увести мальчика с его нынешнего пути. Гарри всё равно придется умереть в противостоянии с Волдемортом, но будет гораздо лучше, если он сделает это как защитник добра, а не как противник Тёмного Лорда.

  

  Честно говоря, Гарри испытывал искушение согласиться только ради уроков магии. Может он и не доверял Дамблдору, но старик, бесспорно, был волшебником опытным. Но дело было в том, что он ему не доверял, и вспомнил услышанную где-то поговорку о том, что помощь, которую предлагают, но в которой не нуждаются, часто не является помощью вовсе.

  

  Кроме того, единственной политической деятельностью, которой он собирался заниматься, было злоупотребление своим благородным статусом. В остальном он планировал сосредоточиться на своих собственных делах.

  

  — Я подумаю об этом, — сказал парень, скрыв свои настоящие мысли. Лучше попытаться пройти по тёмным водам в одиночку, чем с помощью акулы.

  ***

  

  После этого разговора Гарри направился обратно в ОМП. Во-первых, ему нужно было дождаться, пока Сириус закончит разговор с директором Боунсом.

  

  Во-вторых, он хотел поговорить с той симпатичной авроршей. Это был первый раз, когда он, с момента встречи с Зои, так прямо делал первый шаг с девушкой, и даже тогда ему подарили этот шанс, когда та поймала его, пялящимся на её сиськи. К счастью, с тех пор как он убил Петтигрю, перспектива подойти к девушке стала казаться Гарри гораздо менее пугающей. Это было ужасно нездоровой вещью, но убийство человека меняло взгляд на жизнь, и это, ещё не говоря о ритуальных махинациях, которые произошли сразу после этого события.

  

  Потребовалось немного усилий, чтобы найти девушку, поскольку помещение было разделено на кабинки, но он знал её имя и просто спросил, какая из них принадлежала ей.

  

  После этого он быстро нашел её. Она занималась бумажной работой, а её прежде яркие волосы стали тускло-коричневыми. Они даже не были такими колючими, как раньше.

  

  — Добрый день, — поприветствовал он, слегка постучав по стене её кабинки.

  

  Она подняла голову, и её настроение визуально улучшилось от того, что вдруг появилось занятие, кроме бумажной работы. В буквальном смысле визуально, поскольку её волосы засияли и стали светло-фиолетовыми.

  

  — При… то есть, добрый день, мистер Поттер. Чем могу помочь? — её волосы стали почти что розовыми, когда она запуталась в словах.

  

  Гарри сильно развеселился, увидев, что её волосы, похоже, действуют как некий магический индикатор настроения. Очевидно, она собиралась произнести обычное приветствие, но потом вспомнила, что авроры при исполнении в разговоре с гражданскими должны говорить более официально, и смутилась из-за своего промаха.

  

  — Пожалуйста, просто Гарри. Сегодня меня уже слишком часто называли мистером Поттером, — сказал он со своей самой очаровательной улыбкой.

  

  — Ну тогда, Гарри, я полагаю, ты можешь называть меня Тонкс, поскольку ты на какое-то время избавил меня от необходимости заниматься бумажной волокитой, — ухмыльнулась она в ответ. Её волосы стали более игривого розового цвета.

  

  — Не Нимфадора? — спросил он с наигранным ущемлённым видом.

  

  — Нет, — прорычала девушка с волосами красными от гнева.

  

  Ладно, опасная зона.

  

  — Как я понял, тебе не нравится твоё имя? — спросил он.

  

  — Тебе бы тоже не нравилось, если бы твоя глупая мать тебе такое выбрала, —проворчала Тонкс.

  

  — По крайней мере, оно звучит необычно, — посочувствовал Гарри. — Что за имя такое для волшебника «Гарри»? С таким же успехом я могу называть себя Тим Чародей.

  

  — Это была отсылка на Монти Пайтона? — спросила Тонкс с удивлённым смехом.

  

  — Ты поняла отсылку на Монти Пайтона? — спросил Гарри с не меньшим удивлением.

  

  — Мой папа — маглорождённый, и он просто обожал эти фильмы. Настаивал, чтобы мы их смотрели. Мы с мамой не считали их такими уж и смешными, как он утверждал, но всё равно смотрели, — объяснила Тонкс.

  

  — Я просто рад, что наконец-то встретил кого-то, кто понял одну из моих отсылок, — ответил Гарри с преувеличенным облегчением. — Ты даже не представляешь, насколько это отстойно — шутить про Конана-варвара, а в ответ получить непонимающие взгляды.

  

  — Кого? — тупо спросила Тонкс.

  

  — Да, именно такие, — уныло вздохнул Гарри, понурив плечи.

  

  — Да ладно тебе, ты же не думаешь, что я пойму каждую твою отсылку, — запротестовала Тонкс.

  

  — Наверное, нет, но после «Монти Пайтона» я действительно начал надеяться, — пожаловался Гарри.

  

  — Ну, извините, — саркастически выдала Тонкс, широко ухмыляясь. Поттер оказался гораздо интереснее, чем она ожидала. И отличной альтернативой перебору бумажек.

  

  — Как насчёт того, чтобы загладить свою вину, позволив мне пригласить тебя на свидание? — предложил Гарри, снова улыбаясь девушке.

  

  Тонкс не смогла сдержаться и разразилась громким смехом, который, вероятно, вызвал несколько очень странных взглядов со стороны авроров из соседних кабинок.

  

  — Приму это за ответ «да», — с достоинством произнёс Гарри. Ему очень нравились её волосы. В основном они были игривого ярко-розового цвета, что, как он был уверен, говорило о том, что она ничуть не раздражена его ухаживаниями. Тонкс, вероятно, могла бы контролировать эти изменения, если бы захотела, но пока что она не беспокоилась о них, а он получал бесплатные сигналы о том, насколько хорошо справляется с задачей.

  

  — Неплохо, Поттер. Очень неплохо, — ответила она, всё ещё хихикая.

  

  — Я думал, мы договорились насчёт «Гарри», а я так и не услышал чёткого «нет».

  

  — Ты забавный, но я обычно предпочитаю мужчин немного… старше.

  

  — Какое совпадение! Я обычно тоже предпочитаю женщин немного старше, так что у нас уже есть что-то общее.

  

  — Каких ещё женщин? — фыркнула Тонкс. — Ты, может быть, и выглядишь как зрелый подросток, но все ведь знают, что тебе всего четырнадцать.

  

  Гарри решил не упоминать, что ему ещё нет четырнадцати.

  

  — Ты удивишься, если узнаешь, — сказал он загадочно, — Если хочешь, я могу рассказать тебе обо всём на нашем свидании.

  

  — Ты серьёзно? (снова «serious») Ты действительно хочешь пригласить меня на свидание? — спросила она, приподняв бровь. Она не думала, что он всерьёз собирается это сделать, но, видимо, он на самом деле был настолько наглым, чтобы пригласить аврора её возраста в ожидании, что она согласится.

  

  — Нет, Сириус (игра слов «Sirius» и «serious») — мой крёстный отец, и сейчас его допрашивает твой босс, — ухмыльнулся Гарри.

  

  — Волосатые Мерлиновы яйца, это было ужасно, — простонала Тонкс. — Я помню, как Сириус выдавал этот дурацкий каламбур, когда я была ребёнком, но тогда это звучало не так уж плохо. И я не ожидала этого от кого-нибудь другого.

  

  — Ты думаешь, что плохо? Подожди, пока я придумаю такой же со своим собственным именем, — сказал Гарри с ухмылкой.

  

  Тонкс на мгновение растерялась, прежде чем до неё дошло, о чём он говорит.

  

  — Даже не думай, — предупредила она.

  

  — То есть, я побрился перед тем, как прийти сюда, но я просто не могу перестать быть Гарри (снова шутка про «Harry» и «hairy»)!

  

  — Вот ты ж злобный гад, ты должен быть образцом добра, а не каким-то монстром, изрыгающим каламбуры.

  

  — Не верь всему, что прочитала. Я буду продолжать выбрасывать мои самые стрёмные и противные каламбуры, пока ты не согласишься пойти со мной на свидание, а Сириус, вероятней всего, будет там ещё несколько часов, так что времени у меня много.

  

  — Хорошо, я пойду с тобой на свидание! Просто…перестань.