2023-05-06 09:00
Из Любви к Магии: Глава 37.7
Было установлено нарушение пункта 36 Кодекса Тёмного Властелина (я перепутал поначалу с 34-ым), хоть и частичное)
2 января. Хогвартс, кабинет директора.
— Добрый день, Аластор, — поприветствовал Альбус своего посетителя. — Что ты разузнал?
— Ничего, — буркнул человек, более известный как «Грозный Глаз» Муди.
— Ничего? — моргнул Альбус.
— Ничего, — подтвердил Аластор, опускаясь на стул.
— Не мог бы ты рассказать подробнее? — попросил Альбус.
— Не о чем рассказывать, — прорычал волшебник со шрамами и увечьями на лице. — Вы попросили меня разобраться во всех этих исчезновениях Пожирателей Смерти…
— Мы не знаем, на самом ли деле они Пожиратели Смерти, — вмешался Альбус.
Аластор бросил на него взгляд, выражающий несогласие — и, возможно, брань — а затем продолжил, как будто его и не прерывали:
— Я расследовал дело и ни черта не нашёл. Я говорил с Амелией, и её ребята тоже ничего не нашли: ни следов заклинаний, ни вещественных доказательств, ни свидетелей, ни сообщений о том, что кто-то вёл себя подозрительно перед исчезновением, вообще ничего путного. Лучшее, что у них нашлось, так это остатки заклинаний, которые уже слишком сильно разложились и не принесут пользы. Кто бы за этим не стоял, он хорош, чертовски хорош, и у него должен быть какой-то способ собирать информацию, не вызывая подозрений. Иначе он бы не смог захватить некоторых из этих людей.
— Спасибо, Аластор, — сказал Альбус, задумчиво кивнув.
Муди кивнул на прощание и ушёл, оставив древнего директора наедине со своими мыслями.
Тот был глубоко встревожен недавними событиями. Они резко напомнили ему о том, что происходило до начала войны с Волдемортом. Том тоже был мастером, когда дело касалось бесследного исчезновения людей.
Но теперь это не могло быть делом рук Тома. Возможно, его бывший ученик уже не совсем в своём уме, но он не стал бы возвращаться после смерти только для того, чтобы начать разрушать свою собственную опору власти.
Альбусу не нравилась мысль о том, что за всем этим, скорее всего, стоял Гарри Поттер. Тому было всего шестнадцать, он был ещё мальчиком, который должен был наслаждаться своей юностью. Не было никаких доказательств, что это он, но нельзя было отрицать, что Гарри извлёк большую выгоду из этих исчезновений. Не столько в золоте, сколько в политическом влиянии, тем более что большинство его политической оппозиции среди наиболее традиционалистских семей недавно собрали вещи и покинули страну. Кроме того, юная Нимфадора недавно покинула Корпус Авроров. Аластор был весьма недоволен этим, а Альбус задавался вопросом, не имеет ли Гарри к этому какое-то отношение.
И нельзя забывать, что Гарри также знал о пророчестве… возможно ли, что он пытался воспрепятствовать ему? Альбус не мог сказать наверняка. Доказательств этому просто не имелось.
Ему хотелось верить, что Гарри не имеет к этому никакого отношения. Парнишка — несмотря на своё безразличие ко всему, о котором он заявлял — до сих пор использовал свою силу и влияние во благо. Улучшенное законодательство об оборотнях поможет уберечь всех оборотней от Волдеморта, кроме самых худших из них.
Гарри творил и другие, более мелкие дела. Может, Альбус и не одобрял то, как Гарри манипулировал Фаджем, но и не мог сказать, что все эти манипуляции имели такой же вредоносный эффект, как манипуляции Люциуса Малфоя. Любой зрячий человек мог сказать, что недавняя, нехарактерная для Фаджа компетентность была вызвана нашёптанными предложениями Гарри, а иногда и его открытой поддержкой. Нынешний Министр пользовался большой популярностью благодаря этой связи, что только усиливало его зависимость от Гарри.
Всё это не сходилось. Альбус не думал, что Гарри солгал, говоря, что не интересуется политикой, и всё остальное, что он знал о парнишке, подтверждало это предположение. Поэтому такие действия были ему не свойственны. Почему он это делал?
И где сейчас Волдеморт? Альбус был уверен, что тот уже начал действовать. Появление Тома во время первого учебного года Гарри, казалось, предвещало, что пророчество движется к свершению, ибо назначенный судьбой враг Тёмного Лорда вернулся в магический мир, но потом всё снова затихло. Был ли Волдеморт вообще способен действовать? Альбус не знал, насколько свободен в своих действиях развоплощённый дух, удерживаемый в этом мире крестражами.
Так много вопросов без ответов… Альбус привык быть тем, у кого есть ответы, а не вопросы. С тех пор, как Гарри покинул Хогвартс, казалось, что события просто обходят его стороной, и Дамблдору это не очень нравилось. Как он мог подготовиться к возвращению Волдеморта, если ему не хватало важной информации?
10 января. Остров Имер, Рейвенхед.
Эдвард Паркинсон понятия не имел, какой сегодня день и как давно он здесь находится, потому что не имел возможности измерить время. Он даже не знал, где это «здесь». Всё, что он знал, так это то, что отправился на прогулку верхом, как любил делать каждую субботу. Он знал, что это довольно эксцентричное хобби для чистокровного, но это не мешало ему наслаждаться им. И следующее, что он помнил, то, как очнулся в тюремной камере.
Она была неплохой относительно других камер, гораздо лучше, чем в Азкабане. Сделана полностью из гладкого тёмного камня, и в ней не было ни слишком холодно, ни слишком жарко. У него имелся приподнятый каменный прямоугольник с вплетёнными в него постоянными амортизирующими чарами, а сверху лежала подстилка для сна. У него также имелась раковина, в которой можно было получить всю необходимую воду, и магический туалет в отдельной зоне, так что, по крайней мере, ему не приходилось делать свои дела на виду у своих товарищей по несчастью. Еду приносили регулярно, и это были не просто хлеб и вода, как он ожидал. У него имелся рабочий душ, в котором можно было помыться.
В общем, было довольно комфортно, хотя развлечений, помимо общения с другими пленниками, не хватало. Не сравниться с роскошью, к которой он привык, но, честно говоря, лучше, чем он опасался, когда только проснулся.
Поттер, очевидно, не был заинтересован в жестокости, но он также не был заинтересован и в доброте. На самом деле, у Эдварда возникло ощущение, что Поттер считает всё это занятие — похищать людей и привозить их в это место — довольно утомительным. Когда о тебе думают, как о простой неприятности, внутри зарождается тревожное чувство.
Он бы задался вопросом, зачем молодой волшебник вообще это делает, если бы не смог понять из допроса, устроенного ему вскоре после пробуждения в плену, что Тёмный Лорд каким-то образом всё ещё оставался жив и что Поттер действует, чтобы ослабить его.
Это ввергло Эдварда шок, и не самый приятный. Он был уверен, что Тёмный Лорд мёртв, и был рад этому. Как бы сильно он ни ненавидел маглов и грязнокровок, он довольно быстро уяснил, что Волдеморт был для их мира ничуть не лучше, чем эта погань. Возможно, именно поэтому он так и не попал во Внутренний круг.
Уверенность в том, что вступление в ряды Пожирателей Смерти было плохой идеей, снова укрепилась благодаря Поттеру. Тёмный Лорд был жестоким хозяином, а Поттер теперь стал его безжалостным врагом, и именно по этой самой причине.
Эдвард в очередной раз проклял свою юношескую глупость, которая загнала его в эту ситуацию, в самый эпицентр борьбы за власть между двумя волшебниками, способными раздавить его, как жука… По крайней мере, его жена и дочь были в безопасности, а Поттер, вроде, не был таким неразборчивым и чудовищным, как Тёмный Лорд, или это просто влияние его женщин? Эдвард ненадолго задумался о том, каким был бы Тёмный Лорд, если бы у того была женщина или две, чтобы составить ему компанию, и фыркнул от смеха. Единственной достаточно сумасшедшей женщиной, способной приблизиться к Волдеморту, могла быть лишь Беллатриса, а эта сумасшедшая только усилила бы его чудовищность, а не ослабила.
— Что смешного, Паркинсон? — потребовал Алексиус Кэрроу из своей камеры.
— Ничего, просто мне пришла в голову одна мысль, — вздохнул Эдвард, вызвав насмешку со стороны другого мужчины.
Кэрроу воспринимал своё заключение куда менее спокойно, чем он, и постоянно искал повод, чтобы начать спор. Эдвард предположил, что он тоже был бы расстроен, если бы потерял ухо и два пальца во время допроса Поттера, как это случилось с Кэрроу.
— Это была мысль о том, как мы отсюда сбежим? — язвительно спросил один из других заключенных.
Эдвард снова вздохнул. Побег… задачка будет не самой лёгкой. У них не было палочек, и они понятия не имели, что Поттер с ними сделал, камера создана из цельного камня, решётки из толстой стали, варды не позволяли ни аппарировать, ни использовать порталы… Если и был какой-то способ сбежать из этого места, то он не мог придумать ни одного.
Остальные продолжали обсуждать идеи о том, как сбежать, и все они были совершенно нереальными. Некоторые даже думали, что Тёмный Лорд явится спасти их, ведь весть о том, что он продолжает существовать, уже успела распространиться.
Эдвард не принимал участия в этих обсуждениях. Когда-то он тоже надеялся на побег или спасение, но, видя, как Поттер выводит людей из камер и не возвращает их обратно, он теперь засомневался, что кто-то из них когда-нибудь снова ощутит вкус свободы.
Скрежет камня по камню создал в комнате резкое, тягостное молчание. Этот звук возвестил о прибытии Поттера, и, несмотря на всю свою браваду и гордость, никто из них не хотел привлекать внимание могущественного молодого волшебника. Эдварду невольно вспомнилось, как менялась атмосфера в комнате, когда в неё входил Волдеморт.
Шаги Поттера, казалось, громовым эхом прокатились по комнате, хотя на самом деле звук не производил такого впечатления. Громкими их делало предзнаменование того, что ещё одного из них поведут на смерть.
Все они напрягались, когда он проходил мимо, застыв, как испуганные олени, боясь пошевелиться, дабы не привлечь внимание.
Эдвард испуганно напрягся, когда Поттер остановился перед его камерой и бросил на него внимательный взгляд. Затем он вздохнул с облегчением, когда эти нервирующие зелёные глаза отвернулись и устремились на Алексиуса.
— Кэрроу, я думаю, что сегодня настал твой день, — произнёс Поттер.
— Ты заплатишь за это, Поттер! — внезапно закричал Кэрроу, бросаясь на решётку.
Некогда могущественный Лорд теперь выглядел полубезумным, его глаза были широко распахнуты и горели диким пламенем.
— Тёмный Лорд уничтожит тебя! — продолжал кричать Кэрроу.
— Может быть, — допустил Поттер, явно не впечатлённый этим заявлением. — Не скажу, что Волдеморту будет невозможно в конце концов победить, несмотря на всё, что я сейчас делаю, но ты этого уже не увидишь.
Затем он послал оглушение в Кэрроу, отправив того без сознания на землю.
Быстрая трансфигурация создала отверстие в решётке, и Поттер пронёс по воздуху бессознательного волшебника наружу, покинув подземелье без лишних слов.
Эдвард сел на каменный блок, служивший ему кроватью, и положил голову на руки, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Он не был уверен, как долго ещё сможет всё это выносить.
Позже. Шпиль башни Рэйвенхед.
Гарри подумал, что Кэрроу умер не очень достойно, и это не было для него большой неожиданностью. Вся эта привилегированность, снобизм и необоснованное чувство превосходства редко способствовали появлению сильного хребта. По крайней мере, его смерть оказалась полезной: у Гарри всё лучше и лучше получалось направлять магический разряд невольной жертвы. У него уже появилось несколько новых идей, как можно подправить ритуальный круг, чтобы предотвратить непредсказуемые выбросы энергии. Он надеялся, что ему понадобится ещё не более двух-трёх попыток, чтобы всё получилось, ведь количество жертв у него как-никак было ограничено.
Амелия Боунс недавно использовала свой теперь уже хорошо укомплектованный, хорошо обученный и хорошо оснащенный отряд ОМП, проведя рейд на Лютном переулке и пресекла множество проводившихся там незаконных делишек, в результате чего довольно много людей удостоилось бесплатного жилья в Азкабане. Это было хорошо для Магической Британии и немного неприятно для Гарри. В конце концов, многим из тех, кого он держал в своих подземельях, нравилось ошиваться в Лютном переулке. Кэрроу, например, был пойман, когда отправился туда с визитом в бордель, коих он совершал дважды в неделю. Учитывая его положение, можно было бы подумать, что у этого мерзкого ублюдка есть любовница или две, удовлетворяющие его потребности, но, судя по всему, ему приглянулась одна из работающих там шлюх. Самое забавное, что эта шлюха оказалась маглорождённой. Кэрроу даже не смог следовать своим собственным предубеждениям.
К сожалению, кроме Нотта, Паркинсона и Кэрроу, никто из других проблемных лордов не проявлял таких привычек, коими можно было бы легко воспользоваться. Проникнуть в их поместья без поднятия тревоги было сложно — те оказались оснащены хорошими вардами, поэтому Гарри не мог просто вломиться туда, когда вздумается.
Этал мог проскользнуть сквозь варды, словно их там и не было: особые магические свойства кетцалькоатля позволяли ему оставаться незамеченным. К сожалению, антипортальный вард не позволял им воспользоваться этой лазейкой, да и кетцалькоатль слишком выделялся своим видом. Если бы кто-нибудь увидел его, игра была бы окончена.
В любом случае, сейчас этот вопрос оставался открытым. Его цели рассеялись по всей Европе, расположившись в местах, где похитить их было бы проблематично. Особенно те двое, что обосновались в Дурмстранге и внезапно занялись преподаванием.
Гарри удивился, что никто из них не отправился в Албанию. Перед смертью Нотт рассказывал о слухах и подозрениях, которые он и его друзья имели насчёт Волдеморта, ошивающегося в Албании. Может быть, он недооценил, насколько они оказались рады, что их хозяина больше нет?
Гарри хотел бы сделать что-нибудь с Волдемортом напрямую, но ни одна известная ему магия не могла сдержать блуждающий дух. Если бы он сам отправился в Албанию, единственное, чего бы он добился — это предупредил бы своего врага и, возможно, подтолкнул бы того к действиям. У парня не оставалось другого выбора, кроме как оставить духа в покое.
Правда, теперь, когда приспешники Волдеморта бросились наутёк, он был в растерянности, не зная, что делать. Оставшиеся крестражи так и не найдены, и единственной возможной зацепкой в их поисках была Беллатриса, к которой он не мог попасть по официальным каналам, так как при посещении заключенных строгого режима обязательно присутствие авроров. К несчастью, побег Сириуса из Азкабана с помощью превращения в анимагическую форму подтолкнул Министерство добавить на остров дополнительные меры защиты, которые не позволят теперь повторить этот трюк. Его собственное форма ворона идеально бы подошла для незаметного проникновения туда.
Он бы всё равно рискнул, если бы только был уверен, что любой потенциальный крестраж, хранящийся у Беллатрисы, окажется последним. В таком случае не имело бы значения, что Министерство узнает о его форме.
«Было бы неплохо, если бы Дамблдор тоже что-нибудь предпринял», — размышлял Гарри, нахмурившись, но потом отмахнулся от этой мысли.
Судя по тому, что он знал о движениях старого волшебника, а было их не так уж и много, Дамблдор в основном следил за ним, а не за Волдемортом. И даже в этом он был медленнее черепахи на льду. С такой медлительностью старик мог бы сойти за энта из «Властелина колец», они бы ему даже имя дали Слоубирд (в ориг. Slowbeard — медленная борода.).
«Слоубирд имя мне, потому что мне требуется не менее трёх месяцев, чтобы отреагировать на что-либо, — он фыркнул при этой мысли.
Гарри чувствовал, что всё идёт к развязке, и что беззаботные деньки заканчиваются.
До отъезда в Египет оставалось ещё как минимум полтора месяца. Быть главной движущей силой, стоящей за новым законодательством Магической Британии касательно оборотней, означало, что он должен был остаться и довести дело до конца, а это требовало времени. По крайней мере, от Люпина наконец-то будет хоть какая-то польза: он был и оборотнем, и хорошим организатором, на которого можно было положиться и который не наделает вопиющих глупостей.
Бизнес с зеркалами связи тоже пошёл в гору и стал мгновенным успехом. Это было ещё одно предприятие, которое отнимало — и будет отнимать — достаточно времени, чтобы он не мог пока что просто уехать из страны.
Время было подобрано удачно, поскольку они, скорее всего, были бы уже в Египте в момент, когда на голову им упала весть о беременной бабушке Флёр. Ему всё ещё было трудно смириться с тем, что от него забеременела женщина, пусть даже и вейла.
Может, в Египте ему тоже повезёт, и он найдёт какое-нибудь древнее заклинание или ритуал, способный справиться с развоплощёнными духами? В конце концов, там очень любили некромантию. Вышло бы очень кстати, но Гарри не возлагал на это больших надежд.
Скрежет камня о камень прервал его мысли, и Гарри улыбнулся, почувствовав знакомую ауру Луны.
Миниатюрная блондинка поспешила к нему и зарылась ему под плащ, прижав свои холодные руки к его коже.
— Бр-р-р, — выдала она с дрожью. — Почему у тебя отключена Ветрозащита?
— Стоять на вершине башни без ветра — совсем не так как с ветром, — весело ответил Гарри.
— Но ты здесь уже несколько часов, — обиженно заявила Луна. — Тебе не холодно?
Гарри моргнул. Неужели прошло уже столько времени? Он пришёл сюда после того, как принёс в жертву Кэрроу, посчитав, что это открытое пространство больше способствует избавлению от цепких лап Бездны, чем мрачная лаборатория внизу, но, должно быть, он действительно потерялся в своих мыслях.
Вместо ответа Гарри притянул к себе весь Свет, до которого смог дотянуться. На Полярном круге стояла зима, что означало практически постоянную ночь, но ведь под рукой всегда оставались звёзды.
Луна довольно вздохнула, когда его тело и магия нагрели воздух вокруг него, и потёрлась лицом о грудь парня.
— Лучше? — спросил он, гладя её по волосам и железной волей сдерживая внезапный порыв трахнуть её прямо на этом месте. Со Светом было куда сложнее, чем с Тьмой, но, по крайней мере, его побочные эффекты были краткосрочными и очевидными. Эталу это тоже нравилось, хотя Гарри и не был уверен, это просто потому что змеи любят тепло, или какой-то инстинкт кецалькоатля, который тот не мог правильно выразить.
— Намного, — прощебетала Луна, а затем хихикнула: — Но, кажется, мы разбудили Тыкалку Осеменителя (в ориг. Pokey the Impregnator).
Гарри преувеличенно застонал. Луна, Флёр и Дора наградили его пенис этим прозвищем после того, как от него забеременела бабушка Флёр. Ох уж эти девчушки-хохотушки.
Он полагал, что могло быть и хуже. Они могли бы разозлиться, а не развеселиться. Это была единственная причина, по которой его не раздражало это нелепое прозвище.
— Нет, это ты его разбудила, — сурово заметил Гарри. — Теперь ты должна уложить его обратно спать.
Луна завизжала от смеха, когда он перекинул её через плечо и начал пробираться обратно в башню, в редко используемую спальню, оборудованную внутри.