2023-10-19 09:00
Из Любви к Магии: Глава 52.3
…
Одна бровь Гарри скептически приподнялась.
— Итак, ты, конечно же, задаёшься вопросом, почему я снова захотел с тобой поговорить, — сменил тему Бьомолф.
— Я много о чём хотел спросить.
— Например?
— Почему ты отправил того наёмника помочь Волдеморту? — сразу перешёл к делу Гарри.
— О, я сделал не только это, — легко ответил Бьомолф. — Во многом благодаря моему вмешательству он добился успеха в вербовке последователей по всей Европе.
Гарри был на мгновение ошеломлён таким наглым признанием, но гнев быстро пришёл шоку на замену.
— Почему? — прорычал он. Годы, прошедшие с момента возрождения этого безумного ублюдка, были потрачены в основном на уничтожение его базы поддержки. И узнать, что этот вампир делал всё только хуже…
— Наёмник главным образом предназначался для того, чтобы привлечь твоё внимание и подстроить эту самую встречу. Я понимал, что ты узнаешь его и заподозришь меня в его найме, — ответил Бьомолф, не обращая внимания на гнев собеседника. — Другая оказанная Реддлу услуга была исключительно для того, чтобы сделать его последующую неудачу более критичной. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать, и всё такое. Его психологический портрет всегда говорил о том, что он плохо переносит неудачи, и при правильной провокации он должен был совершить нечто невероятное.
— Нападение на Лондон, — ошеломлённо произнёс Гарри. Ему ни разу не приходило в голову, что Бьомолф действительно может желать такого исхода.
— Да, хотя должен признаться, что я не ожидал ничего столь впечатляющего. Тем не менее получилось неплохо, ты не находишь?
Гарри протяжно вздохнул, подавил свои эмоции и холодно взглянул на мягко улыбающегося вампира. Расстроиться из-за трудностей, которые создал этот поступок и ещё будет создавать ему лично в будущем, было легко, но это не помогло бы ему разобраться в мотивах Бьомолфа.
Итак, какую пользу вампирам принесло это безумие? Возможно, в краткосрочной перспективе это создаст определённые возможности, но нарушение Статута Секретности таким образом, что любые усилия по налаживанию сосуществования магического и обычного мира будут с самого начала сведены к минимуму, несомненно, навредит им в перспективе долгосрочной. К сожалению, он просто не мог понять, в чём крылась выгода.
— Почему? — спросил он наконец. — В лучшем случае это выглядит недальновидно, а в худшем — совершенно глупо. Долгосрочные последствия могут оказаться для вас гораздо хуже, чем для нас, особенно если я кому-нибудь об этом расскажу.
— За исключением, конечно, случаев, когда нет никаких долгосрочных последствий, — возразил Бьомолф, слегка ухмыляясь.
Это снова застало Гарри врасплох.
— Что? Как это не будет долгосрочных последствий? Ты что, ожидаешь конца света или чего-то в этом роде?
— Или чего-то в этом роде, — ухмыльнулся Бьомолф. — Если хочешь, могу объяснить подробно, но для этого придётся немного послушать мой монолог. Как я понимаю, ты сам так делаешь, так что тебе, вероятно, больше нравится слушать свой собственный голос.
Гарри был раздосадован тонким намёком на то, что вампир знаком с особенностями его характера.
— Да давай уже.
— Ты помнишь наш первый разговор? — спросил Бьомолф, заканчивая строить башню «Дженги».
— Конечно, помню.
— То, что я сказал тебе тогда о нашем предназначении, было и остается правдой. Выживание — вот наша цель.
— И для достижения этой цели вы намеренно нагнетаете напряжённость между нами и обычными людьми? — с сарказмом спросил Гарри.
— Это кажется нелогичным, не так ли? — ответил вампир. — Допустим, Реддл никогда бы не родился, и магия была бы раскрыта при оптимальных обстоятельствах. Как ты думаешь, что бы тогда произошло? Твой ход, кстати.
Гарри закатил глаза и переложил один из блоков.
— Я думаю, что мы бы всё равно вступили в противостояние, если бы хотели остаться независимым народом, но получилось бы гораздо легче, если бы мы произвели хорошее или, по крайней мере, нейтральное первое впечатление.
Бьомолф на некоторое время замолчал и сосредоточился на извлечении особо сложного блока.
— «Дженга» очень похожа на жизнь, — сказал он наконец, достал этот блок. — Если ты хочешь добавить что-то сверху, то должен сначала взять что-то снизу, из того места, куда оно всё в конце концов вернётся. На протяжении тысячелетий возможности человечества по сбору и использованию ресурсов ограничивались тем, что люди могли сделать своими руками, но чуть более двухсот лет назад ситуация начала меняться. Неожиданно ограничение стало устанавливаться силой умных и всё более совершенных машин. Человек построил великую цивилизацию благодаря своей изобретательности, но в своём стремлении к созиданию забыл, что он не может брать вечно, ничего не отдавая взамен.
Гарри поразмыслил над этим и не нашёл никаких изъянов в логике. Он переместил ещё один блок.
— Маги — другое дело. Ваша способность брать и создавать ограничена не мускулами, а знаниями, волей и творческим потенциалом, но вы всё ещё не можете выйти за рамки, — продолжил Бьомолф, повернувшись и многозначительно посмотрев на Гарри.
— И что?
— Кто правит миром, Гарри? — спросил вампир.
Гарри моргнул, не понимая, к чему тот клонит, и уже начал понимать раздражение Доры, когда с ней случалось то же самое.
— Никто, если только ты не хочешь сказать, что Иллюминаты существуют на самом деле, — фыркнул парень, втайне опасаясь, что вампир действительно скажет ему именно это.
— Нет, никаких иллюминатов не существует, — посмеялся Бьомолф. — И ты совершенно прав, у мира нет правителя. По крайней мере, в лице человека или группы людей, сколь бы сильно этого кое-кому ни хотелось.
— Звучит так, будто что-то действительно правит миром.
— Так и есть. Система обмена ресурсами, объединяющая глобальную экономику, и есть истинный правитель мира. И этот зверь не имеет души, он слишком старый, слишком сильный, слишком глубоко укоренившийся в основах современной цивилизации, чтобы его можно было остановить или изменить. Вечно жаждущий ещё большего богатства и ещё большей власти. Он никогда не допустит, чтобы что-то, обладающее таким огромным потенциалом прибыли, как магия, оставалось от него в стороне. Какой бы план вы ни разработали в ответ на сложившуюся ситуацию, он провалится, потому что это не человек, которого можно утихомирить, с которым можно договориться, которому можно угрожать или которого можно убить.
Гарри нахмурился и в задумчивости уставился на головоломку «Дженги». Если принять слова Бьомолфа за чистую монету, то проблема действительно оказалась гораздо серьёзнее, чем он себе представлял. В конце концов, политики — это всего лишь люди, а с людьми можно справиться, но если сама структура общества не позволяет предоставить использующее магию население самим себе, то простого объединения всех волшебников и ведьм под одним знаменем будет недостаточно.
Если, конечно, принять это за чистую монету. В словах вампира чувствовалась правда, так что Гарри отчасти верил в то, что тот говорил, но был ли он прав? Сложно было просто взять и легкомысленно отмахнуться от слов человека возрастом более тысячи лет.
— А дальше только хуже, — сказал Бьомолф, не отрывая взгляда от шатающейся башни «Дженги».
— Рассказывай, — с нетерпением попросил Гарри.
— Какова первая и последняя директива, что разделяют как живые существа, так и организации? — спросил вампир.
Гарри не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько общим был вопрос.
— Поддерживать своё существование, — сказал он с уверенностью.
— Именно, — одобрительно кивнул Бьомолф. — Проблема бездушного зверя человечества в том, что он был создан не специально, и поэтому никто не думал о его поддержании. Он пожирает ресурсы так, как будто они неограниченны, не обращая внимания на причиняемый при этом ущерб. Он вознаграждает тех, кто помогает ему в этом, и наказывает тех, кто пытается ему помешать. С каждым годом он становится всё больше и больше, в то время как ресурсы для его поддержания иссякают всё быстрее и быстрее, а вред продолжает накапливаться. Его можно сравнить с толкиеновским Унголиантом. И подобно вымышленной паучихе, он в конце концов пожрёт сам себя, когда всё остальное уже будет поглощено.
Прежде чем Гарри успел ответить, древний вампир схватился за критически важный блок и посмотрел на него с хитрой ухмылкой.
— Быстрее, спасай башню! — воскликнул он и смахнул блок со сверхъестественной скоростью.
Гарри не знал, какую игру затеял этот мужчина, но всё равно отреагировал, схватившись усилием воли за падающую груду деревянных блоков, после чего та застыла на месте.
— Молодец, Гарри, — похвалил Бьомолф. — А теперь продолжай её так держать.
Гарри бросил на вампира требующий объяснений взгляд, но тот просто встал и подошёл к элегантному комоду. Из него он достал ещё три коробки с «Дженгой».
Гарри начал думать, что у Бьомолфа проблемы с головой.
Вампир не обратил внимания на его взгляд и просто открыл коробки.
— Держи ровно, — сказал он и начал складывать новые блоки на вершину башни, удерживаемой его магией в неподвижном состоянии.
Блоков становилось всё больше и больше, сначала всё это ещё было как-то похоже на устойчивую конструкцию, но вскоре разветвилось так, что без магической поддержки у неё не осталось и малейшего шанса устоять.
Теперь Гарри понял, о чём говорил Бьомолф. Первоначальная башня «Дженги» представляла собой взаимосвязанную глобальную экономическую систему, начинавшую своё существование в прочном и стабильном виде, но с годами начавшую разрушаться, поскольку породившая её непродуманность делала своё дело. По мере приближения к краху она искала новые источники богатства, которые могла предоставить магия. Но использование магии для поддержания такой жадной и прожорливой системы привело бы к неконтролируемому и откровенно пагубному разрастанию, поскольку она требовала всё больше и больше…
Гарри перестал поддерживать теперь уже ужасно нескладную башню, и блоки с громким грохотом упали на землю.
…до тех пор, пока даже магия не сможет больше поддерживать её, и тогда она рухнет, унося с собой всех своих последователей.
— Видишь? — с ухмылкой спросил Бьомолф. — «Дженга» — отличная метафора.
— Ты бы выглядел ужасно глупо, если бы я оказался слишком медленным или отказался бы играть с тобой, — прокомментировал Гарри.
— Иногда нужно рисковать, — со знанием дела ответил Вампир.
— Итак, эта небольшая демонстрация должна сподвигнуть меня пересмотреть своё решение испепелить тебя за помощь моим врагам?
— Ничего личного, нам просто нужен был кто-то, кто нарушит Статут Секретности как можно сильнее, и Реддл идеально подходил для этой задачи, — пожал плечами Бьомолф. — Это должно было случиться много лет назад, но твоя мать своей хитростью сорвала этот план.
— Годрикова впадина, — догадался Гарри.
— Да, ты должен был умереть в тот день, — кивнул Вампир. — Реддл был в шаге от победы. Прошло бы совсем немного времени, и его последователи начали бы ещё более нагло нападать на обычных жителей. МКМ пришлось бы вмешаться, несмотря на своё нежелание. В ходе последовавшего конфликта можно было бы легко спровоцировать нарушение Статута, даже если бы оно не произошло само по себе. А будучи лицом британского магического сообщества, Реддл нанёс бы непоправимый вред имиджу волшебников и ведьм во всём мире.
— Но чем это вам поможет? — спросил Гарри.
— Нет такого сценария, где волшебники мирно бы сосуществовали с обычными людьми, просто волшебников в мире слишком мало, чтобы предотвратить их поглощение, а обычные люди либо слишком боязливы, либо слишком жадные, либо слишком фанатично ненавидят магию, чтобы оставить всё как есть. Так что лучше ухудшить положение на ранней стадии, тогда волшебники и ведьмы будут более склонны укрыться в тайных местах под защитой вампиров, пока для них не станет слишком поздно. Мы должны защитить наши запасы продовольствия. Уверен, ты должен это понять.
А, так вот как всё на самом деле. Или, по крайней мере, отчасти так. Бьомолф говорил лишь правду, но насколько много он её выдал?
— Я не позволю тебе вот так сократить наш народ, — зарычал Гарри. Может, он и не очень сильно уважал обычных ведьм и волшебников, но подобного уж точно не допустит. К тому же, он немного смягчился по сравнению с периодом подросткового возраста и начал признавать, что миру также нужны и посредственные маги.
— Мы не обязаны становиться врагами, Гарри, — беззаботно произнёс Бьомолф. — Спеллхейвен и любые иные земли, которые ты возьмёшь себе в будущем, будут считаться запретными.
Гарри продолжал с подозрением смотреть на вампира, не доверяя его словам, даже если и слышал в них одну лишь правду. За ними скрывалось нечто большее. За таким всегда скрывалось нечто большее.
«Ладно, подумай. Что произойдёт со Спеллхейвеном, если планы Бьомольфа осуществятся»?
Ответ оказался на удивление прост.
— И ты с радостью используешь меня, чтобы отвлечь внимание от себя, — прорычал он.
— Ты сам выбрал этот путь, никто тебя к нему не принуждал, — спокойно заметил Бьомолф. — Действительно, твоё решение создать Спеллхейвен стало неожиданностью. Все признаки указывали на то, что для Магической Британии ты станешь серым кардиналом ещё до того, как ты это сделал, но не сказать, что мы были этим недовольны. Небольшой совет на будущее, Гарри. Составляя планы, всегда делай их достаточно гибкими, чтобы они могли справиться с неожиданными сюрпризами и не развалиться, даже если это будет происходить за счёт возможной выгоды. Детали — это, конечно, хорошо, но в долгосрочной перспективе адаптивность принесёт тебе большую пользу.
— Почему ты так уверен, что ваш путь — самый лучший? — кисло спросил Гарри. Ему не понравилась неопровержимая логика вампира.
— Таков путь наций — возвышаться и падать. Каждое великое государство склонно считать себя вечным, пока оно остаётся сильно. Так было у египтян, так было у греков, так было у римлян, персов, китайцев и многих других. Но все они в конце концов пали. Нынешняя эпоха уникальна своей взаимосвязанностью. Ни одна страна больше не стоит особняком, и поэтому ни одна из них не падёт в одиночку. Когда Рим начал рушиться, он десятилетиями пытался удержаться на плаву, как раненое животное, отчаянно цепляющееся за жизнь. Европе потребовались столетия, чтобы вернуть хотя бы подобие славы Рима. В эту эпоху человечество осмелилось дотянуться до звёзд, но его хватка оказалась коротка, и возвращение на землю вполне может разбить его вдребезги, без возможности восстановиться. Всё, что мы, вампиры, делаем — это планируем сохранить то немногое, что удастся. Будешь ли ты сотрудничать с нами, чтобы мы могли сохранить хоть чуточку больше? —Бьомолф протянул руку, заканчивая свою речь.
Гарри недоверчиво посмотрел на неё.
— У меня есть правило — никогда не ложиться в постель с людьми хитрее меня, — он просто не верил, что вампиры стремятся только лишь к этому, и не собирался позволить втянуть себя в заговор длиной в несколько десятилетий, последствия которого станут очевидны только тогда, когда будет уже слишком поздно.
Бьомолф убрал руку и пожал плечами, видимо, ничуть не обидевшись.
— Что ж, справедливо.
— Я всё ещё думаю, не будет ли лучшим вариантом испепелить тебя и всех остальных вампиров на планете, — продолжил Гарри.
— Ты этого не сделаешь, Гарри, — заверил его Бьомолф.
— Думаешь? — приподнял бровь парень.
— О нет, я уверен, что теоретически ты сможешь это сделать. В конце концов, Солнце — наша огромная слабость, поэтому мы никогда не сражаемся напрямую, если можем этого избежать, — вампир махнул рукой. — Нет, ты не сделаешь этого, потому что цена окажется слишком велика.
— И чего же это будет стоить? — спросил Гарри, не впечатлённый угрозой.
— Давай я тебе покажу, — Бьомолф встал и жестом пригласил его следовать за собой.
Гарри пожал плечами и тоже встал, следуя за вампиром к расположенной в стороне двери, которая, как он предполагал, была дверью от шкафа или чего-то в этом роде.
Дверь открылась, и Гарри замер от шока. В небольшой комнате находился лишь один предмет, и душа его говорила о великой и ужасной цели, настолько огромной, что он даже удивился, как не смог «услышать» её ещё с улицы, не говоря уже о кабинете. Ему даже не нужно было видеть чёрно-жёлтый символ, нарисованный сбоку, чтобы понять, что это такое.
— У тебя в шкафу ядерная бомба, — невозмутимо заявил Гарри, глядя на вампира и не зная, как ещё реагировать.
— Обычно я храню её в другом месте, но тут вдруг подумал, что тебе стоит её увидеть, — небрежно отозвался Бьомолф.
— У тебя в шкафуядерная бомба, — с чувством повторил Гарри.
— М-м-м… Советская власть действительно следила за ними не так тщательно, как поначалу. Да и американцы тоже.
— У тебя ещё и другие есть? — спросил поражённый Гарри. Слова вампира, по крайней мере, объясняли несколько устаревший вид устройства, но не то чтобы оно из-за своего возраста, созданное во времена холодной войны, становилось менее опасным.
— Конечно, они являются важным компонентом плана «Рагнарёк», — почти что весело ответил Бьомолф. — Видишь ли, Гарри, в случае, если все предпочтительные планы каким-то образом сорвутся, очень полезно иметь возможность устроить апокалипсис на своих условиях. Такой волшебник, как ты, решивший, что все вампиры должны умереть, безусловно, попадает в эту категорию.
Гарри нахмурился так сильно, что Флёр могла бы поддразнить его, сказав, что если он будет продолжать в том же духе, то это навсегда деформирует его череп.
— Ладно, думаю, я не буду тебя испепелять, — выдал он презрительно.
— Я так и знал, что ты меня поймёшь, — произнёс Бьомолф и закрыл дверь.
Пока Гарри наблюдал за происходящим, вампир вернулся за свой стол и достал толстую папку, которая, как он понял, была заколдована, дабы вместить в себя ещё больше записей.
— Возьми это, — сказал Бьомолф, протягивая ему папку. — Просмотри. Возможно, после этого ты передумаешь отказываться от сотрудничества с нами, но если нет — то никаких обид. Мы просто договоримся не мешать друг другу, если ты вдруг захочешь пойти по своему пути.
Гарри взял папку, ничего не сказав. Да и говорить было нечего.
Древний вампир по виду не был обеспокоен его молчанием и достал из-под стола датский топор.
— Лови, — сказал он и легонько бросил его в сторону гостя.
Гарри поймал его за длинную, искусно вырезанную рукоять. Резьба имела явно норвежскую тематику, и он чувствовал, как по ней течёт магия. Бородоподобное лезвие было таким же изысканным и испещрено магическими рунами. Великолепное произведение оружейного искусства и зачарования.
— Это мой любимый топор, — с нежностью сказал Бьомолф. — Прими его в дар и в знак мира. Мы ещё долго будем иметь дело друг с другом, Гарри, и будет лучше, если мы останемся в этом сердчены.
Гарри захотелось вонзить топор в череп вампира и покончить со всем этим. Мысль о том, что придётся десятилетиями или даже столетиями иметь дело с этим рукастым уёбком, его совсем не радовала.
Но он не мог этого сделать. Когда в твоей жизни постоянно возникает какая-то проблема, например, назойливый Тёмный Лорд, пытающийся тебя убить, очень легко развить туннельное зрение, но теперь он видел, что конфликт между ним и Волдемортом всегда был частью более масштабного сценария. Сценария, который он никогда не мог объять, поскольку границы его были очень обширны.
Но Бьомолф оказался не прав, считая, что Гарри Блядь Поттер (и как же он жалел, что у него нет более внушительного имени для таких случаев) останется в рамках чьего-то чужого сценария. Может, древний вампир и выиграл этот раунд ещё до его начала, но игра была пока далека от завершения. Это было всего лишь очередное испытание, которое нужно было преодолеть, и Гарри его преодолеет.