Mushoku Tensei. Отрывок главы 39. Лансер...
Давно не было отрывков.
Но "сон" готов и в качестве отрывка работает.
3.5к символов
* * *
Город горел.
Не древняя крепость и не поле битвы — а современный мегаполис, утопающий в огне и дыме. Пылающие небоскрёбы стояли, как исполинские свечи, чёрные от копоти, с треснувшими стёклами, сквозь которые вырывались языки пламени. Электронные билборды мигали безумными вспышками рекламы, превращаясь в хаотичные знаки на фоне тьмы. Сирены выли, голограммы на фасадах мерцали и гасли, а над всем этим гулом катились раскаты — будто само небо рушилось. Ветер гнал обугленные клочки плакатов и пластиковые бутылки, смешивая запах гари с запахом расплавленного асфальта.
Под огненным небом стояла фигура — человек, не человек, тень из прошлого, застывшая на краю разрушенной эстакады. На нём блестел рассечённый доспех, сталь в застывших пятнах крови. Сквозь трещины пробивался холодный свет пламени, и от этого броня казалась будто дышащей, словно сердце под ней всё ещё билось. Порыв ветра поднял лоскут плаща, ударил в лицо, заставив пряди сине-голубых волос распуститься, переливаясь, как лезвие под луной. Алое копьё, опирающееся в землю, поблёскивало влажным светом, будто само пило отражение пожара. А в другой руке — пластиковый стакан, нелепый в этой декорации конца света. Газировка тихо шипела, и этот звук казался единственным живым — как дыхание в пустоте.
Капли крови стекали по щеке, скользили по подбородку, падали на грудь.
Но в лице не было ни боли, ни усталости, только странное спокойствие, будто всё это уже случалось. Взгляд скользил по горизонту, где рушились башни, где машины превращались в горящие тени. В отражении стеклянных фасадов мелькали вспышки света — то ли взрывы, то ли отголоски схваток, где боги рвали небо на части. Мир рушился величественно.
Пластиковый стаканчик хрустнул в пальцах. Мужчина посмотрел на него — без сожаления, просто констатируя конец очередной мелочи. И шагнул вниз. Падение было лёгким, почти бесшумным — как у того, кто привык бросаться в бездну.
Улицы встретили жаром, гулом, рёвом сирен. Редкие люди метались по тротуарам, кто-то кричал, кто-то молил о помощи, но никто не замечал загадочную фигуру, что шла среди них, словно мираж, отбрасывающий тень, но не отражение. Асфальт под ногами плавился, неоновые вывески мигали последними отблесками жизни, сгорая в воздухе. Из переулков доносился треск проводов, запах гари и масла. Шаги были медленными, уверенными — как будто всё происходящее уже было решено.
В одном из переулков светилась вывеска — наполовину сгоревшая, но всё ещё живущая: эмблема фастфуда, красная, будто повторяющая цвет копья.
Фигура остановилась. Дверь поддалась с тихим звоном, и внутри оказалось удивительно тихо. Только капли воды из разбитого потолка падали на пол, и где-то шипел аппарат с напитками.
Копьё было оставлено у стены. Доспех зазвенел, когда он наклонился к автомату, нажал кнопку — и из-под неё потекла ледяная газировка. Вкус оказался странно ярким, сладким, как воспоминание о жизни, которой больше нет. На прилавке лежал бургер, нетронутый, уже остывший. Он поднял его, будто оружие, разглядывая простую вещь в руках, привыкших держать лишь копьё. Первый укус был почти торжественным. Тепло расползлось по груди, а уголки губ дрогнули в короткой улыбке.
Сел прямо на кассу, опустив взгляд на пустой зал. Сквозь грязное окно было видно пламя снаружи — оно отражалось в алом древке, в зеркалах, в его глазах. Огромный город рушился, но в этом хаосе чувствовалось что-то правильное. Не страшное — привычное. Всё происходящее будто тянулось изнутри сна, где время остановилось, где всё имеет вкус — сладкий, горький, солёный — и всё равно кажется правильным.
Взгляд скользнул к двери, когда за спиной раздался тихий женский голос:
— Развлекаешься, Лансер?..
* * *
