• Boosty Shared
• Виталий Петров

• T

• hsr. неверный выбор
• глава

2.docx

24к символов

* * *

Сновидение №1

Металл подо мной был безупречно гладким, холодным до ломоты в костях, будто я лежал не в узкой вентиляционной шахте, а в идеально отполированной трубе микроскопа. Воздух пах фильтрацией и дезинфекцией — чистотой, доведённой до безумия.

Я вжался в решётку, прижимая щеку к металлу и смотрел вниз: внизу был лабораторный отсек станции, залитый ровным, почти бездушным светом от встроенных в потолок панелей, испускающих мягкий, равномерный свет без единой тени или мерцания. Голографические панели медленно вращались над терминалами, вспыхивая мягким голубоватым сиянием, которое отражалось в полированных поверхностях столов и инструментов, создавая иллюзию бесконечного пространства данных.

Три куклы стояли у центральной консоли, их силуэты идеально симметричны в стерильном свете лаборатории. Издалека они выглядели одинаковыми — лёгкие, точёные фигуры в нарядных тёмных платьях с фиолетовыми акцентами, где черный бархатный материал облегает тело, как вторая кожа, а фиолетовые вставки мерцают под светом, словно подсвеченные изнутри неоновыми нитями.

Их лица были фарфорово-бледными, с нежными чертами — высокие скулы, маленький нос, полные губы, — и каждая кукла двигалась с грацией механической балерины, где белые рукава с кружевными манжетами контрастировали с темными плечами, обнаженными в вырезах платья. Они говорили тихо, безэмоционально:

— Субъект Келус снова избегает тестирования, — произнесла первая, ее голос ровный, как сигнал датчика, с легким механическим оттенком, который эхом отражался от стен.

— Подтверждено, — ответила вторая, ее фиолетовые глаза на миг вспыхнули ярче под голографическим светом. — Последняя зафиксированная активность — сектор С-13, вентиляционный коридор. Три часа уклонения, с несколькими попытками маскировки под фоновый шум станции.

— Госпожа Герта недовольна, — добавила третья, и в её тоне впервые мелькнула не программа, а почти человеческая усталость, как будто в коде проскользнула случайная переменная эмоций, делая её голос чуть теплее, с намеком на вздох. — Виртуальная вселенная готова к новой итерации. Контейнер четыре-Б в рабочем состоянии, с полным зарядом и калибровкой сенсоров на 99,97 процентов точности.

Я закатил глаза, прижимаясь лбом к решётке.

Конечно, готова. Вселенная готова, Герта готова, все готовы, кроме одного идиота в шахте.

— Рекомендовано немедленное сопровождение, — продолжала первая, её черная шляпка слегка сдвинулась от наклона головы. — В случае отказа — административное воздействие, включая временную блокировку личных модулей.

— Подтверждаю. Ограничить доступ в кафетерий станции, модуль семь, на неопределённый срок, с уведомлением о дефиците ресурсов.

— И в досуговые зоны тоже, — добавила третья с безупречной мягкостью, ее цепи на груди тихо звякнули при движении. — Госпожа считает, что дисциплина развивается в изоляции, где отсутствие комфорта стимулирует мотивацию через биохимические реакции.

Я едва не рассмеялся, но сжал губы, чувствуя, как мышцы лица напрягаются от усилий сдержать звук. О да, Герта и её дисциплина. Откажись от теста — останешься без кофе и завтрака, без того горячего аромата синтетического эспрессо и свежих протеиновых батончиков. Гениальный стимул… Но стоит признать действенный, ведь голод и скука здесь бьют сильнее, чем любые протоколы.

Куклы, не замечая моего сарказма, продолжали обсуждение, их голоса сливались в гармоничный, почти музыкальный ритм:

— Что с параметрами симуляции?

— Госпожа приказала усилить стресс-факторы на двенадцать процентов, включая дополнительные сценарии эмоционального давления и случайные сбои в виртуальной реальности.

— Причина?

— Она подозревает, что субъект подсознательно подавляет воспоминания. Требуется ретроспектива, с полным сканированием нейронных паттернов и реконструкцией прошлых событий.

— Это может быть опасно, с риском перегрузки психики и индуцированных галлюцинаций.

— Опасность допустима в рамках научного интереса, где данные о границах человеческой устойчивости ценнее безопасности индивида.

Я почувствовал, как сердце на мгновение ударилось быстрее, пульс эхом отдавался в висках, а ладони стали влажными от внезапного пота.

Ретроспектива…

Сложное и непонятное слово, звучащее как приговор.

— Найдите его. Госпожа не любит ждать, — закончила первая, и их каблуки зацокали в унисон, уходя к двери, каждый шаг эхом отражаясь от металлических стен, словно барабанная дробь в пустом зале.

Только когда створки шлюза закрылись с тихим шипением гидравлики, оставляя после себя вибрацию в воздухе, я выдохнул. Воздух со свистом вырвался из лёгких, оставляя привкус металлической пыли на языке.

— Три часа… — прошептал я, чувствуя, как голос дрожит от напряжения. — И она уже готова вырезать из меня душу ради новой таблицы в отчёте.

Ползти дальше было трудно — металл вибрировал под ладонями, гул станции отдавался в костях, как низкочастотный шум от двигателей, а теснота шахты местами давила на плечи, заставляя дышать мелко и часто, но стоять на месте означало быть найденным, сданным в руки этих марионеток.

Я двигался вперёд, стараясь не шуметь, каждый сантиметр давался с усилием, мышцы горели от напряжения. Подо мной, через решётки, мелькали отсеки: «Лаборатория анализа Стелларона» с ее мерцающими контейнерами; «Сектор D-9 — хранение образцов», где ряды пробирок и капсул светились в полумраке; «Модуль безопасности» с экранами, усеянными красными индикаторами. Люди внизу переговаривались, их голоса доносились приглушенно, как через толщу воды.

— Модуль симуляции перегружен? Я вижу пики в энергопотреблении.

— Да, контейнер четыре-Б опять глючит, сбои в матрице реальности. Госпожа Герта злится, ей нужен Первопроходец для калибровки.

— Она грозилась отключить питание в кафетерии. Уже отключила? Я чувствую запах остывшего кофе.

— Хах, думаю, да. Её кофе закончился — теперь страдать будут все, от лаборантов до техников, в этой цепной реакции недовольства.

Я улыбнулся — коротко, горько, чувствуя, как губы растягиваются в гримасе. Даже в этих стенах слухи ходили быстрее, чем энергия по кабелям.

Шахта вскоре вывела меня ближе к космодоку, где воздух стал чуть свежее, с примесью вакуумного холода от внешних шлюзов. Сквозь решётку уже виднелся «Звёздный экспресс» — тёмный, спокойный, словно спящий кит посреди вакуума, его обтекаемый корпус поблескивал под звездами, а иллюминаторы светились теплым, приглашающим светом. Внутри, возможно, кто-то пил кофе, смотрел в иллюминатор на бесконечный космос и не имел ни малейшего понятия, как пахнет страх под потолком станции Герты.

Я уже собирался двинуться дальше, мышцы напряглись для следующего рывка, когда что-то невидимое, холодное, обвилось вокруг моей ноги.

Рефлекс сработал мгновенно: я дёрнулся, но хватка лишь усилилась, пальцы — или что-то похожее на них — впились в ткань, передавая вибрацию. Я обернулся — и тьма за спиной ожила, шевелясь тенями в полумраке шахты. Из глубины вентиляции, одна за другой, вспыхнули фиолетовые точки. Сначала две, яркие, как лазеры. Потом шесть, образующие паттерн. Потом десятки — целое созвездие глаз, мерцающих в темноте, отражающих слабый свет от решеток.

— Келу-у-ус, — раздался голос. — Пора проходить виртуальную вселенную…

— Аааааа! — от страха закричал я и ударил ногой изо всей силы.

Пятка врезалась во её кукольное лицо, но хватку она даже не расслабила.

— Какой… непослушный испытуемый, — сказала она мягко, не мигая, её губы едва шевельнулись, а голос остался ровным. — Но и это — данные, подлежащие анализу и интеграции в протокол.

— Я вам не дамся! — прокричал я и развернулся, рванув вперёд, хватаясь за края шахты.

Но холодные тонкие пальцы обвились вокруг рук и плеч, потянули назад с механической силой, не знающей усталости. Ещё пара — за ноги, их хватка была как тиски, передающие холод через ткань. Их было слишком много — десятки рук, фиолетовых глаз и фигур, все в тех же платьях.

— Субъект пойман. Начать транспортировку в контейнер четыре-Б.

— Подтверждаю, с активацией седативных протоколов.

— Неееееет!..

* * *

— Ах-х!..

Я резко проснулся — как от удара током, тело дёрнулось, а воздух ворвался в лёгкие с хрипом, будто я тонул и только что вынырнул. Сердце колотилось бешеным ритмом, эхом отдаваясь в ушах, а в голове пульсировала боль — острая, как нож в виске, растекающаяся по черепу. Перед глазами всё ещё мелькали тени: вентиляционная шахта, холодный металл, фиолетовые глаза кукол, их хватка на руках и ногах, шепот о «субъекте» и «симуляции». Я моргнул — раз, два, — пытаясь стряхнуть видение, но оно цеплялось, как паутина. Дыхание было тяжёлым, прерывистым, грудь вздымалась, а пот холодил кожу под курткой.

— «Неееееет!» — эхо моего собственного крика из сна всё ещё звенело в голове, смешиваясь с реальностью.

Секунды тянулись, и страх начал отступать — не полностью, но достаточно, чтобы разум прояснился. Это не просто кошмар. Это… воспоминание. Настоящее.

Герта — имя ударило, как вспышка. Космическая станция — огромная, стерильная, с лабораториями и офисами, где всё пахло дезинфекцией и данными. Виртуальная вселенная — контейнеры, тесты, эоны, ретроспектива… Эти слова были не просто знакомы; они были мной. Частью меня. Я помнил — смутно, обрывками, — как прятался в шахтах, уклонял тесты, чувствовал голод и скуку как наказание. Куклы охотились за мной. За… Келусом. Моё имя?

Оно эхом отозвалось внутри, подтверждая: да, это я.

Боль в голове усилилась, но теперь она была не просто мукой — она несла правду.

Я моргнул снова, фокусируясь на окружении, и страх сменился замешательством. Я лежал не во втором вагоне, где сражался и убегал от той каменной твари, где вспышка разрезала всё пополам. Нет — это был первый вагон, холл с диванами. Я полулежал на одном из них, красная кожа потрёпанная, но мягкая, под спиной — вмятина от веса, а вокруг — знакомая разруха: перевернутые столы, пыль на ковре, тусклый свет от белой дыры в стёклах.

Как я здесь оказался?

Последнее, что помнил — падение вагона, удар, тьма. И та красная вспышка — такая же, как в пустоте между дырами, яркая, спасительная, но разрушительная. Она убила монстра, разрезала вагон… и, видимо, вышвырнула меня сюда? Или это она перенесла? Вопросы кружились, но тело требовало действий — я сел, опираясь на локоть, плечо прострелило болью от недавнего удара, но оно держало.

Поворачивая голову, чтобы оглядеться — бита лежала неподалёку на полу, шляпа рядом, помятая, но целая, — я замер.

На соседнем диване через проход, в полумраке, неподвижно сидела девушка, закинув ногу на ногу. Её взгляд — фиолетовый, холодный — вонзался прямо в меня. Ни тени моргания, ни колебания.

Длинные, чуть волнистые волосы тёмно-фиолетового цвета спадали на плечи и закрывали часть лица. Узкое, почти боевое одеяние из чёрной и серо-синей ткани с фиолетовыми отблесками подчёркивало фигуру — короткий жилет, открывающий живот, и облегающие шорты с ремнём, украшенным кристаллом. На груди блестела подвеска с тем же оттенком, что и её глаза. На ногах — короткие шорты и высокие сапоги с металлическими вставками. За диваном виднелась рукоять клинка, тонкого и изящного, но опасного. Один её рукав спадал свободно, будто плащ, покрытый символами и орнаментами, напоминающими пламя или потоки энергии.

Она сидела спокойно, словно не человек, а часовой механизм, созданный наблюдать. В этом взгляде не было ни злобы, ни жалости — только внимательный, холодный интерес.

Я сглотнул, чувствуя, как сердце невольно ускоряет ритм.

Но чем больше я её разглядывал, тем больше мне казалось, что я её знаю… И даже очень хорошо, словно видел не раз, и имел какую-то общую историю. Хотя по ней не видно, что она меня знает — взгляд спокойный, оценивающий, без искры узнавания. Но внутри — интуиция, как тихий шёпот из прошлого, твердил: это не случайность. Я решил попробовать, произнеся имя, которое вертелось на языке, горькое и знакомое, как забытый вкус.

— Мэй?

И я, видимо, попал в самое яблочко!

Стоило мне произнести это имя, как флёр таинственности и властности вокруг девушки тут же пропал, рассеявшись, как дым от взрыва. Глаза расширились — если не в шоке, то в очень сильном удивлении, зрачки дрогнули, а брови слегка приподнялись, нарушая идеальную маску спокойствия.

— Мы… с тобой знакомы? — спросила она глубоким, приятным голосом.

— Честно говоря, я… не помню, — я покачал головой, чувствуя, как мир всё ещё плывёт от боли в висках, и откинулся на спинку дивана — тело ещё ныло после нескольких падений, мышцы протестовали, а плечо пульсировало, как открытая рана. — После того, как я побывал на границе между чёрной и белой дырой, у меня практически не осталось никакой памяти. Всё кануло в небытие… Разве что сейчас сон видел, где небольшую крупицу прошлого вернул себе, а вот… вы… ты… тебя я не помню, но чувствую, что хорошо знал до того, как всё забыл.

— Видимо, не всё, — произнесла она спокойно, с задумчивостью, нахмурив немного брови, линии на лбу стали глубже, как трещины в льду. — Моё настоящее имя всё же запомнил и сохранил в себе. Хотя я его не называю кому-попало.

— И судя по твоей интонации я не вхожу в этот список? — я позволил себе лёгкую улыбку, пытаясь разрядить напряжение.

— Я… — она чуть опустила взгляд, потом снова посмотрела прямо. — У меня тоже есть определённые проблемы с памятью, которая медленно и постепенно истончается и исчезает в небытие. Однако людей, которым я открываюсь и называю своё настоящее имя, а не псевдоним, я стараюсь никогда не забывать. Это действительно важные люди на моём пути, — рассказывала девушка, хмурясь всё сильнее, её взгляд ушёл в сторону, как будто она перебирала воспоминания, как старые карты в колоде. — Но сейчас получается странная ситуация — я тебя не знаю, не помню, но… я тоже чувствую и ощущаю, словно мы уже где-то виделись. И не просто «виделись», а была какая-то история, которая вполне могла окончиться тем, что я назвала бы тебе своё имя… Не похоже на совпадение… У меня подобное впервые… — Мэй подняла взгляд на меня, фиолетовые глаза блеснули, как звёзды в вакууме. — Ты помнишь своё имя?

— Да. Келус.

— Келус… — тихо произнесла она, словно пробуя на вкус, губы слегка шевельнулись, повторяя слоги. — Знакомо…

Она сильно призадумалась, опустив голову, пальцы на перчатке сжались в кулак — лёгкий жест, выдавший внутреннюю борьбу, — и я решил теперь сам вопросы позадавать, чтобы не дать молчанию затянуться.

— Правильно ли я понимаю, что это ты создавала те красные вспышки?

Девушка подняла на меня взгляд, её глаза сузились, оценивая.

— Да. И… прошу простить, что разрушила соседний вагон, — кивнула она, голос ровный, но с ноткой сожаления. — Я находилась слишком далеко и физически не успевала того монстра с пустошей уничтожить более… аккуратным образом. Пришлось применять более сильную, но точную и быструю технику, чтобы спасти тебя.

— Всё в порядке. Значит, это тоже ты спасла меня из плена чёрной и белой дыры?

Ответ лежал на поверхности, но я всё же решил уточнить, ведь мне было не совсем понятно, как и что это было, — вспышка казалась слишком… целенаправленной, как удар судьбы.

— Видимо, да. Хотя такой цели изначально у меня не стояло, — ответила Мэй, её взгляд стал задумчивым, как будто она перебирала воспоминания. — Ты второй раз упоминаешь чёрную и белую дыру и ловушку, в которой ты оказался. Расскажи, будь добр, поподробнее об этом. Может, хотя бы мне это даст какую-то подсказку.

— Я бы с радостью всё рассказал тебе, но после всего того времени, которое я пробыл в том пространстве, я уже с натяжкой могу даже самим собой называться. Я помню… что помнил первое время всё, а после начал медленно всё забывать и даже себя забыл, — с горечью отвечал, голос дрогнул, воспоминания о пустоте нахлынули, как холодная волна. — Но если говорить обобщённо и всё, что знаю, то… Всё сводится к большому сражению, которое я и мои друзья проиграли. Белая дыра столкнулась с чёрной, и меня, как я понимаю, «засосало» в пространство между ними.

Она слушала внимательно, и я продолжал:

— Там… там у меня начался персональный ад, где меня разрывало и собирало тысячи раз, сознание вспышками перегружалось и теряло понимание всего и вся… Это… это не то, что я могу вот так рассказать и пересказать, — я пожал плечами, выдыхая, успокаиваясь, воздух вышел с дрожью. — В какой-то момент всё стало поспокойней, тело, наверное, адаптировалось или ещё что… И я просто кружил в невесомости между двумя силами, на которые никак не мог воздействовать. Смирился и ждал полного забвения. Вариантов других у меня было не так уж чтобы много, хах… Но вдруг вспыхнула красная вспышка, как сейчас в вагоне, и белая дыра пропала, и меня втянуло в чёрную. Думал всё, наконец, смерть и конец. Но нет, — улыбнулся я, пытаясь разрядить тяжесть. — Очнулся на этой планете живой и целый, что удивительно. Немного пришёл в себя и отправился искать кого-то или что-то. И нашёл остатки Звёздного экспресса, на котором путешествовал до всей этой истории. Вероятно, он выпал вместе со мной из этой белой дыры… После начал исследовать, пока сюда не пришёл тот монстр, который прервал зарождающуюся ностальгию… Ну а дальше ты уже всё знаешь.

Мэй внимательно слушала мой рассказ, не прерывая, её взгляд иногда блуждал, как будто она сопоставляла детали с чем-то своим, и в нём проскальзывало сожаление и даже понимание — лёгкое смягчение черт лица, как будто она сама пережила нечто подобное.

— Удивительная история на самом деле, — были её первые слова, голос тихий, задумчивый. — И удивительно то, что ты выжил и сохранил себя, хоть и потерял частицу себя. На такое способны буквально единицы во всей вселенной.

— Не могу сказать, что горжусь этим достижением, — усмехнулся я, чувствуя лёгкую горечь в горле. — Уверен, у меня были куда более выдающиеся и приятные деяния… Например, я почти что уверен, что неплохо играл в дартс.

— Думаю так и есть, — улыбнулась Мэй, её губы слегка изогнулись, добавив тепла в холодный взгляд. — Можешь называть меня Ахерон. Это мой псевдоним и рабочее имя. Я… странница.

— Странница? — переспросил я, нахмурившись. — Вроде тех, кто путешествует по мирам?

— Не совсем, — покачала она головой, движение грациозное, как у пантеры. — Я не ищу приключений. Я ищу тех, кто потерялся между жизнью и смертью… тех, кто застрял в бесконечной тьме и не может уйти. Меня называют проводником душ.

— Проводником душ? — я нахмурился сильнее, пытаясь осмыслить. — То есть… ты вроде как собираешь мёртвых?

Ахерон чуть улыбнулась, но без веселья — скорее, с грустной мудростью, её глаза потемнели, как ночное небо.

— Я не забираю их — я помогаю им найти дорогу. Кто-то зовёт это смертью, кто-то очищением, кто-то… возвращением. Но для меня это просто путь, которым я должна идти.

Она на мгновение замолчала, всматриваясь куда-то в пол.

— Этот мир, как и многие другие, полон тех, кто не смог уйти. Душ, застрявших в страхе, в сожалениях, в ненависти. Я веду их туда, где их боль растворяется. Для этого я и живу, если это можно назвать жизнью.

Я слушал её, поражённый спокойствием, с которым она говорила о вещах, от которых у любого нормального человека побежали бы мурашки, и внутри шевельнулось странное узнавание.

— Значит, ты служишь какой-то силе? — осторожно спросил я. — Богам? Судьбе?

Девушка приподняла взгляд, её фиолетовые глаза блеснули.

— Не богам. Сила, что ведёт меня, называется Небытие. Люди путают его со смертью, но это не смерть. Это забвение — конец страданиям, конец лишней памяти. Всё возвращается к тишине, к покою.

— И ты… служишь этой тьме?

— Я не служу, — она качнула головой, движение лёгкое, но твёрдое. — Я связана с ней. Когда-то я сама прошла по грани и вернулась другой. Не мёртвой, не живой — просто проводником. Те, кто зовут меня Ахерон, знают, что это имя не просто звук. В древнем языке оно значит «река скорби». Через неё души переходят к покою.

Я молчал, вбирая её слова — они звучали одновременно страшно и завораживающе, как легенда из далёких миров.

— И всё это… ты делаешь одна? — спросил я наконец.

— Да, — тихо ответила она. — Мой путь — одиночество. Никто не может долго идти рядом со мной. Слишком велика тишина, что идёт следом. Но сегодня… — она посмотрела на меня чуть мягче, чем прежде, взгляд потеплел. — Сегодня я впервые почувствовала, что этот путь не кажется таким пустым.

— Почему? Из-за того, что меня пожевало сразу две дыры?

— Потому что, Келус, ты чувствуешь то же самое. Потерю, пустоту, тяжесть того, чего не помнишь. Это не просто совпадение, — её голос стал ниже, теплее, проникая глубже. — Быть может, твоя душа когда-то пересекала мою реку. Быть может, я уже проводила тебя… и не смогла отпустить. Это ещё мне предстоит понять.

От этих слов внутри похолодело, но не от страха — от странного узнавания, которое я не мог объяснить, как эхо из забытого сна.

— Если это правда… — произнёс я, чуть выдохнув, голос дрогнул. — Тогда, возможно, мне действительно стоило остаться живым, чтобы встретить тебя снова.

Мэй посмотрела на меня долго, внимательно, будто решая, стоит ли верить, её взгляд скользнул по моему лицу, задержавшись на глазах.

Потом тихо сказала, вставая на ноги грациозно, как тень:

— Возможно. Или, наоборот, это я должна была найти тебя, чтобы вспомнить, зачем всё ещё продолжаю идти.

Она на секунду отвела взгляд, будто вспоминая что-то далёкое, а затем продолжила:

— Всё же мне не свойственно обнажать меч без причины. Но недавно… какой-то странный порыв внутри заставил меня это сделать. Я ударила силой по белой дыре — просто чтобы проверить, что произойдёт в этот раз. Хм, глупо, да? — девушка улыбнулась. — Иногда я позволяю себе небольшие развлечения. И обычно подобное приводит лишь к распаду или затуханию явления. Но на этот раз дыра начала… извергать из себя поезда.

Она слегка улыбнулась, обвела вагон взглядом, её глаза блеснули иронией, и шагнула ко мне ближе.

— А вместе с ними — загадочного человека, которого я не помню, но почему-то чувствую слишком хорошо. Не похоже на совпадение.

Мэй протянула мне руку.

— Определённо, — ответил я, с улыбкой принимая её руку и поднимаясь, чувствуя, как её хватка сильная, но не грубая, передаёт тепло сквозь перчатку.

— Мне доводилось слышать о Звёздном экспрессе во время странствий, — сказала она, не отпуская моей руки сразу, её пальцы слегка сжались, как будто проверяя реальность. — И если ты действительно Первопроходец, — в чём я почти не сомневаюсь, — то найти ниточки, ведущие к твоим знакомым, друзьям и воспоминаниям, будет куда проще, чем кажется.

— Да, ты права, — кивнул я, чувствуя, как возвращается уверенность, как тёплая волна. — Первая ниточка уже появилась во сне. Я, судя по увиденному сну, был частым гостем на космической станции «Герта» и, кажется, знал её хозяйку лично. Тебе это о чём-то говорит?

Ахерон чуть приподняла бровь, выражение лица стало задумчивым, и отпустила мою руку.

— «Герта», значит… Да, слышала о ней. Много раз. Но сама никогда там не бывала и даже не видела. Впрочем, это не должно стать препятствием. Такие станции обычно не прячут свои координаты и открыты для путешественников. Я смогу тебе помочь.

— Это обнадёживает… — выдохнул я, чувствуя лёгкое волнение, как предчувствие приключения.

— Да, но без транспорта будет непросто, — усмехнулась Ахерон, уперев руку в бок, поза стала расслабленной, но уверенной. — Я редко пользуюсь космическими кораблями. Обычно перемещаюсь между мирами иначе — с помощью собственных сил. Думаю, после твоего контакта с Небытием ты тоже способен выдержать переход вместе со мной. Но сейчас… — она прищурилась, оценивающе глядя на меня, взгляд скользнул по моим синякам и потрёпанной одежде. — Ты выглядишь слишком измотанным. Тебе нужен отдых, Келус.

— Хм. Отдых — хорошая мысль, вот только моя кровать улетела в космос, — усмехнулся я, пытаясь пошутить, чтобы разрядить атмосферу. — А комната осталась в том куске вагона, который свалился куда-то в пропасть. Так что пока ограничимся активным отдыхом. Я прошёл лишь два вагона, остальные ещё ждут своего часа, и не думаю, что нужно с этим тянуть.

Ахерон мягко кивнула, её улыбка стала чуть шире, добавив тепла в холодный облик.

— Как скажешь. Тем более я изначально шла сюда именно из-за этих вагонов. А уже потом нашла тебя. Так что, думаю, будет честным, если я пройдусь по ним не как охотница за вещами, а как твоя гостья.

— Договорились, — ответил я, и мы обменялись короткой, но понимающей улыбкой, в которой сквозило начало доверия.