Прототип глава 39
Фрэнку Бакли очень не понравилось то, что заботливо приманеная, заглотнувшая приманку рыба неожиданно вильнула хвостом и сорвалась с крючка. А ведь под неё уже подвели сачок, готовясь вытащить!
Это ему откровенно не понравилось, но Фрэнк был слишком умён, чтобы банально злится. Он хотел знать, почему так случилось, что он не учёл.
Ник Монахан был выбран им на роль шерифа по прозаичной причине: Тереза Уайт, приехавшая во Врата, была слишком одержима местью. Фрэнк это живо учуял, навёл справки — связи у него имелись отменные — и уже через некоторое время пожинал плоды своего любопытства. Детектив, отменная репутация, единственное, что чуть портило её сияющую белизну — поставленная под сомнение самооборона. Избежавший правосудия маньяк припёрся отомстить доставшему его детективу, и эта попытка стала для него фатальной.
Отдел внутренних расследований рассмотрел доказательства под микроскопом, в конце концов со скрипом признав, что это действительно была самооборона.
Фрэнк не мог упустить возможность заполучить того, на кого можно давить и влиять. Ник действительно проходил подготовку, мечтая когда-то стать шерифом, и Бакли тут же уцепился за эту возможность, где надо надавил, где надо — подмазал, оказал пару услуг — и вот Ник переезжает, готовясь занять должность.
Фрэнк был доволен, что авантюра увенчалась успехом, и больше в жизнь Монохана не лез, решив, что этого хватит. Его даже не смутил тот факт, что во Вратах у Ника внезапно обнаружилась родня: кузен покойного отца — родство дальнее, ни к чему не обязывающее. И это оказалось ошибкой.
Во-первых, о факте наличия родственника Бакли узнал далеко не сразу.
Во-вторых, то, что с этой самой роднёй что-то не так, тоже обнаружилось поздновато. Слухи ходили разные, но, что самое странное, сплетники не спешили поделиться с ним подробностями.
В-третьих, отношения между родственниками внезапно сложились очень хорошие, даже слишком, на взгляд Бакли. И вот результат. Ник говорил слишком уверенно для детектива, имеющего за душой грешок. Ведь всегда можно дать ход забытому делу… Фрэнк тут же позвонил своему другу и попросил проверить, что там и как. Ответный звонок и сканы дела долго ждать не пришлось: Фрэнк слушал, читал и брови сами ползли на лоб.
Дело о самообороне потеряло все нюансы, безапелляционно свидетельствуя, что никаких намёков и сомнений нет, и Ник превозмог потерявшего берега маньяка, что и подтвердило расследование. Фрэнк слушал и скрипел зубами: он и доказать-то ничего теперь не мог! Кто-то тщательно, буквально ювелирно подчистил бумаги с допросами, фотографиями, выводами детективов и патологоанатома — уж Фрэнк помнил те нюансы, что портили благостную картину. Их не было. Исчезли!
Сразу стало понятно, почему Ник был так спокоен и уверен в себе. Теперь, если кто попытается поднять шум, это вызовет закономерные подозрения в банальном оговоре.
Фрэнк опустил бумаги в шредер, наблюдая как сканы превращаются в тонко нарезанные полоски. В принципе, слишком уж недоволен он не был: да, давить теперь не получится, но Ник демонстрировал готовность сотрудничать и договариваться. Фрэнк мимо ушей заявления о намерении баллотироваться на пост шерифа в дальнейшем не пропустил.
Получив из рук секретарши великолпепно сваренный кофе, Фрэнк выпил его и погрузился в размышления. Сам он занимал свой пост уже не первый раз, и возможность заиметь поддержку шерифа ему импонировала. До этого с представителями закона как-то не складывалось: они быстро шли на дно, потакая разным слабостям, да, на них можно было надавить, но проку от этого… А Ник заявил, что перед законом все равны.
И это не голословно: оборотней приструнили, остальные общины притихли, наблюдая… Кстати. Надо всё-таки поспрашивать, что там и как с этими самыми родственниками Ника. Монахан на завуалированные угрозы в сторону семьи даже не почесался…
Его упущение. Ничего, исправит. И подумает, что дальше.
* * *
Чарли сидел в своей комнате, тупо пялясь в стену.
Обрушившиеся на его голову факты были слишком страшными, чтобы принять, и слишком страшными, опять же, чтобы игнорировать. Отец ничего не скрывал: ни обстановки в городе, ни того, кем является Энди.
И, что самое страшное, вывалив на него неприглядные подробности, отец не стал что-то там запрещать, требовать прекратить… Нет. Он посмотрел на Чарли спокойным взглядом, а затем…
— Я не буду отговаривать тебя, сын, — голос отца был тихим и ровным. — Ты, в конце концов, не маленький ребёнок. Ты считаешь себя взрослым, значит, только тебе решать, как жить дальше. Можешь не обращать на мои слова внимание, можешь начать проверять… Как хочешь.
— А… Энди? — просипел Чарли и поморщился, прокашлявшись. Удар о дерево давал о себе знать: синяки, лёгкое сотрясение, боль при каждом движении.
— Энди Бейтс — суккуб, — просто и обыденно заявил отец. — Её мать была такой же. Потомок демонической сущности, каким образом — не спрашивай, не знаю. И знать не хочу, если честно. Питается энергией, желательно сексуальной, буквально высасывает её из… партнёра. Для людей — смертельно опасно. В первый раз тебе банально повезло: она только начала пробуждать свои силы и просто испугалась. Второй раз… Ну…
— Тоже повезло, — опустил глаза в пол Чарли.
— Да, — подтвердил отец. — Если бы не Брэтт… Не уверен, что она смогла бы сдержаться.
— А как же таблетки? — неожиданно встрепенулся Чарли, вспомнив, из-за чего весь этот кошмар начался.
— Таблетки… — вздохнул отец. — Их надо принимать постоянно. Иначе… Это как наркота, сын. Синтетическая наркота, слезть с которой невозможно. Раз попробовал — и всё. Её мать сорвалась, и закончилось это похоронами.
— И что делать? — уныло спросил Чарли, переваривая услышанное.
— Чарли, — поджал губы отец. — Я не могу запретить тебе видеться с Энди, встречаться, хотя и очень хочу. Просто подумай вот о чём. Таблетки надо принимать постоянно, чтобы купировать жажду. Энди уже показала, что относится к этому наплевательски. Ты уверен, что откусив от тебя два раза, она не захочет откусить и третий?
Чарли уставился на отца, ошарашенный сравнением.
— Ты уверен, что готов рискнуть своей жизнью? — отец смотрел прямо в глаза. — Ты уверен, что Энди будет принимать эти проклятущие таблетки и никогда не отбросит их в сторону? Ты уверен в ней?
Чарли смотрел и слова, рвущиеся с языка, сами собой увяли.
— Она людоед, Чарли, — заявил отец. — Понимаешь? Людоед. А ты — кусок мяса, от которого она уже два раза откусила и проглотила часть. Кусок. Мяса. А голод… рано или поздно, но он вырвется на свободу. И если ты будешь в этот момент рядом… Ты умрёшь.
— А… — Чарли вяло шевельнул рукой, опасаясь потревожить закованное в гипс плечо.
— А после этого мисс Энди Бейтс умрёт, — с абсолютной уверенностью в своих словах заявил отец. — Потому что это случайностью не будет. Только прямым и осознанным действием и намерением. Скорее всего, умрёт и её отец. Или не переживёт случившегося с дочерью, или попытается противодействовать правосудию. Людей жрать нельзя, Чарли. Так гласит закон. А я его представитель. И оставлять на свободе пошедшего вразнос людоеда я не буду.
Отец встал, поправил рубашку, кобуру с оружием…
— Думай, Чарли.
Отец вышел из комнаты, оставив его в одиночестве. Чарли долго смотрел то в окно, то в стену, пока не зарыдал, закрывая рот рукой, чтобы не орать на весь дом. Сколько он так плакал, Чарли понятия не имел, но потом его обняли с двух сторон, и он разрыдался еще сильнее в чьё-то плечо, выплескивая из себя кошмар произошедшего.
* * *
Кто бы сомневался, что новость о происшествии с сыном шерифа тут же разнесётся по городу, точнее, по той его части, что отличалась от человеческой. Брэтт, которого быстро и вежливо допросили в офисе шерифа, а потом отвезли домой, сидел на диване, слушая, как члены стаи обсуждают новость, мусоля её, словно здоровенную берцовую кость.
Сам он в сплетничании участия не принимал, рассказал, что случилось, и теперь усиленно думал. Энди его, честно говоря, разочаровала. Да, она ему очень нравилась, он даже был в неё влюблён, но потом приехал Чарли, Энди тут же переметнулась к нему, а потом косяком пошли проблемы.
Сначала Брэтт думал, что вот он, его счастливый шанс: Энди вернулась, но если честно, сама не знала, ни зачем, ни на какое время. Она мотала Брэтту нервы, бесконечно провоцировала конфликты… Вылезшая правда о наследии вроде заставила её притихнуть на какое-то время, но долго это не продлилось. Энди начала пропускать приём своих волшебных таблеток, от этого у неё портился характер… Если поначалу Брэтт наивно думал, что будучи оборотнем, сможет привлечь девушку к себе, ведь на него её способности действовали далеко не так разрушительно, как на простых людей, то сейчас…
Нападение на Чарли заставило Брэтта задуматься над тем, нужен ли ему этот проблемный приз.
У Энди совершенно отказали тормоза, и Брэтт был уверен, что в этот раз она бы парня не отпустила, а выпила досуха. А шериф… Он медлить не будет, в этом Брэтт убедился. Взгляд у мужчины был тот еще, а запах не оставлял сомнений в том, что при нужде рука у него не дрогнет.
И что потом?
А еще есть родня шерифа, от которых вообще неизвестно чего ожидать.
— Брэтт, — позвал Лукас, глава стаи и Брэтт встрепенулся, очнувшись. — Ты молодец.
Брэтт кивнул, довольно улыбнувшись. Он действительно молодец, это и шериф отметил. А хорошая репутация из таких вот мелочей и складывается. Так что… Пошла она к чёрту, Энди. Он давал ей шанс. И не один. Еще одного не будет.
* * *
Фрэнк сидел на здоровенном валуне, рассматривая чужое небо.
Здесь реально были другие созвездия — это Джеймс подтвердил, он, оказывается, звёздную карту Земли отлично знал, самый простой и точный ориентир, всегда над головой. И запахи другие… Чистый воздух, и пахнет яблоками и чем-то травянисто-сладковатым — вереском, как ему сообщили. И немного морем… Фрэнк чувствовал себя странно: вроде кромешно незнакомо всё, но в то же время ощущение дома. Слабое, но оно есть.
Лавада встретил их не случайно, как почти сразу выяснилось. Сид не скрывал: они почуяли свою кровь и отправились искать. Повезло именно ему.
Древнему сиду понравилось, что чужаки, пахнущие другими звездами и другим солнцем, оказались вежливыми и гостеприимными. Они его накормили и напоили, не стали чего-то требовать сходу, и в ответ сид тоже проявил вежливость.
Лавада не сомневался: гости увидят барьер, и так оно и оказалось. Они прошли сквозь врата в Тир-на-Ног, и защитные плетения против Детей Миля не коснулись их кожи. Уже это свидетельствовало, что провидцы не ошиблись. Это дети Дану, а то, что с другого пласта реальности… Бывает.
— Ты несёшь мою кровь, — заявил Лавада, скинувший гламур, Стиву. Рыжие кудрявые волосы упали роскошным плащом до пояса, глаза налились небесной синью, показав “драконьи зрачки”: три в одном глазу, четыре в другом. Кожа посветлела, приобретя фарфоровый оттенок и чистоту. Одежда изменилась на штаны с кожаными сапогами, длинную рубаху, тунику и плащ до пят. Широкий кожаный пояс с золотой бляхой и кинжалом в ножнах дополнил наряд.
— Как это может быть? — прищурился Стив. Глаза у него были такими же голубыми, как у Луга-Лавады. Только зрачков по одному.
— Не знаю, — пожал плечами Луг. — Но свою кровь я чую. А ты, Среброрукий, явно сын Нуаду.
— Я своего отца хорошо помню, как и мать, — заявил Джеймс, решивший, что пора всё-таки очеловечиваться, пусть и с нюансами.
— Неважно, — отмахнулся Луг. — Кровь проснулась, и ты стал его сыном. Так же, как и ты, Стив, моим.
— А меня забыли, — хмыкнул внимательно слушающий Фрэнк. Они сидели в просторном зале за ломящимся от блюд столом, жарко пылал камин, горели невероятно яркие свечи, пахло цветами и жареным мясом. Вино в кувшинах было лёгким и совсем не туманило голову.
— Нет, — улыбнулся Луг. — Не забыли. Ты похож на Бела. Разве что более смуглый. А так… Один в один. Он тоже такой… яркий.
Фрэнк кивнул, запоминая информацию. Бел или Белен. Бог света, Солнца и огня. Неплохо.
— А где он сейчас? — спросил Джеймс.
— Скоро прибудет, — сообщил Луг. — Весть я послал. И Нуаду прибудет. Они проверяют дальнюю границу, там фоморов видели.
— Они еще есть? — удивился Стив.
Луг тяжело вздохнул.
— Конечно есть. Куда они денутся? Это твари такие, что не истребить. Как и слуа. Отдыхайте пока. Вернутся Нуаду с остальными, пир закатим. Ну и знакомиться будем.
— Отличный план, — одобрил Фрэнк и Стив с Джеймсом закивали. Действительно, отличный. Спешить им некуда, так что с удовольствием подождут.