Глава 18 часть 1
Лежащая в своей палате Изабелла молчала. Не потому, что не хотела со мной разговаривать, а из-за зафиксированной повреждённой челюсти, которая превращала любую попытку что-то сказать в едва разборчивое мычание. Так что издавала звуки девушка лишь при действительной необходимости, предпочитая обходиться жестами и движениями глаз. Учитывая мою эмпатию, этого вполне хватало.
— Что? Про Келя и «Меч и Коготь» ты уже от Диего слышала?
Девушка согласно моргнула, подтверждая, что брат, который говорил с ней раньше, а сейчас попивает прохладительные напитки за пределами палаты, позволяя нам с его старшей сестрой пообщаться наедине, успел поделиться с ней подробностями актуальных новостей.
— Да, тут твой брат владеет всей полнотой информации, так что можешь ему верить.
Изабелла ещё немного пошевелилась.
— Беспокоишься? — интерпретировала я движения и эмоции. — Не стоит. Меня видел только Диего. Все остальные считают, будто это он тут с тобой общается. А стервозная и бесчувственная убийца Куроме, эта столичная штучка, один раз навестила раненую подругу, из простой вежливости, и сразу забыла о ней.
По измождённому, но всё ещё красивому лицу пробежала гримаса несогласия, и девушка взмахнула рукой. Чуть более энергично, чем стоило бы, отчего выражение сменилось на болезненное, а на лбу появился пот.
— Что? Не согласна с моей стервозностью? — промокнув лоб подруги платочком, хмыкнула я. — Так-то я действительно достаточно добрая, особенно, как для своей специальности. Но всяких гадов это совершенно не касается. А они, гады, судят по тому, что видят на примере им подобных. И видят они истинное зло, которое не смотрит на титулы и заслуги.
Последнюю фразу я добавила всё же зря. Пусть Изабелла поняла, почему мы с ребятами в прошлый раз накрошили немаленькое количество городских элит, среди которых хватало знакомцев и дальней родни моей горячей синеглазой брюнетки, и даже приняла этот факт — особенно после раскрытия некоторых подробностей о том, за что устранили многих из них — но вот подсознательная обида всё равно осталась. Как и подспудное понимание того, что при некоторых обстоятельствах в список могли попасть и они с братом.
Сейчас такого риска, конечно, нет, наоборот: незримая тень Третьей Сильнейшей выступает в качестве защиты. Но… как ни крути, Изабелле уже не забыть, что её подруга — добрая или не очень — была и останется разведчицей и безжалостной убийцей, которая когда-то подавила намечавшийся в провинции мятеж.
Чувствуя течение эмоций девушки, не пытаюсь нарушать её размышления, просто молча сижу рядом. Изабелла не дура и вполне осознавала, что текущий итог — с возвышением рода Агилар, исчезновением конфликта с Империей и появлением некоторых гарантий, уберегающих от «плохой войны» на территории города и провинции — это лучший исход, чем почти любой из иных теоретически возможных. Даже несмотря на все последние события, из-за которых она и оказалась в больнице.
— К слову, я высоко оценила твой проект по созданию общей надзорной структуры, которая не допустит таких выкрутасов, что ловко проворачивали «благотворители» Перейра, торгуя малолетними рабами, — продолжаю после паузы, достаточной, чтобы девушка прокрутила в голове мрачные мысли и отпустила их. — Как и проект бесплатного начального образования для беспризорников. И с экзаменами для определения склонности и дальнейшего направления развития ты тоже хорошо придумала, — добавляю, одобрительно покивав. — Я сама тоже о чём-то подобном размышляла, но вплотную заняться вряд ли смогу: не тот профиль. Так что болею за тебя и верю, что когда ты поправишься, у вас всё получится. У нас в Империи вечная проблема с лояльными и квалифицированными кадрами без сонма голодной родни за спиной. Так что твои питомцы обязательно внесут свой вклад в оздоровление и развитие государства. Кто знает — быть может, лет через десять именно ты займёшь пост министра культуры и просвещения, вместо старого ублюдочного извращенца Ёкана, — улыбаюсь своей не только красивой, но ещё умной и полезной для общества подруге.
Изабелла тихо хмыкнула и моргнула — гордая и довольная от заслуженной похвалы (и с уже начавшей появляться в глазах усталостью) — после чего на мне сконцентрировался вопросительно-обеспокоенный взгляд. Видимо, упоминание министров заставило её вспомнить, что я не самая крупная жаба в нашем болоте, и что остальные его обитатели мною не слишком довольны.
— Нет, за меня переживать не стоит, — мотнув головой, отвечаю на молчаливый вопрос. — Пусть в Столице я и не самое страшное чудовище, но при этом достаточно опасное, чтобы все, кроме главных, хех, драконов не являлись большой угрозой. А последние заинтересованы в наличии ещё одной фигуры на своей стороне. И лишь в кошмарных снах им может привидеться мой переход на сторону Революции вслед за старшей сестрой. Так что если тебе читают какие-нибудь новости про то, что меня якобы лишат титула, ранга и званий, а потом бросят в кутузку — не обращай внимания, это городские сумасшедшие. Подобных мне или сразу убивают (что довольно затруднительно, а при неудаче — чревато), или стараются не раздражать сверх меры и без нужды. Нынешние события станут тому ещё одним подтверждением. В общем, собаки лают — караван идёт.
Изабелла улыбнулась, бледно, с ещё более явной усталостью. Всё-таки она ещё слаба, чтобы выдерживать долгие разговоры сначала с братом, а потом со мной.
Эх! Жаль, что она не воительница, отчего ни моё ускоренное негативной силой лечение, ни более тяжёлую алхимию, чем ей дают сейчас — просто не переживёт. Хоть бы нормально поговорили на прощание. Но ничего: главное, что она поправится и станет как новенькая.
— Ладно, отдыхай, — сказала я, аккуратно проведя рукой по волосам подруги. — Вижу, что ты уже утомилась. Жаль, что наше прощание происходит так, но… — не став договаривать про то, что могло быть и хуже, я решила добавить позитива, — врачи клянутся, что ни здоровье, ни красота прекрасной отрады моих вечеров не пострадают. А значит, мы всегда сможем перекрыть этот момент чем-то более… приятным.
Синеглазая брюнетка улыбнулась одними губами и согласно моргнула, слегка двинув головой, обозначая кивок. И почти сразу веки моей аристократки, переставшей сопротивляться сонливости, вновь смежились, тело расслабилось, а дыхание стало глубже.
Пусть спит, сон ускоряет восстановление. Бросив на подругу последний взгляд, я грустно вздохнула — не очень хорошо всё же с ней получилось — после чего развернулась и вышла.
За порогом уже ждал Диего.
— Нам стоит поторопиться, если не хотим опоздать на открытие мемориала, Куроме — заметил губернатор. — Конечно, при необходимости ради нас вступление растянут — но ты, как я знаю, уважаешь пунктуальность.
— Уважаю, — согласилась я. — И мы не опоздаем. Тебе тут ехать близко, а я и вовсе, если возникнет нужда в спешке, под ускорением обернусь быстрее, чем за минуту. Но дальше тут засиживаться действительно нет смысла. Так что иди вперёд и открывай двери, а я незаметно прошмыгну следом.
— Удивительная способность ходить перед носом людей и оставаться незамеченной, — покачал головой Диего.
— Если знать, как и куда люди смотрят, и время от времени ускоряться — ничего удивительного, — пожимаю плечами. — Так любой Адепт сумеет, если научить. Или даже опытный Ученик.
— Ты не делаешь мою жизнь легче, — покачал головой Диего, который с внутренним холодком представил, как такие вот ловкие убийцы пробираются в его жилище.
Чью-то охрану вскоре ждёт усиление, а также оптимизация мест расположения постов и маршрутов патрулей. И это правильно. Собственно, как раз с расчётом на такую реакцию я и провела эту небольшую демонстрацию.
Можно было сказать то же на словах (я, в общем-то, говорила, и губернатор даже что-то там сделал). Но, как говорится: голословное знание — не есть понимание, — так что он ограничился «необходимым минимумом». Теперь же, посмотрев, как человек, имеющий подготовку (и некоторые читерные способности, но об этом умолчим) легко прошёл сквозь полицейские посты, с редкими и довольно слабыми, но одарёнными, зорких медсестёр, вечно чем-то занятых врачей и крепких санитаров, он начал активно думать… в правильном направлении.
Причём я, невидимая для всех, кроме своего спутника, намеренно шла напоказ: так, чтобы Диего мог наблюдать, как я легко и беззаботно, почти не применяя ускорения, иду по территории надёжно (как он считал) охраняемого объекта. Если где-то я и использовала духовную силу, то лишь на уровне Ученика-Адепта, чтобы быстро (но заметно для глаза губернатора) сместиться в сторону от направления чужого взгляда, не поднимая могущего привлечь внимание ветра.
В общем, для несведущего человека представить просто опытную убийцу-Адепта на месте дружественной обладательницы силы Вне Рангов (которая вовсю использовала разгон разума и эмпатию-деэмпатию), оказалось очень даже легко. А представив — вынести из ситуации определённые уроки.
* * *
— …Пусть на нас обрушивается удар за ударом! Пусть враги жаждут нашего падения! — громко вещал с трибуны Диего. — Но это ничего не значит! Ведь мы — граждане нашего славного города, провинции и великой страны — не сломаемся. Напротив: мы с честью выдержим все невзгоды и станем сильнее! Так же, как, благодаря самоотверженности наших могучих и доблестных защитников и стойкости гражданского общества, выдержали пришествие настоящего Бедствия! Восславим же и увековечим имена тех, кто геройски пожертвовал своими жизнями, чтобы остальные жили! Чтобы, отстроив разрушенное, сыны Кукуты воздали негодяям по заслугам! — под одобрительный рёв и аплодисменты публики, воскликнул не лишённый ораторского таланта губернатор, после чего широким взмахом руки приказал сдёрнуть ткань со стелы.
Собравшимся людям открылся кусок скалы — высокий, толстый, угловатый и нарочито грубо обработанный — к которому с четырёх сторон крепились таблички с именами.
Как на мой вкус, смотрелось красиво и лаконично. Как и требуется для чего-то такого, траурно-торжественного.
Мы с Печенькой, кстати, тоже поучаствовали в установке. Всё-таки быстро перебросить с каменоломни кусок чёрно-зелёного камня весом тонн в двадцать и вертикально поставить его в центре города — не такая уж и простая задача для обычных рабочих. А нам с гидрой — полчаса делов на всё, включая дорогу. Из которых половина срока с лишним ушла на общение с рабочими каменоломни, а потом строителями, ожидавшими нас на площади.
Могло бы уйти даже больше, но у мужиков и впрямь оказались стальные нервы, как и обещал мне Диего.
Воякам и полицейским (да и моим подопечным, имена выбывших из рядов коих тоже присутствовали на одной из табличек) речь и новый памятник тоже понравились — вон как кричат угрозы в адрес вражин и хлопают в ладоши. Пожалуй, убийцы из приданного мне отряда даже растрогались больше остальных, хоть и всячески старались этого не показывать, выставляя на первый план готовность к бою и желание поквитаться с убийцами товарищей.
Как бы эти типы ни строили из себя принявших свою суть бесславных ублюдков, которые никому не верят, не ждут от жизни ничего хорошего и знают, что умрут в презрении и безвестности — но эмпатию не обманешь. Демонстрация того, что их не то что просто считают за людей, чьи жизни имеют какое-то значение, но за героев, чьи павшие достойны увековечивания — успешно пробила толстые шкуры «уже не таких уж и ублюдков».
Вон, не только Лина (в силу женской физиологии более склонная к проявлению эмоций) вытирает уголок глаза от «попавшей туда соринки», но и некоторые убийцы мужского пола, откричавшись, «борются с навязчивым сором», пытаются проглотить тяжёлый ком в горле или хмуро смотрят в землю, а некоторые, наоборот, улыбаются.
Светло, с надеждой, а не как почти всегда в иное время.
И пусть мероприятие являлось сугубо политической показухой, призванной крепче сплотить разнородные силы под началом губернатора. Однако для сборной солянки бесправных убийц-наркоманов это посмертное награждение непричастных стало чем-то большим. Будто этот высокий грубый камень стал той чертой, которая окончательно разделила «до» и «после».
«Теперь вы тоже не мусор, ребята, — ощущая горько-сладкое послевкусие от собственных мыслей, подумала я, незаметно окинув взглядом своих головорезов. — Теперь к вам станут относиться не как к бесправным боевым зверям, а исключительно по вашим делам, как и положено поступать по отношению к людям».
Чувствуя настрой подчинённых, которым я некогда обещала лучшую судьбу и которые тогда мне не очень-то поверили, мне и самой пришлось приложить усилие, дабы подавить непроизвольные реакции организма. Всё-таки та, к кому, в числе прочих Убийц Отряда, относились лишь немногим лучше, понимала бывших боевых рабов даже слишком хорошо.
За Диего выступили и другие значимые персоны провинции: я, Кель, Рамон, видные чиновники и дворяне. Но никто не говорил долго. Я, в пику несколько увлёкшемуся Диего, задала лаконичный стиль, генерал Кель его поддержал, как и не склонный к пустопорожней болтовне глава местного отделения разведки, а остальные решили не выпячиваться и придерживаться общей линии, заданной сильнейшими и влиятельнейшими силовиками. Так что вскоре мы смогли приступить к самому важному этапу мероприятия: дегустации уличной еды!
Тут, кстати, я тоже поучаствовала в подготовке, настояв на том, что людей на мероприятие нужно не сгонять, а привлекать, организовывая им сокращённый рабочий день и немудрёный, но приятный досуг. Тогда и новый городской праздник приживётся, а не станет всего лишь очередной записью в бумагах чиновников.
Судя по эмоциональному фону от собравшихся, люди оказались вполне довольны, даже несмотря на то, что на улицы было немного жарковато для таких сборищ. Впрочем, лотки с мороженым, холодными напитками и пивом успешно решали проблему припекающего солнышка. А те, кто желал подкрепиться чем-то более существенным, могли полакомиться жарящимся на открытом огне мясом, лепёшками, овощами и прочим вкусным — качественным и вполне недорогим, к слову.
Разумеется, цены не опускали настолько низко, чтобы из-за желающих халявы возникла давка, но их уровень оказался даже чуть ниже, чем в обычные дни. Торговцев тоже предупредили о том, что с ними произойдёт, вздумай кто-то сэкономить на продуктах или придумать нечто подобное, причём не с отдельным хитрозадым идиотом, а со всеми, кто получил разрешение на участие в мероприятии. Учитывая те деньги, которые в качестве компенсации они получили от меня и Диего — неудивительно, что пекущиеся над собственной прибылью лавочники моментально организовали свой суровый и придирчивый ОТК. Кого-то даже вовсе не допустили к мероприятию, вышвырнув из рядов с занесением, хех, выговора. Того самого, пролетарского: в грудную клетку, почки и наглую морду.
Неудивительно, что среди попробованных мною угощений так и не нашлось тех, которые я бы смогла назвать не то что плохими, но даже просто невкусными. Конечно, продавались и специфичные вещи, которые мне просто не нравятся, вроде экстра-острой еды, которую очень уважает Кей, но я такое не брала, вовремя предупреждённая собственным носом; а любители «вкусняшек не для всех» выглядели довольными.
После завершения официальных мероприятий важные шишки не стали слишком задерживаться на площади. У каждого имелись свои дела, которые нужно делать. Их примеру последовала и я, потащив своих подчинённых на мероприятие в более узком кругу, ради которого был заранее арендован ресторанный зал.
Всё-таки после уничтожения нашего особняка мы стали, хех, бездомными и обитали в гостинице. А тамошняя столовая… не впечатляла. Ну, то бишь есть предлагаемое можно, причём даже не кривясь — как, например, в соседней (более дорогой, кстати) гостинице, где на кухне обнаружилось большое гнездо тараканов — но что-то праздничное работникам столовой не закажешь. Не осилят!
Люца со мной не было, как и на предыдущем мероприятии. Но я очень сомневаюсь, что он об этом сожалел. Ведь он сейчас резвился в вольере с другими кроликами (а главное — крольчихами), куда питомца давненько тянул убедительно имитирующий жизнь организм. Не то чтобы эту функцию нельзя было отключить, но… зачем? Чтобы зверёк просто сидел в номере и скучал? Пусть лучше побегает и повеселится.
— Итак, господа и дамы, — под несколько тихих фырков от «господ» (которые знали, что если нет отдельных указаний, то формализм не нужен, а оттого вели себя достаточно свободно), начала я, встав во главе длинного стола, составленного из меньших столиков. — Наше долгое пребывание в тёплых южных краях подходит к концу. Поэтому я решила, что нам всем вместе будет нелишне подвести итоги под этим этапом жизни перед тем, как мы вернёмся в Столицу.
— А что подводить? — хмыкнул невысокий, но массивный Малик, после чего потёр шрам, тянущийся от левой скулы к верхней губе. — Нормально всё: у тебя, командир, платят, кормят, не шпыняют. Даже трофеями кой-какими разжиться получилось, — тут сероволосый крепыш с любовью посмотрел на пару золотых перстней с крупными камнями, выполненных в броской южной стилистике. — Кто-то кончился, особенно когда эта тварь летучая прилетела. Но это дело привычное.
— И в память им даже табличку на стеле повесили! — воскликнула Лина.
Я бы приняла эти слова за сарказм — потому как из моих уст именно им они и оказались бы наполнены — но рыжая любительница автоматических винтовок и очень коротких причёсок действительно оказалась растрогана данным жестом. Не в моменте, поддавшись общей атмосфере мероприятия открытия, а вообще.
Впрочем, как уже упоминалось, не могу сказать, что её не понимала. Просто у меня, в отличие от двух оставшихся в живых капитанов команд и их подчинённых, нет никого, на кого я могла (и хотела бы) возложить свои надежды. Поэтому и любые жесты со стороны вышестоящих воспринимались соответствующе.
— То есть вы всем довольны? — уточняю, уже зная, что последует за этим вопросом.
Убийцы загудели — кто-то одобрительно, а кто-то и недовольно, пусть и без ожесточения или даже настоящего возмущения, так… показывали, что не каждый пункт «политики партии» вызывает их всемерное одобрение. Может, в отличие от первых дней, никто и не пытался отрицать реальность и моё главенство над сводной командой — особенно после впечатляющей демонстрации в схватке с псевдоангелом, а потом и визита на территорию РА, где я надрала задницу его хозяину, отчасти отомстив за погибших — однако не все насаждаемые мною порядки нравились абсолютно всем присутствующим. Например, корректное обращение со всеми гражданами Империи, даже если это бесправные, по сути, крестьяне. Или даже представители мирных племён имперских южан, да.
Совместная работа с военными (и следование их правилам) тоже не вызвала особенной радости у большинства. Кое-кто даже пытался взбрыкнуть. Но Кель, которому я поручила выбить лишнюю дурь из подчинённых и научить их работать совместно с союзными силами, с подобной публикой умел обращаться ещё с молодости, когда он командовал ротой штурмовиков, едва ли не полностью состоявшей из рекрутированного преступного элемента. Так что все попытки взбрыкнуть оказались задушены, а недовольные (после определённой, хех, стимуляции умственных способностей) впряглись в общую упряжку.
Вот на «злых военных» один из «проданных армейцам» подопечных Лины и пожаловался:
— Мы убийцы разведки, а не прихвостни армейских сапогов! — громко проворчал «глас недовольных», заработав злой взгляд от своей командирши; чую кого-то взгреют за длинный язык и любовь к развязавшим его алкогольным напиткам, которыми данный индивид хорошо заправился ещё на площади. — Ты, может, в самом деле, теперь наша старшая. Но отдавать нас под командование чужака и позволять ему навязывать нам свои правила — это, э-э, неправильно, — закончил убийца, в конце сбившись от недоброго взгляда Лины.
— Идиот! — прошипела она. — Ты предпочёл бы сдохнуть с теми, кого сожгла крылатая тварь, что ли? Так я могу и поправить эту ошибку!
— Пока забудем об этом источнике алхимии и вкусного мяса для отличившихся, — притормозив начавшую подниматься девушку, подняла руку я. — Лучше ответьте мне: вредным или полезным оказалось сотрудничество? Лишние ли для вас новые тактики и опыт, коими щедро делился бывалый боевой генерал? Помешала ли вам социализация в среде армейских воителей и солдат-нормалов? А ещё — незаслуженно ли вас тиранили? Всех ли гнобили одинаково или по большей части только «героев», за компанию с которыми прилетало и остальным?
— Генерал Кель справедлив, хоть суров и требователен, — тяжеловесно произнёс Малик. — Но мы обычно работаем сами по себе.
— Работали, — поправила я. — После возвращения в Столицу и вливания в наш Отряд вам предстоит действовать в разных ситуациях и координировать свои действия как с нашими воителями, так и с присоединившимися к структуре неодарёнными бойцами. Я говорила об этом ещё в самом начале нашего знакомства. Или вы забыли и посчитали, что я отдала большую часть из вас Келю только лишь из-за того, что у меня хватает и иных дел, кроме как возиться с неожиданными подчинёнными? Нет. Знание новых тактик и навыки взаимодействия с разведчиками, армейцами, полицейскими и представителями высшего общества, к которым некоторые из вас меня сопровождали и охраной которых время от времени занимались вместе с представителями других служб — точно вам пригодятся, как будущим унтерам и младшим офицерам боевого крыла разведки.
Очередное подтверждение того, что я собираюсь сдержать слово и выбить подопечным официальный статус разведчиков, а не расходных безымянных пешек, как было раньше — всем очень понравилось, даже ворчунам. Кто-то даже сказал здравицу в мою честь.
Не став противоречить общему настрою, я свернула «официальную» часть мероприятия и перешла к менее официальному общению с попутным уничтожением выставленных на столе угощений. Пусть мы не стали такими уж друзьями, а я не умела столь же хорошо располагать к себе людей, как Кей (хотя этот перец обычно пользовался своими недюжинными способностями ровно наоборот: исключительно чтобы бесить окружающих), но эмпатия-деэмпатия отчасти компенсировала эти недостатки. Особенно сейчас, когда априори враждебный настрой пропал.
Я в целях сближения с коллективом (и поддержания навыков) даже устроила небольшой концерт, сыграв на гитаре и исполнив несколько имперских песен и ещё сколько-то переведённых на имперский язык иномировых. Аудитории мой мрачноватый репертуар, на немалую толику состоящий из подогнанных под имперские реалии песен «Гражданской Обороны», зашёл на «ура».
Касаемо исполнения… ха! Пусть у меня нет таланта Эрис, но будучи обладательницей эмпатии-деэмпатии и способностей метаморфа, который может изменить связки так, что голос не то что бас и фальцет выдаст, но даже инфра- и ультразвук — сложно остаться посредственностью.
Подводя итог, думаю, когда новые воители станут частью Отряда, особенных проблем с ними не возникнет. Так… по мелочи. Типичного для одарённых выяснения отношений и установления нового порядка мест в иерархии, конечно, не избежать. Но это рабочий момент.
Тем более, учитывая, что даже самые ленивые «старички» Отряда, не желая скатываться в Рейтинге (который уже давно не даёт преференций, но всё равно является источником престижа), занимаются по моим подогнанным под каждого методикам, принимая алхимию, создававшуюся едва ли не индивидуально под каждого — то быть нашим новичкам в конце списка. Вероятно, кроме капитанов, у которых есть некоторые шансы подвинуть кого-то из самых ленивых и мотивировать к развитию.
К слову о лидерах команд. «Позволив событиям идти своим чередом», я дала Лине и Малику, как наиболее лояльным и адекватным, подмять под себя всех остальных. Единого лидера выделять не стала: два конкурирующих капитана, которые контролируют собственных подчинённых, не позволяя совершать порочащие командира глупости, а также вполглаза приглядывают за людьми коллеги, готовые, если что, на него настучать — это лучше, чем кто-то один. И для моего контроля, и для интеграции в Отряд.
В общем, я молодец. Из кучки озверевших головорезов-наркоманов, которые и друг на друга с готовностью скалят зубы, сделала почти нормальных воителей. И, вероятно, вскоре уже не наркоманов.
Хоть в почётные воспитатели записывайся! Правда, из пяти десятков «воспитанников» осталось лишь немногим больше двух… в лучших традициях людоедских командиров Базы. Но тут я по большей части не виновата — это всё гадкий пастух монстров и временно порабощённый им псевдоангел.
Лечение от наркозависимости навязывать, пожалуй, тоже не стану: те, кто хочет продолжать жрать стимуляторы и сдохнуть через год-два — пусть продолжают. Я за свободу выбора, если она не мешает окружающим. И если говорить о тех, кто способен отвечать за свои поступки. И если те, кто совершает ошибку не слишком мне дорог, конечно. Благо в умеренных дозах стимуляторы не пробуждают агрессию и не слишком путают разум, просто организм гробят со скоростью едва ли не год за месяц.
Из принципиальных наркоманов (буде они появятся) выйдет отличный антипример для всех остальных.
Но хватит о рациональном, вернёмся к эмоциональному. А тут всё получилось хорошо: устроенный мною сабантуй понравился что собравшимся вкусно поесть и выпить на халяву, что мне, эту «халяву» организовавшей.
Конечно, ресторанный зал подвергся… небольшому беспорядку. Но было весело. А что до беспорядка, то оно и понятно, если вспомнить о более чем двух десятках воителей, наливающихся алкоголем под обильную закуску. Чего удивительного в том, что опустошённую здоровенную бочку пива расколотили о стену? Или что парни, затеявшие играть в армрестлинг, сломали стол? Даже я, признаться, внесла свою лепту, поддавшись общей атмосфере и ослабив самоконтроль.
Всё равно за все возможные разрушения уже заплачено столько, что можно хоть капремонт сделать. Так что я не особо колебалась, вступая в спор и подтверждая свою позицию демонстрацией уже на другой бочке, из-под вина. (Его, кстати, вместе с бочонком хорошего, выдержанного коньяка нам подарил Диего).
О чём спорили? Почему-то подчинённый Малика (а затем и сам любитель золотых украшений) засомневался в том, что духовная сила способна причинить вред и сама по себе, выступив эдаким заклинанием касания. И это учитывая навыки монстров и те же тейгу. Да хоть энергослеши охотников на монстров взять! Мол, это у них не считается: если используется духовное оружие, то оно тоже что-то делает.
Вот я и провела небольшую демонстрацию.
Вышло слабенько, конечно. Но тем не менее, удар с выплеском духовной силы, проведённый без собственно удара — я специально положила ладонь на бочку, чтобы никто не сомневался — вполне успешно превратил крепкое дерево в кучку разлетающихся в стороны щепок.
Этот мир не любит людей и ограничивает их возможности со способностями, но обладая определёнными знаниями и умениями, кое-какие трюки вполне можно реализовать (тут мне вспомнилось, как я при Рейке листом бумаги чайную чашку на колечки нарезала). И я даже могу научить, если есть интерес. Зря, что ли некая подполковник Куроме занимает в Отряде в том числе и место главного инструктора по боевой подготовке?
…да. Неплохо посидели. Будет что вспомнить.