Глава 21
Сказка доступна по подписке ⭐До Звезд
Отцовское недовольство Тор не просто шкурой ощущал, нет. Гораздо, гораздо глубже — костями. В зале царила гнетущая тишина… Разбавленная только треском поленьев в очаге.
Кроваво-алый плащ стекал с плеч наследника трона Асгарда. Только Тор смотрел в пол, а не на отца.
Неприятно было видеть разочарование своего царя. И боязно… Тор гнал этот позорный, подлый страх, который был недостоин его. Однако он задумывался о своём будущем. Не мог не задумываться.
Матушка была обеспокоена.
Правда, о причинах своего такого состояния не говорила. Её молчание было привычным, царица не из тех, кто жалуется и сетует. Тор знал от слуг, что родители крупно повздорили недавно. И с тех пор едва говорили друг с другом.
Тор не сомневался, что послужило поводом для размолвки.
Локи…
Этот… славный Громовержец не мог подобрать слов не хулительных.
— На сегодня, — Один тяжело откинулся на спинку кресла, — всё. Тор, можешь идти отдыхать, сын мой.
Должно было стать легче…
Однако Громовержца лютой стужей пробрало от отцовского голоса. Лучше бы высказался в открытую, излил гнев. Хотя Тор не понимал: что ему было делать?
Начинать войну с дерзкими смертными?
В прошлый раз за попытку развязать войну его и изгнали в Мидгард. И Тор научился кое-как сдерживать свой гордый и горячий нрав. Он ведь весь в отца, и сам царь не раз это подтверждал.
Всеотец в молодости, да и в зрелости не избегал битв. Девять миров сковались в империю в огне и крови. Тор это из уроков истории знал: что-то, вопреки шуточкам Локи, он запомнил. И вынес твердое убеждение, что царь должен уметь воевать, иначе власть не удержать.
— Отец, — Тор склонился. — Мы можем поговорить? Мне это нужно.
Повезло, что в приёмном зале царя они были одни. Даже слуги ждали за дверью.
И поэтому Тор надеялся, что отец к своему самому любимому сыну снизойдёт. Всеотец всегда его прощал, что бы он ни творил. Разочарование отца поэтому так тяжко переносилось Тором. Он чувствовал, что переставал быть особенным в глазах отца.
Это как раз и было опасно.
Для наследника Золотого трона, у которого есть конкуренты — тем более.
— Тор, — у Одина раздражённый голос. — Не сегодня, я устал.
Громовержцу слышится “я устал от тебя…”.
Та неуверенность, которую Тор всегда ощущал, подтачивает его, как вода камни. Бравада больше не помогает, за ней не спрячешься. Куда бежать от самого себя?
Тор кланяется отцу и своему царю. И выходит, чувствуя себя не просто злым, но и обессиленным. Отец впервые отказался его выслушать. Раньше Тор как от чумы бежал от отцовских наставлений. А теперь хотел, чтобы всё было как раньше.
До того ужаса, что устроил Локи.
Который даже наказания за содеянное не понёс! Тор сжал кулаки от этой мысли — несправедливо, что братец снова вышел сухим из воды. У него всегда это получалось, сколько Тор помнил. Только в этот раз произошедшее не очередная “шалость” Лаки, а предательство.
Измена трону.
До своего крыла Тор пронёсся по коридорам и залам дворца, подобный сизой буре. Едва замечая поклоны слуг и придворных. Не до того… Хотя эту пробежку наверняка обсудят и обсосут до костей. Он ведь снова почти сорвался.
Дверью в собственные покои Тор не шандарахнул от души, хотя и хотел сорвать злость. Он упал в кресло. Пнул ногой столик, ломая ценное дерево и безразлично слушая, как бьётся стекло стоящих на нем бокалов. Задница Суртура и хвост над ней!
Почему он должен страдать из-за выходок Локи? Надо было наплевать на последствия, дать в рожу Капитану Америке и приволочь братца в Асгард в цепях. Зря он был дипломатичен и отступил. Стоило напомнить смертным, почему они поклонялись Асгарду.
Тор ведь защищал город.
И…
Позволил смертному герою собой помыкать, проявил уважение. И в результате?
Отец недоволен. Ещё бы: он пошёл за шерстью, а вернулся стриженым. Без брата-преступника и Тессеракта. Мидгард от Читаури защитил, однако приказ отца не выполнил. Показал, что слаб.
И не только Всеотец сделал выводы из провала своего наследника. Тор понимал, что за его спиной уже шепчутся. Потому что… отступить перед смертными?! Позор небывалый! Пусть большинство асов не представляли, каким Мидгард за тысячи лет стал, как изменился.
Для народа Тора смертные всё ещё грязные дикари в шкурах, которые жмутся у костров и взывают в молитвах к богам. Заблуждение?
Да, и ещё какое, Тор это понимал.
Только не будет же он орать на площадях, ловить сплетничающих слуг за грудки и доказывать, что Мидгард и дикари в нём уже не те. О нём и так достаточно говорят и, поступая так, можно безумцем прослыть. Громовержец это понимал.
Правда, и способа, как поправить ситуацию, не видел.
Матушка? Она закрылась, потеряв своего драгоценного любимчика.
Любимчик же, эта сволочь сладкоречивая, совет дать Тору не мог. Не то чтобы он побежал бы спрашивать у Локи, что ему делать… Но не у Вольштагга жк интересоваться, как поправить репутацию? Тот дальше кабаньих рёбрышек ничего не видел и не знал.
Сиф?
Тор горько скривился — та предложит перерезать глотки сплетникам, а слугам дать плетей. Но это не выход. Ему что, пол-Асгарда казнить? И всю знать?
Об этом он и собирался сегодня поговорить с отцом. Просить его совета, в конце концов. Наставлять сына раньше Всеотец не отказывался. Теперь Тору действительно требовалась помощь и от отца, и от царя. Он не знал, что делать дальше и как исправлять своё положение.
Шаткое к тому же.
Терять статус, привилегии и власть Громовержец совершенно не хотел. Он вырос с мыслью, что следующим царём Асгарда быть только ему. А теперь? Смотреть, как всё рушится, и быть посмешищем поданных?
Тор встал — стекло захрустело под его ногами — и вышел на балкон. Опёрся на перила, бессмысленно смотря на сияющий огнями город. Вид Асгарда не вызывал привычного чувства успокоения и твёрдого осознания величия. Да что там величия… Тор не был способен сказать, что это всё его.
Он сломанным себя чувствовал.
Твёрдой опоры под ногами не было, и Тор понимал, что завис над бездной. Подобной той, в которую сорвался Локи…. только рухнуть вниз и ещё ниже теперь Тор мог сам.
Это было страшно.
* * *
Второе свидание.
Причём Брок до сих пор не верил, что его на него позвали. Стив взял и пригласил. Словно они встречались, и свидания были у них в порядке вещей.
Свидание проходило не на фоне древнего храма… Но цветы, свечи и уединённость создавали атмосферу. Так же, как и прекрасная кухня. Брок наслаждался едой и тем, как Роджерс на него смотрел. А что другое ему оставалось?
Златовласка был немногословен.
— О работе думаешь? — уточнил Брок, ставя бокал с вином на стол. — Стив?
— Не о ней, — Роджерс пожимает широченными плечами, упакованными в белую рубашку. — Я настолько очевиден, Брок?
Пиджак и бабочку Капитан “потерял” на полдороге на свидание. На которое вырвался, первое — чудом и на чистом упрямстве, второе — Стив хотел быть здесь. С этим человеком… И любовался Рамлоу, кайфуя от этого.
Без вины перед тем, другим.
На самом деле мысли о работе сейчас Роджерса не трогали. Брок — Стив привыкал звать его только по имени — рабочий настрой совершенно не будил.
И, главное, суперсолдат банально затрахался работой.
— Нет, — Брок накрыл ладонь суперсолдата своей, сплёл их пальцы. — Что случилось, Стив? Я выслушать могу.
Тепло от руки Брока согрело Роджерса. Лёд в очередной раз подтаял, и это не совсем земное совершенство стало человечней. Проще. Рамлоу дозывался туда, где Стива никто, кроме Баки, не касался.
— Мне пришло предупреждение от неизвестного, — Стив поморщился. — О том, что Чарльз Ксавьер ищет того, кто решит проблему в моём лице. Доброжелателя отследить не удалось… он словно Призрак.
Брок не просто насторожился, он осознал край пиздеца, по которому они вальсировали. А ведь Детка, он же Белоснежка, его вчера буквально предупреждал: поговорить с Роджерсом начистоту. О рисках, впрочем, Зимний беспокоился тоже.
Как и ревновал.
В своей, конечно, своеобразной манере, где Броку отводилась роль даже не четвёртой жены, а просто имущества. Но всё же… С Зимнего станется сделать в другом суперсолдате одну идеальную дырку.
Броку ужин колом в горле стал.
— Ещё один Призрак, Брок, — вязкой модуляцией голоса обозначил своё недовольство Роджерс. — Кроме того, которого мне не поймал Логан. И которого крыл матом весь обратный полёт.
Недовольство Росомахи слышали все, даже те, кто заткнул уши наушниками с музыкой. Брок тогда лицо держал, однако злорадствовал не по-детски. Каким бы крутым ни был мутант, Белоснежка знатно по его эго потоптался, растворившись без малейшего следа.
Потаскав Росомаху и Вагнера по всем болотам перед тем как исчезнуть.
— Ты из-за лысого профессора расстроен? — Брок уточнил, утопая в сомнениях. — Или?
Ему стоило открыть рот и начать с признания. Что он знает того самого сволочного и ехидного Призрака. Что предупреждениями Белоснежки не станет пренебрегать даже идиот. И что к Роджерсу Зимний Солдат снизошёл, в принципе, из-за Брока и их сложных отношений.
А ещё мелочь — щас Гидра начнёт вымирать как мамонты, стремительно.
— Или, Брок, — Стив сверкнул синими-синими глазами. — Ксавьер свой выбор сделал.
Романтическое мерцание свечей, охуительно привлекательный мужик, на которого стояк был бы у кого угодно… Всё это отошло на задний план — очень задний, от слова зад.
Брок решился потому что.
Стив ему столько секретов не простит, пусть дальше Брок хоть из шкуры вывернется. А терять Златовласку он не был готов. Любовь стоила риска.
Глаза Брока затопила знакомая чернота и он неосознанно, полуслепо потянулся к миру. Желая укрыть, отрезать себя и Стива ото всех. И молодой, не до конца устоявшийся Мидгард, Земля ответила. Звуки пропали разом все, и за пределом из света, который давали свечи, уже ничего не было.
Роджерс за этими метаморфозами якобы человека наблюдал спокойно, слишком спокойно. Руки не отнял. Смотрел с любопытством и на черноту в глазах с алым кружком зрачка, и на клыки, и на то, как посветлела поцелованная солнцем кожа Брока Рамлоу.
— Ты не человек, — Стив демонстративно положил вторую руку на стол, раскрыв ладонь. — Мутант тогда?
Не переживи он войну, Альпы и полное опустошение… Кипел бы как говно в проруби. Странная метафора? Да, он вспыльчивым был и категоричным. Максималист, идеалист и ещё тот упрямый засранец. Не сыворотка позволила Стиву посмотреть на себя со стороны и не натаскивание спецов СВР.
А Баки.
И его больше не было, а Брок был первым, кто что-то в нём пробудил. Поэтому свой авторитарно-дерьмовый характер Роджерс сдержал. Тем более он понимал, что Брок решился ему открыться. И вылить на него после этого ушат помоев якобы оскорблённой невинности?
Стив что, дебил?
Или подросток, не способный себя сдержать?
— Я сын инеистого великана из Йотунхейма, Стив.
Голос Брока в такой форме стал глубже и ниже… Таким, что суперсолдат зажмурился на секунду от удовольствия. У него мурашки табором прошлись от копчика до шеи. Стив себя на мгновение почувствовал котом, который обожрался валерьянки, и это от одного голоса Рамлоу.
— Как тебе удавалось скрывать особенности от ЩИТа… и от Гидры, учитывая медкомиссии? Это не упрек, это вопрос.
Стив учился на ошибках, и “словами через рот” в личном как раз достигалось им через долгий путь. Причём если бы не огромная, точно свет всех звёзд разом любовь Баки — он бы не научился говорить открыто. Сын одинокой, очень правильной и религиозной матери, Стив рано усвоил, что такое стыд и стыдно.
Учитывая, каким он был больным и неполноценным, стыдиться себя было легче лёгкого.
— До атаки читаури на Нью-Йорк у меня были только клыки чуть длиннее нормы, — Брок ответил честно. — Я не вызываю у тебя отвращения? Стив, ты странно пахнешь.
Капитан чуть покраснел и закусил губу: опять этот выносящий мозг голос.
Тесные брюки из просто тесных стали почти пыточным средством.
— Запах возбуждения, — Роджерс посмотрел на него открыто и жарко. — Надо знать, Брок. Твой голос меня возбуждает как…
Эпитет Стив не подобрал. Его опять накрыло, так, что он сжал пальцами белоснежную ткань. Шумный вздох Рамлоу добавил, блядь, напалма в костёр, на котором Роджерс уже и так горел.
— И как мне с тобой говорить, Стив? — алый кружок зрачка стал ярче, интенсивнее и Брок втянул носом странный запах, облизнулся. — Ты очень вкусно пахнешь.
Трёхжильный Капитан Америка сжал зубы так, что они могли покрошиться.
Рамлоу ему совершенно не помогал. Делал только хуже, и свою выдержку Стив, оказывается, всегда переоценивал очень сильно. Фатально, прямо до конфуза в бельё.
— Через рот, — холодный голос Зимнего, который выступил из темноты, сбил весь романтик. — Вы оба трупы. Я стою и смотрю на вас битый час. Для супера — херовая реакция, звёздно-полосатый мальчик. А ты, командир?
Гуся согласно мяукнула, величественно восседая у Призрака на плече.