⬅️ТУДА ➡️СЮДА
***49***
Вообще, вечеринка по поводу дня рождения Гарри Поттера вышла знатной, потому что такого количества приглашенных никто не ждал, кроме Брока, естественно. Он позвал всю свою мужскую компанию, но на этот раз со вторыми половинками, позвал сестер с мужьями, Марко Негро и Джакомо Неро с супругой и учеником, и многих других, потому что оказалось, что негоже обойти приглашением пусть даже и не знакомых, но важных в магическом мире людей, раз уж тут предстояло жить.
Ресторан, который Брок снял, был полон гостей. Хела в умопомрачительном платье, которое подчеркивало ее дикую красоту и королевскую стать, стояла с ним рука об руку, улыбалась благосклонно, встречая гостей на правах невесты лорда, когда в двери зала вошел Джакомо Неро. Нужно было видеть его лицо в тот момент, когда он встретился взглядом с Хелой.
— Госпожа, — он попытался пасть ниц перед той, которая в буквальном смысле олицетворяла ту силу, которой он служил, но Хела, сделав шаг вперед, взяла его за руки, одним взглядом пресекая попытки ее рассекретить, потому что ну перед кем еще мог распластаться на полу древний некромант.
— Я рада тебе, — сказала она, а потом посмотрела на Регулуса, колдографию которого видела в доме на Гриммо, и кивнула ему тоже. Регги устоял на ногах только потому, что тело сковало с головы до пят, иначе он бы в обморок рухнул. Мастер ему рассказывал о том, что богов и богинь смерти достаточно много, буквально в каждой культуре. И если где-то возносят молитву именно этим божествам, то откликнуться может практически любой. Но встретить богиню воочию Регулус, естественно, не рассчитывал. Он посмотрел на брата и сглотнул, признавая, что тот не просто так был лордом, он — Регулус — два слова бы связать не смог рядом с такой женщиной, а брат стоит, приобняв ее за талию, улыбается и что-то шепчет на ушко, от чего богиня алеет щеками и прячет улыбку в уголках губ.
Локи тоже присутствовал, добавляя эпичности происходящему. Те, кто знали о его сущности, поглядывали и на Хелу с подозрением, потому что видели, что они слишком одинаковые. Разошлись довольно рано — около полуночи, потому что впереди был один из главных праздников колеса года.
Брок, Хела и Локи вернулись домой и разошлись по своим спальням. Им не было нужды приносить жертвы и жечь костры. Хелу с Локи это вообще не касалось, а Брок в принципе не стал бы заниматься чем-то подобным, как-то он хоть и знал о существовании богов, демиургов и прочих интересных сущностях, но возносить молитвы не собирался, а поклоняться он был готов исключительно своей личной богине.
* * *
Второй раз Гилдерой разводил костер для вознесения молитвы богу Локи в канун Лугнасада. С чего он решил связать кельтский праздник и асгардского бога, было не понять никому, и Шляпа даже не пыталась постичь логику его решений, бросив это неблагодарное занятие.
— Гил, а не проще ли пойти к нему лично, пасть к ногам и вознести молитву? Ты ведь знаком с ним, знаешь, где он живет, — говорила она, наморщив тулью английского котелка, в котором теперь обитала. Морщить ее было сложно, но она справилась и теперь привычно взирала из жестких фетровых складок на своего друга.
— Это получится как-то нечестно, — растерянно ответил Галдерой. Ему-то хотелось сделать всё правильно, так, чтобы его молитва дошла до бога, чтобы он отозвался, а прийти лично было, по его мнению, идеей, не стоившей того, чтобы занимать место в его голове. Дурацкая, одним словом.
— Честно — не честно, — проворчала Шляпа, смирившись с очередным витком идиотизма. Нет, Гилдерой был невероятным умницей и талантом, который было сложно не признать. Его истории были захватывающими, а слог легким, но вот эта упертость… Бесила.
Что же, вторая попытка тоже не увенчалась успехом, хотя Гилдерой подготовился не в пример лучше, чем в прошлый раз. Взял сухие дубовые дрова, которые горели жарко, купил лучшего вина, заказал в булочной каравай хлеба, лично сходил к знакомому пчеловоду за вересковым медом, только шкуры и мясо в этот раз решил не брать, потому что уж очень сильно они чадили в огне и воняли.
Ближе к полночи аппарировал в лес Дин, не забыв Шляпу, а всё необходимое перенесла домовушка и оставила на поляне. Костёр получился на зависть — высокий, жаркий, пускающий искры в тёмное безлунное небо, но вот дары снова не были приняты, отчего Гилдерой пребывал в расстроенных чувствах, а Шляпа едва сдерживала сакраментальное: «А я говорила».
* * *
Слуга получился такой, что Макошь не знала, плакать ей или смеяться. Она-то рассчитывала на взрослого мужчину, который, понимая свое положение, будет ей помогать и не станет мотать нервы, но… Из этой дурацкой мозаики получился юноша лет шестнадцати, с дурным характером и ядовитым языком.
— Звать как? — спросила она, накинув на него сотканную из теней рубаху и подав штаны.
— Я — лорд Волдеморт, — с пафосом ответил он и тут же получил подзатыльник, от которого едва не улетел носом в мраморный пол.
— Я спросила имя, а не ту кличку, что ты себе сдуру придумал, — Макошь, прищурившись, смотрела на него.
— Томас Марволо Гонт, — ответил он, отведя взгляд.
— Фома, значит, — Макошь тут же переиначила его имя на привычный ей манер.
— Какой Фома! Я — Томас, — парнишка возмущенно уставился на нее.
— Мгновение назад ты был вообще без имени, — парировала Макошь. — Если тебе не нравится имя Фома, то я подберу тебе другое.
— Не надо, — новонареченный Фома содрогнулся, пытаясь представить себе, какое имя может дать эта странная девушка, рядом с которой он чувствовал себя совершенным сопляком. Неоперившимся юнцом!
— Вот и хорошо. А сейчас пошли, поедим и найдем для тебя комнату. В этом мире скоро ночь, так что пора отдохнуть.
Фома выбрал комнату по соседству с Макошь, ему было жутковато в этом странном мире, поэтому хотелось быть поближе к единственному живому существу, пусть это и странная девушка.
Макошь разобрала сумку, которую принесли для нее с земли, поразившись тому разнообразию, что ее наполняло. Там было буквально всё, от приличного запаса еды, кастрюли, сковороды, вилок, ложек и тарелок до одежды, обуви и спальных принадлежностей. Конечно, она вполне могла наколдовать себе почти что угодно, но настоящие ткани были гораздо приятнее. Поужинали хлебом и копченым мясом, а потом сразу разошлись по своим спальням. Фома, может быть, и еще бы поговорил, но Макошь вымоталась, и отдых ей был жизненно необходим.
В эту ночь в Хельхейме впервые за долгие сотни лет разразилась самая настоящая гроза. Не просто видимые, но неслышные зарницы где-то на горизонте, а самая настоящая гроза, которая, казалось, сотрясала замок от шпилей до основания. А потом начался ливень, он стучал в окна, сбегал с крыш с оглушительным рокотом и убаюкивал. Макошь чувствовала, как этот ливень прибивает пыль, делая из серой взвеси черную плодородную землю, как питает корни уснувших деревьев, пробуждая почти погибшие почки к жизни, как сбегает ручьями в реку, делая ее такой полноводной, какой она и должна была быть. Макошь спала, а на душе у нее становилось всё светлее и светлее.
Волдеморт… Том… Нет, всё же Фома. Он решил принять с новой жизнью и новое имя с новым статусом. Так вот, Фома не спал, потому что грозу боялся с детства. Он вздрагивал на каждый глухой раскат грома и жмурился на вспышки, которые следовали одна за другой. Проворочавшись в постели пару часов, он подхватил одеяло и подушку и пошел к Макошь. Ну не выгонит же она его! Тем более он тихонечко ляжет где-нибудь совсем скраю, она даже не проснется. Дверь не скрипнула под его рукой. Он вошел в сумрачную спальню, освещенную тусклым светом заклинания ночника, посмотрел на огромную постель, на которой бы и великан чувствовал себя свободно, заметил в дальнем углу Макошь, которая, завернувшись в одеяло, как в кокон, спокойно спала, и решился. Он устроился в ногах, лег на спину, укрылся до самого подбородка и вдруг почувствовал себя не просто спокойным, а на своем месте. Мысль была настолько крамольная, что сначала он хотел возмутиться, но всё-таки сумел обуздать характер. Слуга, он слуга этой странной девушки. Макошь. Странной, потому что, несмотря на свою молодость, она чувствовалась существом древним, не просто старше его, а буквально в разы. Что ж, он жив, здоров, молод, полон сил. Быть слугой? Участь не хуже смерти, тем более ему не впервой подниматься с низов. «Мы еще посмотрим, что будет дальше», — прошептал он и уснул.
Макошь приподняла голову и посмотрела на Фому, который спал у нее в ногах и уже не вздрагивал от разыгравшейся грозы. Его мысли не были для нее секретом. Фома просто пока не разобрался в нюансах их связи, но скоро поймет, вот тогда настанут интересные времена.
* * *
Долорес Амбридж обходила Хогвартс в полном одиночестве. Ей так нравилось, она чувствовала в этот момент себя не одинокой, а единственной в мире. Единоличная хозяйка огромного замка. Романтика! Ремонт уже почти закончился, по крайней мере внутренние работы были выполнены на сто процентов, оставались некоторые мелочи снаружи.
Она шла, и факелы загорались при ее приближении, освещая ей путь. Была у нее мысль заменить эти средневековые атрибуты на что-то посовременнее, но Августа Лонгботтом ее отговорила.
— Не стоит портить вид, — сказала она. — Вы, Долорес, как никто должны понимать, что мы обязаны сохранить Хогвартс для последующих поколений. Факелы не чадят, светят ровно и достаточно ярко, давайте не будем лишать детей этих видов.
— Вы правы, — ответила тогда Долорес и, идя сейчас по коридорам, освещенным факелами, признавала, что что-то в этом всем есть. Романтика? Наверное.
Ей очень нравилось то, что они сделали со школой. Ремонт — самое малое из того, что требовало самого пристального внимания. Она никогда не задумывалась о том, что представляет из себя Хогвартс, но теперь точно знала, что это не просто старинный замок, это артефакт. Очень сложный артефакт, который требует к себе прорву внимания. Они наладили движение лестниц, восстановили сокращающие путь с этажа на этаж порталы, вернули на места все картины, которые поснимали за последние годы, получив огромную благодарность и кучу подсказок от нарисованных жителей Хогвартса.
— Мадам, — раздался голос с ближайшей картины. — Разрешите вас потревожить.
— Доброй ночи, — Долорес никогда не отказывала портретам в разговоре.
— Позвольте представиться — Финеас Найджелус Блэк, бывший директор Хогвартса.
Представительный мужчина с явными фамильными чертами Блэков поклонился ей с портрета, мисс Амбридж не оставалось ничего другого, как исполнить книксен в ответ.
— Долорес Амбридж, я курирую ремонт, — сказала она.
— Мы все знаем имя той восхитительной волшебницы, что наконец-то навела порядок, — Блэк улыбнулся, но потом посмотрел на нее и сказал: — Я пришел к вам с не очень хорошей вестью, простите старика.
— Выкладывайте, — Долорес наколдовала себе стул и села напротив картины — плохие новости, а, судя по виду Блэка, это они и были, стоило слушать сидя, чтобы не упасть.
— Близится первое сентября, дети прибудут в школу, а у нас нет Распределяющей Шляпы, — сказал он.
— В смысле? — Долорес тряхнула головой, как будто пыталась вытряхнуть странные слова, которые сулили огромные проблемы. — Как нет?
— А вот так, — Найджелус развел руками. — А ведь без нее никак.
— Кто и когда ее видел в последний раз? — спросила Долорес, а когда портрет хотел ответить, вдруг сказала: — Стойте, ничего не говорите. Завтра с утра я вызову авроров, вот им всё и расскажете, потому что я боюсь с таким не справиться.
— Как скажете, — кивнул Блэк, понимая, что она права. Каждый должен выполнять свою работу. — Тогда, если позволите, я буду ждать вас и авроров в холле завтра в десять. Подойдет?
— Да, спасибо, — кивнула Долорес и пошла к выходу, чтобы вернуться домой. Прогулка вдруг потеряла свою прелесть безвозвратно.
➡️СЮДА